Трилогия о маге. Рождённый молнией.

      9 киторна Года Голодания.              Погожий день радовал кучевыми облаками, причудливо набухающими над северными горами и тающими на южном горизонте. Одуряющий запах луговых трав сносило ветерком, приносящим аромат дубравы с лёгким флёром хвои из девственных чащоб, где встречались дикие звери.       Сестрицы вместе с кошками весело бегали за бабочками и валялись в траве. Мамуля держала пяльцы с вышиваемым платочком. Брат лазил по верёвочной лестнице у ствола дуба, чтобы из распадка ветвей запускать своего фамильяра. Разз уже научилась парить аки пёрышко, теперь старалась планировать и делать виражи, как можно дольше задерживаясь в воздухе. Вокруг псевдо-дракоши вился фейри-дракончик, подсказывая и подбадривая послушную ученицу. Дог летал, как рыба в воде, выделывая кренделя и периодически глотая «глазастых» бабочек прямо из-под усатой морды Сату. Сероглазый сын сидел рядом с мамой и плёл шнурок, чем дома в Уотердипе никогда не занимался.       Переливчато сияющая синяя нить, красная и зелёная. Детские пальчики неторопливо плели круглый шнурок. Серебрившиеся глаза видели ещё три нити, невидимых обычному глазу, но имевших те же три цвета. Внешне получалось, что три светящиеся нити дивно переплетаются меж собой.       Лариат сплёл уже десять дюймов от футовой нормы. Встряхнул колбочку, доплёл одиннадцатый и снова встряхнул серебристо-голубую жидкость, чтобы лучше впитывалась в уже готовый шнурок. Пара таких украшала ворот блузы Коринны, сегодняшняя пара предназначалась для Майси, три дня старательно собиравшей магию в кулон на шее, чтобы пропитать сперва нити, потом ещё три для готового изделия.       - Мамуля, впиталось. Помолись о санктуарии, пожалуйста, - произнёс Лариат, протягивая колбочку.       Жрица Селунэ молча приняла, зажала сосуд между ладоней и начала шептать заветные слова, вкладывая их внутрь так, как раньше умела, пока не утратила дар волшебницы вместе с родами – та молния забрала её магию и передала ребёнку, сидевшему сейчас по правую руку от неё.       По окончанию вымачивания вкладывалась ещё одна молитва, закреплявшаяся там навсегда. В результате каждый футовый шнурок на минуту позволял применить сакральное святилище Селунэ длительностью в целую минуту. Это не просто укрытие от врагов, но подлинная аура святости, позволявшая читать следующую молитву как при нахождении у алтаря. В условиях чужого небесного плана весьма актуально, чтобы богиня услышала и ответила на мольбы.       Юный артефактор вынул готовое изделие и засунул новый шнурок, которому предстояло ждать три дня следующую порцию эссенции от Майси, значительно более слабому клирику, чем Коринна. Он знал, что не стоит мчаться домой и торопиться вручать – сбежавшая из-под материнской юбки блудница изматывала Осборна по несколько раз на дню.       - Мамуля, а ты уже выучила молитву стойкого пламени? Мы могли бы вместе делать чудесные клубочки, - предложил сын, робко прикоснувшись к плечу Коринны. Та дёрнула им:       - Нет, - коротко ответила жрица, знавшая молитву и когда-то её арканный аналог. Гедув тоже знал – та его свечка на корабле в доказательство. Однако мало знать – нужно уметь применять с конкретными условиями, абы как не прокатит.       Синие глаза встретились с серыми, сообщая, что она знает, что он знает, чего от него на самом деле ждут. И это явно не игра с бело-дымчатой Зити, в поисках нежностей льнувшей к детским ручонкам, жаждущим приласкать мамулю хотя бы причёсыванием её великолепных лунных прядей.       - Эм, может быть, тогда вместе заполним амулет? Ты покажешь мне, как это тобой делается, я покажу свои умения – мы оба что-нибудь новое подчерпнём для себя и улучшим предмет, - просительно предложил Лариат, продолжая заглядывать в материнское лицо, видевшее в этом ребёнке лишь лживость его детскости.       - Лучше погуляй по лугу, сын, тебе показано двигаться, - как взрослому, чопорно ответила Коринна, отвернувшись с поджатыми губами. Скорая в суждениях и упрямая в их отстаивании. Для морального урода её любовь станет - долгожданной.       Хаскар Второй для каждого взрослого прикупил по кулону-фляжке вместо досрочного погашения месячной выплаты по кредиту. Для него самого этот амулет являлся насущной необходимостью, поскольку в Доме Знаний все молитвы к здешним божествам давались легко и свободно – это вызовет привыкание и проблемы при возвращении на Фаэрун. Для остальных тоже имелась своя польза. Так, например, Гедув учился проводить через себя много сакральных сил, потребных для сложных и мощных молитв. Полуэльф после сна и перед ним сливал магическую эссенцию, что позволяло производить по два шнурка со святилищем Денейра – обеспеченные соискатели милостей этого бога платили многие сотни го за возможность чаще и где угодно испытывать сокровенные чувства и тем быстрее войти в привилегированные ряды служителей. За месяц только эти продажи окупят все пять кулонов.       - Мам, это тебе, - вручил Лариат пышную ромашку, вернувшись буквально через пару минут.       Женщина чуть улыбнулась. После третьего все её дети потянулись собирать самые красивые цветочки и дарить маме. Коринна всех благодарила и всем нежно улыбалась - кроме сероглазого. Жрица Селунэ отложила пяльцы и стала плести веночки из подносимых ей цветов, напевая детскую песенку, дружно подхваченную четырьмя звонкими голосками. Веночек для Анджи, для Памелы, для себя, для Джаспера… А Лариат уже догадался, что на галеоне Люцентия некая Коринна Хунаба, урождённая Деслентир, молилась о спасении – детей, в критической ситуации обобщая рыженького сыночка вместе с его монструозным близнецом, который бы лучше валялся сдохшим, чем воскрешённым Селунэ вместе со всеми убитыми им моряками. Всего полдня мать пыталась мириться с Лариатом, а после убийственной ночи исключительно терпела, воспринимая за ярмо в наказание позднего перехода на службу Лунной Деве. Ничего личного…       - Мам, а ты в девичестве училась двеомеру щита? Научи меня, пожалуйста, - попросил Лариат, когда мать с улыбкой наблюдала за тем, как сильный Джаспер по очереди качает младших сестрёнок.       - Я уже не владею Арканом, - враз нахмурилась женщина, уперев взгляд в свою вышивку нитью, ярко светящейся даже днём.       - Эм, но ты ведь изучала это заклинание, правда?       - Раскайся, сын, - строго и требовательно сказала Коринна.       - И тогда ты полюбишь меня, мама? – Тихо-тихо, осторожно-осторожно.       Мать поджала губы, но смолчать не смогла:       - Иди, сын. Займись лепидоптерофилией – тут щит не нужен, - сухо спровадила она коллекционировать бабочек, чтобы потом тыкать мужа носом в невинных насекомых, наколотых на иглы его сыном-живодёром, ежесезонно терроризировавшим соседей, а теперь переключившийся на собственный Дом и семью.       Как ни странно, Лариат действительно взял сачок и отправился на охоту. Женщина закусила губу и выложила всё из дрожащих рук, нервно потянувшихся к эльфийской брошке от её матери. Семь раз подряд прочитанная молитва против страхов подействовала безупречно. Бывшая волшебница всерьёз опасалась могущества своего сына – ещё такого мальчишки!.. Если он уже сейчас вместе с кажущимся маленьким фейри-драконом способен на головой воле колдовать аналог двеомера Мираж Аркана, который даже старая карга не смогла бы осилить по свитку, то что же будет, когда его обучат управляться со стихийной составляющей врождённой магии – Школа Проявления носит самый убийственный характер. Мать пугалась за жизнь второго близнеца и своих ненаглядных девочек. Лучше бы она не следовала советам этой проклятой Лейрел и Чёрного Посоха, а с самого детства насаждала строжайшее обучение магии для своего сверходарённого сына, лично, а не полагаясь на Скарлет, невесть чему на самом деле обучившей этого скрытного эгоиста, ставшего врагом.       Успокоившаяся Коринна решила сегодня-завтра дожать мужа с тем, чтобы забирал с собой этого сероглазого страшилу, и не её проблемы, куда он там будет его сдавать на время своей службы – лишь бы подальше от дома и никакого обучения двеомерам! Только не когда этот изверг живёт рядом и неспособен справиться с электричеством, что уж говорить о заклинаниях, которые у недоучек могут вырываться из ауры и поражать всех вокруг? Коринна прекрасно помнила свой одиннадцатый год, когда седовласая капеллан, служившая у Деслентир до смены на Астраселу, начала обучать девочку-подростка азам арканного искусства. Полуэльф тогда часто просыпалась от того, что срабатывал выученный на ночь кантрип света, то выпуская под потолок желеобразный сгусток, то вызывая светимость самого тела юной волшебницы. А с нынешней мощью Лариата хватит одного огненного шара, чтобы прямо во сне спалить весь дом! Сам-то ирод останется невредим со своей *** стойкостью к огню, а девочки сгорят заживо! Сплавить бы ублюдка насовсем, да как без него за дом рассчитаться по-быстрому? Но как только, так сразу - лет на десять. Потом рядышком постоять на балу представления перед обществом Уотердипа да вычеркнуть навсегда из своей жизни – пусть другие с ним маются и страдают, а у неё есть ещё пять детей.       - Дети мои, полдень! Через час обедать, возвращаемся! Лариат, возьми цветы в дом, пожалуйста. Мы с девочками соберём букетики и расставим по вазам, правда, любимые мои? - Сказала мать, неизменно подавая для других детей свой пример хорошего и вежливого тона, а также сюсюкаясь в доказательство своей любви к ним.       