Пророчество о Драконе и Фениксе.

— Ну как же так? Как так вышло? — плакала Ниша, закрыв лицо руками. — Я ведь должна чувствовать её и защищать… А что в итоге? О, бог Цамур, я абсолютно бесполезна! Хоть и люто хотелось, но не стал говорить жрице очевидных вещей. Но в последние дни, глядя на поведение девушки, у меня начали закрадываться смутные подозрения. В первую нашу встречу Ниша так рьяно предупреждала меня об опасности, что грозит мне, если свяжусь с фениксом, говорила, что Хана очень жестока и лицемерна, и может всадить нож в спину при любой возможности. И высказывала это всё с таким пренебрежением, затаенной угрозой, что я почти поверил. Однако всё её поведение было в точности да наоборот… Жрицу буквально трясло от страха за феникса, сейчас она была способна на всё. Даже на то, чтобы броситься вслед за Ханой с высокого утеса. Но тогда зачем были все те речи? А ведь и Хак говорил нечто такое, мол, сестра может предать и даже бровью не пошевельнет. Но тогда почему, когда Хана совершила харакири, то он смотрел на неё с такой неподдельной жалостью? Всё это более, чем странно… Шин-А молча, не изменяя себе и своим манерам, присел рядом с плачущей девушкой, неуверенно приобняв и погладив её по волосам. Тигр недовольно заурчал, но высказываться дальше не стал, прильнув к ногам не то хозяйки, не то подруги. Хак раздраженно цыкнул, схватившись за голову и взлохмачивая темные волосы. — Да что не так с этой девчонкой? Одному богу известно, что у неё на уме. — Быть может, она что-то вспомнила?.. — глядя в пустоту, произнес Желтый Дракон. — И ей следует побыть одной? — У нас нет времени на истерику от маленьких девочек, — возмутился Белый. — С каждым днем времени всё меньше и меньше, скоро день станет длиннее ночи, а чем ближе мы приближаемся к Аларии, тем хуже становится погода. Воины императора наступают нам на пятки, нам не успеть такими темпами. Принцесса Йона недовольно надулась, услыхав про «маленьких девочек», а мы с Хаком, кажется неожиданно друг для друга, воскликнули: — Полегче с выражениями! — я удивленно осекся, а телохранитель принцессы поспешил добавить: — Речь идет не только о фениксе, но и о моей сестре, не забывай этого, Киджа. Дракон растерялся, явно не ожидая такого единодушия. — Да что с вами творится? То Ниша, — кивок в сторону жрицы, — то ты! Оба говорите одно, а делаете и думаете совершенно другое. Кто для вас феникс, которого, казалось, вы ненавидите, боитесь и презираете? Наступило гробовое, гнетущее молчание. Невольно, но он озвучил мысли, которые грызли не только меня. Ниша напряглась в руках Шин-А, и это не осталось без внимания с моей стороны. Слезы на её глазах резко высохли, но по виску скатилась капелька пота. Но Киджа не успел получить своего желанного ответа, а мне не довелось услышать его. Синий едва успел вскочить на ноги, с криком: «Воины!», как был пронизан стрелой в правое плечо. Пронзительно закричала Ниша, с диким ревом прыгнул тигр, а на нас со всех сторон полетел град из стрел. Юн успел оттащить принцессу за ближайший камень, накрыв головы сумкой с припасами. Атака была неожиданной, и почти сразу же мы оказались ранены. Это была западня, в которую мы ловко попали. Возникла мимолетная и совершенно ненужная мысль: «А что если Хана привела воинов императора?». Попытался отринуть их прочь, но был вовремя спущен с небес на землю. В прямом смысле этих слов. Стрела пронзила бедро человеческой ноги, и я, потеряв опору, рухнул в листву деревьев, успев заметить, как Киджа ударом руки не только ломает стрелы, но и отбрасывает солдат по сторонам, и как Зено, выхватив меч, ринулся в самый эпицентр событий, не боясь быть убитым. Что ему будет бессмертному? Громовой Зверь вынес семерых прежде, чем они