you're my perfect drug

Я устало потер глаза, чуть приспустив очки нулевки. Какая глупость, что приходится их носить ради выдержанного образа. Нелепо, сам знаю, сглупил, когда явился на землю в таком образе и запомнился, но теперь уже ничего не поделаешь. Конечно, я мог придумать историю о линзах или корректировке зрения, но для этого нужно сопоставлять все данные и следить за собственной ложью, чтобы в ней не запутаться. Не было настроения продумывать жалкие махинации. Подумать только. У меня была даже работа. Здесь. На земле. Знаю-знаю, звучит совершенно идиотски и странно, казалось бы, зачем властителю подземного мира утруждать себя чем-то на земле? Я был занят поисками Персефоны и…мне нравилось узнавать людей, сливаться с ними, слышать их разговоры, наблюдать за хитросплетением судеб, поведением, разгадывать характер, тайны. Это…почти тоже самое, что наблюдать за муравьями в банке или аквариуме. Эта странная зависимость от людского общества меня изначально пугала, но теперь я свыкся, как и другие Боги, решившие, что на Олимпе стало слишком скучно и почему бы не затесаться в мир людей? Существ, что им поклоняются, но при личной встрече хамят, грубят и посылают к черту. Какая ирония! Один из таких божков развалился в моем рабочем кабинете, потягивая вино до полудня. - Дионис, может уже прекратишь это бесчинство и спрячешь бутылку хотя бы в пакет, не у себя же дома, в самом-то деле, - покровитель всех алкашей был моим, нет, если не другом, то близким знакомым и привычек своих (пить везде 24/7) конечно, не бросал. Розовощекий от выпитого вина и пухлый по своей природе Дионис отозвался раскатистым смехом на мое предложение. – Чего ты такой смурной, Аид, вот лучше выпей и станет тебе полегче! Уверяю – это лучше лекарство! Таурази девяносто третьего! – друг мой, изрядно выпивший, но все еще сохранявший здравый рассудок потряс в воздухе изящной полупустой бутылкой. – Нет уж, слишком рано для выпивки, солнце даже не вошло в зенит, - я тяжело вздохнул, разумно предполагая, что Диониса доставлять домой опять же мне, когда тот налакается до состояния счастливой свинки. – И прекращал бы ты опустошать запасы людского вина, такими темпами на земле не останется ни одной заначки чего-нибудь приличного. – Какой ты скучный! – друг мой надул губы и глотнул вина с горла. – Знаешь, я совершенно не понимаю, зачем тебе вообще понадобилось это не руководящее кресло! Я всегда считал тебя свободолюбивым и властным малым, а что же теперь – выполняешь поручения людей, – ну вот, снова он о своем любимом. Я как-то даже привык к его вечному ворчанию. Откинув перьевую ручку к исписанному листу, я откинулся на кресле. – Ну не всем же спускаться и выбивать себе место гендиректора нефтебазы или создавать сеть вино водочных, - Дионис так забавно хрюкнул в своем возмущении, трудно не посмеяться над ним. – Я подарил людям счастье! Знаешь с какими лицами они приходят в мои магазины? Это лучше всяких молитв! – Да, я заметил твою неординарную манию убивать медленно, - смеясь, добавил я, игнорируя бессмысленные попытки Диониса разозлиться на меня так, чтобы уйти или объявить войну. Он даже уползти не в состоянии, о чем это я. – Я их не убиваю, а дарю счастье! – от визга даже заложило уши. Что же, стоит отдать должное, Дионис всегда скрашивал мои будни ворчанием и пьяными, глупыми, неуместными шутками. – Здесь я погружен в заботы сотворения мира, отсюда проще наблюдать и делать выводы, люди более открыты, когда принимают за своего, – Дионис стал непомерно серьезен для себя, настороженно смотрел в глаза, хмурился, а потом разразился плеядой громкого хохота. Он никогда не относился к моим словам серьезно. Тем и лучше. Мы товарищи, но разве я мог доверить ему хоть что-то? Впрочем, как и любому и другому существу, непосредственно связанному с Олимпом. – Аид, иногда твои слова наводят ужас, но зная тебя, я могу быть уверен, что все это – не более чем шутка. Ты хороший малый и уж не знаю, чего Зевс так на тебя зол. Интересуется, кстати, как обстоят дела в подземелье, - словно невзначай Дионис роняет вопрос о мироустройстве моего царства. Как низко. Подсылать ко мне товарища, чтобы вызнать информацию. Настроение резко упало, собственноручно спалив крылья. – Наверное, потому что я пытался убить его сына. И не единожды, – и лучше бы убил, это отродье уничтожило моего цербера! Цербера, которого я завел с момента заполучения подземного царства! Зло берет! Выпью лучше кофе, соблазн отобрать у Диониса его недопитое вино нарастало, а с этим стоило бороться. Пока что. – Там, сям, понравившуюся женщину увел и покорил, Олимп хотел свергнуть. У нас много причин для взаимной ненависти, так что если