Кровавая Луна

      Всю последующую неделю Алан практически не видел сестру, обвыкаясь в школе, обрастая знакомыми и пытаясь втиснуть свою жизнь в новые рамки. Самым неприятным оказался жесткий распорядок дня, за которым наблюдали учителя и старосты. С ним его ознакомили в первый же день пребывания в школе, предупредив, что нарушать его весьма не желательно.       Особо выделяли запрет на передвижения по зданию школы ниже или выше своего жилого этажа после объявления отбоя, о котором оповещали сиреной, а также запрет на пересечение границ личных владений графа, укрывавшихся в глубине парка, без его разрешения.       Согласно врученной ему Фитчем распечатки, Алан узнал, что подъем в школе был ранним — в семь утра, в восемь ученики отправлялись на завтрак в столовую, а в девять начинались занятия. Каждый урок длился по сорок пять минут, а в тринадцать часов ровно на большой получасовой перемене ученики обедали. В тринадцать сорок пять уроки продолжались до шестнадцати часов, после чего на второй из больших переменок ученики и учителя пили чай, перекусывали и отправлялись вновь на уроки. В семнадцать пятнадцать уроки заканчивались и в девятнадцать часов подавали ужин, на который полагалось приходить при полном параде и принимать пищу не спеша в весьма чинной обстановке, вместе с учителями и директором школы. В двадцать два часа объявляли отбой и ученики расходились по комнатам, двери между этажами и половинками этажей запирались на замок и открывались только с сиреной, означавшей подъем.       Сестру за это время Алан практически не видел, общался с учениками из своего крыла, обрастал знакомствами, но ближе всего сошелся с Фитчем. Тот оказался весьма дружелюбным и болтливым, быстро ввел его в курс последних сплетен, и показал все «злачные места» — потайные закутки, где любили собираться с провезенным в школу контрабандой из дома пивком.       Пивом Алан не увлекался и весьма приуныл, узнав, что интернет был в школе вне доступа. Так же бесполезен был и мобильный телефон, связь не брала и использовать его теперь можно было лишь, как игрушку.       Выйти в сеть можно был только из ближайшего городка, а находился он почти в полусотне километров от школы.       Поняв, что жизнь его отныне будет совершенно лишена всех привычных для него радостей, Алан, пережив новый приступ тоски, попытался сосредоточится на том, чтобы сохранить хоть что-то, что было для него важным до того, как отец принял решение отправить их в эту глушь.       А этим важным была страсть Алана к разгадыванию головоломок и различным квестам.       Как оказалось, этим увлекался и Фитч с сотоварищами и в школе был собственный круг любителей тех же игр, которые частенько устраивали друг для друга развлечения на свой лад.       Ребятки, разделяясь на команды, рисовали карты с пошаговыми заданиями и прятали «сокровища» в стенах школы. Знакомство с любителями приключений несколько сгладило расстройство Алана, и помогло принять то, что жизнь его отныне изменилась на ближайшие четыре года, с чем следовало смириться.       Вот с чем смириться пока не удавалось, так это с излишней нервозностью, которую вызывали у него некоторые личности, с которыми он теперь был вынужден обитать на одной территории.       Первым из них был Антоний ден Адел. Надменный брюнет заставлял Алана напрягаться всякий раз, когда он ловил на себе взгляд его отливавших синевой арктического льда глаз, и он поспешно исчезал из поля его зрения.       Вторым был хозяин поместья — граф Валентайн, глядя на которого всякий раз Алан начинал учащенно дышать и теряться в оценке собственных ощущений.       Фэйн вызывал в нем безотчетный страх и одновременное благоговение перед безупречной красотой блондина. Подросток замирал завороженным кроликом перед удавом, стоило мужчине сосредоточить на нем свое внимание или того хуже — вызвать отвечать перед всем классом.       Алан тут же начинал лепетать чушь, заикаться, и все заканчивалось обидным смехом однокурсников, опуская Десаля на место пунцовым от стыда.       