Терновая корона

Виктория не верила в происходящее, а потому не могла заставить себя бороться в полную силу. За своего короля, за свою корону и за свою жизнь. Их были десятки, таких же как Изабель. Молодых, красивых, полных жизни и с полным отсутствием такта, воспитания и совести. И в итоге Эдвард все равно возвращался к ней, к своей законной жене, которая должна была родить ему сына. Если бы только у нее был наследник... Все бы было иначе, Эдвард просто не имел бы права так с ней поступать. Если бы только Виктория раньше поняла, что пригрела на груди южную гадюку, вертливую и опасную. А что теперь? К ней приходили врачи. Делегация из трех человек, и все придворные видели, как они заходили в ее покои. И фрейлины, эти болтливые дуры видели, как ее позорно осматривали. Значит, об этом узнает весь Север. Эдвард не должен верить козням Изабель и Ричарда, которого эта ведьма тоже околдовала. Король клялся ей в вечной любви, а такие клятвы ведь просто так не даются? Ведь не даются же? Если он не одумается, если Эдвард слишком запутался, за нее заступится народ. Изабель — южанка, им никто не доверяет, все знают, что южане — злобные, хитрые и бесчестные. Они не предпочтут истинной королеве Севера эту девчонку. Но Виктория просто себя обманывала, чтобы успокоить нервы, чтобы спать по ночам, чтобы найти в себе силы царственно двигаться по замку, не удостоив никого своим взглядом. Однако о ее слезах знали все. Никто не мог ей помочь, было слишком поздно. Слухи о ее бесплодии быстро распространялись, и никого уже не интересовало, было ли врачебное заключение сфальсифицировано или нет. Развод было решено получить по закону, через суд. Ночью ударили морозы, в покоях Иззи было так холодно, что изо рта шел пар, а потому она надела самое теплое платье из тяжелой ткани и закуталась в меховое манто, сидя у камина. Прошла метель, и снега на улице было по колено. Внизу кричали дети слуг, играли в снежки, строили снежные замки. Ослепляющее холодное солнце светило прямо в окно Изабель и резало девушке глаза. У нее тряслись руки, и сердце лихорадочно колотилось в груди. Прямо сейчас в Аббатстве решалась ее судьба. Там были священники, обвинители и защитники, дворяне, Эдвард и Виктория. Изабель ее не боялась, Эдвард никогда ее не любил, может быть уважал как женщину за ее благодетель, за ее покладистый нрав, но нет, не любил. Но так ли важна сейчас его любовь? Король, вопреки всему, не может делать все, что ему хочется. Что если Северяне поднимут бунт за Викторию? Что если ничего не имеет смысла? Она нервно теребила пальцы. Иззи не могла ничего делать. Ни читать, ни вышивать, ни разговаривать. Девушка, плотно сжав губы, смотрела на огонь, пытаясь, как в детстве, отвлечься, рассматривая в пламени различные образы. Треск поленьев приятно ласкал слух, заглушая страшные мысли, бьющиеся в голове. — Ваше Высочество, — она вскочила с места, услышав голос Чарльза, верного слуги Эдварда. — Чарльз! — воскликнула Иззи, и манто слетело с ее плеч. Ее взгляд лихорадочно метался по его веснушчатому лицу, и юноша снова смутился, увидев ее такой... Настоящей. — У тебя для меня вести? — сил говорить не было, он отчего-то медлил, и у Изабель уже началась паника. — Да, миледи, — он дрожащей рукой протянул ей бумагу, свернутую в несколько раз. Девушка сжала ее в ладони, прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, но крупная дрожь била все ее хрупкое тело. Она развернула листок и, беззвучно помолившись, распахнула веки. Девушка зажала рот ладонью, чтобы не закричать, и слезы застелили глаза, а сердце было готово выпорхнуть из груди, словно птичка из клетки. В письме было всего четыре слова, написанных явно на скорую руку, почерк короля был размашистым и неровным. Ты станешь моей. Э. — Чарльз... — она рассмеялась. — Это