Дог где-то летал вдали, поедая змею, а Лариат счастливо улыбался вместе со всеми, радуясь за брата и сестричек. Те видели и чувствовали его довольство, а потому не возникло вопросов о венке на его каштановую голову – просто не хочет и ладно. Лариат учился оптимизму и довольству малым – зачем портить настроение себе и родным? Просто расплата за грех – сам взял на душу…       За яркостью одних братских эмоций, Джаспер не воспринимал мрачные тени других. А Лариат хотел сжаться в комочек. Ну почему, ну почему он первым должен извиниться?! Ведь это его годы напролёт мать обделяла ласковым словом и касанием, словно боялась порезаться о бритву. Ведь это Лариата выставили виноватым в том, что мать спросонья в кошмарном бреду отшвырнула его от себя, не извинившись за ушибы и кровь. Ведь это Айлет выуживала жемчужинки и разрезала волшебные нити при снятии их с фикусов и манекенов, а за потерю и порчу изделий доставалось потом Лариату, в итоге тоже ставшему подворовывать и крутить обрывки, сберегая лучшее. Ведь это не умеющий хранить тайны Армнидл Третий бил его всякий раз, когда Джаспер обделывался под влиянием Пучины Плакс и Нытиков, даже не желая понимать, что Лариат действительно применял магию на близнеце, но лечебную, ведь магическое болты в попу оставляли противную и кровоточащую ранку внутри, а если бы Скарлет узнала о способностях целенаправленно лечить, то Разер сам с удовольствием бил бы шипом непослушных детей, имитируя попадания в тело – метательных предметов, обращаться с которыми Хаскар Второй подучивал Лариата. Ведь это нетерпеливый Джаспер всегда палился сам и подставлял близнеца перед нормальными мужиками, черкавшими рапорт об увольнении после очередного обливания помоями. Ведь архимаги для Лариата писали рекомендации, а родители отдавали их наставнице, извращавшей до неузнаваемости – лишь два последних раза шпион сумел перехватить и считать информацию до её передачи Скарлет. И вот сейчас… Как Скарлет взнуздала Лариата за тягу к Магии, так и мать сейчас целенаправленно била по самим же сыном высказанному больному месту – отчуждала от семьи в желании добиться извинений за намеренно причинённую боль…       Коринна и двое её младших дочерей, кушая собранные девочками ягодки и распевая песенку про весёлого козлёнка с цыплёнком на макушке, возвращались в свой новый и день ото дня становившийся всё более уютным дом. Впереди всех Джаспер лихо дребезжал на своём самокате, купленном на его личные деньги, педантично отчисляемые храмом Гонда за авторские права на его изобретение в продаваемых изделиях, покамест только братских, но лиха беда начала! О, Лариат через Роба тоже прикупил себе эту доску с колёсиками, но предпочитал гонять лишь по ровной глади скороходной дороги, проложенной планетарами. Маленький маг уже выяснил, что именно магия в смоле диковинного асфальта сокращала путь вчетверо, превращая двухчасовую скачку до городка с филиалом Библиотеки в получасовую прогулку. Увы, зельем скорости тут и не пахло: как подступиться не знал, не говоря про распознать или повторить.       Четверо в прекрасном настроении возвращались домой, а никогда не певший и не читавший с выражением стихи сероглазый выродок молча плёлся позади них, держа охапку одуряюще пахнущих цветов и позабытых девочками куколок, заботливо найденных и собранных фейри-драконом Догом, а ещё сачок с кучей бабочек так и норовил выпасть, выпустив красочных невольниц. Собственно, пользуясь отсутствием внимания к собственной персоне, Лариат угрюмо тренировался терпению и призыву недалече шмыгающего фамильяра – свиток с соответствующим двеомером ему так и не дали приобрести. Он много раз во сне перелопачивал свои воспоминания о применении более недоступной волшебной палочки призыва орлов. Пока выходило только единожды в день и при дистанциях около мили. Лариат не сдавался, так и эдак осторожно пробуя работать со связью между собой и Догом, погружаясь в магию вместо нарывающих обид, которые он старался забыть, но прятать в себе всё хуже получалось. Раньше мирился и вроде находил аргументы простить, но и отец тогда дарил Лариату любовь. Увы, подкаблучник слушался жену, гнувшую свои аргументы о долгожданной и благословенной любви, которую надо заслужить не только примерным поведением, но и раскаянием за проступки, ведь в каждой семье есть свои нормы, табу и традиции, нарушение которых не должно приветствоваться – какой пример Лариат подаёт другим детям?       Маленький взрослый честно пытался угождать и нравится той, что родила его. Но чем больше он старался, тем приторней становилась вежливость Коринны и тем более лютая ненависть проглядывала в ледяных очах. В глазах матери сын покусился на самое святое: мать, отца, брата, младших сестрёнок, а старших близнецов вовсе сослал подальше из-за конкуренции за родительское внимание к его королевской персоне о стальных глазах! Невыносимо!.. Какая уж тут логика? Когда разрастается всепоглощающий страх потерь, поразивший женщину в нежном возрасте, сравнимом с её дочуркам-близняшкам – убили её эльфийскую мать Финраурель.       - Джаспер, бей прямо перед собой, - сделал замечание Роб, показательно ударявший свою грушу перед детьми, чтобы и они пример видели перед собой, и он развивал своё периферийное зрение.       - Я бью! – Взорвался Джаспер и со всей дури врезал по груше, специально усиленной для выдерживания всей его силы, в сравнительных оценках столь же высокой, как ум близнеца.       - Постой, боец, не горячись. Смотри на меня. Вот, моя правая рука бьёт правильно, - он медленно ударил, образовав вытянутой рукой прямой угол с туловищем. – А вот как ты бьёшь, - кулак левой ушёл вниз.       - Она низкая! У меня она низкая! – Джаспер ещё раз сердито ударил кожаную грушу, призванную имитировать голову низкорослого противника.       - Смотри на меня, Джаспер. Вот как я стою. Ноги немного согнуты. Пружинистая стойка. А вот как ты стоишь. Прямо. Ты боец или истукан?       - Боец!       - Во-от, а ведёшь себя, как истукан. Поэтому боксёрская груша кажется тебе неправильной. Согни ноги, Джаспер. Пружинь. Примерься к груше. Бей!       Мальчик ударил почти правильно. Удар, стойка – дыхание тоже важно. Когда будет поставлена база – станет можно переходить к разнообразию приёмов.       В это время Разз и Дог неподвижно сидели на верхней перекладине пристенной лестницы. Псевдо-дракон была по натуре тихоней. Всколоченный фейри-дракон напрягался изо всех силёнок, лишь бы только его человеческий собрат не оставил на спортивных снарядах ни единой царапинки от встопорщившихся острых чешуек на руках и ногах, для тренировок ударов которыми висел отдельный мешок с песком.       Хотя дорогостоящее посещение волшебной купели Дома Знаний повышало мастерство, это не помогало при отсутствии координации и владения телом. К слову, тренер по собственному уразумению никогда не сравнивал успехи близнецов, вот и сейчас не стал обращать внимание синеглазого на сероглазого, ещё несколько дней назад уловившего суть и спокойно себе отрабатывающего навык, расходуя все свои невеликие силы перед обедом, чтобы битком набитое брюхо надёжно сморило его на сиесту.       Джаспер много лазил и бегал, Лариат сидел подле матери – после короткой, но интенсивной тренировки оба выдохлись одинаково.       - Роб, а ты бы хотел встречаться с Майси в сновидениях? – Спросил Лариат, скорее не задержавшись в душевой, а просто это огненный Джаспер не пылает любовью к водным процедурам, торопясь обтереться от пота и смыться клянчить самое вкусное.       - Нет, - заалел мужчина, после занятия снявший размерный пояс уменьшения.       Маленький взрослый пожал худыми плечами и направился к выходу.       - К чему спросил, Лариат? – Уточнил вдогонку неофит Роб.       - Ну, в конечном счёте… кикбоксинг не мой стиль, Роб, - обернувшийся ученик виновато развёл руками. – Он силовой, идеален для брата, - начал пояснять Лариат, раз уж спросили. - Ты рассказывал нам, что стиль исторически сформировался в драках. Драками движет ярость. Ощущая Джаса, я понял, что этот стиль не обуздывает ярость, а распаляет и направляет её. Для меня кикбоксинг полезен в качестве второстепенного. Основной мне надо искать не в числе атакующих. Я бы не хотел отвлекать Гедува по выходным. Я бы лучше вместе с тобой, Роб, отправлялся по будням в Центр, чтобы обходить мастеров рукопашного боя: поиски для меня – сравнительная практика для тебя.       - Понял. Одобряю. Хотя обычно драконьи колдуны наоборот делают упор на силе и ярости… - заметил он мягко то, о чём Скарлет кричала и чему родители Лариата настоятельно просили не обучать его. - Родителям говорил уже? – Кратко осведомился неофит, желавший примирения в охраняемой семье. Он без спроса знал, что представитель субтильного телосложения соблазнится отращиванием стройной рельефности мышц, которые можно было натренировать при желании и, особенно, при с детства правильно поставленных занятиях. У тренерского Дома Силмихэлв есть разработанная система. И Осборн вёл мальчишек по отдельным программам, поначалу имеющим много общего, просто с разными акцентами.       - Утопать в счастье – это уже другая крайность, - сказал мальчик под бурчание живота. Но взрослый его недопонял:       - Я про походы по городам, - уточнил Роб, влезший в штаны и натянувший тунику быстрее и сноровистее мальчика, который иначе высушился и согрелся вместо стремительных обтираний жёстким вафельным полотенцем после холодных обливаний, от которых Джаспер и сбежал.       - Взрослому нет нужды докладываться, - ответил шкет, глядя в пол. Лариат хотел проверить степень лояльности.       - Если мне передадут ответственность за тебя, то нет проблем, - так же просто пожал он широкими и бугристыми плечами.       Осборн про себя даже обрадовался представившейся возможности перестать поддаваться соблазнам Майси, одной рукой потчующей его изумительной вкуснятиной, а другой требовательно лезущей в пах, чтобы вооружить. Молодой мужчина не был столь распущенным и лучше бы сексуально изнурял любовницу исключительно перед сном, а не прямо на обеденном столе, пока домочадцы на прогулке. Полёты на гиппогрифе до Дальсеверска и обратно, возобновление практики спарринга с опытнейшими мастерами боевых искусств – утро хотелось занять именно этим. Хотя предложение крайне заманчивое и очень стоящее, однако дружба дружбой, а служба службой – клятвенно обещался заслужить прощение у подстреленной им Коринны, желающей извещения об инициативах наказанного сына для их предварительного родительского одобрения. Либо так, либо вон.       