успели добраться до временного укрытия Йоны и Юна. Его так же задела первая пущенная стрела, но та всего лишь поцарапала щеку. С шипением разломил стрелу, что прошла насквозь, но застряла где-то между костью и мышцей, и брезгливо отбросил окровавленные обломки в сторону. Оттолкнувшись здоровой ногой от ветки, спрыгнул вниз, ударом каблука сломав солдату шею, а кинжалом распоров второму горло. Кровь хлынула из раны с удвоенной силой, а перед глазами заплясали разноцветные круги. Не сразу сообразил, что почти рухнул на землю, стоя лишь на одном колене и упираясь руками в землю. От стрелы, пущенной ближайшим солдатом, отклонился, а воину прилетело моим метательным ножом точно между глаз. Почувствовал, что силу покидают меня так же стремительно, как кровь вытекает из тела. Перед глазами потемнело, и я мотнул головой, чтобы хоть как-то прийти в сознание, но сделал лишь хуже. Единственной причиной моего плачевного состояния могло быть только то, что стрела задела какую-то важную артерию. Как же, Цамур вас дери, не вовремя! Пронзительный крик разразился в небесах, и, прекратив бой, все подняли головы вверх. К нам спускалась огромная птица, с ярким синим оперением, мощным клювом и шикарным длинным хвостом. Феникс взмахнула крыльями, порывом ветра снеся солдат с ног, и окатив всех брызгами воды. Её синие, как сапфир глаза, выискивали кого-то в толпе и, кажется, нашли… Птица начала уменьшаться, пока не стала размером с человека, и, когда с неё схлынула вода, перед нами предстала Хана. Живая, невредимая и здоровая, и жутко злая. Из груди невольно вырвался вздох облегчения. Воины Су-Вона если и опешили, то живо взяли себя в руки, приготовившись атаковать женщину, что встала на нашу защиту. Хак поудобнее перехватил копье, но тут раздалось громкое, властное: «Довольно!», которому солдаты мгновенно подчинились, опустив оружие. Хана заинтересованно склонила голову к плечу, когда увидела мужчину, что из тени выступил вперед. А рядом отчетливо заскрипел зубами Громовой Зверь. — А я надеялась, что ты умер, — скривилась она, явно узнав незнакомца. — Сколько лет прошло с нашей последней встречи, Ге Сук? Принцесса Йона дернулась, как от удара пощечины, услышав это имя. Но мужчина, чье спокойное лицо, искривилось не хуже, чем у феникса, лишь сухо констатировал: — Три года, дорогая. И, как видишь, я всё ещё жив. И бескрайне рад, что ты помнишь моё имя. Синеглазая девушка, взяв себя в руки, несколько натянуто улыбнулась и, почти весело, поинтересовалась: — Как твой глаз? Губы мужчины дернулись в нервной улыбке, а на виске вздулись желваки. Откинув с правой стороны лица свою длинную, темную челку, продемонстрировал старый рубец, проходящий через всю щеку и уходящий вверх к волосам. Рядом с основным шрамом было несколько мелких, уже побелевших, что когда-то давно ранили его висок, бровь и нос. И судя по всему, на этот глаз Ге Сук был либо слеп, либо очень плохо видел. — Как видишь, глаз не восстановился, — пожал он плечами, опуская челку. Раз Хана улыбается, значит она всё-таки смогла ослепить его. И я, кажется, даже знаю, чем именно она это так отделала. — Что? Снова попытаешься убить меня? — и в голосе столько яда и скептицизма, что аж зубы свело. — Возможно… — задумчиво протянула девушка, неторопливо приближаясь к нему. Воины всполошились, схватившись за мечи, но мужчина остановил их взмахом одной руки, впрочем всё так же не отводя взгляда от Ханы. — Не вставай у меня на пути, Ге Сук. — У тебя уже был шанс убить меня, но ты его упустила. — Не провоцируй меня. Быть может ты и под защитой императора и воинов, но мы-то с тобой знаем правду. Подняв голову и вперив в нас свой острый взгляд, мужчина вдруг совершенно открыто улыбнулся. — Значит, ты не