Больше не знаю, кто я

      Сквозь небольшое окно в подземелья Слизерина проглядывали первые еле заметные лучи солнца. Вот оно — новое утро, но Драко будто потерялся во времени, проживая один и тот же день снова и снова.       Сейчас он встанет с кровати, переоденется в привычную мантию, встретится на завтраке с однокурсниками, отмучается на уроках, а там снова настанет вечер. Всё стало происходить будто по инерции с того самого дня, как началась его новая жизнь.       Проведя ладонями по лицу, Драко открыл глаза и оглядел комнату. Однокурсники ещё спали, да и в гостиной было как-то тихо. До завтрака, судя по всему оставалось достаточно времени, а значит не стоило упускать шанс поспать ещё немного.       Как только его веки закрылись, Драко вспомнил, что ему впервые за последние дни снилось что-то хорошее. Отчаянно пытаясь вернуться в состояние забвения, Малфой не переставал думать об этом сне, и спустя несколько минут, когда это почти вышло, на всю комнату раздался громкий храп Нотта.       Драко начал возиться в кровати, сцепив зубы от злости на однокурсника, который так вовремя решил напомнить о себе. Только ни через минуту, ни через пять тот не затихал, поэтому Драко швырнул одну из своих подушек в сторону Тео, надеясь, что попадёт прямо в лицо. После удара он всё же замолк, и Малфой победно ухмыльнулся, переворачиваясь на живот и бросаясь обратно в объятия Морфея.       Во сне он перенесся куда-то на десять лет назад, где ещё не знал ни о каком Волдеморте, ни о каких Пожирателях Смерти. Где он был просто беззаботным маленьким мальчиком, не переживающим ни о чём.       Там светило яркое солнце, освещая мрачный, но казавшийся в детстве очень даже родным и уютным, Малфой-мэнор.       Он весело скакал перед родителями, что шли под руку и несмотря на всю свою привычную строгость улыбались ему. В жизни, если мать позволяла себе ласку касательно сына, то Люциус чёрта с два улыбнулся бы так по-доброму хоть раз.       Следующим моментом, что предстал сознанию Драко, был первый год в Хогвартсе. Поттер ответил в тот день на его рукопожатие, и они стали неплохими друзьями, а межфакультетской войны не было и в помине. Он совершенно иначе относился к магглорождённым из-за своей близкой подруги, принадлежащей не к чистокровным магам. Из-за девочки, которая быстро доказала ему, что кровь не значит ровным счетом ничего, что дети волшебников и дети магглов, наделенные магией, не отличаются друг от друга. Эта девочка была чудом: очень умна, честна, отважна и добра абсолютно ко всем. Она очень нравилась Драко, и во сне — и только во сне — его родители не были против такой дружбы своего сына.       В Хогвартсе никто не считал его эгоистичным и злым существом, никто не отводил взгляд при виде его, а напротив, дружелюбно улыбались, здороваясь. Все годы обучения в Хогвартсе проходили спокойно, без опасных для жизни приключений, и он вместе со своей подругой окончил школу на «превосходно».       В восемнадцать лет перед ним предстала черноволосая девушка в красивом белом платье, что держала его за руку, а он влюблённо смотрел ей прямо в глаза, не замечая в них ничего, кроме искренности. Её сладкий поцелуй коснулся его губ, и со всех сторон раздались одобрительные крики. Она стала его женой.       Видения растворились, стоило какому-то непонятному звуку резануть по ушам.       Пытаясь окончательно проснуться и прийти в себя, Драко привстал на локтях. Взгляд снова упал на Теодора, что скулил в обнимку с подушкой.       — Мантикора тебя задери, Нотт! — прорычал Драко, но в ответ слышался всё тот же неразборчивый стон.       Отыскав под подушкой волшебную палочку, рука сама направилась в сторону источника шума. Губы беззвучно произнесли заклинание левитации, и нога однокурсника поднялась на несколько сантиметров над кроватью, после чего всё тело с грохотом обрушилось пол.       — Твою мать! — резко вскакивая на ноги, завопил Тео. — Это ещё что за херня?       К этому моменту Драко успел отвернуться на другой бок, делая вид, что спит, хотя короткий, но, вроде бы, тихий смешок сорвался с его губ.       Блейз тоже, наконец, проснулся и лениво потянулся, сидя в кровати.       — Что такое, родной? — зевнул он. — Баба с членом приснилась? Солнце, а я говорил тебе не злоупотреблять просмотром своих журналов перед сном.       — Ни разу не смешно, придурок. Кто из вас идиотов скинул меня с кровати?!       — Да когда ты уже заткнёшься? Всё утро то храпишь, как раненный медведь, то стонешь так, будто сейчас умрёшь, то орёшь на всю комнату. Задрал, Нотт, честное слово, — последние следы сна улетучились, и Драко сел, свесив ноги с кровати и потер ладони друг от друга. Только сейчас он заметил, что в их комнате стоял холодный влажный воздух.       — В выходной день выспаться не дают, — пробубнил Тео, убирая постель и расправляя покрывало.       В мозг Малфоя тут же впечаталось слово «выходной». Сегодня же понедельник, разве нет?       Вчера вы ходили в Хогсмид, как и в каждую субботу, — подсказала память.       За вчерашний день произошло столько всего, сколько, кажется, не происходило за начало всего шестого курса. Было испытано куда больше различных эмоций, чем планировалось, так что тот день вполне можно было счесть минимум за два. Но мысль о том, что сегодня не нужно идти на уроки немного приподняла настроение Драко.       Через какое-то время гостиная наполнилась учениками разных курсов, а в общую ванную факультета выстроилась очередь. Драко радовался, что успел принять все водные процедуры в числе первых. До завтрака оставалось несколько минут и, чтобы не терять времени, некоторые слизеринцы неторопливо направлялись в сторону Большого зала.       — Зачем тебя вчера вызывала старуха? — засунув руки в карманы обычных удобных брюк, спросил Малфой.       Драко не застал вчера друга и рано завалился спать, поэтому возможность поговорить выпала на утро. Только казалось, что Блейз всё ещё находился в полусонном состоянии, о чем говорили отрешённый взгляд и непривычная молчаливость.       — Какая старуха? — нахмурился он.       — МакГонагалл.       — А, ты об этом, — зевая за последние десять минут уже раз пятый, проговорил Забини и потер переносицу, прикрыв глаза. — Сказала, что на следующий год я скорее всего буду старостой мальчиков. Промывала мозги тем, что для этого я должен хорошо учиться, не отлынивать от занятий и быть максимально ответственным.       — Ты разве выдвигал свою кандидатуру?       — Угу, в начале года. Во время твоей двухнедельной хандры.       — То есть, могу тебя поздравить? — не показывая, что упоминание о начале года его как-то тронуло, произнес Малфой.       — Да пока ещё не с чем.       Драко только пожал плечами. Всю оставшуюся дорогу до зала они не говорили больше ни о чём. Как только слизеринцы переступили порог Большого зала, из-за их стола, едва не переворачивая лавку, вскочила Делинда и побежала навстречу. Чуть не сбив Малфоя с ног, она повисла на его шее, через секунду уже впившись в его губы.       — Какая гадость, — поморщился Блейз. — Меня сейчас стошнит.       — Я так соскучилась по своему жениху, — не обращая внимания на колкость однокурсника, почти пропела Делинда и коснулась носом шеи Драко.       — На первом курсе, что ли? Называть друг друга женихом и невестой в твоем возрасте уже смешно, — снова встрял Забини.       — Вообще-то, мы помолвлены, кретин, — Карей кинула в сторону мулата один из своих самых убийственных взглядов и отвернулась обратно к Драко, продолжая прижиматься к нему всем телом.       Малфой мысленно чертыхнулся. Он ещё ничего не рассказал другу о деталях прошедшего вечера, а девушка, кажется, наоборот уже напела об этом всей школе. Он не хотел, чтобы кто-то знал подробности его жизни в принципе, а тут эта девица в открытую говорила всем об их будущей свадьбе. Ещё не хватало каких-нибудь слухов, которые всенепременно разлетелись бы по Хогвартсу.       Драко наблюдал за тем, как менялись эмоции на лице Блейза. Усталость куда-то испарилась, уступив место искреннему удивлению. Брови поползли наверх, а рот немного приоткрылся. Забини ждал объяснений, но говорить об этом, пока вокруг было полно народу, не хотелось совсем.       — Что, блять? Малфой, что за бред несёт эта змея? Не говори, что ты сделал ей предложение…       — Да, мы помолвлены, но поговорим об этом позже, а пока забери свои слова обратно, — кулаки Драко непроизвольно сжались. Не стоило ему так говорить о Дел.       — И не подумаю. Ты так и будешь плясать под дудку этой стервы? Она же так профессионально манипулирует тобой, поэтому я уверен, что это по её воле вы теперь… помолвлены, — Забини выплюнул последнее слово с особым отвращением, после чего перевел взгляд на черноволосую слизеринку. Кажется, не будь здесь так много людей, она бы уже давно запустила в него аваду.       Драко уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить. По лицу было невозможно прочитать истинные эмоции друга, однако Забини был почти уверен в том, что его друг не так уж и разозлился.       — Блейз, давай не будем сейчас… — Малфой не успел закончить фразу, как Карей обхватила ладонями его лицо, и разум юноши тут же помутнел. Нашёптывая что-то одними губами, она не отводила взгляд от серых глаз Драко. — А хотя знаешь, что?       Блейз скрестил руки на груди, с иронией дожидаясь ответа.       — Нет, не знаю. Что?       Следующее, что увидел Забини, это резкую темноту, которая растворилась так же быстро, как и появилась. Правая сторона лица тут же начала неприятно гореть, а во рту стал ощущаться солоноватый привкус. Он приложил руку к губе, после чего перевел взгляд на пальцы, на которых виднелись отпечатки собственной крови.       — Так значит? — как-то грустно усмехнулся Блейз.       — Какой ты, к гоблинам, лучший друг, если даже не можешь принять мой выбор? Я предупреждал тебя уже не раз по поводу Дел, — если около минуты назад Малфой был спокоен, то теперь в тёмно-серых глазах бушевала гроза.       Сама же Делинда Карей стояла, довольно скаля зубы в высокомерной ухмылке. Не говорила ничего, только висела на плече Драко, готового чуть ли не в прямом смысле метать молнии.       — Да пошёл ты, — Забини нарочно ударил Малфоя плечом, заставив его немного пошатнуться, и, подобно вихрю, быстро пронесся прочь.       Этот жест со стороны друга, был сравним пощёчине. Именно он и отрезвил Драко. Как по щелчку пальцев, он будто вышел из-под гипноза и пришел в себя, смутно пытаясь осознать произошедшее.       — Ты всё сделал правильно, милый. Тебе не нужны такие друзья, — Карей поцеловала его в щёку и утащила за собой за стол.

