Умирая - умирай

Предупреждение: достаточно детальное описание минета, символичный намек на дефлорацию, салиромания, психологическое насилие, Ай\Гримм. Кого пугают эти вещи, лучше пропустите эту главу. Собственно, отсосать — стандартное сексуальное требование в ситуациях, где власть определяется законами, отличными от тех, по которым живет цивилизованное общество. Стивен Кинг. Безнадега. IRL # 3 Осознание себя беспомощным и жалким было очень болезненно для самолюбия Гриммджо. Айзен же подчеркивал его увечность каждый раз, когда дотрагивался до арранкара или смотрел на него, но особенно это проявлялось в сексе. Больше не было ни суровых взглядов, ни строгих приказов сделать минет или встать на четвереньки, пошире раздвинув ноги. Наоборот, близость была теплой, тягучей, нежной, она словно молочная карамель обволакивала и плавила, превращая тело в бесполезную оболочку. «Вот опять… Как же я тебя ненавижу, тварь», - думал Гриммджо, разглядывая потрескавшийся потолок в комнате. Сучьи трещины, он уже запомнил и заучил тот рисунок, который они образовывали на белой шершавой поверхности. Джаггерджак лежал на спине, прикидываясь каменным изваянием, будто его и не волновало то, что вытворяли чужие руки с податливым телом. — Что ты такой напряженный, а? — Айзен погладил арранкара по незащищенной маской щеке, спустился на шею, пальцами обводя кадык. Наклонился, вдыхая запах зверя, языком дотронулся до тонких, сухих от жара губ Пустого. Тот отвернулся и закрыл глаза, демонстрируя, что эта ласка ему неприятна. Раньше бы последовало неминуемое наказание: Айзен непременно бы поставил его на место с милой улыбочкой, заставил бы корчиться от боли и ползать в ногах, харкая кровью. Сейчас… ничего. Хозяин Уэко Мундо только разочарованно вздохнул, убирая выбившиеся синие прядки Гриммджо за ухо. — Ну что ты как ребенок, — устало произнес Айзен и придвинулся ближе, осторожно проводя рукой по забинтованному плечу раненого. Нежно поцеловал в ухо, слегка прикусил мочку, оставляя на коже влажный след. «Сука, ты ведь не отстанешь. Будешь елозить тут пока не выебешь. Чего я тяну? Чем быстрей — тем лучше», - Гриммджо так резко повернул голову, что едва не зацепил краем маски нос Айзена. Благо, владыка вовремя среагировал и отпрянул. Не давая ему времени на раздумье, арранкар подался вперед, чувствительно прикусив любовника за нижнюю губу. И тут же получил в ответ сдавленное ругательство и несильную оплеуху. Айзен мгновенно навис над ним, прижимая к подушкам. Он бесстрашно разглядывал скалящегося Пустого, а затем сухо поинтересовался: — Что за перемены настроения? — Отвали! – рыкнул Джаггерджак, прекрасно понимая, что своей грубостью только заведет босса и получит в десять раз сильнее. — Дикая дрянь, когда ты только научишься манерам? — вот оно. Началось. Смена интонации, жесткий взгляд и, самое главное, легкое ругательство из уст сверхчеловека. И куда только подевалась его фирменная усмешечка, которая всякий раз дает понять собеседнику, что он грязь под ногами светлейшего? Нет, сейчас не место маскам. Только удовольствие имеет значение, точнее удовлетворение хозяина Уэко Мундо. Он наклонился близко-близко, потерся чисто выбритой щекой о шею Гриммджо, вызывая у того неконтролируемую дрожь и стаи мурашек вдоль позвоночника. От мужчины пахло зеленым чаем, ромашковым мылом и мятными пастилками. Даже удивительно, что такой чистый и правильный во всех отношениях господин желал трахнуть никчемное температурящее существо. — Откуда мне знать про манеры? — Гриммджо готов был убить себя за хрипло-дрожащий голос, наполненный нотками неуверенности и возбуждения. Странно, но в такие моменты ощущение своей беспомощности в руках создателя заводило арранкара. Ему хотелось провоцировать любовника на грубость по отношению к себе. Желалось наказания и унижения, приказного тона и подчинения. Это было так непонятно, но, в то же время, притягательно. Запретно. Неправильно. Айзен отстранился, насмешливо глядя на него полуприщуренными глазами. Его взгляд унижал сильнее