Трилогия о маге. Рождённый молнией.

      День 22-го тарсаха Года Голодания.              Лариат молча позволил матери снять с себя простую и добротную, но испачканную и помявшуюся за время сна одежонку, между прочим, пошитую Хунаба для Силмихэлв. Рядом отец помогал Джасперу раздеться. Родители обтёрли детей полотенцами, смоченными в бадье с тёплой водой, тем самым приучая к аскетичной гигиене корабельного быта во время существенной качки. Рыжего одели в то же самое, а каштановый ступил в привычные широкие штанишки и просторную тунику на вырост. Мифриловая ткань оказалась тоньше и легче нарядного костюма для тех злополучных именин Лаэрлоса Силмихэлв. Этот серебристый набор блестел новизной, оттеняя смугловатую кожу – средний оттенок между родительскими цветами. Прежней мифриловой ткани полагалось бы разнашиваться до начала лета, покуда магические вздохи и выдохи Лариата должным образом не подготовят металл для перекраивания с внедрением защитного волшебства по заказу какого-то халфлинга. Настоящим новшеством для мальчика оказался ремень антимагии, приобретённый у Чёрного Посоха и подаренный ему от имени деда Хаскара. Вещь больше всего напоминала кожаный браслет с клёпками. Он сам подстроился под тонкую талию, на расстоянии фута вокруг тела создав кокон поля антимагии – радикальное решение проблем с хаосом магических выбросов и спонтанного забора маны из Плетения. Поверх туники мать повязала широкий кушак, лично ею вышитый светящимся золотом. Она сама задрала полы туники, показав мальчику, как легко этот скрытый ремень можно растянуть в случае нужды и быстро заправиться обратно. Всё делалось в тягостном молчании.       - Ты ничего не хочешь нам сказать, Лариат? – Жёстким тоном обратился отец, и на сей раз тоже предпочётший сундук гамаку, покачивавшемуся от создаваемых непогодой волн. Джаспер скопировал строгое отцовское выражение лица и плотно сжал губы, старательно следуя сделанному на ухо наказу молчать или выйти вон.       - Что, например? – Угрюмо и грубовато переспросил Лариат, считая, что это перед ним первым должны извиниться за покушение на убийство ни в чём не повинного Дога. Устойчиво стоявший мальчик мысленно подозвал к себе фамильяра, ловко слетевшего ему на плечо и ненароком взлохматившего.       - Не придуривайся! – Сурово повысил голос отец, отчего его рыжий сынишка вздрогнул. Но не сероглазый отщепенец.       - Например, извинение, - не менее строго произнесла Коринна, устроившаяся в креслице с жёстким крепежом, противостоящем ползанью от качки, от которой жрицу Селунэ защищала сила посвящения. А детям на пользу – никто из четверых не испытывал физического дискомфорта по поводу шатаний пола.       Оказавшись между родителями, Лариат занял отведённое ими место у стенки, чтобы видеть обоих. Он отстегнул ремень, упавший к ногам, и магия Дога внезапно погрузила каюту в иллюзию зелёной лужайки посреди клубящегося стеной молочно-серебристого тумана. Джаспер перестал корчить из себя Судию и с любопытством завертелся, а родители лишь сильнее напряглись от проявления силы, о которой и не подозревали у своего чада.       Лариату было муторно и тошно от свершённого позавчера. Его ум и сердце расходились во мнениях и оценках. Победила взрослая логика, как протест выставлению его первейшим преступником, а не вынужденным защищаться под давлением обстоятельств.       - Ладно… - вымолвил Лариат, печально глядя прямо перед собой. - Извиняются за проступки. Мам, тебя больше не мучит двойственность и страх пережить мужа и детей – я помог тебе. Пап, ты стал мужественнее, страх физической боли занял положенное место позади психической – я помог тебе. Брат, ты вместе с Ай-Ар испытал беспомощность, познал важность семьи и обрёл целеустремлённость – я помог вам в этом. Дом Хунаба получил возможность выбраться из отбросов бомонда – я помог в этом… Я виноват и сожалею, что не смог и не успел придумать ничего лучше столь болезненного разрубания клубка проблем. Но разве за оказание помощи просят прощения? Однако… - он пристыженно всхлипнул, сейчас испытывая даже большую колющую боль в сердце, чем тогда, - я действительно непростительно согрешил, заказав выстрел в мать… под каким бы соусом оправданий это не подавалось… Я не смею просить прощения и милосердия, но молю о снисхождении, - произнёс он срывающимся голосом и стоя на коленях с опущенной головой.       - А раскаиваешься?.. – Вопросил отец, неприятно поражённый увёртливостью.       - Я признаю вину, но сожалею не о содеянном, а о трагичности способа решения наболевших проблем. Кто-то должен был порвать порочный круг, а инициатива наказуема, - скомпоновал он цитаты.       У него и были лишь книги для набора опыта взрослой личности да интуиция от материнского куска души, перешедшего в мгновение рождения вместо постепенного и естественного вложения по мере роста чада. И он ещё не совершал серьёзных проступков, за которые бы с него требовали извинений. А сердце щемило. Взрослая воля и магия выправляли срывающийся детский голосок:       - Я раскаиваюсь в том, каким образом исполнил, но я не могу раскаиваться в том, что вообще исполнил своё предназначение, с которым порождён?..       - Скажи честно, сын, тебе снился эльф или какой другой подсказчик? Это всё твоего или чужого ума дело? – Грозно глядя, требовательно взыскала Коринна, свирепо поджимавшая губы, но знавшая о необходимости воспитательного мероприятия, желательно, куда более строгого и доходчивого, чем словесная выволочка. Типа взрослый. Недоделанный!..       - Мам… - сглотнул ребёнок. – Ты побывала по ту сторону. Ты общалась с застрявшими душами, их фантомами и теневыми слепками. Ты стала жрицей… Обычно души верующих, пресытившись раем, получают дар забвения, чтобы наново родиться в тварном мире – это похоже на круговорот воды в природе. Ты была полуэльфом и практиковала магию. Ты искренне говорила Амонра и Скарелт, что зачала во второй раз с целью вписаться в человеческое общество. Теперь ты – человек. Желая отказаться от эльфийского наследия, ты отказалась и от магического дара, корнями уходящего в душу. Он перешёл к моему вместе с эльфийской частью твоей взрослой души. Вот и… что вышло… - со слезами на глазах молвил Лариат, не в силах дать лучшее объяснение. Он и это-то измыслил лишь недавно, когда тренировал драконье зрение с применением хрустальных призм и шара, позволявших заглянуть за грань.       Джаспер захлопал веками, Хаскар широко их распахнул, а у Коринны они дрожали, как и её сцепленные пальцы. Жрица сглотнула, сердцем чуя, но в уме пока толком не осознавая, что же натворила по незнанию – по наущению. Коринна всегда предвзято относилась к Лариату, теперь точно зная, что же он забрал у неё при своём рождении: всё то душевное тепло и любовь, что мать безусловно подарила бы своему дитя, но сама оказалась лишена части себя и потому обделяла в ответ. Не благодарность она испытывала за избавление от эльфийской магии, а ревновала за её глупейшую потерю. Для полуэльфа этот её сероглазый сын стал символом необратимого превращения в человека, что недавно и произошло. Помогло ли это её первенцам? Отнюдь. Они ещё отдалились, а теперь и вовсе она с ними вынужденно разлучилась в преддверии самого сложного и важного для их становления - подросткового периода. Коринна не хотела признаваться самой себе, насколько нелепым было вообще поддаваться желанию изменить свою природу. Теперь она вновь обрела силу…       - Но уже ничто не изменит, что именно вы мои родители и мой брат-близнец - моя любимая семья… С которой я так зверски обошёлся, расширив урок потерь… Воистину, добрыми намерениями выложена дорога в Ад, и в семье не без урода… Я не смею просить прощения и милосердия, но молю о снисхождении, - дрожащий Лариат сложился в три погибели, не зная, как поступить с руками. Благодарный, что его вообще слушают, а не выкинули, отлучив и забыв паршивца…       У Хаскара Второго голова шла кругом. Ему было дико слышать и видеть сынишку таким… таким… Мужчина даже не смог подобрать слово. Глава семьи отвёл взгляд, подхватил Джаспера под мышками и посадил на руку – мальчик тут же обвил руками шею. Супруг встал рядом с женой и положил руку ей на плечо, сжав в жесте поддержки и защиты.       - Откровенно, - тяжело выдохнул глава семейства. – Ты поступил по-взрослому – спрос с тебя по-взрослому. Позавчера мы все видели и сейчас наблюдаем: ты слишком талантливый лицедей, Лариат, чтобы мы уверенно отличали твою искренность от притворства, - сипловато произнёс Хаскар Второй под вздрагивание жены и всхлип теряющего нить Джаспера, едва вновь обрётшего опору и еле сдерживающего хныканья в страхе новых потерь. – С тобой связано слишком много странностей, Лариат, которые не поддаются объяснению или могут быть хитро сплетены в любые угодные кружева, - тщательно и неторопливо подобрал он слова, придерживая Джаспера и поглаживая обнимаемую Коринну. Недоверие отца больно било некогда любимого сына. Заслужил. – Я думаю, ты хорошо понимаешь, что единолично распорядился нашими судьбами, по тем или иным причинам презрев семейные ценности. Это старшинство. Это сплочённость. Это взаимоуважение. Это совещательность. Это сотрудничество. Это взаимовыручка. Это взаимодоверие. Это прощение. О продолжении рода пока ещё рано говорить, о традициях тоже отдельный разговор… - сглотнув, замолк глава семьи. В момент перечисления он сам понял, что тоже не чист в соблюдении этого.       - Не будь эгоистом, Лариат, - щемящим душу голосом вступила мать. – Обижая других, ты порождаешь у них обиду. Это не твоё чувство. Это обида других на тебя. Это не тебе решать, копить обиду, избавляться от обиды прощением обидчика, превращать обиду в ярость или упиваться местью…       Коринна тоже оборвалась, путаясь в словах от разброда мыслей и шатания чувств. Но не отвернулась, заставляя себя смотреть на последствия собственного проступка, так и не свершённого, но сами намерения в подслушанном разговоре породили чудовищную волну.       Лариату потребовалось много времени, чтобы собраться и суметь заговорить, наскребая ответ на слова родителей:       - Воля и магия сильны, в отличие от задыхающегося тела со спёртым горлом. Это вынужденная мера, чтобы общаться. Я без спросу взял ответственность, потому что никто другой этим не озаботился, а ситуация быстро усугублялась. Я заплатил за это решение своим детством. Рубеж пересечён. Хотя тело продолжит расти естественным образом, психически я вскорости перестану быть ребёнком, иногда способным вести себя по-взрослому. Взрослая ипостась поглощает детскую, некогда выделенную или выделившуюся для естественного прохождения грудничкового возраста. Я всё ещё смогу умалять взрослое сознание, но в реальности и в ваших умах уже навсегда перестал быть маленьким и невинным мальчиком… - выплакивал Лариат свою горечь.       Он не ожидал, что родители смогут понять и оценить эту его жертву. Детское сознание для детского тела – таков естественный порядок, нарушение которого грозит многими бедами и печалями. Лариат мог на время «взрослеть», непринуждённо справляясь с трудностями. И вот к чему это привело. После остервенелой гонки за выживание Дога и пользу для рода с Домом - пройдена точка невозврата. Стоило ли оно того или лучше было просто спасти дракончиков из дилижанса?..       – Кто-то должен… - продолжил было Лариат, справившись с удушьем. Перебили:       - Но не обязан, - жёстко прервал его Хаскар Второй, с трудом сохраняющий способность внимать и соображать, основываясь на результатах ночных бдений, скорректированных вскрывшимися этим утром фактами. Супруг ещё не успел сподобиться с глазу на глаз побеседовать с женой по поводу намерений убить фамильяров детей.       - Когда к стене припирает, кто-то должен принимать решения и нести за них ответственность. Именно поэтому я согрешил, заставив экстренно собраться и экстремально принудив к самостоятельному развитию по очевидным вам путям вместо навязывания готовых решений. Своим выбором я увеличил степень свободы ваших решений. Стрессовая ситуация вскрыла истинные размеры нагноения, поразившего нашу жизнь и замаравшего наши семейные ценности. Мам… Я хочу прощения и не лишаю других права прощать, просто не знаю, как суметь самого себя простить и остаться человеком, а не монстром…       - Раскайся за ту боль, что причинил семье, – с лунной высоты ответила ему жрица, по заветам божьим готовая попытаться принять такого сына и полюбить с божьего благословения - когда Лариат совершит покаяние. За боль. За ложь о детскости – это особенно коробило Коринну. Мать с болью в сердце была готова попробовать начать всё с чистого листа, всё-таки это её сын, родная кровь и даже душа, как выясняется. Коринна просто не могла пустить по ветру свои идеалы, все те мучения, что она вынесла, все те жертвы, которые она принесла ради благополучия семьи и детей в этом проклятом Доме Хунаба.       - Хирург не раскаивается, когда делает ампутацию в полевых условиях, - спустя долгую паузу подобрал слова Лариат. Совсем не те, что ожидались родителями. – Я сожалею о последствиях, но не о самом поступке, породившим их. Я виновен в боли, что причинил семье, но не сожалею об этом – иначе бессмысленно было вообще так поступать.       - Ты намеренно причинил нам всем боль, - с горечью констатировал отец. Хаскар Второй тонул в тихом ужасе от того, что его самый любимый ребёнок, которого он так холил и лелеял, пожелал причинить жуткую боль ему, матери, своим братьям и сёстрам.       - Боль развивает, - отвечая на невысказанный вопрос «зачем?».       А что ему ещё отвечать на это? Лариата так воспитали. Скарлет доверяли больше, чем суждениям мальчика. А когда всё же наезжали, то старая карга запирала магию в малыше, отчего энергия накапливалась и причиняла невыносимую боль. Скарлет всякий раз ещё и применяла кантрип агонии, делая болезненной даже саму помощь в высвобождении распирающей магии. Однажды Лариат через Дога подслушал разговор в лавке по продаже волшебной амуниции. В нём речь зашла о тренировках латандеритов, лучшие из которых выступают на городской арене голышом. Группу отобранных мальчиков обучают борьбе в специальных набедренных повязках с магией агонии – каждый пропущенный удар ощущается болезненнее обычного. Так ученики привыкают к боли и на соревнованиях держатся дольше других борцов. Малыш Лариат принял к сведению и принял меры. Без умения терпеть боль ему бы нипочём не удалось таить свои реальные силы, а без сокрытого ему бы не хватало сил экспериментировать с вожделенной магией – Скарлет не удосуживалась учить его каким-либо двеомерам. Ей требовался не умный, а вышколенный; не умелый, а зависимый. Волшебница, способная применять малую сферу неуязвимости, не была идиоткой и ещё в прошлом году заподозрила, что мальчишка дурит всех, но поймать с поличным не могла, вот и придумала, как одним выстрелом убить сразу нескольких зайцев. Боль – отличный учитель. Конечно, всё это жалкое оправдание произошедшему, но тем не менее Лариат повторил тезисы, с которых начал этот разговор:       - Мать больше не мучит двойственность и страх пережить семью, обретена вера и уверенность в себе. Отец стал мужественнее, страх физической боли занял положенное место позади психической. Старшие двойняшки испытали беспомощность и обрели целеустремлённость, но, к сожалению, после осознания драгоценности семьи для них последовала разлука с нами – это наоборот разрушит их понимание семейных ценностей в сравнении с нуждами рода и Дома, - заявил Лариат, прочитавший достаточно романов и повестей, чтобы сделать подобные выводы, или это опыт другой жизни подсказывал.       Коринна ждала совсем не этих объяснений. По её мнению, Лариат совершенно не понимал, что нельзя желать другим боли, особенно родным и близким. Должен уяснить, но как? К прискорбию, за вычетом часов в кабинете, где занятый документами муж приглядывал за рисованием или лепкой Лариата, мать в последние года три виделась со своим единственным сероглазым ребёнком меньше отца – утро, трапезы да вечерняя гостиная с редким укладыванием баиньки всех трёх своих сыновей. Ей было стыдно за своё незнание, чем и как жил её малолетний и самый нелюбимый ребёнок, который словно чувствовал её к нему отношение и постепенно перестал тянуться к ней, чтобы лишний раз не провоцировать её страх перед ним. Как теперь объяснить такому ему, что такое хорошо, а что такое плохо? С чего ей вообще начать налаживать контакт, когда у неё не получается - понять и простить? Ей следует познать добродетель терпения, потом принятия, потом любви. Беда в том, что не выходит увидеть в нём равного. И родного… Взрослого – пожалуйста. Страшилище – да просто разуйте же глаза! Монстр, как есть… Оба