значит?.. — Я был там, Ваше Высочество. Да. Его Величеству дали развод. Изабель прикрыла глаза, не скрывая своей улыбки, покачала головой. Ей все еще в это не верилось, что Эдвард больше не женат. Он будет ее. Абсолютно весь в ее власти. Она победила в еще одной битве, и эйфория от этой победы затуманила голову. Ей казалось, что ничего больше не имеет значения. Иззи рассеянно опустилась на софу, закусывая губы, представляя, как пойдет в красивом платье к алтарю, а он будет ждать ее, с восхищением разглядывая прекрасную невесту. Но война еще не была окончена. Он целовал ее до сбившегося дыхания, прижимая всем своим телом к мягкой перине кровати, снова и снова повторяя: "моя" десятки раз. — Осталось подождать совсем немного, — прошептала она между поцелуями. — Эдвард, — девушка рассмеялась, запрокидывая голову назад, и его губы тут же коснулись нежной кожи её шеи. — Не могу больше ждать, — рвано выдохнул он, но ее ладони предупреждающе уперлись в его грудь, и юноша, зарычав, заставил себя умерить свой пыл. — Изабель... — умоляюще простонал он. Она улыбнулась и успокаивающе коснулась его лица ладонью. — Представь, как будет сладко потом, — прошептала она, поглаживая его по щеке. — Я представляю, — в ее взгляде танцевало пламя. — Я тоже. И это меня убивает, — он убрал волосы с ее лица, а затем нежно поцеловал в лоб. У Изабель от трепета сжалось сердце. — Виктория отбывает завтра в свое родовое поместье, — Эдвард лег на подушки, прижимая светловолосую к себе. — Наконец-то, — вздохнула Иззи, довольная происходящим. — Три дня изматывала всех вокруг. Виктория ходила за Эдвардом по пятам, умоляла его одуматься и вернуться, уверяла, что его обманули, что она родит ему сына, устраивала публичные истерики и клялась утопить Изабель в ее же яде. Эдвард коснулся губами ее запястья, проходясь языком по отчетливо видневшимся венам. Иззи, улыбаясь, следила за ним. — Мне тоже придется уехать. — Что? Зачем? Нет, Эдвард! — она едва не вскочила с кровати, но он удержал ее силой. — Я должен удостовериться, что не будет бунтов в поддержку Виктории, совет предложил мне совершить мирное шествие по Северу. К тому же, любовь моя, я обязался относиться с уважением к своей бывшей жене, а потому должен посетить ее дом в ближайшее время. Злость потекла по ее венам вместе с кровью, и сердце, участившее биение, быстро разгоняло ее по всему телу. Она сжала челюсти и нахмурила брови, хотя изо всех сил пыталась скрыть свое недовольство. — Перестань, — он усмехнулся, касаясь пальцами ее губ. — Хотя мне нравится, как ты злишься. — Я ее ненавижу, — надув губы, сказала Иззи. — А она ненавидит меня. И она пытается тебя вернуть! Вдруг она тебя заколдует? Что мне тогда делать? — Она меня не заколдует, — он, взяв ее руки в свои, принялся целовать ее тонкие пальчики, доводя до смеха. — А если попытается, я сожгу ее. — Там же морозы, Эдвард. Зачем тебе уезжать? — последняя попытка, ее большие глаза жалобно на него смотрели, но король был непреклонен. — Я северянин, любовь моя. Я не боюсь морозов. Я буду тебе писать, а ты займешься подготовкой нашей свадьбы, — Иззи оттаяла, улыбка появилась на ее лице. — Ты хочешь позвать кого-то с Юга? — Нет, — даже не задумавшись, ответила она. — Моя семья здесь. Ты и Питер. Большего мне не нужно. Эдварду ответ понравился. Он улыбнулся и снова нежно прижал девушку к себе, и Изабель закрыла глаза, наслаждаясь его теплом, запахом и тяжелым дыханием. Изабель медленно шла из его покоев в покои брата, чтобы лично проверить успехи Питера в учебе и порадовать его хорошими новостями: его сестра скоро станет королевой. Нужно было прояснить мысли, затуманенные жаркими прикосновениями и поцелуями Эдварда, и тут, бледная словно приведение, из-за поворота показалась Виктория. Обе женщины ошарашенно остановились, явно