пощечины или удара хлыста, заставлял трепетать и вводил в исступление. Гриммджо глубоко вздохнул, давя подкатывающее бешенство. Как же его раздражала вся эта ситуация и реакции собственного тела! Бесила беспомощность и бережное отношение Айзена. Хотелось вырваться из этого заколдованного круга, взяв происходящее под свой контроль. Прекрасно отдавая себе отчет, на какой риск он идет, Гриммджо вцепился в косодэ Айзена и притянул его к себе. Впился взглядом в холодную глубину чужих темных глаз, вздрагивая от нервного напряжения. — Чего тянешь? Собрался трахнуть, так давай, жги! — рявкнул с отчаянностью обреченного. И тут же почувствовал, как чужие пальцы жестко сомкнулись вокруг запястья. Миг — и арранкар оказался вжат в мягкую кровать. Инородная духовная сила окутала его тело со всех сторон: ощущение было таким, будто он стремительно погрузился в воду на большую глубину. Он мог свободно дышать и говорить, реацу Айзена не причиняла ему вреда, просто предупреждала. Властелин давал понять, что его терпение не безгранично и надо бы уже проявить уважение. — Не повышай голос, — холодно произнес Айзен, больно сжав запястье. Гриммджо невольно выпустил его одежду. Затем Соуске взял подчиненного за руку, переплетя его пальцы со своими, и сильно стиснул, выгибая их назад до хруста в костяшках. — Хочешь лишиться второй руки или сразу укоротить тебя на голову? Я вижу, что ты ее особо не используешь в деле. Гриммджо замер, сосредоточенно глядя на белый точеный подбородок босса. Ему не хотелось этого признавать, но сейчас он опасался взгляда Айзена, страшился его. Арранкар сглотнул и прикусил нижнюю губу, чувствуя, как у него начинают гореть щеки. Он лихорадочно подбирал слова — хотелось ответить и вежливо, и с достоинством. Мелькнула мысль, как плохо, что все хорошие и умные реплики приходят на ум уже тогда, когда они не нужны. Джаггерджак так и не смог ничего придумать и, поэтому лишь промолчал, не смея поднять глаз. — Ладно, — голос Айзена смягчился, — подумай над своим поведением. Поток духовной силы схлынул, оставляя отвратительное чувство собственной уязвимости. Айзен неспешно поднялся, а Гриммджо с трудом совладал с желанием свернуться в клубок и забиться под одеяло. Он лежал, не шевелясь, и слушал шуршание одежд, удаляющиеся шаги и звук, закрывающейся двери. Арранкар раздумывал о том, что впервые Айзен оставил его в покое. Почему? Гриммджо перевернулся на бок, морщась от боли в левом плече, и подтянул ноги к животу. Непонятно. Все ему было непонятно в этом чертовом Айзене. За всем этим скрывалась какая-то пакость, хитрая игра. Почему он ушел? Быть может ему стало противно или пожалел? Какая глупость. Этот подлый шинигами не знал страха, точно так же как и не ведал жалости. Достаточно было вспомнить их первый раз, чтобы еще раз в этом убедиться… Flash # 4 Первый раз был ужасен. Во всех смыслах. С самого своего «рождения» Гриммджо терпеть не мог, когда к нему прикасались. Ощущение чужих рук были ему нестерпимы — он никак не мог отвыкнуть от своей животной природы, от вечного ощущения опасности. Спуску не давал никому: ни прислуге, ни докторам, ни противникам. Возможно, что в одну из тренировок, где новенький демонстрировал свою силу, его и заприметил владыка Уэко Мундо. Вечером того же дня Тоусен приказал Гриммджо явиться в покои владыки. Ровно в назначенное время Двенадцатый переступил порог огромной комнаты, озираясь по сторонам. Он был здесь впервые и поэтому с любопытством рассматривал необычную обстановку, причудливую мебель и огромный диван, на котором расположился хозяин комнаты. — Подойди ближе, — приветливо улыбнулся Айзен и поманил арранкара к себе холеным пальцем. — Чего ты боишься? Гриммджо нерешительно переступил с ноги на ногу, потом сделал один маленький шаг и замер — формально ведь он выполнил приказ босса, значит придраться не к чему. Соуске хмыкнул и весело поглядел на арранкара. Должно быть он забавлялся нерешительностью Джаггерджака. — Ближе, не стесняйся, — и Гриммджо пришлось сделать крохотный шажок