супруга, как могли, старались всячески поддерживать и укреплять свою семью, воплощая всё то, чего сами были лишены в детстве. Видимо, они предприняли недостаточно усилий – недоглядели. Как ни пыталась Коринна примириться с таким её сыном, она почти откровенно боялась находится рядом с этим чудовищным сгустком магии - теперь ещё пуще страх гложил! Иррациональный. Глубинный. И материнский инстинкт Коринны пасовал в отношении Лариата. Держаться ей помогала вера в Селунэ и любовь к Хаскару Второму, пусть и провинившемуся за свою мягкотелость. Вместе они справятся, как умудрялись все эти годы находить радости и счастье посередь недружественной родни Хунаба. Коринне оставалось вытерпеть, выслушать и смиренно начать воспитывать – или уже перевоспитывать?..       - А я? Как же я?.. – С плаксивым негодованием вопросил Джаспер, порвав вопиющую тишину. Он даже спрыгнул на пол, встав с воинственно сжатыми кулачками.       - Брат, ты больше не завидуешь мне и узрел пропасть разницы между нами. Следующий этап взросления заключается в понимании собственной уникальности и достоинств, становление самостийности и жизненных целей…       - Но я хочу сейчас! – Насупился перекошенный Джаспер, не видя переглядывания родителей.       - Ты хочешь всего и сразу, Джас. Так не бывает…       - Но ты же всегда оп и умеешь!..       - Цель. Озадачься и добивайся. Целенаправленно занимайся фамильяром минимум по восемь часов в сутки, тогда будет тебе и гениальный ум, и гигантская форма для полётов, и дымовая завеса, и огненное дыхание, и всё остальное. Ты просто не замечал, как много и упорно я занимался…       - Ага! Целыми днями игрался в клубочки, сидел с Догом на коленях и воображал себя магом, пока он дрых! И ещё в постель всегда с собой тащишь! – С запалом выплёскивал наболевшее Джаспер.       - Вот именно! Разрабатывал магию иллюзий - вот результат! Мой фейри-дракон научился воплощать в своих иллюзиях моё воображение, между прочим, прямо сейчас защищая нас от подглядывания взрослых заклинателей на корабле и в городе. Благодаря фейри-дракону я также был осведомлён о многом, творившимся на вилле. И с твоей помощью я не издевался или наказывал, а просеивал гвардейцев, прогоняя недобросовестных или некомпетентных. Я готовился к оплате тройного тарифа гильдии для найма вместо Силмихэлв, для чего сберегал в запас сотни якобы потерянных заколдованных клубочков, - он мотнул головой в сторону, убрав иллюзию куста с волшебного рюкзака.       - Ты их своровал у своей наставницы, - уничижительно произнесла мать, положив руку на плечо разгорячённого Джаспера. Официально лишь Скарлет была предоставлена прерогатива подбирать, подготавливать и передавать клубки фейри-дракону для волшебных игр с ними.       Лариат сжал кулаки, но не позволил злости прорваться – хватит зла. По книгам он представлял, что родители сейчас должны переосмысливать своё отношение к сыну, выстраивая новое отношение с учётом всех вскрывшихся и надуманных обстоятельств. Увы, по книгам этим мать дарила своим детям безусловную любовь и прощение, а отцы чего-то требовали типа морали и соблюдения устоев общества, наказывая за непослушание. Да, Лариата охаживали розги и ремень в отцовской руке за бедлам за стенами виллы, но материнской любовью его обделяли – только на расстоянии. А переводить стрелки на Скарлет бестолково – сбежала без шанса на возврат. Сколько бы Лариат не вешал на неё собак, всё равно маститой старухе больше веры, чем ему.       - Двеомер стойкого пламени, Школа Иллюзий, второй круг в классификации Эльминстера под редакцией Келбена Чёрного Посоха от Года Дикой Магии. С третьего лета жизни Дог применял его аналог, только растянутый по времени. С тех пор никаких алхимических подготовителей, проявителей и закрепителей не требовалось ни для каких светящихся штук, будь то клубки нитей или краски… Да, я предполагал, что мне и теперь не поверят. Когда-то я устроил брожение дрожжей-мутантов. Не помогли и другие доводы. Я пытался говорить прямо, но по-детски - не люблю пребывать во взрослом сознании и не хотел осквернять этим семейное общение. Просто вспомните, сколько раз на дню я открытым текстом говорил вам, что