не ожидая увидеть друг друга, где-то на затворках сознания у Иззи проснулась жалость к Виктории: выглядела она просто ужасно, и дело было вовсе не в темных кругах под глазами, похудевшему лицу или растрепанных волосах, которые она, кажется, драла в очередном своем приступе. Нет. Ее глаза были переполнены тоской и печалью, горечью и обидой. — Празднуешь победу? — она горько усмехнулась, когда они столкнулись, заставив Изабель замереть на месте. — Думаешь, весь мир теперь у твоих ног? — Вам лучше не показываться в таком виде на людях, Виктория. Кто знает, что могут подумать, — нарочито вежливо ответила она. — Я скажу тебе кое-что, девочка, — вдруг совершенно другим тоном начала она, привлекая к себе внимание, удивляя Иззи. Светловолосая вскинула брови. — Даже если Совет даст согласие на этот брак, даже если северяне стерпят новости о королеве-южанке, твое счастье продлится недолго. — Мне тебя жаль, — холодно прервала она. — Твои слова, пропитанные отчаянием, не зародят во мне сомнений. Для меня речи брошенной женщины без будущего не стоят и гроша. Виктория вдруг рассмеялась. Громко и звонко, и голос ее эхом раздавался по каменным коридорам. — Милая юная Изабель. Глупая девчонка, — она покачала головой. — Ты будешь страдать быть может еще сильнее меня. Ведь твоя красота угаснет с годами. А еще раньше угаснет страстная любовь короля. В этом все мы, женщины, схожи. Рано или поздно нам всем находят замену, — в ее глазах мелькнула грусть, но Изабель этого не видела. Ее колотило от ярости. Она хотела, крича, накинуться на нее, дать пощечину или просто убежать подальше, зажимая уши руками. — И ты будешь молча, сжимая зубы, жить, зная, что в его постели то одна, то другая. И все, как и ты когда-то была, красивые, молодые и смелые. А ты одна. И ничего с этим не сделать. — Замолчи! — взревела она, потеряв контроль. — Закрой рот, или я заставлю тебя это сделать! Виктория безумно рассмеялась, запрокинув голову назад. — Я не повторю твою судьбу, Виктория. И ничью из других жалких судеб тоже. — Не думай, что ты особенная. — Я не особенная, — Изабель покачала головой. — Я умная. И это мой главный козырь. Пронзив переставшую смеяться соперницу взглядом, Изабель развернулась и, придерживая подол платья, быстрым шагом пошла по коридору. Сердце девушки отбивало чечетку, и она даже не слышала собственных мыслей, лишь его гулкие сильные удары, отдававшиеся в висках. Нет, она не опустится до такого. Виктория просто знает, что проиграла, и потому пытается делать последние жалкие ходы. Ее слова ничего не значат, она ничего не знает ни об Изабель, ни об Эдварде, ни о любви. Ничего. У Ричарда едва хватало самообладания сдерживаться, продолжать сидеть на заседании совета со строгим непроницаемым выражением лица. Он бы с удовольствием пронзил этих старых ублюдков, тупых псов без собственного мнения собственным мечом, если бы только мог. Эдвард сообщил, что намерен жениться на Изабель, южной принцессе, и за столом, где помимо него сидело еще двенадцать человек, вспыхнуло пламя. — Я не одобрял Вашего развода, Ваше Величество, и не раз высказывался об этом, — лорд Генри, старый дворянин, чьи деньги и поля кормили Север, был консерватором и невыносимым ханжой. — Однако принял его необходимость, ведь Виктория не подарила Вам наследника. Но это... Ваше Величество, южанка! Это грязная кровь, это бесчестие, это просто позор для Севера! Люди за столом поддерживающе закивали и зашептались. — Лорд Генри, — вежливо, но сурово, сжимая челюсти, обратился к старику Эдвард. В комнате воцарилась идеальная тишина, стоило королю только шевельнуться. — У Ее Высочества не грязная кровь, а королевская. Глупо это отрицать, Вам так не кажется? — Королевская? — взревел тот. — Мы боремся против них столько, сколько существует Север, а их кровь