вперед. — Как странно, — владыка подался вперед и встал. — Сегодня в тренировочном зале ты не был таким робким. Ну что же, тогда я сам к тебе подойду. Гриммджо не шевельнулся, лишь опустил глаза долу. Вся его наглость схлынула, как вода под приветливым взглядом этих пронзительных карих глаз. Он кусал губы и внимательно изучал взглядом темные плитки пола: гладкие, блестящие, с единичными щербинками. Так хотелось стать крохотным и спрятаться в одной из этих микротрещинок. Сердце глухо стучало в груди, ёкая, с каждым приближающимся к нему шагом Айзена. Внутри все словно заледенело, а еще противно засосало под ложечкой. Айзен подошел к нему очень близко, протянул идеальной формы руку с ухоженными ногтями, намереваясь дотронуться до лица арранкара. Гриммджо тут же отшатнулся назад, перехватив запястье владыки. — Зря, — коротко, ясно и емко отреагировал Айзен одним словом. Его взгляд стал строгим, а уголки губ опустились, выдавая внутреннее раздражение. Гриммджо мгновенно накрыла волна духовной силы. От нее перехватило дыхание и зазвенело в ушах — арранкар лихорадочно схватился за горло и захрипел, сгибаясь под мощью чужой реацу. Давление рейрёку усиливалось, видимо Айзен решил крепко проучить строптивого нумерос — Гриммджо потерял сознание… Арранкар пришел в себя от того, что теплые руки Айзена беззастенчиво шарили по его телу: гладили, трогали, сжимали. Гриммджо не мог двинуться, он лишь тупо пялился в потолок, хватая воздух ртом, как рыба. Его грубо и насильно приучали к чужим касаниям, вынуждали подчиняться, заставляли терпеть. И Гриммджо, нехотя, переступал через себя — привыкал. Только когда он, наконец, перестал вздрагивать от прикосновений, Айзен его отпустил. Гриммджо оперся дрожащими руками об пол и встал на четвереньки. Внутри все клокотало от яростной обиды. Он поднял голову, посмотрел на своего мучителя и грязно выругался, посоветовав боссу отсосать у самого себя. Айзен прищурился — взгляд не предвещал ничего хорошего. «Все, сейчас он меня грохнет, — озлобленно подумал Гриммджо, стискивая зубы. — Ну и хрен с ним, зато мучиться не буду». — Какая хорошая мысль, — спокойно произнес владыка, поднимаясь на ноги. Он подошел и резко вздернул Гриммджо за подбородок. — Поза на коленях тебе очень идет. — Да пошел ты… Договорить не удалось, босс заткнул его очень просто, сильно ударив ребром ладони по губам. Во рту почувствовался соленый вкус, а по подбородку побежала теплая струйка крови. — Еще одна такая выходка, и ты пожалеешь, что не сдох в своей пустыне, — Айзен больно надавил на разбитые губы арранкара, принуждая открыть рот. Гриммджо дернулся, попытавшись отстраниться или вытолкнуть нахальные пальцы — тщетно. — Мое творение не смеет противоречить мне, а уж повышать голос и подавно. Понимаешь, о чем я? Джаггерджак застыл, ощущая, как вдоль позвоночника пробежался холодок. Ярость притупилась, зато с удвоенной силой заговорило чувство самосохранения. Неужели он прошел такой долгий и тернистый путь, выдержал столько невзгод, чтобы в конце какая-то шинигамская мразь лишила его всего? Нет, не бывать этому. Он может быть хитрым, изворотливым и даже исполнительным, когда это нужно. — Понимаешь, чего я хочу? — Айзен снисходительно глядел на Гриммджо сверху вниз, бесстрашно ощупывая двумя пальцами острые зубы арранкара, гладя его язык и щеки изнутри. Джаггерджак чувствовал солено-горький вкус чужой кожи, его мутило, но, тем не менее, он с готовностью кивнул. — Умеешь? Арранкар отрицательно мотнул головой. Нет, откуда ему об этом знать? — Значит, будешь учиться, — усмехнулся владыка, отпуская арранкара. Он прошел вглубь комнаты и сел на диван, расслабленно откинувшись на спинку. Развязал пояс и позвал, мило улыбнувшись. — Иди сюда. Гриммджо заторможено поднялся и выполнил приказ — все было как в тумане. Подошел, остановился, будто оцепенев. — Чего ты ждешь? — в тоне босса проскользнуло неудовольствие. Джаггерджак рухнул на колени, как будто силы разом оставили его. Было страшно и мерзко, внутри словно разливалась тьма, мешая