рассказала им свою правду? — все замерли в молчании, а я видел, как невольно выпрямилась девушка, напрягаясь, как струна. Атмосфера вокруг сгустилась. А Ге Сук, почувствовав свое небольшое преимущество, сделал шаг навстречу девушке. Обхватив пальцами её подбородок, заставил поднять голову и взглянуть ему в глаза, а Хана сжала руки в кулаки. — Помнишь ли ты, что было между нами три года назад? — Я не твоя жена Ге Сук, и никогда ей не буду, — процедила она, вырываясь, и, сделав резкий разворот, направилась к нам. — Хана, не смей поворачиваться ко мне спиной! Она остановилась, но не обернулась. Костяшки её пальцев побледнели, но, взяв себя в руки, она прошептала: — О нет… Это ты не поворачивайся ко мне спиной. Мы уходим! — схватив меня и Хака под руки, кивком головы указала в сторону дороги. Быстро кивнув, остальные засеменили вперед. Уходя, успел услышать, как один из воинов воскликнул: — Командир, прикажете убить их? — Оставь. Пусть уходят. — Но с ними принцесса Йона. Император Су-Вон приказал схватить мятежников, — попытался возразить второй и тут же поперхнулся, когда к его горлу было приставлено лезвие острого меча. — Пусть уйдут, — с нажимом повторил он, надавив на горло солдата. Тому оставалось лишь кивнуть, чтобы не лишиться головы. Больше я ничего не слышал, так как на нас нахлынула волна соленой воды, и в голове образовалась пустота. Отрезвило то, что я приложился головой о землю. Кашляя, приподнялся, дрожа всем телом. Боль в ноге окончательно привела в чувство, и я, зашипев, сел на траву, чувствуя, как с волос и одежды потоками стекает вода. У остальных дела обстояли не лучше. — Меня сейчас стошнит, — прохрипела принцесса, зажимая ладонью рот. Малыш Юн промычал что-то согласное, сгибаясь в три погибели. Хана сочувственно погладила её по спине, но, что-то услышав или почувствовав, подскочила и ринулась… ко мне. — Джи-Ха, как ты? — впервые с момента нашего знакомства в её голосе прозвучало волнение и страх. Я попытался было улыбнуться и сказать, что всё хорошо, но перед глазами всё поплыло, и сознание уплыло куда-то далеко-далеко. Просыпался медленно и очень нехотя. Веки налились свинцовой тяжестью, конечности окоченели и не слушались. Хотелось пить, но шум в ушах не позволял услышать даже собственных слов. Да и перед глазами всё ещё мелькали разноцветные круги. А может, я и не проснулся вовсе, а умер и это мой личный ад? Но когда губ коснулась прохлада, понял, что я всё ещё жив. — Хвала Цамуру, ты очнулся, — облегченно выдохнув, Хана протерла моё лицо влажным полотенцем. Попытался было спросить, что произошло, и как я тут оказался, но язык не ворочался и из горла вырвался лишь невнятный хрип. — Тихо, не напрягайся. У тебя была очень серьезная рана, и ты потерял очень много крови, но всё позади. В дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Девушка поднялась с кровати и, учтиво поклонившись, поприветствовала вошедших: — Император Джалал, королева Рукия, — Хана, присев, взяла за руку сперва мужчину, коснувшись его тыльной стороны ладони своим лбом, затем тоже самое проделала и с молодой девушкой, и только потом встала. — От всего сердца благодарю за вашу помощь и содействие. — Встаньте Ваше… Хана. Вы не должны нас благодарить, напротив, мы должны просить прощения за то, что нечто подобное произошло на наших землях. Если бы не моя слабость, возможно, я бы зацепился за нить разговора, но из-за потери крови почти ничего не соображал. Хотя дракон во мне недовольно шевельнулся, когда её коснулся другой мужчина, но я уже почти научился не обращать на это никакого внимания. POV. Хана. Сделав вид, что не заметила оговорки императора империи Кай, широко улыбнулась. Хотя и признаю, что непросто было скрыть горечь и бессильную