Терновая корона

Ричард буквально ворвался в ее небольшой светлый уютный кабинет, фрейлины, занимавшиеся шитьем, чтением писем и негромкими хихиканьями, разом подскочили со своих мест, склоняясь перед канцлером. У мужчины были бешеные, разъяренные глаза. Изабель изящно дернула бровью и вежливо кивнула ему, он знал: она прекрасно понимает причину его гнева и нагло насмехается. — Можете идти, дамы, нам с лордом канцлером есть что обсудить, — она кокетливо улыбнулась, и девушки быстро покинули помещение. Изабель не стала утруждать себя вежливостью и не двинулась с места, продолжая расслабленно сидеть на мягкой софе. — Какого дьявола? — Я полагаю, Вы успели привязаться к леди де-Тьер, но кто бы мог подумать, что девушка из такой приличной семьи может оказаться шлюхой при после из Восточных земель. Эта склизкая наглая тварь сводила Изабель с ума, она просыпалась ночами с мыслями о том, что сейчас ее муж может целовать эти аристократичные губы. Да, возможно, виной тому отсутствие близости между королем и королевой, возможно, опыт предыдущей северной королевы, но Иззи больше этого выносить не могла. Пара поддельных любовных писем, пара подговоренных свидетелей, слухи быстро расползлись по замку. Итогом стал невероятный скандал, юная дворянка и заграничный посол, и вот старик лорд Генри принимает решение отослать племянницу заграницу, а Эдвард, дабы не злить дворянство, вынужден отослать посла с Востока, подрывая тем самым доверительные отношения с этими землями. Только дурак бы не догадался, что обвинения скомпрометированы, но лорд Генри не мог допустить осмотра врача, ведь знал, что его племянница не чиста. — Все твои девки — шлюхи при ком-то. И ты… Изабель резко поднялась с места, Ричард опешил, лишившись возможности говорить. — Что ты хочешь сказать? — ее грозный тон удивил мужчину. — Шлюха при короле? Я его законная жена. Мать наследника Севера. Ты не сможешь этого изменить, и если хочешь чего-то добиться — тебе лучше считаться с моим мнением. Времена меняются, Ричард. Власть теперь в других руках. Изабель не позволила дальнейшему диалогу состояться. Она, вежливо кивнув, обошла его стороной и вышла из собственного кабинета. Злость кипела под кожей, и сердце бешено колотилось в груди, не давая дышать, остатки детского страха перед этим человеком схватились за горло, и девушка буквально бежала по холодному коридору к единственному человеку, с которым могла разделить это новое для нее чувство. Чувство власти. Охрана расступилась перед Изабель, и она распахнула тяжелые двери в кабинет Эдварда. Он сидел за своим столом, перебирая бумаги, как и всегда в это время. — Изабель? Что случилось? Ее волосы были растрепаны, а взгляд лихорадочно горел. Она ничего не ответила: Иззи буквально вцепилась в его губы поцелуем, дрожащими пальцами стягивая с мужчины дублет. Сильные руки Эдварда сжали тонкую талию, впиваясь почти до боли, она залезла на его колени, зарываясь пальцами в волосы мужа. И едва его губы коснулись сладко пахнущей кожи, Иззи, запрокинув голову, открывая шею, позволила первому стону сорваться с губ. Она вернулась к нему. Время шло, и Изабель все больше нравилось разбираться в тонкостях политики. Интриги при дворе не утихали ни на мгновение, кузену Эдварда Арону вовсю подыскивали жену, и пусть у Севера теперь был наследник, удачный союз чисто теоретически мог бы навлечь на ее дом войну. Жена ее брата-самодура, что морил Юг голодом, по слухам, вновь ждала ребенка, и пусть положение королевской семьи этот факт вряд ли спасет, Джеймс заключил тайный военный союз с Речной Долиной, об этом ей сообщил Феликс. Неужели брат готовился к войне? Юг не был готов к нападению на Север, хотя речные лорды так отчаянно хотели получить доступ к железным рудам в северных горах, что могли бросить все свои силы на помощь южному королю. Самое главное, что она усвоила — ни один союз не долговечен, каждый правитель стремится защитить себя и свой трон, все хотят земли, все хотят денег. Предать может любой. И в любое время. Что же можно сделать, находясь на Севере, чтобы разрушить союз, заключенный на Юге? Она бы спросила совета Эдварда, но не могла рассказать ему об этом в принципе: он так разозлится, что сам велит собирать войска, а война на Севере сейчас никому не нужна. Ведь скоро снова зима. Изабель с ужасом поняла, что между ними с каждым днем все больше секретов, и они копятся, словно снежный ком. Но ведь ей удастся все исправить? — Пенни, что насчет Арона? — Насколько мне известно, главной претенденткой на брак является восточная принцесса Арсинья. — Как предсказуемо, — выдохнула королева. — Он готов к браку? — Он влюблен в меня как мальчишка, — Пенни хихикнула, вызвав у Изабель улыбку. — Говорит, что