Лариат принял к сведению этот ответ и поспешил к накрытому столу, успевшему оскудеть не только на эклер с начинкой из деревенской яблочной пастилы – невидимый Дог всё видел.       Весь сон-час маленький взрослый бороздил облака, ломая голову над тем, чтобы измыслить какое-нибудь другое решение, помимо простейшего воззвания к отцу. Варианты обращения к селянам или халфлингам по соседству Лариат счёл возможными, но непригодными из-за порчи репутации, какое бы хитроумное объяснение не сочинить – в Доме Знаний принципиально дураков нет. Сам он не владел призывами и прорицаниями, а семья посещала только Купель Музыки, к знаменитейшему Источнику Знаний и не менее популярному Источнику Поэзии добирались разве что Гедув с Хаскаром: сын не интересовался ещё, а отец не хвастался.       Путешествовать по сновидениям? Этот вопрос жужжал назойливой мухой. Первая проблема – касания. На домашнем гиппогрифе и овцах Лариат убедился, что без хотя бы одного преднамеренного касания спящий Дог оказывался не в состоянии отыскать сон желаемого существа. На сестрёнках Лариат убедился, что без «связи близнецов» с ними и без ловца снов он вместе с фамильяром в состоянии передавать им сновидения-мечты, однако, это односторонние послания. Надежда на удачу – удел отчаянных. Лариат не только хотел научиться куче двеомеров и подобрать боевой стиль под себя, но и просто изо дня в день всё больше уставал купаться в чужом счастье, не получая своей толики ласки. Его не холили и не лелеяли, хотя именно он нашёл этот дом и расплачивался по кредиту за него, погружаясь в рутину вместо чего-нибудь по-настоящему интересного и занимательного типа оживления магией манекенов и латных доспехов. Ан-нет! Виновен! И всё тут, хоть тресни. Раскайся – и все двери откроются. Ага, как же. Лариат представлял, что никакое его раскаяние не превратит в любовь - материнскую ненависть, зиждившуюся на застарелом у глубоко укоренившимся страхе, даже нет – страхах, во множественном числе. К тому же, он теперь заклеймён иллюзионистом – какая вера лжецам? Ну, извинится он – и? «Неискренне», - обронят в ответ. Сейчас то он, по крайней мере, с семьёй, пусть и в статусе, а после «мнимого» раскаяния его запросто сбагрят в интернет для маленьких магов, чтобы дома не мог никому навредить заклинаниями, которым так жаждет обучиться. Хотя об чём речь?! Коринна принципиально встанет в позу, не пожелав распылять сыновьи деньги на оплату профессионального мага в наставники – скорейшая выплата долга за дом означает встречу с её первенцами.       Рыжий всё ещё мирно сопел в две дырки вместе с прижимавшимся к его боку псевдо-дракончиком, когда Серый сонно сполз с кровати и принял на руки фейри-дракончика. Несколько синхронных сердцебиений спустя появился сдвоенный фантом – точная копия, за исключением сачка. Крылатые отправились на разведку, а рукастые соединили два сачка. Вскоре подделка бесшумно покинула детскую комнату и умчалась в лесок, чтобы рассеяться как можно дальше от усадьбы, заодно выпустив настоящих бабочек. Лариат же вытащил из-под подушки кубик вейрвуда и даже закрыл глаза, чтобы максимально сконцентрироваться и вложить в волшебную древесину фантомные образы насекомых, имитирующих два состояния – хаотичный полёт и полную неподвижность с раскрытыми крыльями.       - Роб, а, Роб, пойдём порыбачим? Ну пожа-алуйста, - заканючил Джаспер сразу после полдника, наставшего после сладкого сна. Ещё имелось время до возвращения отца.       - Если твоя мама разрешит, - согласился охранник, подростком с пацанами из учебки не раз бегавшим на реку с удочками.       - Пожалуйста, - одобрила Коринна, пряча лукавый взгляд в чашке с парным молоком. Она сама хотела пойти на реку, чтобы искупаться и позагорать в неглиже – солнце в Доме Знаний оказалось ласковым к её коже, бледной от лунной матери.       - Спасибо, мамуля, я тебя люблю! – Джаспер подбежал к маме и поцеловал её в щёчку.       Как-то само собой разумелось, что близнец попросил за обоих. Лариат и не думал отказываться: пока одни рыбачили, он вволю купался, а за них обоих резвящийся Дог выуживал рыбёшек из речки – угощение кисам. Но сегодня имелось ещё одно незавершённое дело.       - Роб, а можешь сперва помочь мне снять полку и повесить её на стену? Пожалуйста, это всего на пятнадцать минут, - попросил Лариат, слишком сосредотачивавшийся на поддержке фантомов в детской, чтобы уследить ещё и за опередившим его братом.       - Я первый попросил!       - Джаспер, пока ты собираешь снасти и копаешь червей, как раз пройдёт четверть часа, - успокоил его рассудительный Роб, уже привыкший к своему новому имени. – Зачем, что и куда, Лариат?       - Мама сказала мне заняться лепидоптерофилией. Вот я и хочу повесить на всеобщее обозрение, - с кажущейся бесхитростностью пояснил маленький взрослый.       - Лепиф-пипидоф-лепидфией-тьфу! Что это за такое, Лар!? – Джаспер нарочно исковеркал непонятное ему слово, хотя запомнил произношение.       - Эм, мама с сестричками коллекционирует кукол с их нарядами. Папка собирает парики. А я буду собирать – бабочек, - выстроил Лариат повод гордиться собой и своим занятием.       - Я тоже хочу!       - И мы! И мы! – Оживились девочки, которым не хотелось пачкаться в муке, вырезая песочно-ореховое тесто по формочкам печенюшек к десерту на ужин.       - Доченьки, у нас куколки и платьица, - любяще успокоила их мать. – Посмотрите, какие они чудесные…       - Эй, они мой! Спроси у папы, чего тебе собирать, Джас! – Звонко крикнул Лариат в коридор, особо не пытаясь догнать более быстрого брата.       - Ла-адно, бабочки твои, Лар, - с ухмылкой согласился Джаспер, легко посчитавший насекомых совершенно недостойными собирательства. - А я буду собирать… собирать… клыки и скальпы орков, во! – Выдал он, вспомнив брутальный образ из истории брата Роба.       - Здесь нет орков, сынок. Дождись папулю, - громко подала голос Коринна, в чём-то выигравшая, в чём-то обставленная.       - Ага!       - Иди копать червей, рыбак, а то мы первыми справимся, - улыбнулся Роб.       - Да ну, потом, мы Лару поможем, а потом он нам накопает червей, лады? – Сообразил Джаспер, не желавший делать грязную работу.       - Лады, - сероглазый ударил по руке синеглазого.       И трое мужчин вышли вытаскивать из шкафа полку, которую Лариат всё равно не использовал за отсутствием шмоток акромя одного комплекта из мифриловой ткани.       - А это зацеп и для наклона – так снизу лучше видно будет, - ответил затейник на вопрос о том, зачем нужно сзади и сверху прибивать какой-то кубик.       Вскоре Лариат под победно-пристальным взглядом матери и жалостливыми глазками сестрёнок принялся выуживать из сачка бабочек и прикалывать их булавками к отшлифованной доске с красивым древесным рисунком, выгодно подчёркивающим разнообразие узоров на крыльях бабочек. Пестровато, как со стороны посмотреть, но вполне сойдёт. И без линз или двеомера истинного зрения не разобрать, что это проработанные во сне идеальный фантомные копии отпущенных на свободу особей с луга. Кубик спрятан за доской, потому – ну кому придёт в голову тратить на бабочек двеомер идентификации? Гедув любопытен, но не параноик. Так что вскоре «коллекция» отправилась на стену рядом с отцовскими полками, где уже красовалась пара париков с замысловатыми причёсками из косиц. Лариату оставалось только ежедневно «пополнять» - заряжать якорь магией, которую неподвижные фантомы практически не тратили. Ровно через четверть часа маленький взрослый уже собирал в кубышку червей, легко и непринуждённо накопанных фамильяром – сам Джаспер только теперь просёк эту фишку с Разз и всю дорогу дулся на молчаливого близнеца.       Барахтаясь в воде на глубине в полтора фута, постепенно учащийся плавать Лариат активно пугал рыбу, зазывая брата в приятно прохладную воду - безрезультатно. Собственно, в процессе наблюдения за тем, как удят Джаспер и Осборн, Лариат смекнул гениальную идею – сонной рыбалки! Правда, предстоит пораскинуть мозгами на счёт идейных жемчужин, вдобавок из-за отправки путеводных клубков в океан снов придётся снизить их выпуск в реальности. Доселе не использующийся по назначению ловец снов подлежит приспосабливанию к роли удочки. Конечно, дело это не быстрое – бдительность превыше всего! Конечно, клюнуть может «всякое». Конечно, могут не совпадать распорядок дня и режим сна с искомым наставником подходящего единоборства или двеомера. Однако это хоть какие-то шаги к цели вместо слепой удачи – под лежачий камень вода не течёт. Ещё бы стоило как-нибудь приспособить жезлы и палочки, но все они надёжно запирались вместе с мифриловым оружием, которое зарядил один из местных ангельских магов и с которым утром и вечером Лариат занимался под присмотром Гедува, готового в любой миг оказать любую посильную помощь, как самый сильный и старший клирик за неимением родных магов – чета Хунаба даже не пыталась искать сыну учителя магии.       Восемь часов на священную службу плюс час на обеденный перерыв плюс час на дорогу итого в сумме десять часов – Хаскар Второй отсутствовал дома с половины девятого утра до половины седьмого вечера. И неизменно в шесть часов Роб выезжал на коне, сопровождая средних близнецов, которые сегодня оба отталкивались ногами, катясь на самокатах через деревню к новенькой дороге – встречать лошадь отца и летящего над ней Гедува, дорвавшегося до молитвы крыльев сапсана.       Пока Роб гарцевал, дразня веселящегося Джаспера, которому вроде как удавалось догонять рысака на своём раздолбанном самокате, Лариат задумчиво отталкивался с гримасой меланхолии на лице. Зелье скорости маленький маг отлично помнил, хотя и не мог повторить его эффект воздействия на тело – оно привыкло сдерживать молнию. Когда-то Скарлет давала мальцу заряжать не наручи ускорения, а мастерски изготовленный перстень – Лариат так и не уразумел принцип его действия. Вот и с волшебным дорожным полотном так: чёрт знает, как оно так фурычит.       - Ла-ар, догоняй!       - Да ну, - отмахнулся он, сосредоточенно выпуская в асфальт порции своей магии и запоминая результаты этих эмпирических исследований.       - Да ты просто немощная малявка! Малява-малява! – Дразнился гонщик.       - Зато я лучше тренируюсь у Роба. Пройдёт время, и тебя обгоню…       - Мечтать не вредно, малёк! Не догонишь, не догонишь!.. Пфе!       Джаспер фыркнул, когда ощутил, что близнеца – накрыло озарение. Нипочём ведь не признается, что такого крутого измыслил, а брат теперь мучайся, гадай. Рыжий прекратил поддаваться с толкающей левой ногой и вновь стал разгоняться правой, однако настроение уже угасло – всё из-за этого сраного выдумщика-тихушника!       Лариат же догадался – время! Зелье и наручи воздействовали на организм. Перстень ускорял само время. А скороходная трасса напоминала коридор – пространственный! Значит, действительно верный подход: методом перебора определить отклик, конкретизировать характеристики магической энергии и научиться использовать дорогу в качестве артефакта, способного как разжимать четверной коэффициент в тройной, так и усиливать до пяти или более того. На этой радостной ноте на горизонте появился чей-то силуэт – время!       Клирики Денейра тоже двигались наперегонки. Первым был Роб, естественно:       - Добрый вечер, брат Роб, - пожал Хаскар Второй поданную ему руку и потрепал по плечу, наклонившись в седле.       - Папуля! – Папа!       - Добрый вечер, мои сынишки! – Радостно воскликнул отец, спешиваясь и приседая на одно колено с раскрытыми объятьями.       Оба близнеца с разных сторон прильнули к отцу. На некоторое время они замерли в объятьях друг друга. Вдали от жены Хаскар Второй позволил себе забыть о проявлении нелюбви к провинившемуся близнецу – никто его не сдаст за это. Так повелось с первой встречи на этой скороходной дороге между Северопрудным и Дальсеверском – идея выйти принадлежит Лариату. Хаскар Второй просто не мог злиться на своего сероглазого отпрыска. Одно дело призывать к строгости и порядку, другое – намеренно обижать тотальной дискриминацией. И совсем не причём то, что в последнюю декаду в посещаемой им каждый день семинарии всё больше времени на занятиях отводилось теме правдолюбия и нетерпимости Денейра к злым языкам, искажающим пропорции вещей, а также о свободе информации для всех.       Каждый новый день неофит Хаскар Второй всё явственнее ощущал неправильность поддержанного им ультиматума Коринны, требовавшей раскаяния прежде чистосердечной беседы – открытому обмену информацией с Лариатом для устранения обоюдного недопонимания. В конце концов, в том трудном признании на затуманенной лесной полянке посреди каюты их сын высказывался вполне логично. Отцовское сердце не ощущало тогда фальши, а теперь вместе с ним сам Денейр – лучи от Его свечи помогают глазу Его прозревать правду сквозь ложь. Весь свой заработок на священной службы и чуток с продаж сыновьей продукции Хаскар Второй сегодня потратил на священный символ, что сейчас красовался у него на груди. Внешне похожий, но куда более сильный амулет веры скреплял волосы падре Гедува, предпочётшего пролететь дальше и приземлиться в деревне, чтобы успеть поговорить со старостой.       Отец потрепал по спинам обоих маленьких близнецов и с улыбкой взлохматил родную кровушку. А потом решил воспользоваться контрастным моментом счастья для нравоучения:       - Лариат, вот ты не хочешь раскаиваться за ту боль, что намеренно причинил мне с мамулей и своим братьям с сестрой на именинах у Силмихэлв. Скажи мне, а вот прямо сейчас ты разве тоже хочешь причинить боль своему отцу и близнецу? – Мягко, но испытующе спросил он, мысленно активировав амулет и заглянув в серые глаза.       - Да, - предельно честно ответил Лариат.       Хаскар Второй чуть выпучил глаза – Джаспер сильнее. Оба сглотнули одинаково и одновременно. Отец резко поднялся, подхватив рыженького и усадив на свою лошадь.       - Роб, подбери этого негодника, - уронил расстроенный отец. И пустился вскачь, не оглядываясь.       - За что хоть? – Уточнил Роб, когда подал руку и усадил честного ребятёнка перед собой.       - Обида – естественное чувство, которое самым простым образом вымещается в драке, - хладнокровно произнёс Лариат. - Я умею на боксёрской груше, Роб, спасибо, - искренне поблагодарил он. – А Джаспер опять забылся о оставил у папули синяки от своих объятий. Я знаю кантрип агонии, Роб. Если прошить волосами Джаспера его набедренную повязку, то я попробую заколдовать её, как однажды видел подобную магию для маленьких латандеритов. Тогда бы близнец сам себя одёрнул, ощутив болезненность отцовских похлопываний по спине или собственной хватки на его руке. С правильным объяснением Джаспер быстро научится постоянному самоконтролю, а замалчивание день ото дня только усугубляет проблему.       - Я передам это твоему отцу, - пообещал Роб, костеря себя за несообразительность. Хаскар Второй ведь – тряпка, что душой, что телом, только и годным для засосов, а чуть ткни его дряблое мясо – уже кровоподтёк.       Увы, Лариату от этого не стало легче – отец даже не спросил «за что» или «почему». Просто шарахнулся вместе с Рыжим, как от зачумлённого, и ускакал с этим близнецом, терпя его болезненный хват, - Хаскар Второй реально усвоил урок превосходства боли моральной над физической. К несчастью, и сам доброхот за спиной маленького взрослого удовлетворился ответом, даже не пытаясь по-дружески утешить или выяснить, откуда сам Лариат знает упомянутое заклинание. В доме маленький взрослый сразу направился в особую комнату для очередного занятия, хотя наставник ещё не дошёл от деревни – как раз время для арканной медитации.       - Поспешай неспешно, - в который раз заметил Гедув, с молитвенником в руках пристально следящий за манипуляциями Лариата с магией.       - Я стараюсь, - процедил напряжённый ребёнок, допустивший молниевидные разряды в кристалле жезла молний.       Он действительно отвлёкся назойливой мыслью о том, стоит ли сейчас напоминать Гедуву про данное им в таверне обещание найти учебную литературу по штормлордам? Или предложить фамильному учителю продолжить выполнять ещё дедовское поручение искать информацию о драконьих колдунах и элементалистах, поскольку придуманное Скарлет купирование проблем с выбросами дикой магии в её отсутствие было творчески приспособлено самим Лариатом под нужды обогащения, тем самым являясь кособоким развитием его талантов. Неужто его сочли достаточно взрослым, чтобы самостоятельно решать проблемы, включая рассекречивание факта наличия сформированной взрослой личности в теле ребёнка?       - Так не годиться, Лариат, - покачал головой клирик. – Вернёмся к прежней схеме, - непререкаемо заявил взрослый полуэльф, будь его воля, вообще бы не позволивший ребёнку так надрываться, каким бы взрослым тот не мнил себя.       - Хорошо, - понурился мальчик со вздыбленными волосами.       Лариат отложил жезл. Гедув напрягся, едва кокон антимагии отодвинулся вместе с рукой, но молнии не вырывались. Тем временем таинственный ребёнок положил обе руки на клинок, лежащий на голых коленях. О мифрил даже он мог порезаться, потому Лариат соблюдал максимум осторожности, водя ладонями вдоль дола. Раздвигал руки и соединял их, посредством соприкосновения ощущая оружие своим продолжением. Разводить шире точек касания с ногами у него пока не получалось. Вернее, он мог, но тогда терялось чувство общности с тем электричеством, которое помаленьку изымалось им из меча и перекладывалось в жезл. С ножами было проще всего – зажимал рукоять меж коленями и лезвие меж ладонями. Тогда вместе с встающими дыбом волосами расширялись и глаза наблюдающего Гедува – мальчику было весело.       - Лариат, предлагаю заняться свечными фитилями и книжными оплёткам, с электричеством, - попробовал уговорить потомственный наставник и служитель, не забывавший обзаводиться связями за счёт поставок волшебной продукции. Но увлечённый ученик пропустил эту просьбу мимо ушей, не собираясь заниматься скукотой дольше потребного.       - Гедув, а может разрядить жезл в Синьке? Разложу в воде всё оружие и выпущу молнии. Они вряд ли попадут в Синявый и Хлодушку, - предложил Лариат идею с горным прудом и пещерой, где вживую был всего раз и то пролётом на гиппогрифе.       - Хм… Велик риск разрушить источник, - Гедув мягко отверг сомнительную идею.       - Тогда на прогулке разрядим в небо?       - Так мы громом перепугаем всё село и животных, - друг семьи отрицательно покачал головой, отчего заколебалось свечное пламя его глазастой броши.       - А как тогда?       - Я завтра возьму с собой на полигон, - просто ответил клирик, повышавший квалификацию гармонично, что для него означало упор на боевой составляющей.       Гедув не одобрял решение Коринны отказать сыну в инструктаже опытного мага. Когда ещё Лариат извиниться, а профессиональное обучение магическим искусствам ему требовалось уже вчера. Внимательный репетитор, практически ежедневно бывавший на вилле Хунаба, догадывался, что родители маленького мага консультировались у кого-то, знающего сильно больше волшебницы Скарлет, но единственное умозаключение клирика гласило – беречь детство мальчика. Тем странней выглядела нынешняя ситуация – это глупейшее и вреднейшее противостояние гордецов и упрямцев. Клирик сейчас даже специально сформулировал своё обещание так, чтобы оставить неточность. К сожалению, взрослый интеллект в детском теле уже и помыслить не мог, что наставник готов взять с собой не пресловутый жезл, а самого Лариата:       - Тогда я к нему не прикоснусь больше, - твёрдо заявил маленький взрослый, понимавший, что планетар просто не предположил, как реально будут использоваться мифриловые мечи и прочее оружие, которое он зарядил для защиты от возможного появления диких зверей, случавшегося на границе обжитых пространств Дома Знаний и Дома Природы, а также прорывов водных элементалей из находящегося неподалёку пещерного источника. Лариат уже повысил количество вмещающихся в жезле разрядов с пяти до двадцати. Не обещанный сноп молний, но выпускание по командному слову или жесту сразу сдвоенного разряда - тоже сойдёт, чтобы сдержать слово, данное ещё Лаэрлосу Силмихэлв.       - Я пока не могу развеять твой сноп молний, маленький волшебник. Как ты без полигона будешь дальше заниматься с молниями, Лариат? – Вежливым тоном осведомился полуэльф, с отнюдь не праздным интересом вперив зелёный взгляд в трудного ребёнка. Выказанное Лариатом недоверие всё-таки покоробило его, потому он не стал мешать юнцу набивать себе шишки, хотя был приставлен к нему примерно с этой целью. Убиться об электричество он не сможет, убить электричеством кого-либо в Доме Знаний тоже не в состоянии – с остальным можно справиться самому или при помощи зова к патрульным ангелам.       Маленький взрослый ответил делом. Деактивировал ремень, выровнял меч по горизонтали, настроился на его восприятие частью себя, филигранно вылил половину голубой магической эссенции в дол, быстро кольнул до крови большие пальцы и приложил к обоим концам, активировал ремень. Эксперимент удался! Жидкую магию словно бы вдавило в мифриловый меч, оставив центральную выемку чуть светящейся. Лариат, благодаря желчности Скарлет, уже умел держать лицо каменным, вот и сейчас стерпел боль отъёма жизненных энергий.       Поле антимагии душило внутреннюю энергию, но в отличие от пресечения заклинаний не лишало существо врождённой магии или дара к ней и не лишало артефакты их зарядов, когда на время превращало эти предметы в не магические вещи. Ремень антимагии производился на Фаэруне, он не работал с той же эффективностью на небесном плане бытия. Этим обстоятельством и воспользовался любознательный Лариат, когда от скуки обмотал рукоять одного из заряженных планетаром ножей своей электрической нитью – случился пробой. Благо в самого штормового ребёнка, благо предполагавшего нечто подобное и потому не допустившего разгула электричества с полной разрядкой вложенного в мифрил плетения магии, что привело бы к её угасанию и утрате, поскольку изначально заклинания волшебного оружия и молнии предназначались для одноразового срабатывания в боевых условиях и стоили соответствующе дёшево. Лариат имел опыт улучшения магических свойств не одного жезла молний и надеялся, что преодоление влияния поля антимагии поможет временно вложенной магии проникнуть глубже в суть материала и стать его постоянной характеристикой, как в случае с нитками.       - Хм, неужто хочешь раз от раза измываться над собой, повторяя эти болезненные ощущения? – Жёстким тоном и в тихом гневе вопросил Гедув у мальчика, по виду ауры потерявшего много жизненных сил. Маги часто рискуют своим здоровьем, творя сложные плетения, способные выпить их досуха – примеров целые полки.       - Сегодня уже нет, - вымученно ответил упрямый Лариат и зализал ранки на пальцах, не только сберегая секрет самоисцеления, но и познавая особенности кантрипа лечения мелких ранок, что по щелчку пальцев применил клирик Денейра.       - Завтра можно слетать подальше в дикий лес и там ты сам разрядишь жезл в небо, - предложил Гедув, но интуиция сразу подсказала, что наконец-то прямо им сделанное предложение опоздало.       - Спасибо, уже не требуется – так действеннее дурацкой тягомотины с разрядкой-зарядкой. Утром я повторю с другим долом, днём напрямую всажу туда четверной заряд молний из жезла, вечером подзаряжу от себя сам жезл и начну со следующим, - деловито известил Лариат, навострившийся оборачивать всё к своей выгоде. Заодно победит Джаспера в съеденных объёмах, но не за один присест, а по частоте приёмов пищи, очень вкусно получавшейся у Майси.       - Это будет вредно для здоровья, Лариат. Я запрещаю дальнейшую практику подобного способа, - непререкаемо произнёс Гедув, протягивая руку за мечом.       При регулярном истощении физических сил их общее количество будет неуклонно стремится к нулю… Клирик сжался внутри, вдруг поняв истинную причину худосочности дитя. Только кровной магии ещё и не хватало!       - Славно, - загадочно улыбнулся маленький взрослый, которого устраивало любое развитие ситуации.       – Ты в зеркало посмотри, Лариат, до какой тростинки ты себя довёл запретными практиками! Никакой крови на моих занятиях – вообще и никогда! Напомню, Лариат, работа с оружием и магией - это непрофильное для Хунаба занятие, - не сумев подобрать других слов, Гедув привёл дежурную цитату. – Скарлет тебя этому научила? – По-прежнему не повышая голоса, вопросил клирик, рассерженный своей слепотой и сделанным только что открытием клирик никак не мог допустить дальнейшего применения магии крови. Ведь это прямая дорога в некроманты! Вопреки насущной необходимости, от омерзения испарилось всё желание священнослужителя вымолить у Денейра записи, сделанные Скарлет Хунаба относительно отданного ей на попечение мальчика.       Лариат же ясно услышал голос Амонра, когда-то выговаривающей примерно тоже самое для Коринны, которой после замужества пришлось изменить своим привычкам и хобби, чтобы учиться шить и кроить, как любой порядочной жене наследника портняжного Дома. Сам того не понимая, наставник озвучил ключ к проблеме Лариата. Маленький взрослый ничего не ответил Гедуву, тем более, вечернее занятие подходило к завершению. Лариат молча развернулся и невидимым выбежал из комнаты, негодуя на тупорылого святошу, ни бельмеса не шарящего в арканной магии! Стопы сами собой привели маленького взрослого в конюшню – поглаживания да расчёсывания роскошных хвостов у пары медовых рысаков и пары пегих гиппогрифов вытягивали весь негатив не хуже тисканья кошек, а может и лучше. На вилле Хунаба конюху запретили подпускать детей к лошадям – вдруг взбесятся и растопчут? А тут брат Роб за ними ухаживал – в конюшню без взрослых не пущали исключительно девчонок.       Поужинал Лариат в гордом одиночестве – а нечего было пропускать общую трапезу. И в каминную залу он прошёл, проигнорированный родителями и близнецом – возящиеся с куколками сестрёнки приветливо улыбнулись ему вопреки недавнему наблюдению за умерщвлением безобидных прекрасниц.       - Ну, какие у тебя сегодня успехи, сынуля? – Спросил Джаспера тискавший его и тепло улыбающийся отец. Хаскар Второй в очередной раз искоса глянул на Лариата, придерживаясь строгих договорённостей с супругой на счёт перевоспитания слишком взрослого и чересчур своевольного отпрыска, разбившего сердце обоим родителям.       - Огромадные, па! Разз и вот такой вираж смогла сделать, и такой, - показывал он двумя руками, что было удобно делать, вольготно сидя на обеих папиных коленках и спиной облокачиваясь на него. – А на Хлодушке она поймала вот такую рыбу!       Занимавшийся плетением шнурков Лариат за сосредоточенностью привычно подавлял растущее чувство «лишнего» на чужом празднике жизни, им же для них и организованном. Близнец механическим трудом развивал ловкость пальцев и вслушивался в эмоции брата, пытаясь – сочувствовать, радоваться вместе с ним. Джаспер от такого внимания «с двух сторон» пребывал на седьмом небе от счастья, с захлёбом изливая отцу пересказ произошедших в его отсутствие событий, по наводящим вопросам вспоминая мелкие детали – это помогало развивать семейные способности к запоминанию без узкой специализации на дизайнерских решениях и пунктах договоров с подрядчиками да всех статьях бюджета Дома Хунаба с исторической перспективой хотя бы в два года для оптимизации расходов и увеличении доходов.       - А ты что скажешь, сын? – Строгий отец взыскательно и с упрёком выглянул из-за спинки кресла вместе со счастливым Джаспером, состроившим унылую рожицу.       Лариат скучным голосом хотел сообщить о малой пригодности здешних нитей, лишний раз напомнив о том, что напророченная им беда произошла и что кое-кому пора сменить План, наведавшись в Уотердип и задёшево отоварившись там кое-чём, заодно из первых уст собрав новости. Однако опустошённая кладовая уотердипской виллы Хунаба ещё не иссякла для железной аргументации этой просьбы, а дискутировать Лариат не любил, отрицая рождение истины в спорах. И в шахматы отец играл теперь не с ним, а только с Джаспером. Вообще взрослые отчётливо помнили тот злополучный вечер у Силмихэлв, когда Лариат уходил из семьи ещё и под тем предлогом, чтобы родители уделили больше внимания другим детям. Теперь сероглазый пожинал плоды, напоказ получая заботы меньше всех, словно это он один единственный виноват в том, что взрослые сперва решили отправить старшую пару близнецов с дедом на Лантан, а потом отправились в Дом Знаний: хрустальные шары от Чёрного Посоха оказались не рассчитаны на межпланарные переговоры, а их доработка обошлась бы дороже покупки новых за пятьдесят тысяч Го на пару. А ещё внимательный и наблюдательный Лариат заметил, что одной из причинных поводов охлаждения к нему отца стал – секс. Коринна весьма серьёзно отнеслась к тезису более опытного клирика о том, что в том злосчастном кошмаре Амберли надругалась над Тормом и Денейром. Если жена и раньше никогда не опускалась до минета мужу, то с момента бегства с корабля каждый половой акт с супругом она теперь приурочивала к лунному календарю и превращала в поклонение Селунэ, которую и должен был всячески ублажать муж посредством супруги. Не было старших жриц Лунной Девы, чтобы дать интимные советы, а единственный старший жрец Денейра являлся стороной заинтересованной, вот и оказались отравлены сексуальные отношения между состоящими в брачном союзе клириками разных богов. И конечно же, если бы не преступление Лариата, то всё оставалось бы по «замечательному» старому! Увы, без внешнего давления неблагоприятной среды их семья затрещала по швам.       - Что очень жду завтрашних катаний на гиппогрифах, - без особого притворства улыбнулся маленький взрослый и показал язык брату, всё ещё дувшемуся на то, что сегодня случилось на скороходной дороге, словно он сам никогда не колотил близнеца и словно не он на тренировках иногда хотел ударить вместо макивары сероглазого, заслужившего очередную похвалу от брата Роба.       