***

      Аппетит отсутствовал полностью. Кусок не лез в горло, хотя сегодня на завтрак была любимая запеканка Гермионы. В их компании, где всегда было довольно шумно, теперь только Джинни и Гарри пытались разрядить обстановку, предпринимая тщетные попытки втянуть в разговор Грейнджер и Уизли.       Гермиона почти не поднимала глаза от собственной тарелки, изредка бросая косые взгляды на Рона. Тот в свою очередь даже не притрагивался к порции, хотя еда для него всегда была чем-то святым.       Очень хотелось заговорить с ним, извиниться за всё и оставить затею со Слизерином в покое. Но, если появилась возможность помочь Гарри, Гермиона не хотела её упускать, будучи уверенной в том, что с Роном они помирятся в любом случае рано или поздно.       — Какие у кого планы на день? — скорее только для того, чтобы не сидеть лишь под звуки бьющихся об тарелки приборов, спросила Джинни.       — Сегодня у нас тренировка. Можете, кстати, прийти, — отправляя очередной кусочек запеканки в рот, предложил Гарри и повернулся в сторону друга. — Ты же не против, Рон?       — О, а ты спрашиваешь моё мнение? Не стоит, Гарри, слишком большая честь для меня, — разводя руками, ответил Уизли.       Гермиона только вздохнула, слушая этот короткий фрагмент диалога друзей.       — Прекрати паясничать, мы всё тебе объяснили уже двадцать раз и, будь добр заметить, извинились. Так что не будь таким снобом, Рональд, — отчеканила Джинни и закатила глаза, в тот же момент заметив какое-то непонятное движение возле стола Слизерина. — Что это там?       Гермиона напряглась, чувствуя накаляющуюся обстановку между Забини и Малфоем со своей подружкой.       Девушка видела недоумевающее недовольство в лице Забини, а в следующий момент Малфой ударил его по лицу. Гермиона непроизвольно задержала дыхание, после чего вскочила с места и чуть ли не бегом кинулась в их сторону, абсолютно не заботясь о том, что о ней сейчас подумали друзья и остальные студенты.       — Блейз! — воскликнула она, заметив, что тот уже стремительной походкой направлялся подальше отсюда.       Грейнджер опоздала буквально на пару секунд, поскольку Забини скрылся за пределами Большого зала, а Драко утащила Делинда. Забини однозначно не успел бы уйти слишком далеко, поэтому Гермиона перешла на бег, судорожно выискивая взглядом нужный ей силуэт.       Темноволосая макушка наверняка только что скрылась за углом. Девушка окрикнула слизеринца, но из-за гомона, создаваемого студентами, осталась проигнорированной.       Завернув туда, куда шел Забини, Гермиона тихонько обрадовалась тому, что угадала.       — Блейз, подожди!       Он обернулся, услышав голос, который ожидал услышать в последнюю очередь.       — Гермиона? — он резко остановился и развернулся к ней лицом. Девушка не успела затормозить и врезалась прямо в его грудь, и Забини, пользуясь моментом, обнял её. — Что-то случилось? Выглядишь напуганной.       — Я хотела спросить у тебя. Что вы устроили в Большом зале? За что Малфой тебя ударил? — она немного отстранилась от слизеринца. Внимание привлекла немного опухшая половина лица. — Мерлин…       Грейнджер осторожно коснулась ладонью его щеки, проводя большим пальцем по разбитой губе.       — Всё в порядке. Всего лишь небольшая ссадина, не переживай, — он улыбнулся, ничуть не противясь прикосновениям.       Гриффиндорка поджала губы и достала палочку из заднего кармана джинсов. Тихо произнеся заживляющее заклинание, она провела ею недалеко от лица Забини, и от побоев не осталось и следа.       — Спасибо.       Взгляд Гермионы поменялся, и теперь вместо сочувствия и волнения в них плескалась злость — она всё ещё требовала объяснений.       — Не могу сказать точно, как это вышло, — Блейз пожал плечами, на что бровь Гермионы только скептически изогнулась. — Просто эта Карей… Я не могу объяснить в чём именно дело, но когда он с ней — он совершенно другой человек.       — Что ты имеешь ввиду?       — Я не доверяю ей.       Гермиона тоже была не в восторге от новой однокурсницы по непонятным причинам, но всё же попросила Блейз пояснить причины сего недоверия и привести хотя бы пару аргументов того, почему бывшая ученица Шармбатона вызывает у него подозрения и неприязнь.       Забини быстро оглянулся по сторонам, понимая, что тут слишком много людей, в чьём присутствии говорить не хотелось.       — Встретимся в библиотеке? В четыре, — спросил слизеринец, на что Гермиона почти сразу кивнула в знак согласия, понимая, что если хотела что-то узнать, то была обязана прийти.       За всей этой странной суматохой из-за ссоры Малфоя и Забини, Гермиона совсем забыла о чём хотела поговорить с последним. О чём-то действительно важном. И эти воспоминания принесли с собой неловкость, что окрасила щеки в красный цвет и отняла дар речи.       Так, лучше скорее уйти, пока он не…       — А что насчёт моего вчерашнего предложения? Ты подумала? — вот так бесцеремонно он перебил незаконченную мысль Грейнджер, воспроизводя вслух то, чего она боялась услышать так скоро. — Я видел, ты хотела подойти ко мне вчера за ужином?       — Кто сказал, что я направлялась к тебе? — неуверенно выдавила из себя Гермиона. — А вообще знаешь, меня ждут друзья. Я убежала и ничего им не сказала.       Девушка начала медленно пятиться назад, после чего добавила: «Встретимся позже» и, быстро развернувшись, ушла в сторону Большого зала, не удосужившись дождаться какого-либо ответа.       Ну и почему ты сразу не сказала ему, что согласна? Ты же уже всё решила. Неужели это так сложно?       Как выяснилось, правда, сложно. Блейз хороший человек, и он был так добр и внимателен к ней. В конце концов, он был в нее влюблен. И осознание того, что Гермиона хотела нагло воспользоваться ситуацией, пришло только сейчас. Неужели ей пришлось бы лгать, изворачиваться и что-то вынюхивать?       Хороша гриффиндорка, ничего не скажешь!       Единственное, чем Грейнджер хоть немного оправдывала своё поведение, это убеждением, что всё это несомненно пошло во благо. Во благо друзьям и Ордену.       Плевать, что ты разобьёшь парню сердце. Делов-то! Отрастит новое.       К горлу поступила тошнота от омерзения к самой себе. Может, всё-таки не стоило этого делать? Может, стоило сказать Забини правду, что между ними невозможно ничего, кроме дружбы? Ведь, если захотеть, вполне можно найти другой выход из ситуации. Она бы просто попросила его помочь со сбором какой-либо информации.       Смешно, Грейнджер. Он не предаст никого из своих друзей, тем более, ради тебя. Ради той, которая сначала дала надежду, а потом разбила её в пух и прах.       Мысли так и путались в голове, а сама Гермиона продолжала метаться между «сказать правду» и «лгать во спасение Волшебного мира». Конечно, «во спасение мира» — было сказано слишком громко, потому что скорее всего она и не узнала бы ничего стоящего, чтобы это принесло какую-то большую пользу и предотвратило войну. Но это было бы хоть что-то, верно? Но стоило бы оно тех жертв, на которые она собиралась идти, предавая свои принципы и убеждения?       Гермиона не заметила, как ноги принесли её в общую гостиную своего факультета, а не в Большой зал. Оно было к лучшему, ведь завтрак всё равно подходил к концу, а значит, что друзья должны были вернутся сюда с минуты на минуту.       