ярость, которая разразилась в моем сердце. Чем ближе мы приближались к Аларии, тем больше шансов было на то, что кто-то узнает правду. Грустную для окружающих людей и больную для нас с Хаком. Мы оба отказались от своей другой жизни, да, впрочем, и никогда не пытались что-то исправить. Нам обоим это было ни к чему, но осадок на душе по-прежнему остался. Но я действительно была благодарна императору Джалалу за его помощь и гостеприимство. Не знаю, чтобы я делала, если бы не пришла в себя и не вспомнила всё произошедшее. Было невыносимо стыдно за то, что не сдержалась и, сорвавшись, потеряла над собой контроль. Возможно, слова Шерзенана и подействовали на меня, точно катализатор, но я не должна была поддаваться на его провокации. Просто не должна была. Последние дни я провела точно во сне. Я не помнила ни того, как совершила харакири, ни того, как вернулась к жизни. В голове была кромешная тьма, но лишь один крохотный огонек света где-то глубоко внутри не дал мне окончательно запутаться в себе. Никто не поймет боль и гнев человека, который никогда не сможет быть нормальным человеком. Когда на тебя обрушиваются все твои прошлые жизни, жизни твоих братьев и сестры, что бьются в агонии, ожидая того часа, когда прекратятся их бесконечные мучения. Чередуя жизнь со смертью, даже самые отчаянные перестают желать чего-то в полной мере. Стираются все грани, стирается весь смысл твоего существования, стирается твоя личность. Ты не человек — ты лишь сосуд для исполнения цели, и с этим ничего не поделаешь. В конце концов, ты перестаешь желать, перестаешь мечтать, следуя лишь непрерывному закону о круге жизни. Мы умираем множество раз, и уже почти смирились с этим… Почти… С этим невозможно смириться! Ты снова и снова проходишь через страх смерти, через боль возрождения, и разочарования тех, кто умирает раньше времени. Все мои братья и сестры, все мои предыдущие жизни, все фениксы стихий умирали тотчас, как умирал последний, самый молодой из драконов. Когда новорожденному дракону исполняется четыре года — предыдущий дракон умирает, и мы умираем вместе с ними, неважно, хотим мы того или нет. Кто-то считает нас богами, кто-то проклятыми созданиями, но мы никогда не доживали даже до двадцати пяти. И все эти чувства, подпитанные ненавистью к окружающему миру, к самой себе, никогда не дают забыть того, кто ты на самом деле. Ты можешь забыть свой дом, свою семью, даже можешь забыть своё имя, потерять свои немногочисленные воспоминания, но ты никогда не забудешь о том, что ты должен сделать. Такова воля богов. Но голос, что я никогда не смогу забыть, звучал в моей голове столь непрерывно, что я невольно тянулась к нему. А без него мне было больно, грустно и одиноко. Он был рядом со мной, он спасал меня от одиночества и холода. Мне и раньше доводилось его слышать, но тогда мне он казался абсолютно чужим и далеким. А теперь, когда вспомнила то, кем я была, вспомнила того, кому принадлежал этот голос. Да, сейчас мы другие, но я верю в судьбу, и знаю, что у неё плохое чувство юмора. Но мне было важно, кому из двух Зеленых драконов принадлежал этот голос. Возможно, Джи-Ха ещё не догадывается о том, что должно произойти, но когда кулон коснулся моей груди, я поняла, что никуда не денусь от него. Ни в той жизни, ни в этой. Поэтому, когда я очнулась ото сна, то очень сильно испугалась. Я была одновременно Оноратой и Ханой, и под одной из этих личин было легко скрыть то, что я знаю и помню всю правду. Пророчество должно быть исполнено, но какой ценой?.. Когда увидела Ге Сука, всё во мне закипело от гнева. Но когда увидела раны, нанесенные моим товарищам его воинами — то потеряла над собой контроль. Не так я представляла нашу встречу, совершенно не