ВНИМАНИЕ: я не собираюсь забрасывать этот фик, как думаете, может стоит поставить драббл?
Спасибо, что читаете меня=^•^=
Ребята сидели в гостиной и снова играли в карты (но теперь в «Ведьму») картами для покера. Пиковая дама была у Кацуки, и он сидел с «покерфейсом», дабы не выдать себя, но все почему-то поняли, у кого «ведьма». Поэтому Гермиона тянула очень осторожно, но, воля случая, и она ведьма дважды. Только никто не знал, что карта у неё, и это играло девушке на руку. Через круг карта перешла Виктору. Игра закончилась, когда дама была у Плисецкого. Первый раз за два месяца пребывания в Хогвартсе он проиграл, и ему казалось, что теперь ему отомстят все, кому пришлось выполнять его задания.
Несложное задание: пройти за руку с Бекой по ВСЕМ коридорам Хогвартса, включая тот, где был проход в Выручай-комнату. Проблема заключалась в мелочи — Юра должен быть одет в женскую гриффиндорскую форму и на каблуках, хотя они не приветствуются. Плисецкий не был бы Плисецким, если бы сдался и не выполнил задание на все сто. Через полтора часа подросток стоял на чёрном столе и крутился вокруг своей оси, хвастаясь. Волосы заплетены сердобольными слизеринками в косы и схвачены темно-изумрудными лентами, глаза подведены, ресницы и брови подкрашены, на губах чья-то помада. грейнджеровская рубашка заправлена в её же юбку, на ногах чулочки с кружевными резинками. Кто бы мог подумать, что у заучки-Гермионы есть такое… Для достоверности под рубашкой виднеются очертания бюстгальтера, в который наглый мальчишка напихал ваты до размера B-C. Виктор присвистнул, Юри покраснел, Отабек закашлялся, Гарри и Драко застыли, Гермиона катается по полу.
— Бек… Бека… — Плисецкий стоял, скрестив руки на груди. — Может посмотришь на меня? — Алтын подбежал к столу, подхватил свою феечку и поцеловал. — Так, конечно, лучше, но… Гребаный ты ж фетишист! — Юра улыбался, пока Бека держал его под колени, так что Плисецкий держался его за шею.
— Можете так гулять… — протянул Виктор.
Пока они гуляли, у восьми человек пошла носом кровь, четыре парня пошли прятать стояки, а девушки решили резко подпудрить носики и покрасить глазки. На расстоянии двух метров казалось, что идут сексуальная девчонка и мужественный парень. Юра шёл походкой от бедра, юбчонка трепетала из стороны в сторону, рискуя задраться при каждом шаге, каблучки цокали по каменной кладке. Плисецкий обворожительно улыбался и стрелял глазками. На втором из восьми этажей Отабек психанул и поднял парня на руки, лишь бы тот не соблазнял всех мимо проходящих, сидящих и стоящих, независимо от пола и возраста.
Под аплодисменты пара зашла в слизеринскую гостиную.
— Ну, как я вам? — Плисецкий сел на кресло и закинул ногу на ногу. Раздался свист, Панси подошла к парню и обняла его за плечи.
— Теперь ты наша официальная Фея всея Хогвартс. Почаще одевайся в шмотки Грейнджер, без обид, шикарные чулки, такие же хочу, — она задрала его юбку и скользнула под резинку чулок, отпустила. Раздался шлепок и Юрий взвизгнул.
— Ай, дура что ли?! Бека, она меня обижает! Я очень хрупкий и ранимый! Беека! — Юра встал на колени прямо на кресле и, не стесняясь никого, отклячил зад, продемонстрировав кружевные шортики. Старшие увели детей в комнаты. Отабек подошел, подхватил парня на руки и унес на восьмой этаж в Выручай-комнату. Панси только усмехнулась.
— Ага, ранимый, в упор Авадой!
***
Юра и Отабек целовались в «гостиной».
— Чертов фетишист, — подросток забрался на колени Алтына, прогнулся в спине, задрал юбку и положил руки Отабека на свои ягодицы, обтянутые чёрным кружевом, тот сжал их.
— Р-р-р, провоцируешь, Юр, — Плисецкий заткнул ему рот поцелуем и прижался теснее. Сел раздвинул ноги так, что юбка задралась.
— А ты ведь и не против? — улыбка, высунутый острый язычок.
***
В гостиной Слизерина царила самая добродушная и домашняя обстановка за всю историю факультета. Гермиона сидела на коленях у Паркинсон и вышивала что-то крестиком, Драко и Блейз играли в магические шахматы, дети просто жаловались или соревновались в плюй-камни, тишь да гладь. Даже Виктор с Кацуки и Поттером корпели над эссе по астрономии: Флоренц задал написать о северной звезде семьдесят (!) дюймов на троих, поэтому Кацуки искал, Гарри диктовал, а Виктор, как имеющий каллиграфический, почти машинопечатный почерк, записывал. Все было хорошо, пока… Пока Лонгботтом, помогающий Астории с травологией, во время рассказа о ландышах, не махнул руками и не снес внезапным потоком магии чернильницу. Виктор побледнел, потом покраснел пятнами и снова побледнел. Выдохнул.
— Невилл, — сладкий, приторный голос. — У тебя есть тридцать секунд… Чтобы съебаться нахуй от меня на расстояние пары миль, потому что ты только что испоганил шестьдесят, блядь, ебаных дюймов, сука, текста!
— Прости, прости, прости, Виктор, — забормотал парень, медленно пятясь к двери.
— Уебывай нахуй, голубомайский пиздокрыл! — Никифоров тоже умеет злиться.
Через три минуты, весь факультет переписывал его работу, дрожа как листья осины. Видеть черноволосого Виктора, в прямом смысле горящего синим пламенем, Волан-де-Морту не пожелаешь. Сам Никифоров сидел у камина и мило улыбался, читая справочник инквизиции, изредка целуя руку Кацуки, сидящего у него в ногах на большой подушке и читающего Тита Андроника.