Скарлет плохая, что я хочу нормально заниматься магией и учиться двеомерам. Дрожжи-мутанты, иллюзорные букашки, зловонные и веселящие облака, крысы-мутанты и прочее – я пытался показать и доказать вам свою мощь и мастерство, но вы в упор не замечали. И сейчас не верите, хотя достаточно оглянуться вокруг… Мне пришлось смириться с верховенством Скарлет, и очень скоро я вдруг понял, что переборщил в стремлении учиться у профессионала. Пришлось скрипя зубами и скрепя сердце предпринять меры для решения проблем наставницы, чтобы она всерьёз занялась моими. Эм, в начале тарсаха среди обсуждаемых видений о голоде затесалось то, где говорилось о лютых заморозках в миртуле. У моего Дога появилось схожее предчувствие. Я сперва к тебе обратился, отец, но ты откупился складом виллы. Потому я пробрался в ванную, защитился от шпионажа и встретился с Хаскаром. Он не услышал меня о голоде, но раскрыл глаза на то, что мой Дог стал таким ленивым и чувствительным из-за наших с ним слишком интенсивных тренировок двеомера перманентности. Зато я добился другой цели, подвигнув патриарха на серьёзный разговор с его старшей сестрой и инспекцию её деятельности на примере двух подарочных артефактов. Он бы сам к лету выяснил об амнийских наркотиках. Как патриарх Дома Уотердипа, он бы нашёл альтернативный канал их поставок для Скарлет, обойдясь без драматизма. Но я не шибко рассчитывал на патриарха, к тому же, ещё с прошлого года испытывал на крысах способы исцеления – Осборн Силмихэлв получил порцию вместо Скарлет Хунаба. Не возникни план убийства Дога, Дом Хунаба вскоре перестал бы терять десятикратный объём официальной прибыли, а получал ещё большую выгоду от гильдии Теневых Воров, так же ставшей зависимой от Скарлет, как она от них. Уже к осени не осталось бы ни одного клиента Дома Силмихэлв, которые бы не подверглись обворовыванию. Эм, я бы этому очень способствовал.       Лариат глядел на родителей глазами фамильяра, а потому, памятуя уроки по риторике для старших родичей, он сделал паузу, давая слово собеседникам – давая своему слабому тельцу передышку. Кощунственно и противоестественно, что взрослый разум находится в детском теле.       - Почему именно к осени? – Напряжённо спросил Хаскар Второй, пыжившийся переварить информацию, пытавшийся воспринять новую действительность о сыне, которого отец, как оказывается, совсем не знал – видел лишь фальшивую обёртку.       - Я уже перерос наставницу и улучшил домашние рецепты. Избавленная от пагубной зависимости от наркотика Теневых Воров, Скарлет бы всерьёз занялась своим и моим обучением магии, а не только доила золото. А осенью состоялась бы ваша плановая встреча с архимагом Лейрел Сильверхэнд. По дневнику за полугодие она бы догадалась об освоенном двеомере перманентности. Без содействия Скарлет в серьёзном домашнем обучении Лорд Магии выдрал бы меня вместе с потрохами в свою чёрную башню, а я не хочу расставаться с семьёй… - с дрожью всхлипнул Лариат.       - Тогда почему ты нас отправил на корабль, а не в Сильверимун?! – Вспылил отец. Как говорится, в чужом глазу соринку видим, а в своём бревна не замечаем.       - Я не знаю о Сильверимун, - искренне ответил Лариат. – А корабль – это символ. Хаскар грамотно подчистил хвосты, телепортировавшись. А мы, эм, ну, путешествуя чужим курсом, лучше поймём, где сами хотим быть…       - Посмотри мне в глаза, сын, - приказал отец. Сын поднял моросящую серость к яростной синеве. Спустя долгие мгновения и долгий выдох отец разрешил: - Продолжай.       - Эм, всё это не успело сбыться, поскольку консорт Амонра не простила мне Наиву в ванной своего мужа, а он захотел уязвить её. И она… она… сплп… у-устроила то-от взры-ыв… клетки с фамильярами… частями наших с братом душ… умерли. Я узнал и спас дракончиков… Джас, мой фамильяр опять со мной… Твоя Раззи опять одиноко грустит на перинке и по тобой недоразвитой связи опять безропотно и терпеливо пытается вслушиваться в эхо твоих бурных эмоций и мыслей - вместо сопереживания и успокоения на твоих руках…       - К-ко мне, Ра-азз! – Со всхлипами сумел позвать Джаспер.       Послушная псевдо-дракон по команде лихо пробежалась, прыгая прямо в руки рыжего мальчика и позволяя ему себя тискать, довольная, что несёт пользу.       - Лар, ты тоже иди к нам, - сжалившись, напряжённо позвал отец, понимая, что жена пока не готова простить и отпустить сыновий грех, как он сам за время речи Осборна потерял искренность уже теперь своего прощения для Лариата, покусившегося на его ненаглядную жену. Просто не в силах даровать прощение, но попытаться обнять и попробовать понять…       - Я не животное, - тихо произнёс мальчик, заупрямившийся непонятно чему.       Превратно понявший его Хаскар Второй криво улыбнулся, не сумев сходу придумать подобающую шутку для разрядки. Его линия губ и разлёт бровей, обожаемый у жены носик и её скулы, дедовские глаза и волосы – обожаемое личико. Хаскар Второй не мог предать свои принципы. Он продолжал любить Коринну, когда она перестала удивлять и подкалывать его своей магией и когда мило пополнела после третьих родов. Отец хотел поскорее завершить этот тягостный разговор, чтобы возобновить наедине, прояснив от и до, ведь теперь у него куча свободного времени!       Хаскар Второй передал Джаспера, усадив на колени своей притихшей жене, из двух больше всего любившей именно рыжего двойняшку. Отец хотел уже сделать шаг к несмотря ни на что остающемся его родным сынишкой Лариату, униженно и болезненно зажавшемуся у края мшистого ковра, но:       - Нет! Не подходи! – Мигом воскликнул Лариат, по-прежнему утыкавший нос в коленки. Тщательно скрывающийся от Коринны фейри-дракон на спине Лариата воинственно раскрыл крылья и зашипел, дёргая хвостом подобно нервничающей кошке и предупреждающей об атаке гремучей змее.       - Почему? – Глупо застыл встревоженный отец, думавший, что справится с потрясением, что они вместе переживут этот разлад.       - Я слишком взбудоражен и еле сдерживаю Молнию, отец, - процедил малец. Как родители перестали использовать ласкательные обращения, пришедшие от матери Коринны, так и сын давал им понять, что не забыл их предательства. - Теперь… из-за нашей связи близнецов… пока брат не успокоится… я не смогу снять электрическое напряжение. Ремень антимагии нельзя… иначе молния бесконтрольно разрастётся… вырвется сразу, как только…       - Ты сам предлагал дедуле поле антимагии, Лариат, - непонимающе и хмуро заметил отец, игравший желваками и несвойственным ему образом сжимавший кулаки до белых костяшек, поскольку был не менее взбудоражен, но куда лучше владел своим голосом, нежели скачущий по тональности и громкости ребёнок, частями взрослый.       - Дома… есть условия… для безопасной разрядки… Предполагалось время на освоение… Перед разговором я не успел сбросить магию, восстановившуюся за время отдыха… - поделился Лариат своими насущными проблемами, ранее бывшими заботой старой карги и обходившими родителей стороной. На его памяти никто, кроме него и Скарлет, не открывал двери в комнату заземления, в конце позапрошлого года обзавёдшуюся железной решёткой, снимавшей большую часть электричества в магические прутья-накопители, выступавшие позже заготовками для жезлов молний.       - Кулона-фляжки уже не хватает? – Устало удивился Хаскар, не зная, как реагировать на очередную огорошивающую новость. Коринна забыла повесить – он заглянул и одел на шею, поцеловав в лобик умилительного во сне Лариата.       - Давно. Осборн должен был вам пересказать… к оставшимся на вилле… и показать, что взял… по моему настоянию… Мифрил превосходно аккумулирует магию…       - Я схожу за ним. Покажи выход, Лариат.       - Не могу… - с трудом вымолвил Лариат, которого начало явственно колотить. – Спадёт… шесть часов…       Сглотнув ком в горле, Хаскар Второй не в первый раз за последние дни испытал невыносимое чувство беспомощности. Он попробовал закрыть глаза и вспомнить былую обстановку каюты, но этот приём не помог ему сбросить иллюзию. Прикасаться к ребёнку он тоже не решился. Сесть обратно мужчина тоже не мог, как отец, понимая, что тем самым разделит и без того прореженную семью, дав огненному близнецу понять, что его молниеносный брат больше не в фаворе и вообще теперь сам по себе – это вряд ли поможет Джасперу успокоиться. Самому одеть пояс и? Выбросить сына за борт? От этой дрянной мысли Хаскару Второму стало ещё более муторно на душе. В поисках поддержки он оглянулся на жену, но она склонила белоснежно седую голову над рыжей шевелюрой, не собираясь помогать мягкотелому мужу, после её убийства не смогшему бросить открытый вызов подлому старику Силмихэлв, не на личную самоубийственную дуэль, а по принятой практике наняв дуэлянта – это Хаскару Второму тогда даже в голову не пришло. Однако, вольно или невольно, Коринна, вместе с Джаспером ласкавшая гладкую спинку псевдо-дракона Разз, подсказала Хаскару Второму рисковый выход из тупиковой ситуации.       