так. Конечно, я солгала, говоря о его возможной смерти, потому что точно помнила, что раны, что нанесла ему, были не смертельными. Телепортация заняла слишком много сил, даже несмотря на то, что после возрождения их у меня было предостаточно. Но почти у всех раны оказались слишком глубоки, чтобы идти дальше… — Император Джалал, как мои товарищи? — Всё хорошо, Хана, вам не о чем переживать. Я приказал целителю их осмотреть, но тот сказал, что вы очень искусно остановили кровотечение, и их жизнь вне опасности. — Хвала Цамуру! — молитвенно сложив руки, подняла глаза к небу, вознеся молитву проклятому богу. Увидев шевеление на кровати, живо повернулась к Джи-Ха, который всё порывался приподняться. — Лежи, тебе нужно отдыхать. Ваше Величество, — вновь повернувшись к императору, вполне серьезно произнесла: — Вам известно о той цели, что мы преследуем? Джалал нахмурился и жестом приказал королеве выйти из покоев. Рукия недовольно поджала губы, но перечить мужу при посторонних не стала. Поклонившись, молодая женщина аккуратно прикрыла за собой дверь. — Известно, — сухо отозвался он. — Ваш брат всё мне рассказал. — И ваш ответ?.. — осторожно уточнила я, видя, что он не собирается дальше развивать тему. — Хана, не смотря на дружбу с вашим королевством, вы получите лишь мой отказ. И я уже озвучил свою позицию вашему брату. Признаться, я опешила. Я и вправду не ожидала подобного ответа. Удивленно приоткрыв рот, смогла лишь тихо прошептать: — Но почему? Джалал покосился на Джи-Ха, который также заинтересованно приподнял бровь, и, вздохнув, сурово произнес: — Не подумайте неправильно. Я ничего не имею против вас и вашего брата, и я даже не собираюсь поддерживать императора Коуки в его глупом, детском и совершенно безрассудном поступке. Однако… — он прищурился, и на его лицо легла мрачная тень. — Однако я абсолютно не одобряю того, что вы собираетесь делать. Всю жизнь империя Кай поддерживала со всеми государствами добрые отношения, но если вы хотите вернуть трон Коуки законной наследнице путем войны, то я еще могу понять и поддержать. Но я не собираюсь поддерживать то, что вы напрасно пожертвуете своей жизнью, ради того, чтобы возродить Истинного Дракона. Значит, Хак и остальные рассказали ему о пророчестве… — Это мое предназначение, Ваше Величество, — незаметно сжимая руки в кулаки, констатировала я. — Разве одна жизнь стоит дороже жизни тысячи людей? Склонив голову к плечу, император вкрадчиво, задумчиво резюмировал: — Бывают жизни, что дороже тысячи других, но вы пока слишком молоды, чтобы понять это. Поэтому я хочу лишь спросить: а стоит ли Истинный того, чтобы дать ему жизнь? — О чем… О чем вы говорите? — недоуменно прошептала я, ошарашенно округляя глаза. — Моя жизнь и моя честь поставлены на кону. Если я не исполню пророчество, то моя жизнь бессмысленна. Джалал на секунду взглянул поверх моего плеча, но тут же его взгляд вновь вернулся ко мне. — Жизнь нам дана для того, чтобы жить и делать ошибки, а затем исправлять их, Хана. Говоря о пророчестве: вы уверены в том, что оно стоит таких самопожертвований? Что если будет лишь хуже то, что тогда? Я задумалась, но лишь на секунду. Медленно, хрипло прошептала, глядя куда угодно, но не в глаза императору: — Ваше Величество, вы просто не представляете, какого это… жить в постоянном страхе, боли и агонии. Слышать голоса мертвых, что жаждут свободы и покоя. Даже если это пророчество наше проклятье, то оно должно быть снято любой ценой. А что касается Ваших опасений… Я не думаю, что Великий Дракон способен причинить вред миру, который сам и создал. Джалал промолчал, но я так и слышала его невысказанную фразу: «Мир, что был создан Великим, может быть им же и уничтожен». Ну а я уже смирилась с