Трилогия о маге. Рождённый молнией.

      Вечер 22-го тарсаха Года Голодания.              - Ну, хватит уже пялиться в окно, Лар, - в который раз буркнул дувшийся Джас. – Там же нет ничего интересного, - удивлялся брат, ощущая эмоции, что испытывал сейчас его близнец, но совершенно не разделяя их. Ему уже не расхотелось так чувствовать близнеца, но поздно метаться.       - Снаружи всё интересно и ново, Джас, - не согласился Лариат, праздно покачивавшийся в маленьком гамаке у иллюминатора.       Они оба впервые вышли в море на корабле. И чья беда, что кое-кто не может послать своего фамильяра вдосталь полазить по галеону? Тем более, в каюте напротив Коринна, Хаскар Второй и Гедув точат лясы с братом Робом, выдержавшим многочасовое испытание и принятого в штат пассажиров их охранником и тренером, какого обещал направить с возвращаемым мальчиком патриарх Силмихэлв, исполнявший просьбу, подтверждённую самим Лариатом перед тем, как заклятье «сомнум» сморило его.       Разговор не клеился. Оба с радостью оказались бы порознь, как на вилле, занявшись своими делами, но сейчас вынуждены были куковать запертыми в этой каюте, чтобы: не путаться под ногами взрослых, случайно не выпасть за борт, не навернутся с крутых лестниц или в открытые люки. Оба страдали от острого любопытства, но лишь один из них оказался способен не просто удовлетворить его, а ещё и скрыть сей факт за иллюзией пристального интереса к стальным волам за иллюминатором. Оба брата корчили вид, что ничего не произошло, словно не было последних сорока восьми часов, а семья просто и внезапно отправилась в морское путешествие. Оба характеризовались не обидчивостью и некой долей принципиальности.       - А мне скучно. И ты знаешь, Серый, - обвинительно проворчал мальчик, качаясь в большом гамаке в безуспешной попытке достать до резной потолочной балки.       Джаспер устал всего от получаса тупого тисканья фамильяра, которой нравилось ленно сворачиваться калачиком на его худосочной груди и блаженно греться. Разз редко так баловали, псевдо-дракончик излучала счастье и довольство.       - Знаю и тоже учусь не обращать внимания на твоё раздражение, Рыжий, - флегматично ответил сероглазый и одетый в бело-серебристый мифрил, продолжая неотрывно, а главное заинтересованно глядеть на свинцовое небо и тёмно-серые волны с дом высотой. В голове витали мысли, завидовавшие и о подражании брату Робу, который с самого раннего утра и далеко за полдень продержался в одной и той же позе с протянутой рукой дружбы – Лариат так не смог.       - И ты знаешь, Серый, что у меня не получается, - насуплено ныл Джаспер, у которого не получалось разобраться с тем, что за чувства и к кому испытывал брат. Относящие к близнецу распознавались сразу, а другие – тёмный и пыльный чердак с гардеробом, ещё до забавных и жутко интересных приключений во время перестройки.       Лариат персональное попросил у Джаспера прощение почти сразу, как родители оставили их наедине. Рыжий видел и слышал, что папуля с мамулей не простили братана и ведут себя с ним, как с наказанным. Джаспер уже слышал слово «солидарность», но покамест неосознанно подражал взрослым – тоже промолчал. Рыжий ощущал к себе добросердечность и внимание Серого, но тут, как говорит отец, дело принципа и испытательного срока, вот двойняшка и ждал, однако, как же его раздражало бездействие!       - Получается, - заверил Лариат.       - Ничего не получается! – Сердито повысил он голос, сжав губы в полоску.       - Эм, теперь да, уже не получается, - чуть улыбнулся брат, более чуткий и опытный, пусть отличным цветом волос с глазами и не вышел однояйцевым близнецом.       Освоенное позапрошлой уже зимой проецирование сознания в иллюзорный образ самого себя позволило удвоить время деловой активности, а главное – примиряло с самим собой. Когда Лариат сидел на уроках для старших братьев и сестёр, то впитывал материал именно как взрослый, в то время как детская часть сознания проецировалась в отдельную иллюзию, исподтишка следившую за домочадцами или обслугой, рассматривающую картинки в книгах или журналах, резвившуюся в туннелях канализации, а иногда просто наслаждавшуюся счётом кучерявых облаков с конька крыши. Случалось, что умозрительно проигрывались театральные постановки и номера цирковых мимов, открывавших мальчику удивительный мир выразительных эмоций. Но чаще и дольше гуляла именно взрослая часть, соединявшаяся с детской основой перед сном, чтобы переварить прочитанное или подсмотренное в салоне с гостями Дома Хунаба, а сероглазый ребёнок в это время зачастую возюкался с цветными грифелями и без удовольствия поддавался рыжему брату, иногда вовлекаясь с ним в борьбу или драки подушками.       - Ну, мы же договаривались, что ты не говоришь загадками, когда я к тебе обращаюсь по кличке «Серый», - рыжий пацанёнок надул губы «куриной жопкой», хотя сам часто смеялся над этой манерой у старшей сестры Майси и её матери.       - И что ты не злишься и не обижаешься, когда не понимаешь с первого раза, - в ответ упрекнул Лариат, за прошлый год приклеивший к ним вполне обычные прозвища вместо громких и пафосных Огонь и Молния – обыденность лучше сближала. «А сокращения для сюсюкающихся взрослых», – как тогда заговорщически убеждал он близнеца отринуть их прозвища, данные глупыми взрослыми.       - Да ну тебя!       - Сам виноват, Рыжий. Сидел бы на риторике со старшими, тоже умел бы спорить.       - З-з-з! – Прожужжал раздражённый Джаспер.       Эдакий псевдо-драконий аналог кошачьего шипения - Разз похоже делает, в то числе и за это звучание она получила своё имя, переводящееся как Клубника – одно из её любимых лакомств. Взаимное проникновение привычек и повадок - Лариат ещё в конце прошлого года счёл это хорошим знаком постепенного расширения связи между Джаспером и его фамильяром.       Синий взгляд в семнадцатый раз за получас мазнул по исцарапанной молниями и местами почерневшей древесине - самую жуть взрослые временно прикрыли сундуком с вещами Хаскара Второго. Джаспер позавидовал. Джаспер подулся. Джаспер соскучился. Джаспер сдался. Джаспер спросил:       – Ну, ладно, Серый, что же у меня получается, по-твоему?       - Качать фамильяра, доставляя ей несказанное удовольствие, - терпеливо и с готовностью ответил Лариат, тепло и широко улыбнувшись внутренней борьбе брата.       - И это так радостно? – С сомнением вскинул бровь Джаспер. Он бы сейчас с радостью отправилась лазать по кораблю, но отец строго-настрого запретил покидать каюту и мать сурово так посмотрела и пальчиком погрозила.       - Мне радостно, что вопреки случившемуся ты по-прежнему считаешь меня своим братом, Рыжий, - счастливо улыбнулся Серый. – И твоей Раззи нравится, что ты оценил её помощь в зрелищном прорыве к отъезжающей карете, - напомнил он, разумеется, посредством фейри-дракончика контролируя тогдашнюю ситуацию с оживлением ещё окончательно не умершей мамули.       У Джаспера всю обиду и злость как рекой смыло. Уж это он был способен уразуметь – Лариат всегда стремился к тотальному контролю и отказывался ввязываться в откровенно авантюрные проказы над охранниками или противным задавакой Трелбамом.       - Тогда научи глядеть глазами фамильяра, Серый. Пожалуйста, - попросил Рыжий, зная, что канючить стоит у тупых взрослых, а брат откликается на просьбы.       - Ты идёшь верным путём. Но с Раззи на руках и часа не прошло, Рыжий, а ты уже гундишь. Так у тебя никогда не получится научиться ладить с ней. Терпение – залог успеха, - наставлял брат, стараясь говорить с равным, а не свысока «взрослости».       - Но ведь у меня уже раз получалось! – С плаксивым лицом воскликнул Джаспер, словно откликаясь на сожаление брата о себе самом.       Лариат по эмоциям, вызванным тяжким воспоминанием, догадался, когда именно случился прорыв. Откровение породило всплеск противоречивых эмоций, и его концентрацию на магии как ветром сдуло.       - Хорошо, - маленький взрослый живо откликнулся на переживания брата. – Давай вместе ляжем в этот просторный гамак, - позвал он к безрёберной парусине второго гамака, предназначенного для отдыха нормальных взрослых людей пяти-шести футов роста.       Серый всё равно собирался кое-что сделать для Рыжего, и не столь важно, до или после прощения, главное, чтобы прикрыть брату то воспоминание новым и чтобы он усвоил всё себе на пользу. Когда оба устроились плечом к плечу:       - И что теперь? – Не терпелось предвкушающему Джасперу, которому уже через пять биений сердца надоело смотреть на красоту разводов потолочных досок из ценной древесины, в определённом порядке утыканной кольцами, за которые, в частности, подвешивались гамаки и койки, поскольку большие первые каюты, вообще-то, предназначались примерно для двух десятков наёмников и слуг важных господ, чьи каюты располагались ближе к корме и выходили непосредственно в кабину вместо небезопасной толкотни в узком коридоре.       - Теперь Разз и ты должны закрыть глаза и не открывать их, - тихо и загадочно прошептал Лариат, настраивая себя и близнеца на сеанс колдовства, столь желательного Рыжему.       - Эй, - возмутился Джаспер, когда Лариат дотянулся правой рукой до его лица и дотронулся до закрытых век.       - Спокойно, - сказал ведущий, уверенный в своих силах, хотя и собирался в первый раз провернуть данный трюк на ком-то ещё. – Сперва тебе надо научиться открывать глаза, не открывая их. Я буду придерживать твои веки, а ты пытайся их приподнимать, но полностью не открывай. Понял?       - Угу, - подтвердил Джаспер. Послушание – пустяшная цена за помощь в насущной задаче. По крайней мере, ничего сложного.       В то же время Дог с важной мордой положил передние лапки на закрытые веки Разз, стараясь не развеселить её своим дыханием.       Через несколько минут упражнений и громкого сопения брата Лариат ощутил их общую с фамильяром готовность.       - Снова. И-и-и… - юный маг чётко запустил осторожно сцеженную толику магии аккурат в биение совпавших сердечных пульсов Джаспера и его фамильяра.       - Ух ты-ы-ы!.. – Восхищённо протянул Джаспер.       - Ц! – Лариат болезненно и досадливо цыкнул, когда впечатлённый реализмом брат дёрнулся и широко распахнул глаза, сорвав тонкую плёнку магии иллюзий, впрочем, и без этого сработавшую на добром слове из-за его высокой сопротивляемости, доставшейся от псевдо-дракона. А в следующим миг оптимистично улыбнулся: – Для первого раза хорошо получилось, - сообщил он, зная, что мог получить куда более мучительный откат из-за срыва двеомера.       - Но, Серый, он же тут? А я видел всё снаружи!? – Недоумевал Джаспер, за своими яркими впечатлениями не заметивший страдания маленького мага.       - Много будешь знать – скоро состаришься. Это совсем не весело, я тебе скажу, - грустно заверил Серый, стараясь ради совсем не такого же взросленького брата преодолевать свою обиду и эгоистичное желание побыть в тишине и покое, как отец не подпускал к семье запарки с родичами или жуликоватыми караванщиками.       - Ага, не хочу взрослеть! Ну, давай опять, Серый, я готов, вот те святая шестерня, - крепко зажмурившись, поторопил Джаспер, непроизвольно закинув правую ногу на левую ногу брата, чтобы хоть так доминировать. Вторым он быть не хотел.       - Эм, во-первых, убери свою ногу с моей, Джаспер, это перекручивает нити магии. Во-вторых, не надо мне приказывать, - охладил его пыл Лариат, ещё не оттаявший, но не ставший ещё больше напрягать брата тем, что у них сталось две попытки, а потом у Дога кончатся сплетённые заготовки этой магии.       - Я же не специально, она сама, - насупился мальчик. – И я не приказывал тебе, Серый.       - Тогда что за повелительный тон и где волшебное слово «пожалуйста»?       - Вредина, - пробурчал Джаспер. – Эм, пожалуйста.       - Это неискренне. Я тебе никогда не отказываю в совете и помощи, Рыжий. Но если ты хочешь, брат, чтобы я тебя обучал, тогда веди себя очень послушно, а то придётся тебе смирненько сидеть за столиком и корпеть над свитками, которые я изучал, - припугнул Лариат, не став ни стращать именем составившего эти рекомендации Чёрного Посоха, ни привлекать Джаспера рангом архимага.       - Фу! Да ну!.. – Фыркнул рыжий. Ногу убрал. - И как эта дурацкая нога поможет мне учиться видеть глазами Разз? – Нашёлся он, не желая уступать, но ещё больше хотя управлять фамильяром, смотреть её глазами и слушать её ушами, как он уже ранее испытывал и как сейчас показал ему Лариат. Во многом поэтому средние близнецы редко «водились» вместе – слишком разные темы их привлекали. Но какой же ребёнок устоит перед жаждой открытий?       - Эм, ясно, - подытожил Лариат, поняв суть проблемы благодаря нелюбимому им взрослому состоянию единого сознания. Хоть в чём-то плюс! И наперекор этому мальчик упрямо предался воспоминаниям, заговорщически предложив: - Давай вспомним об этой ноге. Как впервые поранил…       О, им тогда шёл четвёртый год. Как всегда, весеннее обострение. Вотердевианы возвращались в Уотердип после зимовки на югах. Численность охраны увеличили. Братья даже не знали имени того гвардейца, между собой прозвав – Сапожищи. У высокого мужика действительно имелась гордость – чёрные лакированные сапоги до колен с шикарными раструбами, отделанными сразу и тиснением, и шитьём, и клёпками. Была в их коже толика магии, защищавшая от весенней распутицы, отчего Сапоги всегда блестели чистотой. Джаспер усмотрел интерес Лариата, но неверно его понял и во всех смыслах подбил на проказу. Пока фамильяры отвлекали взгляд Сапожищ, маскирующиеся братья подкрались к его сапогам: рыжий для опутывания клубком крепкой шёлковой нити, каштановый потрогать любопытную пару волшебной обуви, с правой стороны более магической, чем на левой ноге. Находкой Лариата стал засапожный нож, беспардонно выдернутый Джаспером из-за голенища едва ли не с него самого ростом. Естественно, воришка из него получился никакой. Пара проказников с визгом бросилась наутёк, а громада стражника с грохотом и матерщиной растянулась на мраморе. Они тогда юркнули в туалет и стали рассматривать находку: синеглазый видел лишь совершенно непримечательный ножичек, а сероглазый во все зенки пялился на волшебный заговор внутри ничуть не блестящего лезвия. Когда изнутри запертую на щеколду дверь вышибли, Джаспер с испугу неловко поранил большой пальчик и выронил нож, а потом ещё и попытался избавиться от причинившей боль улики, метко запнув в лунку – удар по лезвию прорезал мягкую туфельку и оставил ранку на большом пальце правой ноги. Позже Лариат извазюкался, но отыскал тот волшебный нож и в итоге был очень доволен, что всё так сложилось. Поранившегося брата ещё и наказали за дорогую вещь, поэтому вместо возврата, с которым торопился сообщник…       Тот необычайно острый и с виду совсем непримечательный трофей покоился сейчас в рюкзаке Лариата. Когда Джаспер распознал этот факт по их связи близнецов, то залился задорным смехом, ничуть не завидуя – на шестилетие отец подарил ему искусно гравированный и украшенный каменьями ножичек с крутым зеркальным лезвием, кстати говоря, забытого им же при суматошных ночных сборах – Лариат прихватил этот подарок вместе с заветной шкатулкой близнеца. Увы, благодарность осталась невысказанной…       Были и растяжки из засады, валившие одиноких патрульных с побудкой только что сладко заснувших или с разбиванием напольной вазы. Когда Джаспер слушался брата, цеплявшегося за пояс или плечо для обеспечения сферы прикрытия, то им удавалось «помочь запнуться» приотставшему напарнику так, чтобы оба грохнулись, а распластавшиеся по стенке заговорщики остались незамеченными и ненаказанными.       Какое-то время они оба смеялись, напоминая друг другу о разных эпизодах. Неизбежно на язык попались именины патриарха Хаскара, а с ними и следующие… тягостно болезненные. Настроение мигом испортилось. В коктейль примешалась и тоска по такому родному и знакомому дому, и страх перед неизвестностью, и… Именно взрослая часть сознания помогла Лариату самому всплыть и следом вытянуть брата из Пучины Плакс и Нытиков, как Скарлет называла свою иллюзию канализационного утопления, после которой Джаспер всегда обделывался, часто теряя мужество ябедничать родителям, которые вместо старой карги устраивали нагоняй якобы опять напакостившему сероглазому брату, вроде как втихушку завидующему синеглазому близнецу, обладающему большей свободой передвижения по вилле и так далее.       