Словно делая шаги на войну, кабинетный мужчинка, боровшийся с собой, с душащими слезами и за целостность какой никакой, а своей родной семьи, - приблизился к сжавшемуся мальчику. Несмело вытягиваясь, Хаскар Второй отважно протянул открытую руку к расфуфыренному фейри-дракончику и, помня об откушенном пальце излишне любопытного и очарованного зеленовато-золотистым зверьком гвардейца, всего день как прибывшего из тренировочного лагеря под непосредственным управлением Дома Силмихэлв, - огладил зверьку чешуйки под подбородком.       Никакого разряда молнии не последовало. Укуса тоже не произошло. Правильное и бесконечное число раз виденное движение не привело к агрессии. Однако все волосы у мужчины зашевелились и встали дыбом от возникшего статического электричества, подтверждая чрезвычайную серьёзность грозящей опасности, о которой он прекратил думать лет пять назад, а оно вона как выходит… Ни*** он толком и не знает о любимом сыне, живя собственными иллюзиями о нём. Хаскар Второй в эти мгновения даже не задавался вопросом о том, верит он ребёнку или нет – он действовал из доверия.       Дракончик на повторяющееся мягкое поглаживание трепетал золотистыми кожистыми крыльями, а его хмельная шишечка на хвосте мелко дрожала, разве что погремушкой не дребезжа. Всхлипнув и прослезившись, тряпичный распорядитель смелее вытянул нервно подрагивающие руки, чтобы вместо двух детских ручонок своими взрослыми лапами осторожно почесать основания отростков нижней челюсти, как иногда делал Лариат, когда вознаграждал фамильяра. Вместо трёх острых рогов от черепа у Дога по бокам росло по три гибких уса, похожих и на пшеничные колоски, и на перья, обманчиво пушистые - одному гвардейцу до кости срезало мясо с пальцев и ладони, успевшей загноиться, пока мчались к клирику Фибону.       К чести Лариата, он ничуть не лукавил, а честно пытался справиться с рвущимся из него электричеством, безвредным для него и фамильяра, но смертоносным для родных. Хаскар Второй воочию наблюдал, как мелкие молнии сперва затанцевали по мифриловой одежде, затем заплясали и вовсе устроили целый шабаш, растерзавший кушак в пепел – какие-то его ошмётки успели упасть на исцарапываемый разрядами пол, просвечивающий сквозь иллюзорный настил вблизи маленького мага.       Никогда прежде Дог этого не делал, а тут раз – и лизнул Хаскара Второго в ладонь. Постепенно от приятных тактильных ощущений расфуфыренный фейри-дракон сдулся, опустив крылья, втянув в хвост иглы и жала, вытянув шейку и став нагло топтаться по бронзово-каштановой мешанине детских волос, только накануне аккуратно подстриженных отцом и менее часа назад тщательно причёсанных гребнем в материнской руке. Действуя через фамильяра, Хаскар Второй постепенно утешил всю остальную «цепочку»: за Догом успокаивался и его полный загадок хозяин, мистическим образом справлявшийся с молнией, вроде как рвавшейся из него наружу; а Джаспер видел привычную картину семейного мира и тоже стал испытывать облегчение и расслаблялся, внимая успокаивающему урчанию Разз и шёпоту матери, повторяющей ту же молитву, что помогла перестать реветь её старшему сыну.       Вроде бы Лариат внешне оставался прежним, но Коринне и Хаскару Второму предстояло теперь привыкать и сживаться с его взрослой ипостасью, морально подрывающей принадлежность к родителям и семье. На поверку почти все родители оказываются не готовыми к тому, что их чадо – повзрослело. По крайней мере, оба родителя пытались смотреть в будущее оптимистично – они все наконец-то вырвались с проклятой виллы!       (Иллюстрация к главе 042)