Этого захватывающего развлечения все дети ждали с нетерпением, даже сам Лариат, всегда последним дожидавшийся своей очереди и всегда в итоге остававшийся на земле по причине усталости ездовых животных – мальцу приходилось довольствоваться ощущениями от вившегося в воздухе фамильяра. В груди Лариата защемило, а в глазах защипало, и он поспешил вернуться к плетению, отрешившись от вечерней беседы о том, что завтра как бы выходной день, который отец по вечерам тратил на своё хобби в цирюльне при баньке у реки – это и знакомство с местными жителями, и баловство пивасиком после парной и купания, - завтрашним днём Хаскар Второй решил заняться детскими стрижками и причёской жены.       Отвлёкшийся от работы и вернувшийся к ней с другим настроем Лариат, благодаря острому зрению Дога, с некоторым изумлением обратил внимание на отзывчивость сплетаемых им нитей, ставших чуточку ярче и насыщеннее в ответ на изменение качества магии в руках – в ответ на излишне сильные и не сразу подавленные чувства.       Лишнее доказательство связи силы эмоций с колдовской мощью натолкнуло Лариата на поразительную мысль – пламя магии! Если уж в топку идут чувства, то какого дьявола он ограничивается? Совершенно правильно он по наитию организовал «мифриловую теплицу» магического дара, отрезая себя от магических потоков из Плетения Мистры, чтобы распалить топку собственного источника. Однако пламя поддерживается – углём и дровами, внешними факторами. А ещё замыкание на себе породило серьёзную проблему «сгорания» клубочков маны – двеомеров. Обращаться с сырой магией – пожалуйста, а сплести простейшее заклинание – накуси-выкуси.       Лариат поспешно перенёс доминанту сознания в Дога. Фамильяр продолжил с детской увлечённостью плести косички из любимых ниточек, а его старший собрат принялся тянуть аналитический канат, пряча ото всех свои чувства, вызываемые неприятными выводами при рассуждениях.       Безусловно, Лариат уже достаточно развился, чтобы оперировать серьёзными объёмами магической силы. Скарлет добилась-таки своей цели лишения его возможности работать с тонкими двеомерами из паутинок, что учатся сплетать на начальных стадиях развития мощности магического дара. И теперь либо сбавлять обороты, либо учиться использовать свои способности для пополнения растрачиваемой энергии путём абсорбирования силы напрямую из Плетения Мистры, о котором постоянно твердила Скарлет и которое сейчас маленький взрослый не воспринимал благодаря всё той же Скарлет, раскручивающей внутренний источник магии, чтобы не привлекать внимания многочисленных «ткачей» Мистры, орудующих с её Плетением в каждом квартале Уотердипа и под ними тоже. На городской вилле Хунаба имелись веские доводы вести себя закрыто: Город Роскоши буквально кишел заклинателями, «подключение» к общему Плетению нового и сильного оператора точно не осталось бы без должного внимания – будущего конкурента-архимага попросту ликвидировали, по крайней мере, не одна и не две озвученных Лариатом книги повествовали о горькой и незавидной участи магов, то в отрочестве протыкаемых вилами после очередного спонтанного выброса магии, то попадающих в кабалу бессовестных волшебников, то сходящих с ума или перегорающих от амбиций выучить или применить непостижимый двеомер.       О, Скарлет весьма преуспела в запугивании самого Лариата и его родителей, желая украсть для себя пламя магии. Это значит, убийство Дога и сумасшествие его хозяина должно было как-то помочь грабительнице. Лариат аж вздрогнул всем тельцем фейри-дракончика, отчего обе кошки вздыбили шерсть и зашипели на него, пятясь прочь.       Маленький маг умел вынимать заряды из артефактов, и ещё оставалась свежа сегодняшняя память об отвращении Гедува к крови. Поэтому Лариат вспомнил о вампирах, о которых читал в романах, стребованных с репетитора в прошлом году. Кровососы. И Скарлет регулярно сцеживала у подопечного - пробирки крови. Наставница всегда капала собранное у Лариата в котлы со своим варевом, но никогда не опорожняла стеклотару. До сего момента маленький взрослый даже не думал, что его кровью могут – кормить вампира!       Если подумать, то о чём мечтала Скарлет? Эльфийская красота. Это молодость. Вечная молодость. А ещё магическое могущество, разумеется. Эльфом она не могла стать. А вот вампиром?.. Значит, Скарлет платила кровью сверходарённого мага за оборачивающий укус – патриарху или матриарху уотердипского гнезда вампиров. Если верить книге, то обращаемому в вампира надо кого-то – выпить досуха. Лариат дал бы ей и молодость, и магию. Сумасшедший не способен ни сопротивляться, ни колдовать. Мальчика бы ей точно не хватило. Но, зная Скарлет, Лариат был уверен, что старая карга бы потерпела чуток ради того, чтобы из иссушенного трупика сделать себе птенца, навечно ей подчинённого и навсегда маленького. Для этого достаточно пролить в рот укушенному Лариату кровь сумасшедшего мага из дурки, которую держат клирики, поклоняющиеся Мистре в храме Дом Чуда – он не раз видел эту мистическую башню в Морском районе Уотердипа. Мальчик всего взрослого бы не осушил – его допила бы Скарлет, довершая свою инициацию и входя в полную силу – птенчик бы остался заведомо слабым.       Что же, по всей видимости, Скарлет получила свой укус и психованную жертву на первый клыкастый завтрак. Слава Тиморе, в подземелье виллы Хунаба - они разминулись в ту ночь со шмон-командой, утащившей славный куш, пока идиоты Хунаба грызлись и цапались на бывшем чердаке. Не мотайся Осборн в поисках ловца снов… Теперь Лариату следует в Уотердипе быть особенно бдительным, опасаясь мстительного вампира с именем Скарлет. Хотя сомнительно, чтобы старую каргу с навыками алхимика и вечной работоспособностью хоть на минутку бы выпустили из лаборатории – ради чего тогда было из подземелья виллы Хунаба переносить всё её хозяйство вплоть до табуретки для маленького мальчика, а в доступном рядышком помещении оставлять добротные сундуки с дорогими вейрвудовскими кубиками родовых деревьев всех семидесяти шести Домов Уотердипа? Но Скарлет – отдалённая проблема. Насущное – пламя магии. Лариат даже обрадовался, насколько точное подобрал определение!       Собственно, ощутить это самое Плетение поможет не что иное, как пересечение границы поля антимагии! А тайно и успешно заниматься новым видом исследований удобно на бойцовских тренировках: если ремень антимагии снять и отложить в сторону, тогда не только Джаспер, но и Лариат, не портя инвентарь на отработке, сможет «махаться» с тренером, который при «случайном» выбросе магии просто залечит себя – или научит мальцов умению накладывать руки для целительства. А ещё Плетение стопроцентно имеет разные свойства на Небе и Земле. Лариат уже обратил пристальное внимание на различия ощущения магии - в Доме Знаний и на Первичном Материальном Плане. Столько идей проклёвывается!..       - Ой, Лар что-то крутое придумал! Что-что? – Оживился Джаспер, оформив словами описание эха братских эмоций. Рыжему непоседе очень хотелось захватывающих приключений, а в этом тихом и благостном раю даже ловушки не на кого было поставить – скукота!       - Эм, я вспомнил… - начал близнец, должным образом не подготовившийся к такого рода подвохам. Потерев тыковку на затылке, Лариат-Дог выложил мысль, зревшую ещё с весенних праздников в Пряди, но которую всё откладывал до лучших времён: - На праздниках в Пряди пускали в небо на нитках какие-то платки на рамках. Давайте и мы такие же сделаем? Светящиеся и живо полощущиеся полотна здорово будут смотреться ночью…       И пока семья обсуждала идею, ранее пропущенную за обилием других чудес Дома Знаний, Лариат даже не притворялся, что усиленно размышляет. Только над своей проблемой – как бы с дуру не пережечь себе напрочь все эмоции и магический дар в придачу. Если получится открыть способ простой и безопасной конвертации, то вызывающий ярость кикбоксинг рано сбрасывать со счетов: всё равно вместо божественного Плетения лучше всегда рассчитывать на себя, как поступают драконы, сами в себе несущие собственную магию, независимую от божественного Плетения.       Казалось бы, судя по числу полных фляжек в сутки, за прошедшие полтора месяца Лариат кратно распалил костёр источника своей магии. К сожалению, пока о самостоятельности речи не идёт: вопреки всем стараниям все заклинания проходят через призму фамильяра, лишь изредка просачиваясь стихийными выбросами магии из школы Воплощения. Тот же веселящий порыв ветра из пасти фейри-дракона - без применения заимствованной силы получилось бы лишь дуновение. А ведь пламя магии зиждилось на собственном даре Лариата, который, вроде как развивался крайне однобоко – маленькому взрослому остро не хватало теоретической подкованности в магической науке. Лариат решил во что бы то ни стало распутать и данный клубок, но для этого следовало избавиться от палок, что родители втыкали в его колёса для наказания с требованием раскаяния, которого сами не предоставляли сыну:       - Осборн, на пять минут, - директивно произнёс плотный фантом, изображавший подлинного Лариата, в этот момент отходящего от дома вместе семьёй на предшествующую сну прогулку в парк, живописно цветущий под звёздным небом, к сожалению, без заботы друидов и фей.       - Извини, дорогая, я скоро, - произнёс Роб, краснея вместе с Майси, хотя заглянувший мальчик ничего такого не застал, кроме обнимания и поцелуя. Двери надо лучше закрывать! – Что случилось? – Хмуро спросил мужчина, когда плотно прикрыл за собой дверь с заметной замочной скважиной.       - Я согласен продавать твоему Дому эликсир воссоздания тела, какой ты принял. Интересует? – Осведомился маленький взрослый, стоявший с задранной головой, но умудрявшийся смотреть сверху вниз. Лариат, находившийся вдали и контролировавший проекцию, был не в восторге от этой роли узурпатора - магия просто избавляла от провала и помогала орудовать на два фронта.       - Конечно, - кивнул габаритный мужчина, ощутивший неловкость перед мальцом. Означенное средство не только вернуло ему целостность тела и юношеское здоровье, но и чуток увеличило силу мышц – у Осборна уже пали прошлые силовые рекорды.       - Мои условия таковы. Завтра передашь мне два кулона-фляжки, склянку с зельем исцеления и десять тысяч уотердипских золотых монет в стопках по сто. Послезавтра утром нас с тобой должны отправить в одну из учебок Силмихэлв, где я сам выберу двоих калек из десяти представленных. Вечером возвращаемся со следующей склянкой и следующими десятью тысячами уотердипских золотых монет в стопках по сто. Суммарно пятьсот тысяч уотердипских золотых монет за пятьдесят дней кряду. Ни больше, ни меньше. Только так и никак иначе, Осборн.       - Звучит ультиматумом, - хмурился чуть встрёпанный брюнет, не думавший о том, что кто-то греет уши. Роб запоздало понял, какую ошибку совершил днём, заведя речь про передачу ответственности за этого взрослого человечка, сверх того, он ещё не передал Хаскару Второму слова, сказанные его рано повзрослевшим сыном в конце конной прогулки.       - Абсолютно точно, Осборн. Уличу хоть одну фальшивую монету – пощады не будет, - выговаривал мальчик своим детским голосом, но таким тоном, словно патриарх чихвостил вороватого слугу.       - Лихо ты заговорил… - протянул Осборн, расстроенно и разочарованно. Вроде же наладился контакт, хорошо общались все эти дни, он не раз хвалил ученика…       Осборну не привыкать проходить испытания, инцидент на галеоне укрепил в нём веру в себя и Торма. Роб не осудил, но и не поблагодарил за сон, утопивший Тэй. Он приготовился было извиниться, но Лариат директивно выставил ещё одно условие:       - Я не закончил, Силмихэлв! Скорейшая расплата по кредиту за это имение означает скорейший переезд сюда с Лантана моей родни. Согласно условиям моего изустного договора с патриархом Лаэрлосом, у вашего Дома не будет претензий по якобы ворованному оружию, если вам будет отчислена десятая доля с продажи заколдованных экземпляров. На Фаэрун берите всё с собой, Силмихэлв. После ужина здесь станете отвозить меня к той пещере, а перед сном обратно к Синьке - за мной и оружием. Наши тренировки кикбоксингу, Силмихэлв, останутся исключительно по утрам. Если это всё не будет в точности соблюдено, Силмихэлв, я вовсе перестану заниматься оружием, а вы, Силмихэлв, обязаны будете вернуть Хунаба всю плату, которую мы передали планетару за вложение магии в оружие Силмихэлв. Я ясно выражаюсь?       - Извини, - наконец-то вставил своё слово брат Роб. Лариат не поверил, что мужчина сам собой смягчился, а не под давлением спинки потёршейся о его штанину Зити, несколько дней уже как забеременевшей по вине эстрального цикла, сбившегося у неё после переселения в Дом Знаний и вместо флеймрула начавшегося в киторне.       - Поздно. Слова уже вылетели, обратно не поймаешь, - сухо раздался в ответ призрачный звук от стремительно поблёкшего фантома, успешно завершившего провокационный эксперимент, принёсший в жертву магии так и не состоявшуюся дружбу. Синий взгляд погрустнел ещё больше от понимания, что общается с проекцией.       - Ты предложил мне дружбу и показал дорогу к богу, Лариат, но прощение мне надо заслужить у твоей матери и других членов твоей семьи, - твёрдым и спокойным голосом произнёс неофит Торма, в данный момент став лучше понимать одну из граней титула своего бога – Верная Ярость.       - А ещё вам надо триумфально вернуться в родной Дом Силмихэлв, чтобы ваше имя перестали склонять и трепать, а зауважали.       - Твои слова ядовиты, Лариат, - хмуро высказался Осборн, стараясь воспринимать иллюзию за настоящего.       - Знаю. Я ещё не все условия высказал. Решайте, Силмихэлв, либо я помогаю вашему Дому, либо он продолжит тонуть, а я буду взаимодействовать с Домами Граулханд и Зулпэйр, - жёстко говорил маленький взрослый.       - Тебе это необходимо для очистки совести, - мудро заметил неофит, смекнув.       - С этими подлецами я рассчитался своей жизнью, когда обеспечил прохождение молитвы светлой жрицы через ауру злого бога. Я не знал никого из убиенных и воскрешённых, потому для очистки совести мне всё равно, кого исцелять.       - И брать за это плату? – Укорил брат Роб, не пытаясь говорить свысока, чтобы ещё больше не навредить. У мужчины совсем не было настроения вести серьёзные беседы, ведь всего несколько минут назад он предвкушал, как будут прыгать груди Майси, самозабвенно скачущей на своём любовнике.       - Это останется на моей совести. Есть альтернативы, однако мне проще и в целом лучше обратиться к вам, Силмихэлв. Непременным условием также является сокрытие денежного вознаграждения от моей семьи, об этом должны знать: я, вы, ваш патриарх и мистер Гедув. Я уверен, вы найдёте общий язык с Дувегом, со своей стороны я готов на каждой доверенности ставить кровавый отпечаток, чтобы сей клирик тайно вносил плату за семейный кредит от моего имени.       - Не пойму, Лариат, зачем это скрывать?..       - Я считаю себя виновным во внезапном разделении семьи и хочу устроить приятный сюрприз со скорым объединением. Остальное не вашего ума дело, Силмихэлв, - категорично заявила проекция Лариата.       Маленький взрослый мечтал о невозможном – возвращении былого доверия отца, хотя бы того призрачного, что имелось. К сожалению, иллюзионисты по роду своей деятельности подпадают под определения: кривляки, выдумщики, обманщики, вруны, лжецы… Лариат надеялся, что его будут судить по делам, хотя опыт детства противоречил этой книжной истине. Что такое хорошо и что такое плохо? Естественно, что у Лариата и его родителей об этом несколько различные представления. Но они ведь не могут быть диаметрально противоположными? Жизнь в благословенном раю Огма, интересная служба, приятное домохозяйство, достойное воспитание и образование детей в дружелюбной атмосфере – без содействия Лариата ничего бы этого не имелось. Переезд в Сильверимун состоялся бы только к зиме и точно не обеспечил здешнего качества жизни.       Лариат не претендовал на статус и права кормильца или содержателя. Он просто хотел быть воспринимаемым таким, каков есть, а вместо этого оказался отчуждаемым и заклеймённым в тех грехах, в которых родители сами погрязли. Маленький взрослый пытался дарить счастье, но сам не получал его вовсе – лишь суррогат какой-то. Долго так не могло продолжаться – Лариат не бог и не святой.       О, маленький взрослый готов был смириться с безвозвратной отдачей – но только не с искусственными ограничениями его развития. Живите и не мешайте жить другим – родители Лариата не следовали этому девизу. А ещё они, по мнению сына, лицемерили в главных вопросах: считали сероглазого взрослым и в то же самое время пытались воспитывать, как несмышлёного ребёнка; требовали извинений за причинённую им боль, но сами даже не пытались принести собственные за то же самое; подчёркивали утрату доверия к сыну, а сами и не вспоминают о его множественных жалобах на Скарлет и прочие проблемы. Клубок взаимных претензий рос, как катящейся с горы снежный ком. Высказать всё в лицо? Лариат считал, что это имеет смысл, когда обе стороны держат курс на сближение, иначе всё превратиться в ругань и ссору, что лишь ухудшит и без того плачевное положение.       В той каюте на злосчастном галеоне Лариат уже сделал свой ход навстречу, когда совершал трудное признание. И маленький взрослый до сих пор считал – через тернии к звёздам. И родители ведь придерживались того же мнения, только в более узком понимании: всех своих детей наказывали болью за непослушание или неподобающее поведение. Как говорится, нашла коса на камень…       - Лариат, я не намерен расплачиваться с Дувегом тем же, чем твой отец, - твёрдо и однозначно отрезал брат Роб, за прошедшие декады сложивший два и два, но ни намёка на это ни Коринне, ни Майси. Вот ещё встревать в семейные разборки – это дело абсолютно неблагодарное! Продолжить опять не успел:       - Силмихэлв. Исключительно потому, что у меня нет времени на мороку с альтернативными вариантами. Вашему Дому наверняка требуются специфичные знания, что могут быть недоступны или вовсе отсутствуют в обширном хранилище книг Кэндлкипа, но которые получится найти здесь. В учебных лагерях вашего Дома наверняка отыщутся смышлёные и смазливые парни для отправки на день в Дом Знаний. Мне нужен ответ здесь и сейчас, Силмихэлв. Да или нет?       - Друг мой, ещё не всё потеряно. Пожалуйста, извинись, Лариат, просто извинись и всё постепенно вернётся на круги своя, - проявляя терпение, сдержанно произнёс Роб, даже присел на одно колено и взял худенькое тело за плечи.       - С какой стати? – Угрюмо бросил маленький взрослый в лицо нормальному.       - Это шаг дружбы, как моя рука… - тихонько сказал Осборн, привыкший к имени Роб.       - Тогда вы ещё не делали мне больно, Силмихэлв. А сегодня даже не узнали, откуда мне так хорошо известен кантрип агонии. И родители… одну боль причиняли мне годами, а другую, ту самую, за которую требуют с меня извинений, они тоже первыми причинили своему ребёнку, ещё не зная о его взрослости.       - Не говори о себе в третьем лице, Лариат… - всё же пытался он удержать диалог, сливающийся в монолог из директив.       