Лариат терпеливо и как можно мягче переключил внимание осопливевшего Джаспера на первоначальную тему:       - Пожалуйста, Рыжий, выполни упражнение, которое папуля показывал нам для лучшего запоминания. И тогда я поясню о том, что поможет тебе с Раззи.       - Угу… - всхлипнул тот, рукавом вытерев предательский нос.       Дожидаясь исполнения просьбы, отрешённый Лариат задумчиво сформулировал в уме тезисы и по ним развернул монолог, разъясняя, а не упрекая мальчика, как поступал их любимый отец:       - Ты постоянно и во всём хочешь быть главным, Рыжий. Но чтобы не просто видеть и слышать, но и самому управлять телом фамильяра, надо будет уступать ей своё тело. Ты как бы поменяешься местами с Разз, доверяя ей своё тело, как и она уступит и доверит тебе контроль над своим телом. То же самое касается магии: ты впускаешь её в своё тело, она взамен подчиняется твоему желанию, но когда её становится много или ты отвлекаешься, то она так и норовит вырваться из-под контроля и учинить неприятности по самое не балуйся. То же самое касается нас с тобой и папули с мамулей. И слугам уступают часть своих денег, чтобы они частично подчинялись, но, если требовать от них слишком многого, то они уходят к другому нанимателю или совершают предательство. Запомни, Рыжий, полное и безусловное подчинение – это рабство. Вспомни слова мистера Гедува, брат: «Поступай с другими так, какого отношения хочешь к себе». Пока ты считаешь Разз своей рабыней или живой игрушкой да не заботишься о её интересах, Рыжий, она ради тебя не захочет уметь выдыхать огонь или летать, - прочитал лекцию Лариат, вслушиваясь в братские эмоции и пытаясь объяснять доходчиво. – Понятно?       - Понятно, - нетерпеливо буркнул мальчик, раздражающийся при недопонимании с первого раза, как получалось у его головастого двойняшки, - что у меня нет ни капли магии, - тут же набычился Джаспер, беря наезд на копья.       - Тогда Скарлет не вешала бы тебе на шею такой же амулет, - шёпотом открыл истину Лариат, по молчаливому сговору с наставницей способствовавший появлению этого мытаря магии на шее Джаспера, не зря уродившегося рыжим, как пламень. Брат всё хотел подражать даровитому близнецу, вот и доплакался. – Вспомни, она ведь снимала его у тебя раз в декаду?..       - Угу…       - У тебя нет родного магического дара, Рыжий, но это вовсе не означает, что ты уже сейчас не можешь управлять магией и что в будущем не рискнёшь пройти инициацию на огненного колдуна.       - Эм, правда, Серый? – Джасперу очень-очень хотелось верить брату. Огонь всегда завораживал рыжего, особенно с мистическим синим ореолом, какой бывает при горении полешек из ласпэра – каштановый тоже обожал и этот магический цвет, и этот хвойный аромат.       - Правда, Рыжий, - убеждённо заверил близнец. - Магия здесь и сейчас есть у твоего фамильяра, брат. Амулет у тебя на шее вытягивает магию Разз через тебя, Рыжий, тем самым медленно развивая вашу взаимосвязь. Научись сам вытягивать и играть её магией, как это уже делаю я со своим Догом, и тогда, после тренировок, ты даже сможешь приручить себе настоящего дракона и верхом на нём давить всяких зарвавшихся магов, - иронично усмехнулся Лариат.       - То-очно… - Джасперу понравилась идея летать на драконе. Как бог Торм, вспомнил он карточки с каноничными изображениями богов Пантеона Людей, всегда побеждавшего колоды Эльфов и Дварфов, пока в минувшие длинные зимние вечера Лариат не плюсовал к ним карты с изображениями богов Гномов и Халфлингов.       - И?       - Спасибо, Серый… - искренне и в то же время неохотно произнёс Джаспер.       «Ты испытываешь мало благодарности, Рыжий, но уже хоть что-то», - про себя пожурил и похвалил Лариат, до сего дня особо не вмешивавшийся в воспитание Джаспера ибо сызмальства эгоистично занимался собственным опережающим развитием. А пару мгновений спустя взрослый мальчик сказал вслух следующее:       – И всегда помни, Рыжий, что с магией шутки плохи – она не прощает пренебрежительного или невнимательного обращения, - предостерёг Лариат.       И замолк. Спонтанно начавшийся и зигзагами шедший урок для близнеца неожиданно увлёк сероглазого. Эта близость бок о бок. Эти непривычные и волнительные ощущения эмоций, воспламеняющихся или тухнущих подобно огню. Эта тонкая и завораживающая струйка магии от Разз через Джаспера в кулон. Корабль никуда не денется, а брат, такой родной и близкий, не только крепко обнимал его поутру, засыпая, но и внутренне вроде бы простил, только признаваться смущается. Лариата от неожиданной догадки захлестнула волна счастья - близнец и есть недостающий якорь для простейшего удержания беззаботного детского состояния!       - Пожалуйста, Серый, давай опять смотреть… эм, учиться открывать глаза, не открывая их, - поправился волнующийся Джаспер, плечом к плечу лучше ощущая и быстрее понимая своего обычно молчаливого брата, проявляющего истинную заботу о близнеце, но и требующего с него порядком, почти как родители. Волна от сероглазого брата перехлестнулась и к синеглазому, обдав его тихим счастьем – подобное приятное чувство он испытывал на вечерах в кругу семьи и никогда в той мальчишеской спальне на четверых.       