мы сбежим, будем жить в рыбацком доме на берегу моря, и он женится на мне. — Ты же понимаешь, что он врет? — Я не вчера родилась, Ваше Величество, к тому же, моя первая обязанность — служить Вам, и с ним я только ради этого. — Но ведь он нравится тебе, Пенни. Не лги мне, я вижу по глазам, что нравится, — Изабель отложила шитье, которое всегда помогало сосредоточиться на важном. Она села на кровать рядом с фрейлиной, положив руку на ее ладонь. Девушка улыбнулась в ответ на улыбку своей королевы. — Он хорош в постели, Ваше Величество, — Пенни снова засмеялась, и Изабель, не выдержав, рассмеялась в ответ. — Северные мужчины очень выносливы, миледи, — продолжала она. — Жаль, что Вы познали лишь одного. — Зато он король, — важно сказала Изабель, и в голосе её слышно было веселье. Однако взгляд ее вдруг изменился, потух. — Знаешь, Пенни, — она сглотнула. — Иногда мне кажется, что между нами погас огонек. То, что Изабель скрывала, порой даже сама от себя, вдруг вырвалось наружу. Девичий смех в комнате затих, и улыбки обеих девушек погасли. — Расскажите мне. Подробно. — Почти четыре года прошло с тех пор, как я переступила порог этого замка. Мы повзрослели, изменились, возможно, притерлись друг другу, но всё стало слишком не так. Нет романтики, легкости, мы редко смеемся над чем-то вместе. Иногда мне кажется, что между нами осталась только политика. Он советуется со мной, он уважает меня, думаю, он меня любит. Но… Он больше в меня не влюблен, если ты понимаешь, о чем я. — Вы его жена… Изабель даже не дала ей договорить: — Да, до меня у него тоже была жена, и это пугает меня! — Он не поступит с Вами так. Викторию он никогда не любил, у них не было таких замечательных детей, между ними всё было иначе, Изабель. — Я не боюсь развода, милая Пенни, Эдвард никогда не посмеет, — Изабель покачала головой и начала говорить еще тише. — Я боюсь того одиночества, что испытывала Виктория. Знаешь, когда бракоразводный процесс только начался, она сказала, что рано или поздно я окажусь на ее месте. Что однажды между нами все изменится. И с каждым днем я все больше понимаю, насколько она была несчастна. — Могу я задать вопрос? — Да, и я даже знаю, что ты спросишь. Он спит только в моей постели, и каждую ночь мы любим друг друга как и три года назад. — Возможно, Вам стоит снова забеременеть, миледи. Дети вдохновляют северных мужчин. И королей. — Возможно, — легкая примирительная улыбка появилась на лице Иззи. — Спасибо, Пенни. Мне стало легче. Это была ложь. — Доброе утро, любовь моя, — Эдвард был нежен и вежлив, как всегда. Король поцеловал Изабель в макушку и сел за стол, жестом приказывая подать завтрак. Зазвенели тарелки, и прислуга закружила по обеденному залу. Иззи с легкой грустью подумала, что раньше они практически всегда завтракали в постели, оставляя вот такие официальные приемы пищи только для гостей. — Ты рано проснулся, любимый. — Были дела с Советом, — бегло и равнодушно ответил он. — С каких пор я не приглашена на собрания Совета? — она произнесла это прежде, чем успела подумать над собственными словами. На лице Эдварда отразилось непонимание, но Изабель знала: пути назад нет. — Я его полноправный член, дорогой муж. — Одними интригами не осуществить государственное управление, жена. — Ах вот оно что, тебе не нравятся мои методы, — она зло усмехнулась. — Может быть, стоит отменить статьи торговых договоров, благодаря которым нам будут поставлять продовольствие во время зимы? Или распустить штат моих фрейлин, благодаря которым я узнаю о личных делах твоих дворян, которые ради денег и власти предадут Север, едва представится такая возможность? — Все вон, — она содрогнулась от его грозного голоса, который эхом раздался в полупустом обеденном зале. Слуги, суетливо кланяясь, начали уходить, Изабель же смотрела исключительно в потемневшие от гнева глаза мужа, и поймала себя на мысли, что от страха уже слишком давно не вдыхала. Руки его были сжаты в кулаки, взгляд лихорадочно горел, но королева не собиралась отступать, она упрямо смотрела ему в глаза, едва заметно сжимая салфетку в кулачке. — Мне не нужна война в моей семье, Изабель, — процедил он. — Своим недоверием, своей излишней самостоятельностью ты угрожаешь моему авторитету. — Мне не нужны секреты, Эдвард, — в тон ему ответила девушка. — Я как и ты защищаю эту семью и эти земли. Сильная королева — не угроза сильному королю, я думала, ты осознавал это, когда мы заключали брак. — Изабель, ты меня не слышишь, — ему трудно давалось внешнее спокойствие, Иззи буквально слышала, как кипит его кровь. — А ты слышишь меня? — она резко поднялась с места, повысив голос. — Ты уже давно меня не слушаешь, ты обращаешься за советами только когда