королевская? — Моя кровная линия берет начало от их, пусть и далеких, пусть это и было так давно, что едва ли берется в счет, — напомнил Эдвард. — Это поставит Север на колени перед Югом, — отрезал лорд Генри. — Мы покажем свою слабость, Вы покажете слабость перед южной девчонкой! — Милорд, — мягко обратился Ричард, смотря на старика в упор. — Этот брак имеет исключительно важное политическое значение для Севера. — Какое же? — спросил кто-то, но Ричард даже не повернул головы. — Война измотала обе стороны, здесь и сейчас не вижу смысла это отрицать. Люди устали от войны. Когда Изабель родит наследника, мы получим ребенка, который соединит в себе две враждующие крови. Родится он на нашей земле. И воспитан будет как северянин. И тогда, дорогие коллеги, — он усмехнулся. — Юг будет поставлен на колени. В леди Изабель заключен наш ключ к победе. Мы накопим силы и захватим Юг, искореним их династию и сможем удерживать Земли законным путем. Люди сами пойдут за нами, ведь с нами мир. — Что, если ее связь с домом сильнее, чем с Вашим Величеством? — не унимался лорд Генри. — Она их ненавидит, — ответил Эдвард. — Она глупая женщина, — оборвал Ричард. — Что они могут? Ее задача родить сына, потом она не играет никакой роли. Главное оставить ее живой, чтобы Юг не бунтовал, — он почувствовал на себя озлобленный взгляд Эдварда, но сделал вид, что не заметил этого. — Так что я советую нам всем не тянуть с решением и проголосовать за это бракосочетание. Таким образом, девять членов совета из двенадцати дали на брак свое согласие. Один воздержался, а лорд Генри и его верный прихвостень, проголосовали против. Эдвард улыбнулся, оглядев своих советников. — Благодарю вас. На сегодня собрание окончено, — он качнул головой, и мужчины спешно засобирались прочь. У Эдварда оставалось еще несколько часов перед отъездом, и он хотел просто немного побыть один. Иззи в это время стояла перед зеркалом, любуясь собственным отражением, улыбаясь сама себе, представляя, каким должно быть ее свадебное платье. Быть может, сочетание цветов герба Эдварда? Дабы почтить Север. Или все же что-то нежное, голубой или розовый, что так ей идут? Девушка вздохнула. В дверь постучали. — Войдите. — Ваша Светлость, фрукты, — служанка поклонилась. — Поставь на стол, — едва она снова осталась одна, до девушки донесся аромат таких редких для Севера яств. Она улыбнулась, вспоминая дом, где фрукты всегда были в избытке, вспомнила, как когда-то давно тоже размышляла над цветом будущего свадебного платья. Но тогда все это были только мечты. А сейчас она невеста. Почти жена. Жена короля. Эти мысли были такими сладкими, что она не могла им не улыбаться. Мама говорила, что цитрусовые полезны для женщин. Будто они стимулируют к беременности. Иззи взяла дольку апельсина, вдохнула непривычно сладкий аромат и положила фрукт в рот, раскусывая зубами пленку, позволяя чуть кисловатому соку разлиться внутри. Взяв в ладонь горсть винограда, девушка снова подошла к зеркалу. Может быть, бардовый? Цвета этих ягод или вина. Едва девушка поднесла ко рту виноград, в районе живота что-то кольнуло. Она сморщилась, сделала шаг к софе, чтобы присесть, но боль повторилась, теперь с большей силой. Мысли разлетелись в голове от невыносимой рези, и она даже не смогла сделать шаг. Она рвано глотала воздух ртом с едва слышной хрипотой, а затем ноги подкосились, и Иззи упала на колени. Взгляд метнулся в сторону фруктов, и она вдруг все поняла. Яд. Она хотела закричать, но не смогла. Тело ее не слушалось, но, согнувшись пополам, она заставила себя засунуть два пальца в глотку так далеко, сколько позволяла боль. Рвотный позыв, второй. Содержимое желудка оказалось на ковре, и тогда дверь, наконец, распахнулась. Ее услышали. — Позови доктора! — закричал кто-то. — Принцессе плохо!