Кое-что важное понявший Лариат счастливо разулыбался, не скрывая эмоций, среди коих отсутствовала детская эмоция победы над братом, тем более дурацкое взрослое превосходство. Во второй раз маленький маг не стал изгаляться. Но сперва Серый развернул правую ладонь Рыжего к себе и соединил со своей левой – подушечка пальца к подушечке пальца. Получилось почти так же по-семейному интимно, как игрались родители, позволяя своим детям видеть подобного рода милования, как и их поцелуи в губы. Побалдев немного и подспудно настроившись, Лариат протянул правую руку и накрыл ладошкой осчастливленное лицо Джаспера на уровне глаз и погрузил его в незамысловатую визуальную иллюзию, которой управлял на пару со своим верным и любимым Догом. Вчетвером они стали наблюдать глазами фантомного фейри-дракона, в этот момент летящего «у правого плеча» корабля, – Раззи доставался почти полный спектр сенсорных ощущений от проекции Дога для стимуляции её тяги к полётам.       Галеон предстал в полной красе. «Люцентия» - так гласила крупная надпись на корме, протянувшись над нижним балконом, куда выходило две двери – два символических глаза над улыбкой. Если бы их отец встал на фигурно вырезанные перила, то смог заглянуть в окна вышерасположенного этажа юта – в пассажирскую кают-кампанию.       По углам кормы нависали богато отделанные наклонные назад гранёные башни, судя по всему, целиком являвшиеся механическими големами. У каждого снизу имелся гибкий чешуйчатый хвост, раскрученный в воду. На уровне каждого из трёх этажей юта у механизмов имелось по три руки: небольшая с лёгким арбалетом, встроенным от локтевого сустава, оркская пара с тяжёлыми арбалетами. Для прикрытия конечностей имелись щиты, которые светились магией, в том числе образовывавшей силовое поле для защиты от дождя и порывов ветра. Сверху «росла» ещё одна пара рук с кистями-брандспойтами, способными загнуться на палубу для тушения пожара или смытия десанта. Часть механизмов размещалась на юте верхнем, по бокам от угловых башенок.       Рядом с башнями-големами имелись ещё пристройки с архитектурно выделенными и выдающимися за борт вертикальными башенками. Как уже знали оба близнеца, в этих округлостях и граничащих с големом продолговатостях находились душевые кабины с сортирами, имеющими смыв и подмыв морской водой - в умывальники и лейки подавалась опреснённая големами холодная да свежая тёплая вода из где-то встроенных в конструкты фляг бесконечных вод. Правда, в условиях качки следовало проявлять высокую сноровку, чтобы пользоваться всеми этими благами цивилизации.       - Рыжий, кратко опиши флаги, реющие на мачтах, и чем занимаются их Дома, - попросил Лариат, когда фантом подлетел к рулю и устроился под балкончиком, показывая вид на открытое и безбрежное море, фрагментарно орошаемое полосами ливней.       - Я не хочу. Зачем? Эм… – Заупрямился Джаспер. Его собственная речь едва не разбила иллюзию – на миг всё вокруг смазалось и размылось до мигрени и тошноты.       - Вот за этим – привыкнуть к высокой магии, - напряжённо ответил Лариат, с натугой выправляя ситуацию. – А ещё мы с тобой - вотердевианы. В нас течёт благородная кровь двух родов людей и одного эльфийского. Если ты по незнанию сделаешь каверзу другому вотердевиану, то тебя выкинут за борт, а мне не хочется вместе с тобой валандаться какашкой в море. Корабль – это не наша вилла, Рыжий.       - Ладно… - согласился всерьёз убоявшийся выпасть в бушующую и бесконечную воду.       - Не бойся, Рыжий, я же рядом, в обиду не дам. А теперь флаги, брат. Ты ведь хочешь стать таким же умником, как я и папуля? Опиши, вспомни, произнеси, - подсказал Серый алгоритм.       – Жёлтый нос корабля и полная луна… А, это Дом Зулпэйр! Они водоплавающие купцы.       - Молодец. Дальше, - подбодрил его Лариат, побуждая к занятию примерно так же, как репетитор Гедув подцеплял Трелбама или Зара учить неинтересные им темы.       - Второй флаг с жёлтым фоном и половинчатым лицом человека и красного демона – это Дом Граулханд, эм, наёмники… - говорил Джаспер, вовсю пользуясь подсказками в виде эмоций брата. – Третий с оранжевым парусником и лунным серпом – это Дом Хелмфаст, кораблестроители.       - Давай посмотрим ещё раз, - он вновь направил фантома за «правое плечо» корабля. - Согласно дедуле Арлосу, большой первый флаг с гербом Зулпэйр означает, что корабль принадлежит этому Дому и капитаном является кто-то из этого рода вотердевианов. Второе полотнище – это военный стяг. Он означает, что галеон Люцентия находится под охраной Дома Граулханд и что представитель этого рода вотердевианов является майором – главой всех воинских подразделений экипажа корабля. Третий флаг маленький, вероятно, кто-то из офицеров благородного происхождения и является официальным представителем Дома Хелмфаст.       