Стёртые воспоминания

      Я закрыл за собой дверь в бункер и отправился гулять по катакомбам. Я уверенно шёл по туннелю, держа путь к заброшенной пещере, в которую можно было попасть через несколько развилок в шахте, под туннелем. Сырые стены тоннеля, линии проводов, питаемые загадочным генератором, который я так и не сумел разыскать за время своего пребывания здесь — всё это было настолько привычно, как дорога от школы домой. Изо дня в день одно и то же. Хотя, если подумать, здесь никогда ничего не меняется. Взять, к примеру, мой смартфон — каждый раз, когда я просыпаюсь под дубом в начале недели, зарядка смартфона — тридцать восемь процентов. Ни больше, ни меньше. Поскольку я здесь уже давно, я даже успел поэкспериментировать с ним. Все заметки, процесс прохождения любой игры, смена обоев, системные настройки, всё… всё, что настроено в течение семи дней, в начала нового цикла будет сброшено. Так же, я пробовал вносить более глобальные изменения. Однажды, по случайности я разбил экран, и для интереса разбросал составляющие смартфона по разным частям лагеря, но, как я и предполагал, на следующую неделю — как новенький, с теми же тридцатью восемью процентами… Но на смартфоне я не остановился. Как правило, большинство открытий случайно. В пример тому мой порез на руке, результатом которого послужила попытка приготовить самостоятельно салат. Я уже и не удивился, когда через два дня я проснулся под вышеупомянутым дубом и обнаружил, что раны будто бы и не было. Потом я попробовал нанести себе больше порезов — результат тот же. Из этого можно сделать вывод, что моё тело, как и всё, что находится на территории этого аномального лагеря, относится к зацикленной виртуальной реальности в рамках семи дней. И каждый цикл возвращает все на свои изначальные места. Что нельзя сказать о моём и Юлином сознании. Значит, наши сознания к циклу не относятся. В противном случае, воспоминания стирались бы в начале следующего цикла, как это происходит у других обитателей лагеря. И лагерь именно виртуальная реальность, ибо под реальностью обычной я воспринимаю жизнь за лагерем, а период времени моей реальности явно отличается от нынешнего. Пусть чётких воспоминаний о ней я не имею, но я точно знаю, что в моём «мире» СССР распался, а здешняя обстановка просто трубит в горн об обратном. И тем более, я уже молчу о наличии при мне такого гаджета, как смартфон, характерного периоду две тысячи пятнадцатого года.       За размышлениями я и не заметил, что пришёл к дыре в полу, что вела в шахты. Я аккуратно сел на край этой самой дыры, свесил ноги и спрыгнул вниз. Пусть мои глаза и адаптировались к темноте, но здесь было слишком темно, чтобы передвигаться без проблем, потому я достал из кармана фонарь, который я взял из ящика стола в бункере, и включил его. Возвращаясь к размышлениям, остается два главных вопроса и куча мелочей, но сейчас не о них. Первый вопрос — Кто же я такой? И второй, не менее важный, кто такая Юля? Я почти полностью уверен, что на оба эти вопроса ответ знает сама Юля, но по какой-то причине она не хочет мне это рассказывать. Когда дело доходит до расспросов, она либо меняет тему, либо молчит. Если же переусердствовать с этим, она просто уйдёт и вернётся позже. В общем, чтобы узнать обо всем этом наверняка, нужно начинать именно с неё. А пока, можно только строить догадки и размышлять.       Что касается меня… О себе я почти ничего не помню. Чёткие воспоминания остались только с момента моего первого цикла здесь. От жизни до него, есть только общие понятия о морали, правила жизни в обществе, общеизвестные исторические события и так далее. Говоря простым языком — стандартный набор информации, доступной всем цивилизованным людям. К примеру, я могу знать кто такой Николай Басков, но не помнить, сколько мне было лет и как меня звали. К слову, имя Семён точно не моё, но я взял его себе в качестве псевдонима, из-за того, что обитатели лагеря принимают меня именно за Семёна. За парня, который, по какой-то причине опоздал на смену в этот лагерь на целую неделю.       Пещера — моя обитель и цитадель. Здесь в моей голове рождаются самые интересные мысли. ~ А акустика здесь какая! ~ Я уселся на большой камень, что лежал ближе всего к правой стене от входа. Большой и холодный, как космос… Хоть и не лучшая аналогия, но здесь, в этом месте, я чувствую себя самим собой, а не каким-то там Семёном. Капли воды стекали вниз с каменных пород в виде сосулек, и с приятным плеском падали на пол, разбиваясь на капельки поменьше. ~ Откуда, интересно, здесь может взяться вода? Подземные воды? Родник над пещерой? Наверное, я так никогда и не узнаю. ~ И всё же… Кто же такая Юля? Вроде, сколько себя помню, живу с ней, а что она из себя представляет, не знаю. Начать можно с самого простого. Она не человек. Гуманоид с кошачьими ушами и хвостом. Из одежды — белые трусы и красное платье. Волосы каштанового цвета. От неё всегда пахнет лесом, но самое странное — это позолоченный кулон в виде сердца. А когда я решил узнать, что внутри, лишь разочаровался. Там было пусто. Никакой гравировки, или фотографии внутри не было. Простой кулон, не больше. Может, это подарок от дорогого ей человека, может, она просто нашла его когда-то… Но опять же, если бы кулон был частью этой виртуальной реальности, то он бы возвращался на то же место, откуда его взяла Юля, следовательно, кулон является частью Юли, как атрибут её одежды, или же она его подбирает каждый раз, что маловероятно.       Но это мелочи, по сравнению с информацией, которой она владеет. По словам Юли, каждая нечётная неделя является для меня запретной. То-есть, первая неделя, третья, пятая, и так далее. Что значит слово запретная? Честно говоря, я до сих пор не могу знать наверняка, но, по словам Юли, если я выйду в этот цикл наружу, и с кем-нибудь нечаянно контактирую, то всё для меня закончится. На вопрос «Что значит „закончится“?» Юля отвечать отказалась. Удивительно то, что я еще ни разу не решился проверить это на достоверность. Хотя, наверное, никто бы не осмелился такое проверять. — Но вдруг она врёт? Можно задать себе вопрос… — А вдруг нет? И тут же назревает следующий. И вот уже хрен знает, какая по счёту неделя идёт, а я так и не рискнул ослушаться Юлю.       Что еще странно, так это отношение Юли ко мне. Начну, пожалуй, с того, что мы спим вместе, и это её ни капельки не смущает. Может быть, это потому, что я, как и она, не принадлежу этому миру? Или же, я в чём то ошибаюсь? — Кто же ты, Юля?       Юли в бункере уже не было, а на столе с приборами лежало два красных яблока. Я взял одно и плюхнулся на койку. Откусив кусок, я залип в потолок в надежде, что хоть тот даст мне ответ. ~ Наверное, отсюда и появилось выражение «брать с потолка». ~ Улыбнувшись, подумал я. Вот еще что. Сны. Та девочка, Славя. Точь-в-точь здешняя Славя, только на года три младше. Но ведь, Великая Отечественная шла в сороковые года, а сейчас как минимум восьмидесятые. Слишком большая разница. Да и что это может значить? Еще одна загадка падает в бездну копилки с тайнами этого лагеря. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. ~ Ну ничего, сегодня шестой день, завтра седьмой, а значит, последний. Послезавтра я снова смогу выйти отсюда, а пока… Пока единственный способ скоротать время — это сон. ~ Я кинул огрызок яблока в угол комнаты за шкафчик с химзащитным комбинезоном, подложил руки под голову, закрыл глаза и уснул.