Вот и сегодня, сидя за двойной партой с Фитчем на уроке истории, Алан встретил стремительно появившегося в классе Фэйна, вжав голову в плечи. Подросток сполз вниз, стараясь казаться незаметнее, следя за тем, как граф поднялся на невысокую трибуну для преподавателя и медленно обвел взглядом притихший класс.       На мгновенье глаза блондина задержались на Айрис, сидевшей рядом с Антонием и перекочевали на Алана.       Десаль нервно сглотнул, поспешив укрыться за учебником.       По губам графа скользнула едва заметная улыбка.       — Сегодня поговорим об одной интереснейшей личности, что так или иначе повлияла на ход истории Средневековой Европы, — громко огласил начало лекции Фэйн и, развернувшись к доске, размашисто написал, диктуя себе в слух, — Влад Третий Цепеш. Известный как господарь средневековой Валахии.       Класс зашумел.       — Это о Дракуле что ли? — крикнул со своего места Фитч, толкая локтем отчего-то побледневшего Алана.       Десалю и вправду вдруг стало дурно.       — О господаре Валахии, — поправил Фэйн тоном, что мгновенно прекратил шум в классе, — который боролся с ненавистными ему турками и предательством бояр, рвавшим собственный народ на части.       — И сажал людей на кол, — не унимался Фитч.       Ледяная гладь глаз Валентайна впилась в нахала.       — И что еще Вам известно об истории древней Валахии и ее владыке, мистер Фитч? Может выйдите к доске и расскажите нам о своих глубоких знаниях по данному вопросу? Сосед Алана, сбросив ухмылку, вжал голову в плечи. Выдержать взгляд Фэйна не вышло.       — Итак, — продолжил граф, складывая руки на груди исполненным изящества жестом, — раз уж мистер Фитч исчерпал свои богатые знания истории, за просвещение возьмусь я. Как известно из исторических трудов, Валахией род Влада Цепеша стал править с 1386 года, когда на трон сел дед Влада Цепеша — Мирча Старый. После его смерти в стране началась длительная борьба за власть, которая сопровождалась частой сменой господарей. Именно таковым был официальный титул правителей Валахии. Мирчу Старого на престоле Валахии сменил его сын Михаил Первый и был жестоко убит предателем Даном Вторым, который сам воссел на трон Валахии и правил до 1431 года. Но трон воевода удержать не смог и в 1436 году при поддержке трансильванских бояр на валашский престол взошел второй сын Мирчи Старого — Влад, по прозвищу Дракул. Он лично привез в Стамбул дань, чтобы получить поддержу султана, однако тот заподозрил его в измене и заключил в тюрьму, из которой выпустил только после приезда в Стамбул в качестве заложников его малолетних сыновей — Влада и Раду. В 1447 году Влад Дракул был вынужден уступить престол Валахии новому ставленнику венгерского короля Владиславу Второму.       Фэйн расплел руки, чтобы подойти к окну. Дернув на себя медную ручку створки, мужчина впустил внутрь порыв ветерка. Порыв всколыхнул светлую прядь вившуюся вдоль щеки блондина, и следивший за ним Алан от чего-то прерывисто вздохнул.       — В 1456 году при помощи венгерского короля Яноша Хуньяди, — продолжил чеканить Фэйн, — к власти в Валахии пришел Влад Цепеш, которому удалось стабилизировать внутреннее и внешнее положение в стране. Резиденцией Влада стал Бухарест, в котором он построил мощную крепость.       Валентайн развернулся к классу, глядя на замерших за партами учеников. Слушали его как обычно — не спуская глаз с учителя. На уроках графа никто не позволял себе отвлекаться от лекции.       — Влад Цепеш всю свою жизнь был вынужден бороться с боярами за единоначалие в стране, для борьбы с внешними и внутренними врагами вооружил свободных крестьян и горожан, укрепил государственный аппарат, а в 1459 году, покровительствуя валашским купцам, ограничил действия иностранных торговцев на территории своего княжества, разрешив им торговать только в приграничной зоне во время ярмарок. — Фэйн остановился, чтобы оправить безупречные манжеты и сесть за стол. — Это вызвало сильное недовольство трансильванских купцов, а также их основных контрагентов — торговцев валашских городов Брашова и Сибиу, финансировавших претендента на валашский престол — Дана. Влад Цепеш провел успешный карательный поход на Брашов и в Трансильванию и во время боя взял воеводу в плен и покарал, посадив на кол. Валентайн, закончив свой рассказ, соединил пальцы у лица, уперев локти в стол.       — Есть вопросы? У Вас, мистер Десаль?       Десаль, вздрогнув, вырвал себя из раздумий. Имя воеводы — врага Влада Дракулы неожиданно показалось ему смутно знакомым, вызвав короткий всплеск воспоминаний, которые тут же ушли в глубины памяти.       — Нет, — поспешно ответил он.       — Может сами расскажите нам о влиянии турецкого владычества на развитие, а точнее торможение развития средневековых европейских государств?       — Я… об этом ничего не знаю, — Алан отчаянно покраснел, услышав смешки учеников. Его невежество стало причиной пересудов, одновременно разозлив и смутив Десаля.       — И почему это меня не удивляет? — едко вопросил у потолка Валентайн, поднимаясь на ноги. — Похоже, мистер Десаль, в Вашем прежнем учебном заведении учитель истории не уделял Вам должного внимания. Что ж, если вопросов нет — перейдем к следующей теме — обсудим взаимодействие религиозного и научного мировоззрения в Европе XV–XVII веков. А Вам, мистер Десаль, придется посетить пару дополнительных занятий. Их расписание мы уточним позже.       Валентайн откинулся на спинку стула.       — Надеюсь к приезду нашего почетного гостя, автора известного исторического труда «История Европы глазами современников» — графа Кантемира, — с губ мужчин слетело легкое придыхание, — вы все сумеете подтянуть свои знания до уровня, который не заставит меня перед ним краснеть. Если повезет, он согласиться прочесть в школе курс лекций, работа на которых будет учтена при подсчете ваших баллов в конце года.       Класс зашумел, обсуждая новость. Очевидно таинственное светило-историк ранее уже посещал школу святой Катарины и вызвал в ней не малый ажиотаж своим появлением среди учеников, но граф Кантемир Алану был не известен, потому новость оставила его равнодушным. Куда больше заботили Десаля нависшие над ним отработки под контролем самого Валентайна.       Фэйн занялся новым материалом, а Десаль до конца урока алел ушами, мечтая провалиться сквозь пол. Ему казалось, что о нем шепчутся за каждой партой. Сидевшая неподалеку от брата Айрис с сочувствием поглядывала на него, покусывая губы. Айрис всегда училась лучше Алана, слишком много времени проводившего за компьютерными играми.       Вскоре пытка Алана закончилась, и класс отправился на длительную переменку для обеда в столовой.       В зал уставленный столами, и насыщенный ароматами пищи, Десаль вошел в самом мрачном настроении, раздумывая над перспективой дополнительных занятий с графом. Перспектива не радовала, и Алан плюхнулся на скамью рядом с Фитчем и, погрузившись в свои невеселые мысли, не сразу заметил, что оказался сидящим напротив сестер ван Хоссен. Чуть поодаль разместилась Айрис с Вэнди Тернер, и девушки разговаривали между собой, делясь впечатлениями о школе. Точнее делилась Айрис и, похоже, была весьма довольна сменой обстановки.       Алан её воодушевления не разделял. Придвинув к себе тарелку, парень исподтишка рассматривал сестер. Он уже знал, что те слыли первыми красавицами школы и не зря. Блондинка Персефона обладала великолепными сапфировыми глазами, утонченным овалом лица, пухлыми губами и нежным персиковым цветом кожи, Артемида — в противоположность сестре была брюнеткой, с иссиня-черными волосами, большими зелеными глазами, и фарфоровой кожей.       Ковыряясь в своей яичной запеканке с овощами, Алан, рассеяно слушая их разговор, думал о том, что у него нет никаких шансов привлечь внимание красавиц к своей скромной персоне. Не то чтобы Алан был обижен генами, вышел и ростом и весьма симпатичным лицом, но был замкнут и робок, потому в свои шестнадцать ещё не имел девушки и никогда не ходил на свидания.       Он уже было совсем отвлекся от разговора, когда некий промелькнувший в нем факт заинтересовал его, и Алан весь обратился в слух.       К беседе присоединилась Лорен Брукс — соседка по комнате Айрис и нарочито страшным голосом рассказывала историю о неком пропавшем ученике школы.       —… он пропал в одну из безлунных ночей, — вещала блондинка, морща хорошенький носик, — просто исчез из своей спальни и никто больше Майкла Рэя так и не видел. Было обыскано все поместье, лес, и даже исследовано дно озера, что лежит неподалеку, но ни тела, ни его следов найдено не было.       — Многие потом забрали детей из школы, — вступила в разговор Персефона, лениво накручивая прядь волос сестры на палец, — но позже вернули их, когда было найдено письмо, из которого стало ясным, что Рэй был намерен совершить побег и, похоже, преуспел в своем желании. Он приобрел билет на автобус на одной из местных станций, ударившись в бега.       — Был приобретен билет по его документам, — вставила Брукс, — но самого Рэя в автобусе никто не запомнил.       — Мало ли, — Артемида равнодушно пожала плечами, — кто бы запомнил подростка, который пытался скрыться от взрослых? В любом случае школа не была виновата в его побеге. Он бежал, так как должен был вернуться домой, а по слухам у него сложились не слишком хорошие отношения с новой женой его отца, которая вовсе не жаждала видеть его рядом с собой и своими детьми.       — Может и так, — Брукс упрямо вздернула нос, — но полиция рыскать по поместью не переставала, не поверив в его побег.       — В конце-концов поверила, — холодно оборвал спор неожиданно вмешавшийся в беседу ден Адел, сидевший во главе стола. — И хватит рассказывать эту поросшую мхом байку. Рэй сбежал, и вины в том школа не имеет. Конец истории, точка. Антоний казался раздраженным и то, что он проявил столь острые эмоции на старую историю о побеге ученика Алана удивило.       — А когда это случилось? — брякнул Десаль, прежде, чем сумел остановить свое любопытство. Ден Адел метнул к нему рассерженный взгляд.       — Тринадцать лет назад, — ответила вместо него всё та же болтушка Брукс. — Школе пришлось не один год восстанавливать свою репутацию.       — Хватит об этом, — брюнет поднялся, со скрипом проехавшись ножками стула по полу. — Занялась бы ты лучше делом, Брукс. Тебя ждет мистер Штайн, которому ты пообещала помочь со школьной постановкой сцен из «Макбета» к приезду попечительского совета. А наших новичков ждут конюшни.       — А зачем нам конюшни? — насторожился Десаль.       — Затем, что вы записаны на курс верховой езды, — ответил ему Антоний, — и меня определили в ваши кураторы. Введу вас в курс дела и проведу первый обучающий урок.       — Тони у нас лучший всадник, — произнесла Артемида, с насмешливой томностью глядя на ден Адела. — Лучшего учителя и дать вам не могли. Алан обеспокоился не на шутку. Конные выезды он на дух не переносил, в отличии от своей сестры, и к лошадям ближе пяти метров подходить отказывался.       — Я не на какие курсы не записывался, — заявил он. — Это ошибка.       — Это я нас записала, — пояснила Айрис, не спуская глаз с Антония.       — А меня спросить было не нужно? — вспыхнул Алан. Он не был слеп и понимал, что сестра подставила его, очевидно заранее узнав, кому же поручат новичков и записав их на курсы, только бы подобраться поближе к красавцу брюнету. — На лошадь я не сяду, — категорично отказался он.       — Что ж, тебя из списка вычеркнем, — Айрис огорчаться не собиралась, подарив брату ехидную улыбку. Антоний, игнорируя их перепалку, глянул на изящные наручные часы, явно старинные, в корпусе из серебра.       — Тогда жду у конюшен ровно через пол часа. Не дожидаясь ответа девушки, ден Адел повернул к выходу.       Айрис себя ждать не заставила, девушка буквально влетела в свою комнату и успела собраться за считанные минуты. Надев, заранее припасенный костюм для верховой езды, взятый из дома, девушка причесала свои густые волосы и ловко сплела на макушке ракушку, заткнув в нее для надежности не меньше дюжины заколок. Закончив с прической, Десаль придирчиво осмотрела себя в стоявшем в углу зеркале на треноге. Брукс зашла в комнату, едва она завершила свой портрет, подкрасив губы легким росчерком помады.       Следя за ней, Брукс с усмешкой опустилась на свою кровать.       — Зря приглаживаешь перышки, подруга, — сказала она, рассеяно крутя в руках подхваченный с тумбочки томик стихов. — Антоний — из птиц высокого полета, которых приручить нельзя. Айрис взглянула на девушку отразившуюся в зеркале:       — А с чего ты взяла, что я намерена ловить эту птицу?       — Потому, что этого хотят все. Антоний ден Адел — желанный приз для всех нас, неразумных курочек, которые ведутся на его яркую внешность.       — И для тебя тоже? — спросила она напрямую. Лорен картинно закатила глаза:       — И для меня тоже. Да только игра эта не стоит свеч. Антоний так же не постоянен, как и ветер. И он ускользает от любых серьезных отношений. Никто не может похвастаться, что ходил в официальных подружках ден Адела, ну разве что два года подряд на бал он приглашает Персефону. Задумавшись, Айрис похлопала себя перчатками по ладони.       — Никто? — переспросила она, разворачиваясь к соседке по комнате.       — Ни одна душа. За все время его обучения в школе.       — Что ж значит… пора убедить Антония, как глубоко он заблуждается, держась за свою свободу.       Говорить о том, что вознамерилась стать первой официальной подружкой известного красавца школы, Айрис не стала.       Натянув перчатки, Десаль вышла из комнаты в весьма приподнятом настроении. Конюшни располагались за зданием школы, в глубине живописного сада, с газонами укрытыми постриженной травкой. К открытым воротам, пахнувшим на нее запахом сена и лошадиного навоза, ее привела аккуратная дорожка выложенная красным камнем, со стенами из низкорослых кустов самшита.       Ден Адел уже ожидал девушку и, когда та появилась внутри, осматриваясь по сторонам, вывел к ней низкорослую пегую кобылку под седлом.       — Ездить уже пробовала? — спросил он, любовно похлопывая кобылку по шее. Она кивнула, с некоторой опаской косясь на лошадь. Та выглядела активной, но довольно послушной.       — Брала уроки, но не долго. Он иронично хмыкнул.       — Что ж, значит мне достался не полный профан.       — А на ком поедешь ты?       — На Боанергосе, — он бросив ей повод, качнул головой в сторону. Словив повод, девушка обернулась и тут же восхищенно ахнула, увидев стоявшего у привязи рядом с живой изгородью большого вороного жеребца арабских кровей.       — Он великолепен!       — И принадлежит графу Валентайну, — в голосе ден Адела послышалась гордость, — он дал мне личное позволение брать лошадей из его личной конюшни.       — Он чистокровный? — спросила она, с любопытством рассматривая жеребца. Тот имел легко узнаваемую маленькую голову, широкий лоб, большие выразительные глаза и маленькие уши. Характерный вогнутый профиль и высокая, изогнутая шея выдавали «аравийца» чистых кровей, но Десаль хотела поддержать разговор.       — Разумеется, — высокомерно подтвердил он. — Это видно по анатомическим особенностям, что свидетельствуют о том, что эта порода стоит особняком по отношению к прочим.       — И чем же они отличаются?       — У обычных лошадей восемнадцать ребер и шесть поясничных позвонков, у арабов — соответственно семнадцать и пять. Так же они имеют на два хвостовых позвонка меньше.       — Ты много знаешь, — Десаль, поглаживала свою лошадку, исподтишка рассматривая собеседника, увлеченно смотревшего на своего жеребца. Антоний вблизи казался еще привлекательнее, отличаясь совершенно безупречной, хоть от этого и несколько холодной красотой. Айрис невольно сравнила его с породистым жеребцом графа. Они подходили друг к другу.       — Пошли, — велел ей Антоний, — проедем пару кругов, чтобы оценить твое мастерство. Не дожидаясь ее ответа, ден Адел быстро двинулся к жеребцу, а девушка с досадой вздохнула. В ее планы входило попросить его помочь сесть в седло, обеспечив возможность их довольно близкого контакта, но брюнет избежал щекотливого момента, и Айрис поняла, что этой хитростью она собиралась воспользоваться не первой. Решив, что притворяться дальше не имеет смысла, Десаль безупречно вскользнула ногой в стремя и взлетела в седло. Из-за спины послышалось тихое хмыканье, игру девушки ден Адел оценил.       — Все равно будешь моим, — процедила девушка сквозь зубы, послав лошадь вперед сердитым ударом пяток в покатые бока.       Жеребец Антония насмешливо махнул хвостом, первым исчезнув из поля зрения за углом. Будто смеялся над ее детской злостью.