Сильно выступающая назад верхняя палуба юта начиналась от последней трети между грот-мачтой и бизань-мачтой. Тут сходились плоскость палубы и задранная корма, отчего кабина получалась с очень низким потолком – пролетевший у окон магический шпион увидел там ряды гамаков и стенку с откидными столами да плоскими сундуками-сиденьями. Над вертикальной башней-пристройкой стояли шесть столбов «беседки» для парящего там шлемного ужаса – оживлённых магией лат с секирой и щитом. На крыше обеих «беседок» размещались большие фонари и штыри с флагами. До кормы по борту пристроек тянулся хитрый фальшборт, верхняя часть которого откидывалась скамейками – со спинками. Перед бизань-мачтой размещался верхний штурвал, перед ним компас и часы. По бокам снасти, а за бизань-мачтой из палубы чуть выступала решётка, откуда доносился клёкот грифонов – фейри-дракон на слух определил четыре взрослых самки и два юных самца. Три давешние большие летучие мыши кожистыми мешками качались под срединными площадками всех трёх мачт.       Собственно, отвезя дядю Джапа к вилле Дома Ванд, он с братом Робом залетал на виллу Деслентир, чтобы обрести порцию мата, словарь морских терминов и разговорник на иллусканском. Так что Лариат, вставший раньше Джаспера, успел пролистать иллюстрированный том. Экскурсия помогала соотнести прочтённые термины с реальностью – братик же просто восторгался видами.       - Рыжий, гляди на вымпелы, вывешенные на беседке с фонарём. Здесь правила почти как для вечеринок на виллах. Зулпэйр. К правой стороне подвешены два малых вымпела. Это значит, что вместе с капитаном на корабле находятся два его взрослых сына. Хелмфаст прицеплен к Граулханд – жена под мужем.       - С правой стороны тоже два малых вымпела, значит, с нами плывёт их семья с совершеннолетними детьми? Да, Серый?       - Да, молодец, Рыжий, - поощрил Лариат старания брата, получающего море удовольствия от полёта, пусть иллюзорного и неполного, но всё-таки зримого.       А ещё Лариат про себя особенно чётко порадовался хорошей дикции и словарному запасу Джаспера, прочно сидевшего на крючках репетитора-языковеда, десятки лет занимавшегося наречиями с детьми вотердевианов. Но даже по его меркам рыжий близнец являлся выдающимся примером, в свои полные шесть лет способным дать фору десятилетним мажорам, не отличающим «экзекуцию» от «экскурсии». А уж о сероглазом близнеце и говорить не приходилось, хотя тот обычно (более полутора лет назад!) превращал занятия со старшими детьми в нечто несусветное, вернее, это его фамильяр метил мотками в чернильницы или опутывал ноги детей и ножки стульев – озорство терпели из-за приносимых им денег, ну и несомненной пользы для развития его маленького хозяина, своими успехами стыдящего старших родственников и тем побуждавшего их к усердию. Увы, средних близнецов Хаскара Второго не часто можно было увидеть играющими вместе, отчасти поэтому они друг другу никогда не надоедали и почти не ссорились – потасовок точно не было. Казалось бы, и теперь ситуация не должна была поменяться, ведь, по сути, площадь ареала обитания не поменялась, а вокруг по-прежнему была недружественная атмосфера, просто в новых лицах. Впрочем, многие гвардейцы от Силмихэлв и так дольше месяца у них на вилле не задерживались – их дни на вилле Хунаба засчитывались за выпускной экзамен. Однако вот – братья увлечены одной игрой. Мечта родителей и гувернанток, увольнявшихся с работы быстрее охранников.       – Рыжий, видишь, слева на женском вымпеле колечко? У них ещё есть взрослая и пока незамужняя дочь, отсутствующая на этом корабле. Наш светящийся символ пока ещё не вывесили, но он будет выглядеть так: Деслентир под Хунаба и по бокам пары лент – несовершеннолетние двойняшки-мальчики и близняшки-девочки, а тут место для старших разнополых двойняшек, - Лариат при помощи Дога подправил зримую ими кальку с реальности. - Теперь левый борт. Скажешь, что тут, Рыжий?       - Тут вывешены боги! – Ответил восторженный Джаспер с замиранием сердца, поскольку чуткий брат приказал фантому Дога сделать крутой вираж, нырнув под полощущуюся на ветру ткань так, что дух захватило – едва не был сбит!       - Ага, - весело улыбнулся Лариат. – Большое полотнище с двумя схлестнувшимися волнами означает, что корабль посвящён богине морей Амберли. Она же является небесным покровителем Дома Зулпэйр. Дальше ты, Рыжий.       - Два глаза в окружении семи звёзд – это Селунэ, богиня странников и нашей мамули! – Он заметил её шикарное платье в окне среднего этажа, где жрица раздавала указания рабочим, пока девочки под присмотром сиделки Майси играли в куклы в тесной каюте за стенкой, где те разложили привезённые братом Робом наряды и домики, пока старшие братики изволили почивать. Знали бы они, чего Лариату стоило затариться стольким барахлом!       - Ага!       - Вымпелы с тучками на синем платке, эм, это тоже отец и два сына, да? Они жрецы Акади, богини воздушной стихии.       - Верно, Рыжий, ты крут! Прямо как через несколько лет будут жрицами Селунэ наши сестрёнки под наставничеством мамули, как наши старшие брат с сестрой и дедуля Хаскар станут священнослужителями бога Гонда, покровительствующего Дому Хунаба. Но ты начал с конца, а не с начала, Рыжий.       - Ну, два жреца Амберли… Они странно подвешены, Серый. Что это значит?       - Старшим является клирик, ему подчиняется и его защищает монах, равный по степени посвящения. Ничего странного, что оба мужского пола. Дальше.       - Латная перчатка…       - Без глаза, - быстро внёс важное уточнение Лариат, дополнив речь эмоциями. Прижимавшийся к боку брат переменился:        – А, тогда это Торм, бог долга и чести! Уау, тут на корабле живёт драконий наездник, правда?!       - Совсем ещё зелёный и пока без своего дракона, но всё впереди, - загадочно улыбнулся Лариат, намекая на брата Роба, которого Джаспер невзлюбил. - Ещё?       - Ну, глазастая свеча – это Денейр, Лорд Всех Глифов и Образов. Это наш учитель Гедув, – сказал Джаспер, радуясь, что рядом останется знакомое с виллы лицо, никогда не унижавшее, не оскорблявшее, всегда почтительное, но и строгое…       - Да. И не надо так усердно жмуриться, Рыжий. Просто держи глаза закрытыми и смотри иллюзию под веками… Мы вместе и всё у нас будет хорошо, брат.       - Угу… - буркнул вновь приунывший Джаспер, вспомнив виллу с тоской и болью.       Всюду на галеоне сновали члены его команды, весьма небольшой для такого громадного судна, способного вместить более полутысячи людей. Моряки трудились на снастях в бело-синих тельняшках и крашенных луковой шелухой клёшах, бегали по палубе в столь же единообразных тёмно-синих костюмах с белыми полосками. Среди обычных и мастеровых матросов выделялись гардемарины, носившие ботфорты и сине-жёлтые мундиры. Хотя многих выдернули с бодуна и блуда, кое-кому сразу бросилась в глаза всеобщая опрятность и однообразность внешнего вида коллектива по сравнению с разношёрстной солянкой на лоханках, которые первыми повыскакивали из Великой Гавани, подставляя паруса северному ветру с восточным уклоном – в самый раз для перевозки груза во Врата Балдура и ниже по Побережью Мечей вместо поползновений в грязи весенней распутицы трактов или трат сотен золотых на грузовой круг телепортации.       - Чем крашено, определишь? – Пытливо спросил Лариат, почему-то шёпотом.       - Плёвое дело! Марена, вайд, индигоска и лук, - без проблем различил цвета сын модельера, ответив также заговорщически, словно они реально подглядывали и могли быть разоблачены в самый неподходящий момент. Джаспер запомнил это из посещений подземелий старой карги и родовой науки.       - Молодец, - не забыл похвалить брат, поймавший себя на мысли, как реально приятно делать другому приятное, а главное чувствовать в нём зарождение этой эмоции вместе с одобрением твоих действий. Вот почему сестрёнкам так нравится всё делать вместе!       Ют средний захватывал две трети пространства между бизань- и грот-мачтами. Это был пассажирский отсек. По правому борту в родительской каюте с иллюминатором и окном к носу корабля сейчас находились «фантазирующие» близнецы. По бокам от мачты две узкие каюты, вокруг ствола достаточный простор для снастей и решёток с приставными лестницами под спуск-подъём и вентиляцию. Дальше узкий коридор с двумя каютами, стены которых в данный момент разбирались, чтобы почти вдвое расширить кабину кают-компании с мягкими сиденьями вдоль наклонённых окон кормы.       Ют нижний чуть выступал перед грот-мачтой. Юркнувший туда невидимый шпион попал в тесный кубрик, посередине которого громоздился ещё один голем – для защиты от неприятелей и автоматизации функций шпиля для натяжки канатов или якорной цепи. По бокам от мачты огородили две двухместные каюты со входом из кубрика. От них ближе к корме справа была большая каюта, а напротив неё по левому борту закуток со сдвоенными двухъярусными кроватями и дверью, открывавшейся вовнутрь узкого отхожего места с символом падающей волны Истишиа, бога стихии воды, осуществляющего круговорот воды в природе и как должное принимающего малые нужды, одним ненужные, а других удобряющие. Тесный центральный коридор этой палубы заканчивался правильным треугольником с дверьми – светящиеся символы сразу давали представление о занимаемой магом правой половины кабины - капитан у левого борта. В коридорчике имелась решётка-половица, откуда просматривалась нижерасположенная универсальная мастерская с хитрым рулевым механизмом и люком со средней палубы на нижнюю, где наверняка был подобный спуск в кормовой трюм – каждый из трёх наглухо отделялся переборками.       Бак состоял из двух этажей, если не считать составленных сверху клеток с уменьшенными рофами и лебедями. Бак верхний имел со всех сторон роскошные окна, от пола и до потолка. Перед фок-мачтой размещался носовой штурвал, сейчас игравший первую роль – дымящий трубкой штурман умудрялся орать и активно жестикулировать. Сбоку от мачты - люк-решётка, позади и с другого боку высились шкафы с инструментами и тубусами. Между боковыми входами поперёк палубы стоял стол, сейчас заваленный картами и лоциями – последствия спешного отплытия. Были ещё боковые шкафы-сейфы и две угловые конторки с откидными столами, за которыми сейчас тоже активно и привычно трудились, отрабатывая высоченные зарплаты.       Бак нижний являлся камбузом, где посерёдке, прямо за стенкой и под столом сверху, располагалась хитрая печь: с боков бочкообразные кладки с топками с кипящим котлом и скворчащим казаном, посередине две конфорки и две духовки; трубы дымили у носа корабля, попутно нагревая воду в «душевых» бочках. На кухне вовсю кипела работа над обедом, запланированным на четыре часа дня, здесь же: на одном столе играли в карты, на другом бросали кости, за третьим курили, глумливо промывая косточки толстосумам, которым вдруг взбрендило арендовать целый отсек и раскошелиться на немедленную отправку – «хоть куда в море»!       