хочет узнать что-то, то пусть спустится самостоятельно, а не отправляет на это дело неумелых лазутчиков, – рука непроизвольно сжалась и кружка, подаренная коллегами, хрустнула. Раскололась на несколько частей и посыпалась на столик с кофейником. Чудесно. Столько лет прошло, а я все еще не в состоянии контролировать свой гнев. Дионис, впрочем, ничуть не испугался, продолжал проспиртовывать себя вином на моем диване. Наверное, это была судьба – отвлечься на что-то иное, засмотреться в стеклянное окно кабинета, приспустив штору. Люди суетились, бродили по коридорам – ничего, что могло бы меня заинтересовать, я вижу это почти каждый день, хотя иногда, признаться, случаются какие-то казусы или конфликты, за которыми так интересно наблюдать со стороны. Я было хотел отпустить жалюзи, если бы…. Если бы не рыжая копна волос, активно минувшая витрину моего кабинета, динамично пританцовывая. Внутренности сделали потрясающий финт, громко ударив о грудную клетку – мне стало нечем дышать, словно легкие залило свинцом. Это была она. Эола. Только что прошла мимо как фантом, просто мираж в глазах. Я выскочил, ударив дверью о стену. – Zombie, zombie, zombie. What's in your head, in your head? – нескромно завывал мой волчонок. Довольно плохо и коряво, но от всей души и так громко, словно здесь – ни единой души, словно у себя в комнате и никто не может посмеяться над ее не поставленным голосом. Я пошел следом. Она не слышала. Не могла. Раскованно пританцовывала в наушниках, запевая мелодию, которая пришлась моему волчонку очень по вкусу. Нужно было поймать ее до того, как кто-то одернет мою Эолу и сделает замечание, на что бунтарка, несомненно, огрызнется. Эту черту характера я раскусил в первый же день нашего знакомства. – In your he… – я пристроился прямо за спиной нимфетки и когда волчонок готовился снова завыть припев, положил ей на плечо свою ладонь. Мышцы на ее теле напряглись и девочка замерла, напугано распахнув прикрытые глаза. Музыка все еще грохотала в наушниках, но сама Эола больше не пела, зато резко рванула в сторону, избавившись от непрошеных прикосновений. Она развернулась, грозно метая молнии в вашего слугу, нарушителя ее личного пространства. Я не мог сдержать легкого смешка, наблюдая за колоризацией ее эмоций. Злость, изумление, испуг, снова злость. Волчонок рванул наушники и перебросил черные провода через шею, разрешив музыке литься и дальше. – Вы что, следите за мной?! Что вы вообще тут забыли? – как много вопросов роилось в ее рыжей головушке. Она мне нравилась. Чертовски нравилась. Я уже любил ее резкую смену настроений, ее надутые щеки и серьезные глаза. Какая же она была восхитительная! Такая маленькая и уютная, мне хотелось прикоснуться к ней еще раз, к россыпи ее рыжих волос, к мягкой коже, усыпанной веснушками, выточенной шее. Я точно обезумел и был готов упасть ниц к ее ногам прямо сейчас. Идиот. Дурак. Полный олух. Но разве мог я сопротивляться? Нет. Только дразниться. – Я то? – мне хотелось снова ее позлить и я взял небольшую паузу, чтобы подогреть нетерпеливость волчонка, покрасневшего не то от злости, не то от смущения. Неужели я так сильно ее напугал? Или смутил своим совершенно святым прикосновением? – Я здесь работаю, а вот что тут делаешь ты, действительно интересно. Может, как раз-таки ты за мной и следишь. Маленькая вуаейристка! – нимфетка запыхтела, надулась и покраснела еще сильнее, разразившись проклятиями. – Я не подглядываю! – спешно оправдывалась красота, переминаясь с ноги на ногу. – И кем же вы тут работаете, а? Что-то не особо вы похожи на типичного представителя фирмы переводчика, – красота моя перешла в наступление, как маленький Наполеон, его женская копия. Я бы даже посмел оскорбиться, если бы не был очарован юной красотой и дерзостью. – Как грубо. Я, между прочим, лучший переводчик. Твои домыслы ошибочны, милая, – бунтарка только фыркнула и деловито отвернулась, решив, что идти ей нужно именно в ту сторону, куда она шагала. Нет, бросать не стану, я же обещал игру. – И сколько же языков знаете тогда? – Все, – честно ответил я. Волчонок мой повернулся к покорному слуге и прищуренным глазом свела с ума. - Хах, врите больше! – знал, что она не поверит. Никто не поверит. Никто из людей. Но это было правдой, я мог читать, говорить и писать на всех языка мира, потому что все придумали мы, Олимпийские боги, но я надеялся именно на такую реакцию моей красоты. – Так зачем ты здесь? – За переводом, который заказывал мой отец. Я должна его забрать, хотя вовсе и не обязана быть на побегушках у своего отца, – нахмурилась, пожала губы - точно злилась. Как это прелестно, моя Эола переживает проблемы отцов и детей. Я ее