Как и предполагалось, она первая вошла в это родное помещение, сразу же оставшись наедине с собой и своими мыслями, которые продолжали медленно по кусочкам сжирать её мозг. С кем ей можно было бы поговорить, кто смог бы дать хоть какой-то совет? У неё были только друзья, которые, услышав, что Грейнджер вдруг засомневалась, начали бы отговаривать от данной затеи.       Подойдя к витражному окну, девушка коснулась пальцами холодного стекла, бросая взгляд на потрясающие пейзажи за окном. Несмотря на то, что зелени нигде уже не осталось, а выпавший вчера снег уже растаял, вид из высокой башни был просто великолепен.       От одного лишь очертания Хогвартса и тех самых видов вокруг него у Гермионы всегда замирало сердце. Величие замка и природы поражало. Для нее это место стало тем местом, где она чувствовала себя полностью защищённой. Домом, по которому она тосковала, стоило остаться далеко и надолго отсюда. Даже в доме её родителей в Лондоне ей не было так спокойно, как здесь.       Только сейчас ей не хватало именно мамы. Общаться каждую неделю письмами — какой-никакой выход, но ни один клочок бумаги не заменит родных и тёплых объятий. Гермиона знала, как тяжело ей сейчас приходилось. Девушка отдала бы всё на свете, чтобы утешить, поддержать, разделить горе с родным человеком. Женщина несомненно старалась держаться после смерти супруга, о чём и писала в письмах для дочери, заверяя ту, что всё в порядке. Но её маленькая девочка уже выросла и перестала быть такой наивной, чтобы верить в ложь по поводу самых элементарных вещей.       Тучи за окном затягивали небо, предвещая сильный снегопад, а ветер, напротив, затихал. Окно в гостиной немного запотело, и гриффиндорка начала выводить пальцем на стекле различные незамысловатые узоры, до сих пор размышляя о том, как всё же поступить дальше.       Мама бы подсказала.       Грейнджер всегда обращалась за помощью к родителям, если в чём-то сомневалась. Но сейчас помочь было некому. Просто потому, что отца больше не было, а у матери — как была убеждена Гермиона — хватало проблем посерьезнее, чтобы разбираться в подростковых драмах дочери.       Обречённо выдохнув, девушка уронила своё тело в ближайшее кресло и постаралась расслабиться, прикрыв глаза. В этот момент портрет Полной Дамы отъехал в сторону и пропустил нескольких учеников Гриффиндора внутрь.       — О, Гермиона, ты здесь! — произнес Невилл, добродушно улыбнувшись сокурснице.       — Что-то случилось?       Юноша смущённо опустил глаза, рассматривая носы своих ботинок. Руки прятались в карманах свободных штанов, а вся поза гриффиндорца выглядела совсем уж неуверенной.       — Снейп задал нам подготовить на завтра эссе, а ты знаешь, что писать их я вообще не умею. А мне нужна хотя бы «выше ожидаемого», просто я претендую на роль старосты в следующем году. МакГонагалл сказала, что для этого нужно подтянуться по предметам, с которыми у меня проблемы, — промямлил Долгопупс, смотря на Грейнджер широко распахнутыми глазами.       Ну конечно. К ней всегда обращались только за этим. Казалось, только для этого и была нужна — как её прозвали — заучка Грейнджер.       — Невилл, я… — устало начала девушка, но юноша не дал закончить, говоря о том, что ему не нужен репетитор в её лице, а что он лишь просит помочь с эссе по Защите от Тёмных Искусств. — Ладно, возьми всё необходимое и пойдём в библиотеку прямо сейчас. Писать за тебя я не собираюсь, но направить смогу.       — Как «прямо сейчас»?       — Пока у меня есть время, — пытаясь скрыть раздражение в голосе, пояснила Гермиона. Она согласилась помочь в который раз, так пусть хотя бы раз посчитаются с её графиком.

***

      Прошло примерно полтора часа, как Грейнджер — опять, чёрт её дери, не смотря на предупреждение — сидела и писала чьё-то задание сама. И если сперва Невилл пытался думать, предлагал свои мысли, то теперь не делал ничего, кроме как бубнил слова благодарности последние двадцать минут.       Стараясь не обращать на это никакого внимания, гриффиндорка дописывала последний абзац, невольно проводя в голове параллель занятий с Малфоем и Долгопупсом. Первый был, откровенно говоря, куда умнее юноши, сидящего сейчас напротив.       Одна только фамилия этого слизеринца постоянно сразу же затягивала в такой водоворот мыслей, быстро выбраться откуда становилось практически невозможно. И это не то, чтобы пугало, нет. Скорее напрягало. Раньше, когда они ненавидели и всячески избегали друг друга, Гермиона не замечала за собой всех этих странных мыслей и эмоций, которые атаковывали её голову сейчас. Именно поэтому, всё это казалось минимум странным.       Изыди прочь из моей головы, Малфой.       Тряхнув головой, Гермиона попыталась сосредоточиться на эссе. Перечитывая уже готовую работу ещё раз, она проверила её на наличие грамматических и пунктуационных ошибок. И вроде бы, таковых не нашлось.       — Держи. Но это последний раз, — произнесла девушка, отодвинув пергамент в сторону однокурсника.       — Спасибо большое, Гермиона, ты лучшая! Чтобы я без тебя делал? — лучезарно улыбнулся гриффиндорец, сияя от счастья. А Грейнджер сделала заметку, что Невилл хотя бы поблагодарил её за помощь в учёбе, в отличии от Малфоя.       Долгопупс вскочил из-за стола, выпалив на ходу, что останется должником девушки и что та в любое время может попросить его о чём-то, и почти бегом покинул библиотеку.       Гермиона же только усмехнулась, провожая парня взглядом. Убирая за собой книги, гриффиндорка краем уха уловила чей-то разговор по ту сторону книжного стеллажа. Поняв, кому принадлежал голос, тело напряглось, будто полностью превратилось в орган слуха.       — Раньше Рождества не выйдет. Мне и так пришлось выдумать весь этот бред про помолвку, чтобы затащить его туда, — чуть ли не шёпотом говорила Делинда Карей.       — Умно, но ты уверена, что ничего не сорвётся?       Кому принадлежал второй голос, Грейнджер не могла понять. Выяснила лишь то, что собеседником новой ученицы являлся парень. Гермиона была уверена, что слышала его и раньше, но не могла вспомнить, кому принадлежал низкий тембр.       — Более чем. Он никуда не денется от меня. Я могу практически управлять этим грязнокровным выродком.       Глаза Гермионы округлились. Понять, что они говорили о Малфое, не составило большого труда. Но что они задумали? Что значит «управлять»? Что не должно сорваться? И откуда они знают о том, что он — магглорождённый? И Забини, и сам Драко уточняли, что в это больше никто не посвящен.       Но самым интересным было то, что все это исходило из уст его девушки. Его многообожаемая Делинда, что ходила за ним чуть ли не по пятам, сейчас стояла и называла его такими мерзкими словами.       — И всё равно, была бы ты осторожнее, — раздался насмехающийся мужской голос.       — О чём это ты?       Гермиона немного приблизилась к концу стеллажа, чтобы не пропустить ничего. Она чувствовала себя шпионом, которого вот-вот могли поймать с поличным.       Подсознание кричало о том, чтобы она немедленно убиралась, ведь разговор явно был не для её ушей, и ей не должно быть дела до чьих-то планов на Малфоя. Только вместо того, чтобы послушать здравый внутренний голос, как она делала всегда, гриффиндорка отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, и только прижала ближе к груди учебник, чувствуя себя почему-то от этого немного увереннее.       — Ну, допустим, с твоей стороны было глупым решением обговаривать всё здесь, в школьной библиотеке, где навалом кишат различные чересчур любопытные личности, — в голосе чётко слышалось раздражение.       Но собеседница юноши лишь отмахнулась, уверенная в том, что всем плевать на двух слизеринцев, ведущих повседневные светские беседы в библиотеке. Тогда-то парень вздохнул и объяснил чуть ли не на пальцах:       — Нас подслушивают прямо сейчас.       В голове пульсацией забила мысль «бежать», а сердце будто замерло в ожидании. Неужели её заметили?       Ладони тут же вспотели, а книга в руках стала слишком тяжёлой, из-за чего с характерным грохотом упала под ноги Гермионы. Она слышала две пары шагов, спешно обходящие шкаф, но сзади была только стена, и поэтому всё, на что хватило фантазии гриффиндорки, так это на задумчивый взгляд на полки с талмудами и имитация огромной занятости поисками нужного.       — Что? Это ты?! Та мерзкая девчонка, что занимается с Малфоем, — рот Карей неестественно скривился от отвращения, а взгляд загорелся презрением и ненавистью. Делинда оглянулась по сторонам и толкнула гриффиндорку к стене. — И много ты слышала, дрянь?       — Слышала «что»? Я не понимаю тебя, — Гермиона отчаянно скрывала эмоции и мелкую дрожь по всему телу, натянув на лицо маску непроницательности. И вышло вполне себе прилично. Она сама начала верить в то, что ей ничуть не страшно. И за такую непоколебимость её даже взяла гордость.       — Ну-ну, ты же гриффиндорка. Лгать для вас немного не комильфо, — делая пару шагов вперёд навстречу девушке, каким-то наигранно ласковым голосом произнес тот самый слизеринец, голос которого Грейнджер не смогла узнать сразу.       — Тео, она же побежит всем рассказывать, — прошипела Дел, готовая вгрызться в глотку Грейнджер прямо сейчас.       — Да? А кто ей поверит?       Нотт приподнял двумя пальцами её подбородок, заглядывая в глаза, зрачки которых едва подрагивают от неизвестности дальнейшего развития событий. Гермиона крепко сцепила зубы и постаралась взглянуть на него со всей возможность ненавистью, что испытывала прямо сейчас, после чего выдернула резким рывком головы свое лицо из ледяных цепких пальцев.       — Убери руки.       Слизеринец цокнул языком и проигнорировал этот смешной порыв маленькой гриффиндорки казаться угрожающей. Он стал вслух рассуждать о том, что девчонка не сможет ничего испортить.       — Малфой? Да он же до потери памяти влюблён в тебя. Забини? Может быть. Только что сделает он? За какие-либо подозрения насчёт тебя он снова получит по своему прекрасному личику, — с оскалом рассуждал Теодор, медленно растягивая слова.       Оцепеневшее от непонятного страха тело Гермионы было напряжено до предела. Язык, казалось, прилип к нёбу, не в силах произнести и слова. Молчать, слушать и ждать — это пока было всё, что ей оставалось.       — Да, но тогда он засомневается, а это усложнит задачу. Ты понимаешь, что если я провалю своё задание, меня мало того не примут в их ряды, так ещё и накажут. Кто знает, каким именно образом?       Глаза гриффиндорки расширялись. Блейз был прав — ей нельзя было доверять. Она неспроста оказалась в Хогвартсе.       Она — будущий Пожиратель. И у нее какое-то поручение.       Сердце начало колотиться о ребра в разы быстрее, грозясь выскочить наружу.       Что они задумали? Что они собираются сделать с Малфоем? Ему грозит опасность!       Теперь внутренний голос уже надрывался, вопя только: «беги, идиотка, ты должна предупредить его!». Только бежать сейчас было слишком поздно. Она находилась между толстой стеной замка и двумя слизеринцами, которые уже убили бы её, если бы это осталось безнаказанным.       — Я не позволю какой-то грязнокровке вмешиваться в твою судьбу, милая. Надо просто устранить эту небольшую проблемку, — слизеринец оскалился, доставая из кармана толстовки волшебную палочку и медленно направляя её на Гермиону.       Всего пару часов назад она стояла возле окна в общей гостиной Гриффиндора и успокаивала себя мыслью о том, что хотя бы находится в безопасности. Сейчас же ей хотелось истерично рассмеяться от своей — как казалось раннее, исчезнувшей — наивности.       Безопасность? Да, вот она в самом своём воплощении.       Последнее о чём успела подумать девушка, это о том, что будь она хоть каплю умнее, покинула бы библиотеку на пару минут раньше и успела бы рассказать всё Драко без лишних предрассудков.       И страх за себя почему-то значительно уменьшился по сравнению со страхом за человека, который даже не представлял во что вляпался, связавшись с Делиндой Карей.       Мысль об упущенной возможности помочь и поступить правильно, сгорела в пустой голове, стоило тихо сорваться с губ Теодора Нотта одному лишь слову «Обливейт».

***

      Голова болела так, что была готова расколоться на части. На мгновение Гермиона даже уверовала в то, что к затылку явно приложили чем-то тяжелым.       Проснувшись, она потянулась к виску и поморщилась морщась от боли. В нос ударил запах различных медикаментов. Это было прямым свидетельством того, что сейчас Гермиона находилась в Больничном крыле.       Медленно открывая глаза, она попыталась вспомнить, что произошло и как она оказалась здесь.       — Очнулась, надо же, — отложив книгу в сторону, произнесла темноволосая девушка.       Грейнджер пришлось потратить все силы, чтобы сфокусировать на ней взгляд и узнать в лице этой персоны девушку Малфоя.       — Что ты здесь делаешь? — непонимающе нахмурилась Гермиона, садясь в постели.       — Видать сильно ты головой ударилась, раз ничего не помнишь. Часа два назад ты была в библиотеке и, кажется, забыла, что у тебя есть волшебная палочка. Ну, или совсем колдовать не умеешь, — со скучающим видом начала объяснять слизеринка, переводя взгляд с Грейнджер на свои ухоженные ногти, покрашенные в чёрный цвет. Гермиона вопросительно подняла брови, призывая собеседницу продолжить. — Полезла на самые верхние полки и шарахнулась в паре сантиметров от меня. Пришлось вести тебя в Лазарет.       — И… почему вдруг ты решила помочь?       — Я же не такая эгоистичная и бесчувственная, какой ты меня считаешь, — ухмыльнулась Делинда, заглядывая гриффиндорке глубоко в глаза и не видя в них ничего, кроме непонимания. Ей нужно было убедиться в том, что девчонка ничего не помнит. И теперь, глядя в эти пустые карие глаза, она выдохнула окончательно.       — Ну… Тогда я должна сказать «спасибо»? — проигнорировав последние слова однокурсницы, неуверенно произнесла Гермиона.       — О, не стоит, — Карей беззаботно отмахнулась и встала со стула, который занимала возле кровати до сих пор. — Позову Мадам Помфри, а ты поправляйся.       Развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка быстрой походкой удалилась от кровати, оставляя за собой лишь постепенно отдаляющийся стук каблуков об пол и едва уловимый запах дорогого парфюма. За всё то недолгое время общения с грязнокровкой с лица не спадала натянутая улыбка, от которой сразу же заболели щёки, поэтому покинуть её общество стало огромным облегчением.       Теодор был прав — ей нужно быть осторожнее. Слава Мерлину, что всё обошлось. Расскажи Грейнджер кому-то, последствия были бы необратимы, и она вряд ли справилась бы с заданием Тёмного Лорда для очищения репутации своей семьи перед ним и вступления в ряды его приспешников.

