Терновая корона

Потеря отца и отсутствие рядом матери сильно сказались на детях, Джейн плохо спала по ночам, Софи стала капризничать на уроках, Александр постоянно звал папу. Изабель вошла к ним прямо перед сном, и девочки радостно бросились к матери. Она присела на колени и заключила их в объятия, однако взгляд ее был прикован к Александру. Мальчик нахмурился и, заметив, что мать смотрит на него, резко отвернулся, сложив руки на груди, как большой. София эмоционально рассказывала, что они видели кролика на прогулке, Джейн, будучи скромнее сестры, иногда вставляла какие-то реплики. — Это все очень здорово, мои принцессы, — Изабель поцеловала сначала ручку одной дочери, затем второй. — А что с вашим братом? — Все хорошо, — София пожала плечами, и Изабель поняла, что причиной его расстройства была она. — Уложите девочек в постель, — приказала она няням, принцессы тут же начали спорить, но одного строгого взгляда матери было достаточно, чтобы они перестали капризничать. — Я приду и почитаю вам сказку на ночь, — пообещала она, и им пришлось подчиниться. Изабель не решилась подойти к Александру, который подсматривал за ней через отражение в окне, она села на диванчик. — Ты тоже видел кролика, сыночек? — спросила она ласково, но ответа не получила. — Что с тобой, Александр? Ты на что-то обижен? Мальчик медленно повернулся к ней, в глазах его стояли слезы. Изабель едва заметно поежилась: у него были глаза отца, и ей было тяжело на него смотреть. — Ты меня не любишь, мама, — сказал он вдруг, и слезы покатились из его глаз. У Иззи сжалось сердце. Нет, это была совсем не правда, она любила своего мальчика, она видела в нем будущего короля Севера, но именно потому, что он был наследником престола, между ними не было такой тесной связи, которая была, например, между ней и Софи. Когда он только родился, Изабель было запрещено кормить его самой, с ним постоянно были разные люди, няньки, воспитатели, доктора. Таковы были порядки на Севере. — Конечно, люблю, — ответила она, спустившись с софы на пол, чтобы быть с ним хотя бы примерно одного роста. Изабель протянула к нему руки, но Александр не двигался с места, однако внимательно смотрел на мать. У нее защипало глаза. — Я очень люблю тебя, мой маленький принц. И я буду всегда тебя защищать, обещаю. Ну же, иди сюда, обними маму. Александр героически стер со щек слезы и побежал через всю комнату к Изабель, а затем, прильнув к ней, спрятал лицо на ее плече, снова всхлипывая. — Поплачь, если хочешь, мой львенок, — она гладила сына по спинке, сердце ее чувствовало его боль по потере отца. — Твой папа тоже очень тебя любит. Он наблюдает за тобой с неба, и ты всегда можешь поговорить с ним, если хочешь. Мальчик закивал головой и через некоторое время начал успокаиваться. — Я люблю тебя, мама, — произнес он, заглянув ей в глаза. Она улыбнулась и поцеловала его в лоб. — Я тоже буду тебя защищать. И сестер. Всегда. — Я знаю, мой храбрый сын. Я знаю. Лорд Гроусли был представителем сильного дворянства, и ушедший в тень на несколько лет старый лорд Генри, увидев в новом члене Совета потенциал и силу, вновь начал строить козни. На последнем собрании они проследили каждую монетку, отправленную на Юг, в надежде уличить Изабель в краже из казны, но документы были в идеальном состоянии. Их поведение начинало нервировать Изабель, и она прибегла к своему любимому методу. В сад, где каждую неделю в одно и то же время обедал ее недоброжелатель, она отправила несколько своих фрейлин. День выдался жаркий, и девушки, запасшись прохладной водой, устроили битву водяными бомбами. Корсетов на них, конечно, не было. Изабель и Пенни разбирались с бумагами, когда в кабинет постучали. В мокрых платьях в комнату вошли фрейлины, низко опустив головы, Изабель и Пенни озадаченно переглянулись: и десяти минут не прошло, как Виктор Гроусли вышел в сад. Фрейлины поклонились, все еще виновато смотря в пол. — Почему так рано вернулись? — спросила Пенни. Рыжеволосая фрейлина по имени Татья подняла голову и поджала губы. — Ну же? — Лорд Гроусли прогнал нас, Ваше Величество. Простите. — Как это прогнал? — переспросила Изабель. — Что же, ни одна ему не приглянулась? — Он и не посмотрел на нас даже, — включилась в разговор Катерина. — Мы все сделали, как было приказано, а он только сказал, — она прокашлялась, чтобы изобразить мужской низкий голос. — Уходите, не позорьте свою королеву, не пристало вам вести себя как дикаркам! Фрейлины вновь опустили головы. Пенни хмуро пожала плечами, а Изабель вдруг заливисто рассмеялась. Она достаточно долго хохотала и, с улыбкой подойдя к фрейлинам, жестом приказала им поднять головы. — Аристократки ему не нравятся, дикарки тоже, стало быть, это не ваша вина. Можете быть свободны. Она покачала головой и обернулась на Пенни. — Какой неприятный человек, — Изабель все так же улыбалась. — Я думаю, ты сможешь найти кого-нибудь более подходящего делу, — она прищурилась, и Пенни, поняв намек, коротко ей кивнула. — А сюда позови Афину. Я напишу письмо леди Гроусли. Хочу с ней подружиться, — она вздохнула. Кабинет, в котором она теперь принимала посетителей, был расположен совсем рядом с ее покоями, и соединял две комнаты широкий просторный коридор. Изабель вышла на свой балкон и подошла прямо к каменным перилам. Лорд Гроусли и лорд Генри сидели в саду прямо на солнце, что-то обсуждали и периодически прерывались на еду. Изабель смирила их долгим пронзительным взглядом, словно если пожелала бы, могла подслушать их разговор. — Ты еще склонишься, лорд Гроусли. Я найду твое слабое место, — сказала она тихо, и теплый летний ветерок, играя с зеленой листвой, заглушил ее шепот, чтобы никто посторонний ее не услышал.