тем, что мои мысли идут вразрез со словами. Так же как и действия идут вразрез со словами. — Я уже сказал свое слово, Хана. А император не может забрать его назад, — скрестив руки за спиной, мужчина подошел к окну. — Воины Су-Вона на нашей территории, и я клянусь, что не позволю им причинить вред ни вам, ни принцессе, ни всем вашим друзьям. Но если вдруг, — резко повернувшись ко мне, Джалал молниеносно пересек комнату, нависая надо мной, — вам понадобится помощь то, клянусь честью императора, я выполню ваше желание. В конце концов, я обязан жизнью вашей семье и этого никогда не забуду. Но в исполнении пророчества и отвоевания трона путем вмешательства других сил — я вам не помощник. Покорно поклонившись, произнесла: — Я поняла Вас, Ваше Величество, относясь с уважением к вашим решениям, больше не буду настаивать на своем. Джалал улыбнулся и легонько потрепал меня по голове, как никогда не делал этого отец. — Отдыхайте, Джи-Ха, и набирайтесь сил, — повернувшись к раненому дракону, император слегка усмехнулся. — У вас осталось всего двадцать дней, но это не значит, что нужно нестись с ранами сломя голову. Я лично сообщу вашим друзьям, что он в порядке, — это вновь было адресовано мне, но, как бы невежливо это ни было, я его уже не слушала, задумавшись о своем. Когда дверь за императором закрылась, я рухнула на колени, не имея понятия о том, стоит ли мне благословить или проклинать свою судьбу. Я не хотела умирать только из-за того, что так велит пророчество. Не хотела, но... Но просто выбора не было. Но ради того, о ком шла речь в другом пророчестве, что хранилось у Ниши, я готова была расстаться с жизнью. Лишь бы новый мир принес то счастье, о котором было запрещено мечтать... Феникс и Дракон. Дракон и Феникс. Им никогда не суждено быть вместе. Ни в том мире, ни в этом. Так быть может, в следующей жизни, когда начнется новый круг, сможет быть всё по-другому? Хотелось в это верить, но я уже давно потеряла всякую надежу на лучшую жизнь. Конец POV. Хана. Несмотря на кровь дракона, что текла в моих жилах, раны затягивались очень медленно. Но и у ребят дела обстояли не лучше, хотя, в отличие от меня, они могли ходить. У Шин-А была одна рана на плече и две на спине, из которых одна оказалась сквозной. Он ходил с перебинтованной грудью и спиной, делая все медленно и плавно, чтобы не открылись только что наложенные швы. Телохранитель принцессы был ранен в руку, которая теперь висела на ремне, и отделался несколькими мелкими, но не очень приятными царапинами. На его лице пролегал едва затянувшийся рубец, пересекающий скулу и подбородок. Выглядело пугающе, учитывая, что у него может остаться шрам на всю его оставшуюся жизнь. Киджа отделался легко благодаря своей чешуйчатой руке, а Зено вообще повезло с его бессмертием, тут уж никакие раны не страшны. К счастью, ни принцесса Йона, ни малыш Юн, ни жрица Ниша не пострадали, отделавшись лишь ссадинами и синяками. А вот тигр Шер… Бедняга, он одним из первых бросился на врага, защищая не только свою хозяйку, но и нас. Но что может беззащитное животное, наделенное лишь клыками да когтями, против человеческого оружия, что бьет на поражение? Ничего. Ровным счетом ничего. У тигра была сломана лапа, множество стрелковых ранений… Он умирал, и Ниша была безутешна. Целый день она сидела возле своего питомца, что всю жизнь заменил ей глаза и друга, плакала, горевала, но пыталась успокоить тигра, который дышал с каждым разом всё тяжелей и тяжелей, шепча ему ласковые слова. Все видели, как он страдает, но Шер даже не мог ничего сказать, молча перенося боль. Несчастная Ниша не знала, как быть, уткнувшись в мощную шею рыжего зверя и проливая горькие слезы. Хана сохраняла наигранное спокойствие, смотря на