***

      Сказать, что Гермиона ничуть не была растеряна из-за произошедшего, значило солгать. Удивление и неверие во всё это пытались ужиться в её почему-то опустевшей голове. Девушка чувствовала себя странно с этим вырванным куском памяти. Пусть этим куском и была какая-то незначительная часть выходного дня.       Пытаясь вспомнить хоть что-то и восстановить хронологию событий, Гермиона соединяла ниточками некоторые фрагменты. И получалось довольно целостная картина. Правда до того момента, как Невилл покинул библиотеку в прекрасном настроении.       И что произошло дальше? Исходя из логики, она осталась одна и стала убирать все книги на место. Но не могла же она действительно полезть на самый верх, чтобы вернуть талмуды? К тому же, она чётко помнила, что всё необходимое для эссе она брала примерно со средних полок.       Мерлин, окажись это правдой, она забыла бы всё, если бы амнезия от падения всё же случилась.       — Ну, как самочувствие, девочка? — семенила к её кровати Мадам Помфри.       — Спасибо, неплохо. Почему я забыла всё после определённого момента? Такое разве бывает? Тем более, я не могла удариться так сильно.       Женщина сдержанно улыбнулась гриффиндорке, наблюдая за её паникой. Во взгляде девушки она видела даже нотки небольшого страха, поэтому присела на край кровати.       — Не волнуйся, — она взяла ладони Гермионы в свои руки, и это действительно немного успокоило. — Если это от падения, ты вспомнишь всё в ближайшее время.       — «Если»? То есть могло произойти что-то другое?       — Гермиона, детка, я не понимаю, что тебя так пугает? Оступилась ты или не удержалась, из-за чего упала, немного ушиблась. Последствия вполне ожидаемы, скоро всё пройдёт, — она говорила с ней, как с маленьким ребёнком, не забывая улыбаться. Она ни раз видела детей с похожей реакции на свои травмы, поэтому если не словами, то своим поведением и видом старалась внушить им, что всё поправимо.       Может, она и была права. Да, конечно же права. Мадам Помфри — колдомедик, проработавший в Хогвартсе уже очень долго. Она знает своё дело. Знает, о чем говорит.       — Хорошо. Сколько я пробуду здесь? — всё ещё недоверчиво хмурилась Гермиона.       — О, ты можешь уйти прямо сейчас. Нет никаких причин держать тебя здесь. Ты в полном порядке, милая.       Женщина в который раз улыбнулась и на этот раз ещё шире. Поднявшись с кровати гриффиндорки, она осведомила девушку о том, что если та почувствует какой-то дискомфорт, то всегда сможет обратиться за помощью. Грейнджер в свою очередь поблагодарила медсестру, почти полностью принимая случившееся.       Как только Мадам Помфри скрылась в своём кабинете, Гермиона резко вскочила с кровати от мысли, что друзья наверняка уже сходили с ума от неведения. Они обычно очень злились, когда Гермиона не предупреждала их о своих планах и пропадала. Странно, что они ещё не были здесь.       Через мгновение пришло осознание, что она находится в Больничном крыле не так уж и долго, чтобы друзья успели поставить на уши весь факультет. Наверняка встретили Невилла, и тот сказал им, что она была в библиотеке после их занятий.       От резкого движения в голове снова почувствовалась тупая боль. Рука тут же коснулась затылка в надежде облегчить страдания. Всё-таки стоило сказать об этом медсестре и попросить обезболивающее.       Заправив кровать, Гермиона размеренным шагом направилась в сторону родной башни, по пути взвешивая всё, что с ней произошло. В частности — поступок Делинды Карей, что решила помочь. С её стороны это было… Мило? Несмотря на то, что Гермиона пребывала в неком замешательстве относительно данной ситуации, она была благодарна этой слизеринке.       Через пару минут девушка переступила порог гостиной Гриффиндора и моментально почувствовала себя лучше. Эта большая комната — самое уютное место в мире. Единственное место, которое она бы никогда не хотела покинуть навсегда.       Народу было не так много — в основном младшие курсы, занимающиеся своими делами. Быстро пробегая взглядом по гриффиндорцам, Гермиона не заметила здесь ни Рона, ни Гарри, ни Джинни. Она шумно вздохнула от разочарования и решила подняться в свою комнату. В тот же момент оттуда вылетела младшая Уизли и почти сбила подругу с ног, успев вовремя ухватить её за руку.       — Я тебя везде ищу! — воскликнула Джинни. — Где ты была? Мы же собирались пойти на тренировку ребят вместе, помнишь?       — Я только что из Лазарета.       Глаза Джинни округлились, тревожно осматривая Грейнджер и сделав вывод, что вроде бы ничего страшного не произошло, но тем не менее она спросила:       — Всё в порядке?       — Ну, раз я здесь, — пожала плечами Гермиона. — Упала в библиотеке и немного ударилась. Ты не поверишь, кто помог мне, отведя к Мадам Помфри.       — Малфой? — тут же выпалила Джинни, после чего её брови сошлись не переносице.       — Почему сразу он?! Его девушка, Делинда. Она привела меня туда и даже сидела, пока я не очнулась.       — С ума сойти. Гермиона, в этом году ты побиваешь все рекорды по общению со слизеринцами. Кажется, скоро сам Мерлин снизойдет до нас, ну, или Годрик Гриффиндор в гробу перевернётся такими темпами.       Грейнджер издала короткий смешок, но не сказала ничего против. Джинни была права. Скажи кто-то летом, что она будет водить дружбу с кем-то из самых заносчивых слизеринцев или что будет заниматься с принцем всея факультета, не убивая друг друга; или называть какую-то Делинду, даже чьё имя имеет значение «змеи», милой особой, она бы, чёрт возьми, расхохоталась. Громко и истерично. Но не поверила бы в это ни за что.       По дороге на стадион, Гермиона делилась с подругой подробностями утреннего происшествия между Блейзом и Малфоем, рассказывала о своём позорном побеге от Забини, когда тема стала серьёзной и касаемой их отношений. Переживания и мысли, что посещали голову девушки в тот момент, когда она думала над принятым решением, также сорвались с языка, от чего стало немного легче.       — То есть, ты запуталась, правильно ли поступаешь?       Гермиона кивнула. Не хотела ведь никому говорить, но пусть лучше это будет Джинни, чем Гарри, который тут же скрутит её по рукам и ногам, запрещая вмешиваться во всю эту историю.       — Блейз хороший парень. Я не хочу делать ему больно, — призналась Грейнджер. — Но я хочу помочь Гарри. Если в моих силах что-то сделать, я не хочу упускать возможность.       — Гермиона, пойми, что мы сможем найти выход и без этих слизеринцев. Нет никакой гарантии, что они вот так просто сидят в своих подземельях и обсуждают планы Пожирателей и Волдеморта, — не спеша шагая вперёд, рассуждала Уизли, периодически посматривая на Гермиону. — Может, мы зря всё затеяли?       — Я понимаю, что возможно ничего не выйдет, но что если напротив?       — Гадать можно до бесконечности. Поэтому окончательное решение за тобой. В любом случае, знай, что ты можешь рассчитывать на мою помощь. И помощь Гарри и Рона.       Губы тронула лёгкая улыбка. Единственное, в чем Гермиона не сомневалась, так это в своих лучших друзьях. В порыве эмоций она заключила Джинни в быстрые объятия, после чего задала вопрос, волнующий её не меньше того, что делать с Блейзом.       — А как Рон? Вы говорили, когда я ушла?       — Ну-у, он отойдёт, — вспомнила реакцию брата рыжеволосая. Его слова о том, что Гермиона задолбала носиться с мерзкими змеями, предположение, что она вообще скоро будет проводить с ними больше времени, чем с собственными друзьями, и брошенная в ярости на стол вилка, наверное, немного не те подробности, которыми стоило бы поделиться в данный момент. Уж очень не хотелось расстраивать подругу, когда та и без того находилась не в лучшем настроении.       — Может, мне стоит поговорить с ним один на один?       — Попробуй, — выдохнула Джинни, совершенно не веря в эффективность подобной идеи.       После этого разговоры девушек превратились в самые обычные повседневные беседы, а через пару минут они уже сидели на трибунах, наблюдая за тренировкой Сборной Гриффиндора, комментируя и обсуждая некоторые моменты между собой.       Тучи на небе сгущались, предвещая осадки. Холодный ветер стал запутывать волосы, пробираясь сквозь тёплую одежду, заставлял тела покрываться мелкими мурашками. И только наблюдение за тренировкой своего факультета не давало замёрзнуть окончательно. Вся Сборная распределилась на две команды, устроив небольшую игру, поэтому интерес и азартность малого количества зрителей подогревали кровь.       Девушки всё ещё находились на трибунах, как и обещали своим друзьям. Несколько раз в голове каждой пробегала мысль о том, чтобы покинуть поле и пойти дождаться Гарри и Рона внутри тёплой гостиной в мягких креслах под треск дров в камине, держа в руках кружки с обжигающим горячим шоколадом. Но каждую такую мысль вслух не озвучивала ни Джинни, ни Гермиона.       Последняя была решительно настроена на то, что как только тренировка закончится, она перехватит Рональда и попытается поговорить с ним. Она прекрасно знала, что квиддич значит для Рона многое, знала, что тренировки успокаивают и отвлекают его от всего дурного, именно поэтому и решила, что время, как только он закончит тренироваться, станет самым удачным для разговора и примирения.       