Но проекция, как заведённая, плевала на его слова и продолжала вещать свои:       - Вы забыли общение на склоне горы и виллу Хунаба? Парадокс и афоризм? Лелеемые дети ума и сердца? Я отвечу вам! Того взрослого мальчика больше нет. Раздираемый противоречиями и безвыходностью, он совершил магический ритуал с лунным именем на устах, во имя искупления принеся в жертву частицу злой богини и собственную жизнь. Как и оба денейрита, вы тоже не поверили, тормит, однако божественная воля морских глубин в глазах сомнамбул прозревала сквозь жалкие иллюзии магии смертного. Или пришествие богов – это тоже такая моя Массовая Супер-Эпическая Иллюзия? Угу, все мы суть сон Ао! Вы сами, Силмихэлв, пересели в ту же лодку оппозиции тщедушному мальчонке: не верите уже ни словам, ни подкрепляющим их делам Лариата, якобы считаемого дружественным, а на деле слушаемого и не слышимого. А если чуток пораскинуть мозгами, а? Сука захватила спящих моряков, затянув их сознания в кошмар и заняв их место. Чтобы не нарушать эдикта Ао, эта подлая Тварь была вынуждена спроваживать своих подручных из кошмара за миг до того, как я убивал эти тела в реальности. Она учла первую ошибку и собирала силы для одного решительного и подавляющего удара, но не успела сформировать и отправить отряд привидений – я первым стал поджаривать её! Перед началом пожарища в вашем кошмаре с ней точно оставался монах, а сама она к этому моменту стала могущественнее от возврата капель своей божественной сущности из управляемых наяву зомби. Что, Силмихэлв, сам устрашился анализировать произошедшее в ту ночь, а расспрашивать лживого иллюзиониста запретил аж целый консилиум Богов, правда ведь?! «Обмоленный» близнец всё забыл, как страшный сон. Мать помнит и ненавидит, как святотатца и осквернителя имени её богини, которая, между прочим, обманом завлекла мою душу обратно в детские трупики, воскресив уже маленькими взрослыми человеком и фейри-драконом под чарами забвения случившегося – обе эти божественные дамочки ошиблись на мой счёт. И вообще! Боги Фаэруна – это по-настоящему всего лишь бывшие люди, как те трое, перед всем Уотердипом возвышенных Ао в ранг богов Фаэруна. Боги не всеведущи и не вездесущи – я наглядно подтвердил это на закуску неоспоримости доказательств из Кризиса Аватаров! Так что валяйте, слабаки, питайте иллюзии, а факты останутся фактами: за ту пару суток мы все безвозвратно изменились - по-старому уже никогда не будет. Разговор окончен.       Осборн для Лариата повёл себя предсказуемо. Противление неожиданному и резкому давлению - спровоцированные чувства в миг их разгара затмили разум. Следовало вернуться в их с Майси комнату, а не бросаться прочь от неё. И не к Гедуву в келью, а в родительскую спальню или, на худой конец, к оригинальному Лариату, чтобы вытащить замкнутого индивидуума на откровенный разговор, раз собственный отец ребёнка не способен поговорить с ним по душам. И Лариат в таком поведении Осборна усмотрел для себя целых три радости! Во-первых, его благодарность за исцеление тела и души выше степени вины за убийство стервозной женщины. Во-вторых, он исполнительный. В-третьих, он достаточно умён и предан своему Дому, чтобы упускать помощь, скрытую за ширмой вымогательства. По крайней мере, Лариат смел верить и надеяться, что брат Роб продемонстрировал – доверие…       Лариат не специально обращался к Робу с личным вопросом именно в душевой, и ему было очень неприятно узнать прямое подтверждение тому, что смогший войти в колею молодой человек перестал различать взрослое содержимое детской формы набившегося в друзья – служба за прощение у Коринны лишь жалкая отговорка для более удобной позиции сверху. На то и друзья, чтобы помогать справляться в том числе и с семейными проблемами – это Лариат и доказывал сейчас, в отличие от самоустранившегося Осборна-Роба, не пожелавшего сыграть роль посредника между конфликтующими сторонами, по тем или иным причинам неспособными прийти к самостоятельному пониманию и примирению. А ещё Лариат хотел выяснить реакцию подслушивающей Майси на подобную взрослость дитя, которому она всего шесть лет назад меняла пелёнки. А ещё Лариат был уверен, что родители не то, что не станут поднимать бучу скандала, но и словом не обмолвятся против этой его инициативы – матери и отцу в тягость быть рядом с насквозь лживым уродством. Вот ублюдок и захотел убить ещё одного зайца одним махом – подтвердить или опровергнуть страхи…       Сегодняшний отказ по двум фронтам не просто совпадение. Таким образом вместо спасибо за исполнение желаний родители обложили его со всех сторон, требуя с сына раскаяния, которого тогда в каюте корабля - не дождались. И после тоже. Но из всех тогдашних разъяснений они не усвоили и того, что для низшего сословия верно «своя рубашка ближе к телу», а благородные на то и высшее общество, на то вотердевианы и поддерживают Игру, что её изначальной целью является относительное благополучие низшего общества, на котором зиждется их достаток и слава – их власть.       Зря родители запретили Гедуву приносить их сыну хоть какие-нибудь книги из библиотеки, а сегодня произошло опосредованное торможение работы с оружием. Родители словно хотели забыть, что их сын – маг. Раньше спихивали проблему на Скарлет – теперь на шею бедного Гедува перевесили.       Хах, сын – лжец? А сами они сколько лет водили за нос Лейрел и Чёрного Посоха, дважды в год снисходящих до проблем их беспокойного чада… «Ну как же можно отражать в дневнике для архимагов что-то несусветное, муж?! Позорище!» - утрированная реплика отражала суть действий Коринны.       Казалось бы, речь для того и дана людям, чтобы они могли объясняться меж собой. Однако судят по делам, а не по словам. Увы, некоторые даже на это не способны. Удел одних – сводить балансы, другие же поют романсы, а третьи – падкие на шансы. Эх, и какой смысл учиться риторике, если не хочешь разговаривать, м?..       Одним из итогов дня Лариат с прискорбием выделил непреднамеренное предательство близнеца, своевременно превращённого в шпиона – сестрёнки никогда друг дружку не выдавали. Лариат специально старался не вмешиваться, оставляя воспитание Джаспера за родителями. Рыжий рос в мать, умный и скорый – долгие рассуждения не для него. Конечно, Джаспер готов в лепёшку расшибиться за счастье отцовского внимания, а отец, между прочим, эксплуатирует это детское доверие к нему самым подлым образом!       Как бы то ни было, пряди судьбы путали шероховатости, возникающие из-за неразрешённости принципиального вопроса с извинениями и прощением за по-разному воспринимаемое событие. Случившееся в корне изменило жизнь Хунаба. Для Лариата признание вины за то сопряжённое с трагическим надломом создание точки невозврата означало признание ошибочности всего дальнейшего ответвления судьбы, включая переселение в рай Дома Знаний. Где жена просит сельского работника сделать рамку для романтических стихов, каллиграфично переписанных мужем в её честь. Где муж возвращается домой с радостью и хорошим настроением, которым делиться с домочадцами вместе с: улыбкой при встрече, горшочком домашней орхидеи, резной шкатулочкой с монпансье, костяными фигурками, серебряной безделушкой или плетёной корзиночкой ранее не пробованных плодов. Где дети весь день счастливы и жадно познают окружающий мир, а не сидят за стенами, замкнутые на своих игрушках.       Готовясь ко сну после прогулки за семьёй, Лариат самолично застелил себе постель мифриловым бельём, проветрившимся за день. Его заказали ещё тогда, когда семья кантовалась в Патетичной Акуле. Не самое мягкое и приятное бельё, скорее наоборот. Однако только металлические простыни не горели, только проверенный мифрил впитывал избытки магии, которые по утрам изымались из дорогущей ткани путём кипячения в котле, где потом проходили испытания надёжности клубки и катушки – начинавшие подмигивать выбраковывались для повторной обработки с повышением яркости их свечения. Конечно, наверняка существовали другие материалы и способы решения подобных проблем у маленьких колдунов, однако родители не торопились связываться с компетентными магами, доверяя «проведённым» Скарлет «изысканиям» и мнению обитателей башни Чёрного Посоха, не знавших всех подробностей чужой жизни о том, что мифриловая ткань контактировала с кожей без хлопковой подложки, тем самым, лишь сильнее раздражая, что рефлекторно вызывало защитную реакцию – чешую.       - Спокойной ночи, Джаспер, - шёпотом пожелал Хаскар Второй, присевший на кровать сына, чтобы погладить рыжие прядки и подоткнуть нежное одеяльце из шёлка. – Хочешь извиниться, Лариат? – Навис мужик скорбной ивой над постелью ублюдка.       В новом доме отец укладывал мальчиков, мать убаюкивала девочек, а не как раньше вместе заходили в спальни или по очереди. На самом деле Хаскар Второй не присел потому, что просто побоялся что-нибудь испортить в «гнезде», поскольку Лариат спал теперь с фамильяром, раньше зарывавшимся в мягкие шарики, навалом лежащие в большой корзине. Но сыну от этого было не легче – он тоже хотел ласки.       - А ты, отец? – С не меньшей бесчувственностью в интонациях и тоже глядя в глаза, а не на чисто белые пижамные штаны и короткий халат того же шёлка белого цвета, подпоясанного золотым пояском с кисточками под пламя свечи.       - Это ты причинил боль семье, - с упрёком покачал головой отец, тяготившийся своими обязанностями по отношению к Лариату, но терпеливо тянущий лямку воспитателя. Хаскар Второй до сих пор сомневался, стоило ли тогда в Патетичной Акуле поддаваться уговорам жены, ставя сыну условие: «Извинись и тогда всё обсудим». Отец не понимал сына, и вот опять та же шарманка, но с другого боку:       - Тогда и я по незнанию. Будем квиты?..       - Спокойной ночи, Джаспер, - уходя, ласково обратился аристократ ко второму близнецу. Хаскар Второй не знал, какой разговор состоялся между фантомом Лариата и Робом. Многодетный отец с каждым разом уверялся, что как свою мать этот ублюдок хладнокровно и спланированно убил, так и со своим отцом бессердечно поступил, осознанно отдавая на пытки жестокой и злонравной извращенке Амберли. Это да на скороходной дороге и наколотые бабочки – всё подтверждало доводы Коринны. Отчего же тогда так ныло и щемило отцовское сердце?       - Ты плохой, Лариат, - пробурчал близнец, когда полоска света коридорного ночника обозначила контуры чуть приоткрытой двери их спальни.       - Да, Джаспер, тебе не повезло с близнецом. Спокойной ночи, брат, - прошептал Лариат. На его подушке в тишине расползалось мокрое пятно…        (Иллюстрации к главе с 125 по 126)