их страдания. Они с королевским лекарем сделали всё возможное, чтобы облегчить страдания животного. В конце концов, она присела перед тигром и, так же, как и жрица, обняла Шера, прощаясь, в этот раз навсегда. С трудом приподняв голову, тигр лизнул руку девушки мягким розовым языком и, закрыл глаза, в которых стояли самые настоящие слезы. Феникс дрожащей рукой коснулась его, высоко вздымающейся груди, где всё ещё билось большое, горячее, верное и любящее сердце. Одинокая, крупная слеза скатилась по рыже-белой шерсти, вновь поднявшаяся грудь медленно опустилась, Шер, испустив тяжелый, натужный выдох, уснул тихим, вечным сном. На душе было паршиво и тошно, от осознания того, сколько невинных душ погибло по нашей вине. Жрица не отпускала тигра до последнего, а Хана молча сочувствовала ей, даже не думая вытирать слезы, скользящие по щекам. Принцесса Йона, зажав ладонями рот, старалась не плакать взахлеб, а остальные, в том числе и я, склонили голову, скорбя об утрате. Мы не могли в полной мере понять того, кем был тигр для юной жрицы, но могли понять её боль и скорбь. Зная, что Ниша связана с Фениксом Воды невидимой нитью, Хане не нужно было говорить вслух о своих эмоциях, чтобы поддержать девушку. Ну а мне… Мне было больно и горько осознавать то, что у неё сейчас разрывается от слез сердце. Император Джалал позволил похоронить Шера на территории дворца и даже позвал священнослужителя, чтобы тот помог передать душу животного в лучший мир. Ниша молча, соблюдая все обычаи империи Кай, усыпала могилу тигра яркими цветами, предавая его тело земле и, встав на колени, молитвенно сложила руки, склонив перед собой голову. Она просила проклятого бога Цамура позаботиться о её верном друге, что защищал своих друзей ценой собственной жизни. И, вознеся хвалу богу, обессиленная от шока и слез жрица всё-таки упала в обморок на руки Шин-А. Ханы на церемонии не было. Хоть наши раны не зажили, дольше оставаться здесь нельзя было. Несмотря на то, что я был всё ещё слаб, кое-что уловить из разговора императора и Ханы всё-таки смог. Во-первых, её семья спасла жизнь Джалалу: что тогда произошло? Во-вторых, император, определенно, собирался назвать её «Ваше Высочество». Черт возьми, Хана, кто ты на самом деле?! Ну тогда… Тогда получается, что и Хак… Бог Цамур, что произошло? Как?.. Я никому не собирался рассказывать о маленькой тайне девушки, но был уверен, что и у ребят возникло вопросов не меньше. Ведь теперь её спокойно можно было звать по имени, а это значит, что к ней вернулись воспоминания. Но как? Мы все ясно видели, что после возрождения, Хана не была собой — она была духом воды, но никак не человеком. Затем, когда надел на неё кулон, она стала Оноратой — первородным фениксом, и это подтвердил даже Шу-Тен в моей голове. Хоть в некоторых вещах, что она делала, можно было сомневаться, нельзя было сомневаться в том, что сейчас она была собой. Возможно, Хана понимала, что к ней возникло слишком много вопросов, и избегала нас, не особо-то и скрывая это. Феникс вновь исчезла на следующий день, когда мы собрались выдвигаться. Император просил нас не торопиться, но Хак всё-таки настоял на том, чтобы покинуть страну. Наш путь лежал через море на корабле. — О чем она только думает? — пробормотал Зено, озираясь по сторонам, выискивая взглядом девушку. Но, видимо, у Ханы была потрясающая способность появляться в тот самый момент, когда о ней заговорят. Девушка выглядела запыхавшейся, но жутко довольной, что никак не вязалось с её настроением за последние несколько дней. На руках синеглазка держала маленького белого тигренка. Скромная, но радостная улыбка озарила лицо слепой жрицы. Она не видела, но чувствовала, и это было самое главное. И снова… Почему