Когда команда, в которой находился Гарри забила последний мяч и победила соперников, начал накрапывать дождь. Раздался свиток, оповещающий о завершении тренировки, и все игроки опустились на землю, расходясь в разные стороны.       Рон и Гарри улыбнулись, заметив девушек. В свою очередь те спустились со скамеек, шагая навстречу ребятам. Джинни обняла Гарри за шею, целуя в щёку, после чего опустила свой взгляд вниз на их руки, переплетая пальцы. Она шепнула ему на ухо, говоря том, как ужасно успела соскучиться, и как прекрасно играл Гарри. Тот не успел ответить на это ничего, как Джинни уже перевела тему, рассказывая что-то другое.       И только Гермиона и Рон молча смотрели друг на друга. Будто были лишними здесь и сейчас.       — Ты отличный вратарь, — неловко улыбнувшись, произнесла девушка, не придумав ничего умнее. — Хорошо справляешься.       Тот только сощурил глаза, складывая руки на груди, и пробурчал себе под нос что-то вроде «спасибо».       — Кажется, поход в Хогсмид сегодня отменяется, — раздосадовано заметил Гарри, смотря на небо, которое успело стать абсолютно тёмным. Тяжёлые капли дождя набирали силу с невероятной скоростью. — Пойдёмте лучше в замок. Не хватало ещё кому-нибудь заболеть.       Все молча согласились с Поттером и развернулись в нужном направлении. Джинни и Гермиона молча переглянулись между собой, и Грейнджер, натолкнувшись на поддержку в зеленых глазах подруги, решила подступить к ее старшему брату.       — Рон, не хочешь… Обсудить некоторые вещи?       — Нет.       Уизли ускорил шаг после вопроса девушки. Говорить с ней, да ещё и об этом ему хотелось меньше всего. Он был обижен, зол, а она сейчас делала только хуже.       — Почему ты просто не можешь выслушать и попытаться понять? — весьма раздражённо бросила Гермиона в спину удаляющемуся гриффиндорцу.       Гарри открыл рот, чтобы тоже вымолвить хоть что-то, но Джинни пресекла его попытки, тихонько шикнув на парня. Она помнила о просьбе Гермионы. Она просила друзей не встревать.       — Просто потому, что не хочу. Вам было плевать на моё мнение тогда — мне плевать на всё это сейчас.       Парень даже не сбавил шаг, желая поскорее оказаться где-то подальше. Хорошее настроение, что было рядом с ним во время тренировки растворилось куда быстрее обычного.       — Нам не было плевать! — возмутилась Гермиона и тоже начала идти быстрее, чтобы догнать друга. — Ты же всё равно узнал, мы сказали тебе. В чём проблема?       В ответ было только молчание, раздражающее так сильно, что кулаки девушки непроизвольно сжались, а ногти больно впились в кожу ладоней.       — Рональд!       Пришлось перейти на лёгкий бег, чтобы оказаться, наконец, на нормальном для разговоров расстоянии, а не орать это на весь школьный двор. Сейчас не хватало только гладких сплетен.       — Остановись же, чёрт возьми! — она схватила друга за плечо, пытаясь развернуть к себе лицом. — Никто не виноват, что так вышло!       Лицо Уизли тут же приобрело багровый оттенок. По скулам начали ходить желваки, брови сошлись на переносице, и на это мгновение Гермионе стало страшно. Страшно за то, что Рон всерьёз может не просить.       — Вышло? Что именно, а, Гермиона? — он начал медленно идти ей навстречу, голос был наигранно мягок, фальшиво нежен. Парень высунул руки из карманов, так же сжимая их в кулаки. — Дружба со Слизерином? Пьянки с их факультетом? — глаза яростно горели, заглядывая в самую душу Грейнджер.       Теперь молчать был её черёд. Она ждала, когда он закончит, не в силах сделать и шага назад.       — Желание проводить время с чертовым Хорьком?! Ваши занятия закончились ещё две или три недели назад, но ты продолжаешь встречаться с поганым Малфоем после занятий из раза в раз! А теперь ещё эти проклятые чувства к Забини?! Ты столько времени говорила, что между вами лишь дружба, а теперь уже готова уснуть у него на шее под предлогом помощи Ордену?! Всё это вышло случайно?! Ты совершенно случайно забыла о том, что действительно важно? Ты просто положила огромный хер на нашу дружбу, уделяя каждый день какие-то жалкие пару минут для нас! — он кричал ей эти слова прямо в лицо. Выплёвывал с такой злостью, что казалось, будто это не Рон вовсе. Он никогда раньше не говорил с ней так.       Ревность, обида, злость — сейчас всё это полностью контролировало его разум. Но он просто не мог остановиться, высказывая ей всё, что копилось так долго. Рон просто не мог смириться с мыслью, что она стала общаться с кем-то ещё. И последней каплей стала новость о том, что она согласилась стать девушкой лучшего друга их общего врага. Даже просто ради приличия, не спросив его мнения на этот счёт.       — Рон, ты… — она несколько раз открыла и закрыла рот, но нужных слов так и не нашлось. И это не было проблемой, потому что, судя по всему, тот ещё не закончил свою эмоциональную тираду.       — Теперь я понял, что ты предпочитаешь нам общество слизеринцев. Наверное, с ними ты узнала много нового, не так ли? — иронично усмехнувшись, развел руками Уизли. — Я слышал, что трепал Маркус Флинт своим друзьям. Только не верил, пока ты не стала проводить со Слизерином так много времени, пока ты не сказала, что готова стать подстилкой Забини. Неужели так понравилось, а?       — Ч… Что? О чём ты вообще говоришь?       — Вероятно, о самой прекрасной ночи в твоей жизни! Когда ты пьяная трахалась с Флинтом после попойки в честь их случайной победы на матче!       Он выкрикнул это особенно громко. Его голос сорвался. И если бы не шум дождя, который успел перейти в ливень, если бы не пустой двор Хогвартса, вся школа услышала бы этот ужас. Гарри и Джинни, которые сперва не собирались вмешиваться во всё это, как и просила Гермиона, после сказанного Роном тут же подбежали к друзьям.       Джинни обняла остолбеневшую Гермиону, кидая убийственный взгляд на своего брата.       — Какого чёрта ты несёшь?! — сквозь зубы процедил Гарри. — Ты хоть понимаешь, что всё, что ты сказал, полнейший бред?! Ты знаешь её столько лет и неужели думаешь, что она согласилась бы на подобное с этим мерзким ублюдком?! — шипел Поттер, сдерживая желание хорошенько ударить Рона, чтобы привести в чувства. — Она не грёбаная шлюха, и не смей даже предполагать подобное!       — Да что ты, Гарри? Откуда ты можешь знать, что ничего этого не было, если всё к тому и сводится? Людям свойственно меняться. Это уже не наша Гермиона. Просто перестала ей быть, когда связалась со змеиным факультетом. — Рон больше не кричал. Но голос был совершенно другим. Будто кто-то вселился в его тело и говорил все эти гадкие вещи. — Странно, что на первом курсе её не распределили на Слизерин. Ей же прямая дорога к этим ядовитым ублюдкам!       — У тебя всё сводится к этому, только потому, что ты хочешь так думать! Сейчас же извинись за всё это дерьмо, что ты ей наговорил! — Джинни подлетела вплотную к Уизли, толкнув ладошками в грудь.       Рон нахмурился и от неожиданности немного отступил назад. Он снова засунул руки в карманы брюк, сжимая губы в тонкую полоску.       — И не подумаю. Я не жалею ни об одном сказанном слове. Она заслужила. Всё это заслужила.       В его глазах действительно не было ни капли вины, ни капли жалости — только разочарование и злость, в своём неограниченном количестве.       — Идиот! — выпалила Джинни, со всего размаха толкая парня ещё раз. Тот лишь фыркнул, наблюдая за тем, как сестра возвращалась к стоящей на небольшом расстоянии Гермионе. — Гермиона, милая, пожалуйста, не… — она попыталась обнять подругу, но та лишь замотала головой из стороны в сторону, делая несколько шагов назад.       — Эй, всё будет нормально, — младшая Уизли предприняла ещё одну попытку приблизиться, но Грейнджер отказывалась даже слушать.       Она лишь сделала несколько шагов спиной вперёд, уставившись стеклянным взглядом на друзей, и взглядом я-тебя-никогда-не-прощу на Рона, после чего развернулась и побежала в неопределённом направлении.       Каждое грёбаное слово Уизли стучало набатом в голове, хотя голоса растворились в шуме дождя, как только она оказалась в нескольких метрах от друзей.       Совершенно не укладывалось то, что она услышала из уст лучшего, черт возьми, друга. Он действительно считал её шлюхой? Предателем? Он поверил в эти мерзкие «сказки» известного лживого гада? Неужели он настолько не доверял ей, что так просто принял клевету? Неужели ревность и обида на то, что Гермиона позволила себе общение еще хоть с кем-то, так задела Рона?       Слёзы непроизвольно покатились из глаз. Девушка успевала только утирать их, потому что сил остановиться попросту не было. Мокрые волосы противно хлестали по щекам, одежда противно липла к телу, капли дождя противно били по лицу, а грязь противно хлюпала под ногами. Всё вокруг стало отвратительно противным. Даже находиться в своём теле было мерзко. Пусть всё, что сказал Рон, было неправдой, но содрать с себя кожу от этого хотелось не меньше.       Он не жалеет ни об одном сказанном слове. Потому что ты заслужила.       Она упала прямо на землю неподалёку от Чёрного Озера. Прижав колени к себе, она зарылась ладонями в спутанные волосы, после чего поднесла их к лицу, пытаясь не дойти до истерики. Но всхлипы перерастали в громкие рыдания, которые, благо, никто не мог услышать.       Чем, Мерлина ради, она заслужила такое? Тем, что выпустила в свою жизнь новых людей? Тем, что решила прекратить глупую детскую вражду?       