Лариат посмеялся над Джаспером и потом поощрил его за аристократичное смущение, когда невидимый фантом воспользовался случаем попасть на нос следом за широкоплечим полуорком. Открытый небесам гальюн оказался не только занят «заседающим» матросом, но и бесстыдно намыливающейся фигуристой девицей - полуэльф с небесно-голубыми очами и блестящими антрацитовыми волосами. Ловкая девушка, устойчиво пользующаяся нагретой водой на ощутимо качающейся и скользкой палубе, совершенно не смущалась тискающего свой пенис человека, к которому, не будь идиотом, присоединился справивший малую нужду полуорк. Если бы не повешенные женской рукой шторки на окнах камбуза, то поглазеть бы собралась целая толпа.       Шпион, шмыгнув между баллистическими турелями, поспешил облететь массивную носовую фигуру четырёхрукой наги и поднялся ввысь, спланировав к верхней палубе и мимо двух пар вложенных друг в друга лодок снова влетев в проходной камбуз – внутри под наружными лестницами наверх располагались спуски на среднюю палубу.       Три иллюминатора кубрика матросов от второго гардемаринского кубрика шириной в два иллюминатора отделяли две каюты, устроенные по бокам грот-мачты. Слева – святилище всех богов. По правому борту - каюта корабельного капеллана, делящего её с монахом. Посередине центрального кубрика имелись такие же половицы-решётки: сверху в качестве вентиляции и настила для лодок, снизу находился главный трюм, сверху до низу забитый бочками и ящиками. Поскольку спальные места – подвесные, пол обоих кубриков заставили всякими бочками и ящиками, игравшими роль столов и сидений. У бортов под лестницами наверх, в камбуз, располагались отхожие закутки, хотя всё равно не все успевали добегать – какой-то кислый матросик с пушком под сломанным носом стыдливо поносил в бадью, которых тут и там да разного калибра стояло вдосталь. Дальше за лестницами у бортов средней палубы - одиночные каюты для шкипера и штурмана с входами со стороны носа, где находился кубрик корабельных мастеров – и как ютились среди завалов снастей? Рюшки на внутренних прямоугольниках окон скрывали тесные каюты с двухъярусными кроватями крохотных женских частиц большого корабельного коллектива в сто двадцать лиц, не считая пассажиров. В проходе между двумя парами этих узких кают располагался усиленный «фундамент» для вышерасположенной печки камбуза, под ним и был сделан спуск на нижнюю палубу, где устроили парусный и хозяйственный склады с огромными бухтами толстых канатов, кучами якорных цепей и буёв, чем только не забитыми полками да запертыми на висячие замки сундуками и кладовками.       - Сколько насчитал баллист? – Спросил Лариат, отвлекая брата от склада с провизией на корме нижней палубы, хотя сам был бы не прочь полакомиться шоколадом, запивая кружкой какао, впрочем, да, смесь мёда разных сортов даже более привлекательна.       - Эм… Тридцать?.. – Задумчиво почесался Джаспер, на несколько мгновений замерев от осознания, что на самом деле он всё ещё находится в каюте, а рука брата на его лице обеспечивает иллюзию. Зажатая между боками кисть тоже пошевелилась, как ни странно, найдя упокоение в том, что контакт ладошек сохранялся. Это чувство напомнило Лариату о том, как отец держал их за руки на прошлогоднем Балу Цветов, регулярно двадцатого киртона устраиваемому в Шпилях Утра, храме Латандера, бога восхода и перерождения, приветствующего детей и юность.       - Верно, Рыжий, в тебе тоже силён дар Хунаба, - спустя долгие мгновения согласился Лариат, хваля непринуждённо и позабыв о всяких способах извинения за трагедию на именинах у Силмихэлв.       Сейчас «взрослый мальчик» пока не мог по-настоящему и безошибочно блеснуть знаниями морских терминов – за отсутствием владения иллусканским языком и освоенностью корабельно-морской тематики. Прочтение и запоминание не означает понимание и применение – Лариат ещё пока не дорос до такого уровня мастерства в скоростном восприятии книг. Джаспер точно истолковал внезапно возникшую нотку смущения, лёгкий стыд и неудовлетворённость близнеца, и по-братски не стал озвучивать каверзно-уточняющие вопросы, но очень эмоционально «ощутив» себя, так по-детски победоносно: «А всезнайка чего-то не зна-ает!..» - вертелось в рыжей голове.       Трюм под нижней палубой на корме, как и на носу, тоже оказался запечатан магией, поэтому Лариат завершил экскурсию по их новому дому - галеону Люцентия.       Вздох братского сожаления сменился писком восторга, когда, по мнению Джаспера, вместо возвращения иллюзорной копии крутой Лариат приказал ей вылететь за палубу и превратиться в величавого красного дракона, длиной соперничавшего с судном. Обернувшаяся ко всаднику морда оказалась взрослой версией псевдо-дракона Разз, которая приветливо подмигнула и полетела над волнующимися водами, умозримая лишь рыженьким мальчиком в пассажирской каюте и его не менее восторженным фамильяром, наконец-то озадачившейся во что бы то ни стало научиться летать.       Лариат старательно «вслушивался» в богатые эмоции Джаспера, чтобы угадывать его желания и приспосабливать под него свою магию.       Мелкие сошки пугались выдыханиями ревущего пламени. Волны росли. Корабль уменьшался…       И вот в какой-то момент Верховный Бог протянул свои ручищи за новым божеством, вытаскивая его на небесный пантеон, откуда клубящиеся тучи обратились мыльной пеной, а океан превратился в лохань посреди ванной комнаты, где родители купали близнецов, по обыкновению плескавшихся вместе с фамильярами.       Плечом к плечу лежавшие в гамаке Джаспер и Лариат залились счастливым смехом. Жизнь прекрасна!       (Иллюстрации к главе с 043 по 060)       (Примечание: прообразом галеона Люцентия является – VOC galleon Amsterdam)