они все лгут?.. Я не верю, что жестокий и лицемерный, по всеобщему мнению, феникс не способна на сочувствие. Тогда с чего бы её делать такой щедрый подарок, чтобы порадовать свою жрицу? Почему Ниша, говоря о том, что Хане нельзя доверять, со слезами бросается обнимать брюнетку, словно они не то подруги, не то сестры? Разве люди, которые делают нечто подобное, сами говорят правду? — Он такой маленький… — прошептала жрица, пальчиками гладя детеныша между ушами. Тигренок сперва вжал голову, но быстро поняв, что ничего плохого ему не сделают, неумело муркнул, подставляя подбородок под ласки. — Малыши быстро растут, — Хана сдержанно улыбнулась, передавая малыша Нише. — Подпитывай его своей энергией, и вскоре он станет тебе незаменимым помощником. Не думай о нем, как о замене Шера, чтобы заглушить свою боль. Думай о том, что ты хочешь дать ему любовь и заботу, какую заслуживает друг. Жрица кивнула и, прижав недовольно мяукнувшего тигренка к себе, пролепетала: — Его будут звать Шер-Ханом. Я хочу, чтобы мудрость Шера передалась ему, чтобы он знал… — Ниша не закончила предложение, но этого и не требовалось. И так было понятно, что она счастлива. — Значит, она не потеряла свои «глаза»? — тихонько спросил я, придвинувшись к фениксу, на что девушка лишь грустно покачала головой. — Первого зверя-хранителя ничем нельзя заменить, для жрицы он не просто «глаза», но и её вторая половинка. Без Шера она больше не сможет видеть мир, но Шер-Хан даст ей стимул к тому, что даже, будучи слепой, она способна позаботится о нем так, как заботился о ней Шер. Не обязательно быть связанной духовно, чтобы заслужить любовь и преданность, достаточно лишь проявить добро и защиту к тому, кто не может жить самостоятельно. — Но где ты его взяла? Неужели ты его мать убила? — с ужасом прошептал я, косясь на ребят, что теперь вовсю тискали недовольного звереныша. Хана повернулась ко мне с настолько хмурым выражением лица, что невольно прикусил язык. — Я не настолько жестока, чтобы лишать ребенка матери, даже если та пытается напасть на меня, — и только сейчас я заметил следы от когтей, что раздирали её левую ногу. Содрогнулся от вида глубоких, рваных царапин, не зная, что сказать на это. — Что люди, что звери… Они всегда плохо воспринимают тех, кто не похож на них. Я всего лишь спасла его от расправы своих сородичей, вот и всё. Феникс развернулась и, резво взбежала на палубу корабля, а я остался стоять на земле, хлопая глазами и пытаясь понять логику действий этой девушки. Никак не перестану удивляться и шокироваться… На мое плечо вдруг легла тяжелая рука. Вздрогнув, резко обернулся, встретившись с насмешливыми глазами императора. — Нам, мужчинам, никогда не дано будет понять того, что творится в женской голове. Но, если ты действительно любишь её, то должен верить ей и доверять любым её поступкам, даже самым жестоким и неожиданным. — Я не… — попытался было возразить, но Джалал лишь немного сжал мое плечо и, улыбнувшись, отошел к Хаку и принцессе Йоне. — Если для отвоевания своего законно трона вам понадобятся силы моих солдат, то только пришлите весть, и я сразу распоряжусь, чтобы Коуку атаковали. Я уже говорил, что обязан вашей семье, Хак, и я не могу остаться в стороне, когда дело касается вас, — и император крепко, от души обнял Громового Зверя, точно он был его сыном. И, как ни странно, но телохранитель с чувством ответил на объятия, точно он был его отцом. Я задумался, осознавая, что ничего не знаю о том, кто их родители, не знаю, как они жили все восемнадцать лет. Но на секунду мне показалось, что близнецов — брата и сестру, объединяет слишком многое, несмотря на то, что они были порознь друг от друга. И, если один из них погибнет, второй этого не переживет.