трезво соображать. Почему-то когда он увидел чужой вставший член, ему стало очень неловко и захотелось отвернуться. «Не получится ведь, — мелькнула заполошная мысль. — Я ж блевану». — Оближи губы, — Айзен жестко ухватил его за волосы, посмотрев в глаза. Гриммджо провел языком по разбитым губам, ощущая вкус собственной крови. — Умница. Теперь возьми. Колебание — и рука любовника больно сжала волосы на затылке, толкая вперед. Тошнотворно было только первые мгновения, дальше он привык и к чужому запаху, и к вкусу, и к самому процессу, который оказался не слишком сложным. Сознание будто расслоилось — посторонние мысли улетучились, и осталось лишь отвлеченное восприятие происходящего. Чужие пальцы, зарывающиеся в его волосы. Соленая вязкая смазка на языке. Собственная кровь, текущая из разбитых губ. Похотливый взгляд карих глаз. Гриммджо зажмурился. От монотонности движений звенело в ушах, слюна стала тягуче-вязкой. Под конец чертов Айзен заставил взять так глубоко, что у арранкара потекли слезы от нехватки воздуха и тошноты. Предчувствуя оргазм любовника, Гриммджо попытался отстраниться, однако у Айзена была железная хватка. Арранкар вздрогнул и открыл глаза, почувствовав инородное тепло у себя во рту… Айзен потянул его назад за волосы — слюна, смешанная с спермой и кровью, алой ниточкой потянулась от разбитых губ к опадающему члену любовника. — Глотай, — приказал мужчина, хриплым от недавнего возбуждения голосом. Он зажал Гриммджо рот и резко запрокинул голову. Арранкар судорожно сглотнул, усилием воли гася омерзение. — Молодец, и чтобы больше такого не было. Джаггерджак даже не шевельнулся, когда его отпустили. Так и стоял на коленях, безучастно наблюдая за боссом, который приводил себя в порядок. Айзен брезгливо скривил губы, вытираясь салфеткой — на белой поверхности осталась арранкарская кровь. Он резко скомкал и отшвырнул салфетку в сторону Гриммджо. — Кровь. Как символично, — издевательски протянул владыка. — Прямо эмблема невинности. В этот момент Гриммджо понял, что никогда в жизни не забудет свою первую близость. С ней не мог соперничать даже их последующий секс… IRL # 4 Гриммджо лежал на спине, поглаживая рану, оставшуюся на месте ампутированной руки. Все в его жизни было вверх тормашками. В чем причина? Джаггерджак вздохнул и перевернулся на бок, превозмогая боль. Неизвестно. Наверное, в нем самом или в его прошлом, а может быть еще в чем-то недоступном его пониманию. Жалкий никчемный Пустой прошел большой путь и стал маленьким адьюкасом, которого пытались сожрать. Он доказал врагам, что они ошибались — и в итоге эти Пустые стали частью него. Айзен даровал ему силу, человеческое тело и сознание, но при этом унизил. Придет день, и маленький адьюкас отплатит новоявленному богу — Айзен еще позавидует участи тех незадачливых Пустых. Гриммджо опять вздохнул и почесал нос. «Но сначала мальчишка, — мечтательно подумал Пустой, вспоминая своего недавнего противника. — Мелкий шинигами, ты мне за все ответишь. Только попадись ко мне в руки». Джаггерджак довольно осклабился, представляя, что Ичиго Куросаки в его полной власти. Вот потеха! Он бы долго и мучительно убивал эту маленькую рыжую суку, резал бы живого на куски, наслаждаясь предсмертными воплями. Хотя использовать серо тоже вариант — сжег бы дотла, чтобы только кучка пепла осталась. «Ага, а сначала бы выебал, — увлеченно продолжал воображать арранкар, — или нет. Заставил бы отсосать, как Айзен меня. Наверное, этот говнюк бы соплей напустил». Он представил себе Ичиго, стоящим на коленях со связанными руками и со слезами на глазах. Рыжий ублюдочек бы просил пощадить его, кусая дрожащие губы. Вздрагивал бы, всхлипывая. «Еще, — продолжал фантазировать Гриммджо, — я б его заставил раздеться. Да, точно, а потом…». Внезапно мысль оборвалась. Внизу живота все наливалось непомерной сладкой тяжестью. «Ох, блять. По-моему, я домечтался». Гриммджо порывисто вздохнул, засунул руку под юкату и погладил вставший член. «Проклятый шинигами, только попадись ко мне в руки!»…