Она любит своих друзей так, как никого больше. Может, в последнее время она действительно стала уделять им меньше времени, но это ещё ничего не значило. Это не давало права говорить Рону все эти отвратительные вещи.       Может, он не хотел всего этого на самом деле? Он просто злился. Он был не в себе.       Да какая, к чёрту, разница?! Ты же понимаешь, что забыть и простить такое у тебя никогда не получится.       Где-то совсем рядом раздался раскат грома. Гроза в конце ноября — это, несомненно то, чего не хватало Гермионе прямо сейчас.       Возвращаться в замок не хотелось ровно так же, как и видеть лица друзей. Гарри и Джинни не были ни в чем не виноваты, но стоило бы только появиться Гермионе на пороге, как они начали бы толкать свои речи в попытках успокоить.       Не сейчас. Точно не сейчас. Её и без того начинало тошнить.       Ноги принесли Гермиону к одному месту. Небольшому тихому уголку на берегу озера. Уголку, который она показывала Малфою для занятий. Там всегда можно было уединиться, и никто бы не помешал.       Именно здесь она всегда могла остаться наедине с собой, расслабиться и морально отдохнуть. И пусть сейчас были не самые подходящие для этого условия — ей было плевать на погоду и время. Гермионе необходимо было привести мысли в порядок, выплеснуть все эмоции и с гордым хладнокровным видом спокойно вернуться в замок.       Подойдя ближе, она заметила под деревом чей-то силуэт. И какому придурку хватило ума занять её любимое место, да ещё и в грозу?!       На голову человека был наброшен капюшон мантии, поэтому рассмотреть лицо отсюда оказалось невыполнимой задачей. Гермионе не осталось ничего, кроме как развернуться и уйти.       Разумеется, везения ей было не занимать. Под ботинками оказалась ветка, что с треском надломилась под ногами, и человек, чей покой она потревожила, обернулся. Окажись она не так близко, никто бы и не услышал шума.       — Грейнджер? — раздался уже чересчур знакомый голос.       Гермиона замерла. Это однозначно был самый худший день в её жизни.       — Прости, я не знала, что здесь кто-то будет. Я пойду, — дрожащим то ли от холода, то ли от недавно прекратившихся рыданий, голосом проговорила девушка.       — Что ты вообще здесь делаешь? — Малфой подошел ближе и снял капюшон. Во взгляде читалось полное замешательство. Когда он направлялся сюда после стычки с Блейзом, после странного поведения своей девушки, он не ожидал никого здесь встретить. — Ужасно выглядишь.       — Я уже ухожу, — вздохнула абсолютно вымотанная Гермиона. На то, чтобы спорить, язвить, отвечать сарказмом, как было принято в их общении всегда, совершенно не осталось сил.       Малфой на секунду растерялся. Взгляд изучающе пробежался по трясущемуся телу гриффиндорки. Вымокшая до нитки, с красными глазами, посиневшими губами и грязными коленями она прибежала сюда, подальше от Хогвартса, на место, где они любили заниматься в хорошую погоду.       Гермиона развернулась, обнимая себя руками, чтобы покинуть место, где хотела побыть одна, уступив его без боя кому-то другому.       Драко использовал заклинание, чтобы немного расширить прозрачный купол, защищающий его от дождя. Гермиона на мгновение замерла, чувствуя, что дождь резко прекратился. Стоило вытянуть руку немного вперёд, как холодные капли тут же коснулись ладоней. Тогда она поняла и обернулась в сторону Малфоя.       — Спасибо, — почти неслышно поблагодарила она, на что тот только пожал плечами. — Я забыла палочку в замке.       — Не то, чтобы меня это интересовало, но… что случилось?       Все мысли, что крутились в голове до сих пор, куда-то испарились, стоило этой девчонке нарушить его покой. Скорее всего, сказывались последствия просьбы оберегать её от всего во время отсутствия Блейза. Чёрт бы побрал их обоих. Он же теперь не оставит её в покое, пока не узнает, что произошло.       — Не стоит, Малфой. Я ещё раз прошу прощения за то, что помешала, — она снова предприняла попытку уйти.       — Прекрати выделываться, это жутко бесит. Я, кажется, задал тебе вопрос. И если ты не знала, то немного не вежливо игнорировать. Воспитанные девочки так не поступают.       Драко сел на скамейку, что была высушена с помощью заклинания и оставалась сухой под его же действием.       — Я серьёзно, — хмурилась Гермиона.       — Я тоже, — Малфой откинулся на спинку лавочки и похлопал рядом с собой ладонью, приглашая девушку присесть.       Грейнджер плохо осознавала, что двигало ей в этот момент, но молча приняла приглашение. Стало ещё холоднее, когда она попыталась получше укутаться в мокрую насквозь мантию. Драко заметил боковым зрением, как сильно она дрожала.       — Ты глупая, Грейнджер.       Она только горько усмехнулась в ответ, не желая никак комментировать очередное обзывательство в свой адрес.       — Я в том смысле, что гулять в такую погоду без палочки или хотя бы зонтика — не лучшая идея, если не хочешь слечь с воспалением легких, — он повернулся всем корпусом в ее сторону, и с губ сорвалось высушивающее заклинание.       Гермиона вопросительно посмотрела на него своими большими и всё ещё красными глазами, но Драко отвернулся обратно, как ни в чем не бывало.       — Спасибо, — она почувствовала себя чуточку лучше, когда ее одежда стала сухой и даже теплой.       — Ты благодаришь меня уже второй раз за последние пару минут, — заметил Малфой. — Но так и не ответила на вопрос, что я задал. Тоже, кстати говоря, дважды.       Гермиона сделала глубокий вдох и поджала губы. Что она могла ему ответить?       — Мерлина ради, Малфой, это неважно. Я не хочу жаловаться кому-то на жизнь, не хочу вываливать эти грёбаные проблемы, стоящие у меня уже поперек горла, на чьи-то плечи. Просто не хочу грузить кому-то голову абсолютно ненужными вещами. Особенно тебе.       — Почему мне — особенно? — парень повернул голову в ее сторону, внимательно наблюдая за эмоциями Грейнджер. Эта девчонка никогда не выглядела более измученной и растерянной.       — Это глупый вопрос. По-моему, всё очевидно.       — Ответь, — в голосе звучало удивление, которое Драко пытался скрыть усмешкой, искренне не понимая, ради чего он сейчас донимал её?       — Мы ведь даже не друзья, чтобы ты слушал меня.       Брови Грейнджер сошлись на переносице, когда она вновь развернулась к слизеринцу и увидела приподнятые уголки его губ, создавшие на его лице слишком уж очаровательную улыбку. Гермиона почувствовала, как внутри нее что-то потеплело и завозилось, из-за этих странных ощущений девушка решительно вернула себе раздражение.       — Что тебя развеселило? — закатив глаза, спросила она.       — В этом дело? Ты сейчас серьёзно? Грейнджер, мы знаем друг о друге гораздо больше, чем следовало бы. В прошлый раз для тебя не было проблемой выговориться, — вспоминая пьяную ночь откровений, сказал Драко.       Сейчас был один из тех немногочисленных раз, когда он говорил с ней без привычной надменности и колкостей. Гермиона старалась не думать о том, что ей было приятно такое общество Малфоя.       — Это не считается. Во всём был виноват алкоголь.       После этих слов она почувствовала на себе недовольный колючий взгляд и лишь пожимала плечами. Малфой цокнул языком, закатив при этом глаза.       — Как ты меня бесишь, Грейнджер, — без злости произнес юноша, откидываясь на спинку скамейки.       — Это больше похоже на правду, — гриффиндорка как-то грустно усмехнулась, заглядывая в холодные серые глаза, в которых до сих пор тлел интерес к происходящему.       На пару минут повисло молчание, и тишина опустилась на плечи обоих, к удивлению не ощущаемая как неловкая или тяжелая. Даже дышать стало легче, но всего на мгновение, пока в голову снова не закрались слова Рона, от которых влажная пелена вновь застилала глаза. Гермиона быстро смахнула одну слезинку, что уже успела сбежать по щеке, и шмыгнула носом, что не осталось незамеченным.       После этого Драко принял окончательное решение разговорить упрямую девчонку. Не будут же они молчать неизвестное количество времени, находясь здесь. Да и сам факт того, что она сейчас плакала, не особо-то радовал его, хотя по сути, не должен был заботить вообще.       — Ты… твоё состояние. Оно как-то связано с предложением Забини?       — Что? Откуда ты знаешь?       — Мы, вообще-то, дружим. Если ты не заметила. И мы говорили об этом, перед тем…       — Зато я заметила кое-что интересное, — резко перебила Гермиона, не давая возможности закончить фразу. — Ты разбил ему лицо. На глазах у всей школы. Это так вы дружите?       Малфой открыл рот, чтобы возразить хоть что-то, но понял, что все попытки оправдать себя будут выглядеть крайне жалко. Да у него и не было никаких оправданий. Он не смог решить даже для себя, чем был спровоцирован такой поступок.       — Я не знаю, почему сделал это, — признался Драко, сжимая губы в тонкую полоску. — Он сказал что-то про Дел, и, честно говоря, я даже не помню, что именно, а потом просто будто мозг отключился. Я уже тысячу раз пожалел об этом. Завтра поговорю с ним.       — Что ж, — хрипло произнесла Гермиона, после чего откашлялась. — Если… Если ты сказал правду, и искренне сожалеешь, то… то я думаю, вы помиритесь. Может ты просто плохо чувствовал себя утром, и из-за эмоций произошло то, что произошло.       