сам не можешь или боишься принять решение, ты поощряешь слежку за Ароном, но как только моя дипломатия достигает публичного успеха — ты осуждаешь мои методы! Едва она замолчала, Эдвард буквально выбросил тканевую салфетку на стол и, взглянув на нее с нескрываемой злобой, процедил: — Я прошу тебя не устраивать публичных сцен. На этом всё. Разговор окончен. Король, больше ни слова не говоря, вышел из обеденного зала, и только когда двери за ним закрылись, Изабель нашла в себе силы пошевелиться. Она села на свое место, ощущая дрожь в пальцах и по всему телу. Слезы встали комом в горле. Девушка нервно сглотнула, все острее, буквально каждой частичкой души ощущая, что ее любимый человек всё дальше и дальше от нее. Между ними будто бы воздвигалась стена изо льда, и кроме ее удушающего холода, Иззи ничего не ощущала. Этой ночью он не пришел в ее спальню. Впервые со дня их свадьбы, Эдвард не ночевал с ней. Когда она была младше, это казалось ей невозможным, казалось ночным кошмаром, который никогда не станет явью. Изабель ждала до последнего, она сидела перед зеркалом, равнодушным взглядом наблюдая, как догорает свеча. В голове было пусто, в сердце будто бы тоже, она просто сидела и ждала, когда двери, наконец, откроются, и она увидит своего мужа. Неужели, Виктория когда-то переживала то же самое? Сидела и ждала, глядя на свое печальное отражение в зеркале, возможно, молилась, возможно, плакала. А время тянулось так медленно, но за окном неумолимо холодало. Какое жалкое одиночество. Фрейлины почти неподвижно и тихо сидели в соседней комнате, кто-то читал, кто-то вышивал, они боялись подать звук, потому что знали, это разозлит королеву, нервы которой натянулись, словно струна на скрипке. Девушки то и дело обменивались многозначительными грустными взглядами. Когда ночь стала совсем непроглядной, дверь из спальни Изабель открылась, она была бледнее обычного, и глаза ее горели совершенно по-новому. Озлобленно. — Можете идти. Спокойной ночи. Ее голос был как никогда твердым и пресекал любые попытки сопротивления. И пусть ее фрейлины были к тому же верными подругами, собственным вариантом армии, сейчас они все, как одна, механически поклонились ей, опустив головы, и покинули апартаменты королевы. Изабель проводила девушек равнодушным взглядом, накинула на себя тяжелый халат, и еще раз посмотрела на себя в зеркало. Тонкими пальцами она коснулась нежной кожи своего лица: отбросив все вежливые предрассудки, Иззи была сейчас еще красивее, чем в первый день прибытия в замок. Тогда она была прекрасным милым ребенком, сейчас же это была настоящая женская красота. Что же заставляло Эдварда отдаляться, если не потеря ее привлекательности? Она покачала головой и, задув свечу рядом с зеркалом, вышла из своей спальни. В замке было темно и холодно, даже будучи взрослой, ей вспоминались страшные монстры из детских сказок. Иззи закуталась в халат посильнее, стражники, патрулирующие коридоры, смиряли ее удивленными взглядами, однако, вежливо кланялись и молчали. С каким-то глупым страхом внутри, она подошла к покоям Эдварда и остановилась у огромных дверей, не решаясь войти. Что ей делать, если он там не один? — Его Величество на охоте, — голос стражника был тихим и неуверенным, однако он всё равно напугал Изабель. Она резко обернулась, и мужчина продолжил. — Утром распорядились о срочном сборе, Его Величество будет ночевать в охотничьем домике три дня, Ваше Величество. Раньше перед охотой он всегда прощался с ней лично, говорил, что ее поцелуй приносит ему удачу, а сегодня даже не попросил сообщить о своем отъезде. Тупая боль сковала ее сердце, и Изабель с трудом удалось сохранить спокойствие на лице. — Я знаю, — она улыбнулась. — Эдвард сообщил мне. Мне просто нужно забрать кое-что из его спальни. — Простите, Ваше Величество, я не знал. — Всё в порядке, — девушка заставила себя зайти в комнату Эдварда, хотя совсем этого не хотела. Окно было настежь распахнуто, и внутри было так холодно, что у Изабель даже сбилось дыхание. Она не стала проходить внутрь, возможно, боялась увидеть что-то, чего видеть не хотела. Королева просто огляделась, взяла со стола первую попавшуюся вещь, а ей оказался кинжал в ножнах, и вышла в коридор. Никогда прежде ей не было так одиноко и грустно здесь. Ей хотелось плакать, но слезы упорно не катились из глаз. С гордо поднятым подбородком, идеально твердой походкой, держа спину прямо, будто кто-то наблюдал за ней из темноты, королева дошла до своей спальни. Когда Изабель оказалась в постели, она с едкой горечью подумала, что, наверное, зря сделала центром своей вселенной мужа. Еще ее мать говорила, что посвятить свою жизнь мужчине — жалкая судьба. Но она так сильно его любила…