понимал, наверное, очень отдаленно и смутно, но когда-то и мне пришлось пережить недомолвку с отцом. Мы с братьями его убили. Я бы предложил тоже самое и нимфетке, но вряд ли сейчас она воспримет всерьез такое заявление. – С какого языка? Возможно, его переводил именно я. – Да вы, дядя, даже здесь не работаете! – Говори, – получилось несколько холоднее, чем я планировал, однако сработало – спрятав свою лукавую улыбку и недовольно покосившись на меня, приняв это за оскорбление, Эола заговорила. – Романшский, - она коротко отчеканила фразу и надуто отвернулась. Мне хотелось схватить ее, перекинуть через плечо и уволочь куда-нибудь в подсобку, а лучше – в подземелье и растлить, как того требовали инстинкты, упорно удерживаемые в узде, но я не мог позволить себе эту вольность прямо сейчас, я не хотел сделать ей неприятно. Старый дурак совсем расклеился. – Пошли со мной. – Чего это? А вдруг вы маньяк! Не пойду. К начальнику пойду! Пусть он сам приносит, деньги-то ему отдали, вот пусть и побегает для клиентов, а то напишу негативный отзыв на сайте! – глупенькая, ну кто же тебя пустит к начальнику-то? Которого, к слову, и на работе сейчас нет. Ее смешные угрозы повеселили не только меня, но и мимо проходящего коллегу, случайно урвавшего кусок нашего диалога. – Этот перевод и у меня, и если хочешь его получить, придется зайти ко мне в кабинет. – Звучит как ультиматум…, м пока мой волчонок что-то задумчиво петлял языком, я решил пойти ва-банк и пошел в сторону своего кабинета, покончив с коварным зазыванием в свое рабочее логово. Реакция последовала незамелительно. - Эй, дядя, куда! – дробный топот позади спины и бунтарка вцепилась мне в рукав пиджака наманикюренными пальчиками. Жутко стало. Прижать к стене захотелось ее, поцеловать, прикоснуться, сделать полностью своей, спрятать от всего белого света и все тут, никаких компромиссов. Внутренний зверь поднял голову и протяжно завыл, отчетливо понимая – нельзя. Пока что нельзя. Не сегодня. Мы ведь помним, что эта опасная и дерзкая нимфетка носит с собой нож. Будет много вопросов, когда от ранения ничего не останется. Я дернул ручку двери и жестом показал – можно войти. Нимфетка, скорая на расправу, залетела внутрь, тут же столкнувшись с Дионисом, почавшего новую бутылку вина. - Ой, а что это за пташка такая? Какая славная, можно тебя обнять, девочка? – Эола только презренно покосилась на покровителя виноделия, а потом на меня - уже вопросительно. – Что это за алкаш? – Я не алкаш, а дегустатор вин! – взревел Дионис и нимфетка рассмеялась, совершенно забыв о покорном слуге. – А он мне нравится! – сколько восторга в ее голосе…мне она никогда так не радуется. Досадно. – Меня Эола зовут. Поделитесь? - Очприятно, Дионис, - божок попытался вытянуть руку, но вышло у него скверно. Впрочем, нимфетка сама плюхнулась к нему на диван. Мне захотелось ее отшлепать ее за такое дурное поведение, а Диониса прогнать, а вместе с тем спалить все его склады с алкоголем. - Деточка, а тебе есть восемнадцать? Ибо если же нет, мне придется взять с Аи…Адама слово, что тот никому ничего не расскажет! – я всем видом показал, что расскажу, а ему устрою веселую жизнь. Она моя и если кому и спаивать эту дерзкую бунтарку, так это именно мне и никому другому! – Дионис? Что, прям как того бога-алкоголика? Круто! – девчонка отняла бутылку у несчастного, уже вздумав хлебнуть, но была лишена своего празднества. Я отобрал и поставил почти пустую бутылку на стол. – Эй, так не честно! – Да! Мне хотя бы верни! – я строго посмотрел на обоих, как на нашкодивших собачат, и если Дионис надулся, как рыба-шар, нимфетка моя разозлилась и посуровела, сменив дислокацию с дивана на стул. Мой стул. Рабочий. Ей определенно нравилось чувствовать себя хозяйкой везде, и никакое чувство такта ей не было присуще. Я простил ей. Был готов простить все, даже такую наглость. Бунтарка начала незатейливо перебивать ручки на столе со скучающим видом, пока я искал нужный переведенный документ. – Так все-таки, сколько языков вы знаете, - ее чудный голос резанул тишину, заполненную разве что булькающим иканием Диониса вместо тиканья часов. – Я же говорил – все, – она шлепнула ладонью по столу и дрыгнулась на стуле, запротестовав. – Ну не врите! Я вот только на французском еще могу лобзать. Так сколько? – Достаточно, - я ответил сухо и протянул папку, которая принадлежала волчонку. Она и не думала брать. Положила голову на ладонь и смотрела. В упор, хитрющими глазами, этой соблазнительной улыбкой – ебануться просто можно. В штанах тесно стало, сил уж не было терпеть ее выходки, так мне хотелось преподать ей урок хороших манер. – А хотите быть моим репетитором по норвежскому?