Короткий ответ, без лишних вопросов — это было не похоже на неё. Но честно говоря, не хотелось слишком вникать в тёрки двух слизеринцев, просто потому, что сейчас ей было не до того. Хватало и огромной кучи проблем, что уже грузом лежали на её плечах.       Драко пожал плечами, удивившись про себя, что Грейнджер приняла его позицию, буквально оправдала. Только не хотел заострять на этом внимание, поэтому вопросительно вскинул брови, призывая девушку ответить на его вопрос.       — Ты из-за Блейза такая?       — Нет. Рон.       — Всегда считал его ублюдком, — усмехнулся Драко, но тут же стал серьезным. — Что он сделал?       — Разрушил нашу дружбу.       — О, Мерлин, насколько я знаю, вы ссорились между собой миллион раз, так что очередной пустяк уж точно ничего не изменит, — Драко искренне удивился, что какая-то ссора с Уизли довела девушку до такого состояния. Неужели она так переживала? Может, рыжий просто значил для неё что-то большее, нежели друг? Вряд ли, конечно, но не могла же Грейнджер истерить из-за какой-то маленькой проблемы. Это было просто не в её характере.       Несмотря на всё, гриффиндорка оставалась расстроенной, поэтому последняя фраза вырвалась сама собой:       — Как были «Золотой Троицей», которая всех бесит, так ею и останетесь.       Попытка ободрить, подколоть — неизвестно, что это было. Он просто хотел, чтобы она больше не выглядела так, будто её любимого вшивого кота распотрошили у неё на глазах. Хотел увидеть на её лице какие-то более привычные эмоции. Да пусть лучше бы она орала на него и называла самыми последними словами.       Он смотрел на неё и ждал реакции. Пусть это будет ухмылка, раздражение, хоть что-то, пожалуйста.       Только вместо этого её нижняя губа задрожала, по щекам побежали слёзы, а из горла вырвался всхлип. Гермиона тут же стыдливо прижала руки к лицу. Она всеми силами пыталась остановиться, но не могла. Рыдания усиливались, дрожь окутала все тело.       Драко нахмурился, не понимая, что такого он сказал.       — Если тебя так задели мои слова про «Золотое Трио», то я не хотел, — ничего умнее этого не пришло в голову.       Грейнджер просто продолжала плакать, уронив локти на колени и по-прежнему пряча в ладонях лицо. Мерлин, как ей хотелось убежать и спрятаться. Ей было так неловко и стыдно, за свою истерику перед Малфоем. Она ненавидела быть в чьих-то глазах такой слабой и жалкой.       — Грейнджер? — он осторожно позвал её, наконец, понимая, что не из-за него она проливала такие горькие слезы. — Успокойся.       Это всё, что ты можешь сказать? О смотри-ка, ей заметно полегчало!       То, что он не мог ничего сделать с данной ситуацией, ужасно злило. Практически так же сильно, как и то, что она до сих пор ничего нормально ему не объяснила.       — Хватит реветь, а? Возьми себя в руки, чёрт возьми, и расскажи по-человечески, что, блять, случилось. Я, видишь ли, ничего не понимаю, — выплёвывая поочерёдно каждое слово, Драко потянулся к гриффиндорке, пытаясь осторожно отнять её ладони от опухшего лица.       Гермиона не пыталась оттолкнуть его, только опустила красные глаза вниз, продолжая дрожать и всхлипывать. Её ледяные ладони теперь находились в руках слизеринца, и она не спешила куда-либо вырываться. Какой в этом толк? Хотела бы сбежать, сбежала бы раньше, а не сидела с ним здесь всё это время.       — Ну? Посмотри на меня, — его голос стал едва ли нежнее, но какого чёрта у него замерло сердце, когда она послушно заглянула ему прямо в глаза?       Лицо Малфоя было таким чужим. Но именно этот чужой человек находился сейчас рядом с ней. Это же всё было неправильно. Почему даже кто-то чужой не поверил во всё то дерьмо, которым Флинт хорошенько постарался облить девушку, а Рон, которого она любила всей своей душой, принял за чистую монету?       Гермиона понимала, что они больше не смогут быть друзьями. Он не сможет относиться к ней, как раньше, а она не сможет простить его за подобные слова. Поэтому слова Драко о том, что они помирятся, вызвали такую реакцию. Просто потому, что такого больше не будет. Никогда.       Все годы их дружбы, всё, что они пережили вместе — всё получило такое ужасное завершение из-за каких-то жалких сплетен.       Сплетен? Разве? Виновато обычное недоверие, которое, судя по всему имелось давно. А может и вовсе на протяжении всех пяти лет дружбы.       Гермиона прикрыла глаза, уткнувшись лбом и носом в грудь Драко. Малфой вздрогнул и замер на какое-то мгновение, что девушка отлично заметила. Разумеется, не не ожидал от нее такого порыва, да и не думал, наверное, что когда-либо будет сидеть под дождём на скамейке с весьма неприятной особой — гриффиндоркой, да ещё и грязнокровной — слушать её истерику, пока та от безысходности кидается к нему в объятия.       Он хотел что-то сказать, только нужных слов не находилось, поэтому одна рука осторожно легла на спину девчонки, пока вторая невесомо коснулась её волос, прижимая дрожащее тело ближе.       Плевать, о чём они будут думать после. Гораздо важнее было то, что в этот момент, пока он зарывается носом в её волосы, а она крепко обхватывает его спину руками, они оба чувствовали себя спокойнее.       Такие чужие друг для друга люди.       Прошло несколько минут, пока они сидели вот так. Оба, кажется, забыли где и с кем находились. Никто почему-то не решался первым разорвать объятия.       Просто не хочется.       Только день всё же не бесконечен, и пора было возвращаться обратно в замок, пока не наступил комендантский час. Девушка неохотно подняла голову и немного отстранилась от тела Драко. Глаза изучали его лицо, а разум как-то совсем тихо говорил, что она забыла сказать ему что-то очень важное.       Моргнув несколько раз, девушка нахмурила брови. До неё вдруг дошло кое-что другое. Она только что обнимала Драко Малфоя.       — Прости, я не должна была этого делать, — от долгого молчания голос охрип, из-за чего она сперва даже не узнала его. — Это всё эмоции.       Слизеринец вопросительно изогнул бровь, но озвучить свой вопрос: «За что ты извиняешься?» он не решился. Никогда в жизни он не признался бы даже себе, что объятия с Грейнджер — не самое худшее, что с ним когда-либо происходило.       Мозг почему-то начал соображать медленнее, когда всем прошлым эмоциям на замену пришли замешательство и удивление, потому что таким пустым, как после того, когда эта девчонка отстранилась, он не чувствовал себя ещё никогда.       — Ну, после таких мучений, я, наверное, заслуживаю услышать полноценный рассказ? — он старался выглядеть равнодушным, и, откровенно говоря, выходило мастерски, судя по реакции Грейнджер, щеки которой стали ещё более красными от стыда, а глаза опустились.       — Я не хочу вдаваться в мельчайшие подробности, но… — она перевела взгляд на тёмные деревья, что склонялись чуть ли не до земли от поднявшегося урагана. По телу пробежало множество мурашек, стоило только подумать, что сейчас она могла находиться в такой холод под таким ливнем в мокрой одежде, забыв палочку в башне. — Главная суть состоит в том, что теперь я для него последняя шлюха, желающая потрахаться с каждым слизеринцем в этой школе, которая давно забыла о своих друзьях и предала их.       — Чего? Какая, к чёрту, шлюха? Ты? Он вообще слышал себя, когда нёс это дерьмо?       Прежний Малфой наверняка бы просто рассмеялся, может даже поддержал подобное высказывание. Только нынешний — был зол.       Уизел отдавал отчёт своей адекватности? Мудак, похоже, отбил на матче последние мозги.       — Флинт хвастался, будто той ночью что-то было, и Рон услышал это. Потом ещё Блейз со своим предложением… Каким-то нарглом приплёл сюда занятия с тобой и… И всё это просто ужасно, — Гермиона уронила голову на руки, тяжело вздыхая.       — Взял и поверил в рассказы Флинта? Если бы он хоть каплю знал бы тебя, то никогда в жизни не допустил бы в свою тупую голову подобных вещей. Грейнджер, это типичная ревность, — Драко выпрямил спину, серьёзно взглянув на однокурсницу. — Другие парни проявляют к тебе интерес, в то время как он никому не сдался. Поэтому его воспаленный мозг и реагирует так на всё, что он о тебе услышит. Хочет принимать за правду? Да пожалуйста! Только тебе не нужны такие друзья.       Гермиона искренне удивилась тому, что Малфой, мало того, заставил её всё рассказать, так ещё и, действительно, вник во всю ситуацию, пытался разобраться и поддержать.       — Я просто…       Она не успела закончить, когда Драко перебил, завершая свою мысль:       — И ты не должна, чёрт тебя задери, рыдать из-за такого урода. Он просто показал, какой он на самом деле мудак. Разочаровалась ты в нём? Да и плевать! Скажи лучше спасибо, что это произошло сейчас, а не позже. Голову выше, Грейнджер, и иди дальше.       Её большие глаза в который раз за этот вечер застилала плена слёз. Гермиона закусила губу, чтобы не дать им воли. Что на этот раз спровоцировало данную реакцию? Она была слишком сентиментальна в последнее время.       — Ты… Ты, правда, говоришь то, что думаешь?       Малфой закатил глаза, но кивнул. Тогда Гермиона положила свою ладонь поверх его руки, заставляя тем самым посмотреть Драко на неё. Улыбка, самая искренняя за весь этот день, тронула её губы.       — Можно я просто ещё раз скажу тебе «спасибо»?