Кровавая Луна

      Дополнительный урок, чтобы подтянуть Десаля по истории, Валентайн назначил на шесть вечера, велев Алану явиться в свой кабинет. Личные комнаты учителей размещались на самом верхнем этаже. Там же, как пояснил Алану Фитч, обустроили несколько индивидуальных кабинетов, как особую привилегию для некоторых учителей. Получил ее, разумеется, и хозяин поместья, чему Алан не удивился.       Десаль скорее испытал лишь страх, поняв, что заниматься ненавистной ему историей придется, пребывая один на один с тем, кто вызывал в нем безотчетный страх и волнение одновременно.       Майк составил ему компанию, решив показать Десалю местонахождения его «Голгофы», и по дороге на последний этаж развлекал Алана последними школьными сплетнями.       Вся школа жила ожиданием Осеннего бала, на котором должны были появиться меценаты школы и нескольких важных персон, среди которых особо будоражащей незрелые умы и перекаченные гормонами тела была фигура некого Влада Кантемира, носившего перед именем магическую приставку «сэр». О нем и трещало поголовно все «женское население», при первом же упоминании Кантемира закатывавшее глаза и томно вздыхавшее.       По словам Фитча, Влад Кантемир был историком и писателем с мировым именем, получившим известность благодаря нескольким бестселлерам, изданным на трех языках. Слухи так же утверждали, что ранее он преподавал в школе святой Катарины и до сих пор любил, посетив стены элитного учебного заведения, прочесть несколько лекций и провести пару показательных уроков, которые стремились посетить не только ученики, но и учителя. По словам добровольного гида Алана, которому посчастливилось побывать в учениках знаменитости, Кантемир обладал необыкновенным талантом захватывать все внимание слушателей, и изложение материала из его уст звучало, как увлекательный экскурс в историю, который никого не мог оставить равнодушным.       Ко всем своим талантам Кантемир был красив, как Бог и так же умен. Выдав столь исчерпывающую информацию, Фитч вздохнул совсем, как девица, чем вызвал нервный смешок у Алана.       — Прямо так уж, как Бог, — поддел Десаль, поправив зажатую под мышкой книгу по истории.       — Уж поверь, с внешностью ему повезло куда больше, чем многим из нашего брата, — весьма серьезно отозвался шатен. — Говорят у него было столько романов, что любая рок-звезда обзавидуется.       — Никогда о нем не слышал. О том, что никогда ранее его и не интересовала история, как предмет, говорить не стал.       — Когда Кантемир появляется в школе, считай, что до конца его визита все на ушах стоять будут. — Майк хохотнул. — Даже старая кошелка Мэриэт Макнахен, которой уже давно за шесть десятков лет перевалило, вытаскивает свои лучшие наряды из нафталина и стряхивает с себя пару десятков лет. Алан поддержал смешок, вспомнив, о ком он говорит. Старая грымза Макнахен вела у них биологию и отличалась весьма скверным характером.       —  А Эмануэлла Буке, наша нежная «Пташка» Буке, которая сохнет по графу, просто трепещет перышками в присутствии Кантемира, — продолжал во всю сплетничать Фитч.       — Буке влюблена в графа? — Алан удивился. О том, что преподавательница французского, белокурая голубоглазая блондинка, с изумительно красивыми ногами, которую вся школа, включая учителей, за спиной звала «Пташкой» «сохла» по Валентайну Десаль не знал.       — Ну, да, — он, усмехнувшись, оглянулся на него через плечо. — Об этом все, кому не лень, судачат. Все видят, как она смотрит на Фэйна, замирая, как кролик перед удавом.       — А есть те, кто смотрят на него по-иному? — пробурчал Десаль, вспоминая, что идет как раз в логово «удава».       — Я и сам иной раз засматриваюсь на нашего Ледяного Принца, — шатен хихикнул и, сделав паузу, выдал: — Кантемир, вот кто смотрит на Валентайна, не отводя взгляда. И пасует перед ним граф, а не Влад. Мы пришли. Он остановился наверху лестницы, приведя Алана на широкую площадку, что вела к двум располагавшимся друг напротив друга дверям, перекрывавшим вход в правое и левое крыло этажа.       — Святая святых, учительская обитель. Тебе туда, — он, подняв руку, указал на дверь справа. — Последняя комната в конца коридора — это кабинет Фэйна. Удачи, — Фитч с ироничным сочувствием похлопал замершего Десаля по плечу. — Постарайся выжить, друг. Я уже к тебе как-то привык, не очень хочется менять соседа.       — Думаешь, никак нельзя отвертеться? — сглотнув спросил Десаль.       — Нет, — торжественно изрек шатен. — Если примешь совет — не перечь Валентайну, соглашайся со всем, что он скажет, даже если заявит, что ты полный болван, и держи глаза в пол. Притворись мертвым, и тебя не съедят.       — Очень смешно, — угрюмо буркнул Десаль. Майк, хмыкнув, двинулся по лестнице вниз, оставив его кисло рассматривать указанный ему вход.       Решившись, он-таки толкнул створки и сделал шаг за порог. Его взгляду предстал коридор с рядом дверей. Под ногами лежал дорогой шерстяной ковер багровых цветов, темных, как венозная кровь. Ступив на него, Алан испытал беспокойное чувство неясной тревоги, что никак не желала оформляться в мысль.       Темный язык ковровой дорожки привел его к последней из комнат и Десаль, встав перед дверью, ненадолго застыл, рассматривая украшавшую ее медную табличку содержавшую имя хозяина поместья со всеми его регалиями.       Чуть подрагивавшие пальцы потянулись к бронзовой когтистой лапе, заменявшей ручку. Прикосновение к металлу укусило холодом, и Десаль отдернул руку. В это же мгновенье дверь распахнулась. Юноша отступил, увидев стоявшего в проеме Валентайна.       — Вы опоздали, — сухо заметил мужчина, взглянув ему прямо в глаза. Десаль залепетал оправдания, но он, не слушая его, уже повернулся и ушел внутрь кабинета. Алан, вздохнув, последовал за ним.       Оказавшись внутри, он закрутил головой, рассматривая стены обитые дорогими шелковыми шпалерами и дубовыми панелями. Старинные подсвечники украшали пролеты между узкими высокими окнами с тяжелыми бархатными шторами. Золотые шелковые кисти сдерживали тяжелые пышные драпировки, убранные в медные кольца.       Каминную полку большого камина из черного мрамора украшали дорогие золоченные часы в стиле барокко и несколько статуэток, привезенных из Египта, относившиеся к периоду Срединного царства. В зеве камина аккуратной стопкой высились дрова. Чугунная решетка, защищавшая паркет пола от искр, была отодвинута в сторону. Рядом стояло кресло с высокой спинкой обитое кожей.       Но застрял взгляд Алана не на богатой обстановке кабинета и не на дубовом столе с резными ножками, за который опустился в широкое массивное кресло Валентайн, а на портрете висевшем над камином.       С темного и явно весьма старого полотна на Алана горделиво взирал красивый мужчина-брюнет с длинными чуть волнистыми волосами и пронзительно-черными, словно ночь, глазами. Красивый рот слегка кривила язвительная улыбка, обнажая боковой клык, что казался чуть длиннее, чем обычный зуб-клык. Мужчина на портрете был одет в камзол и рыцарские доспехи. Правая рука лежала на эфесе меча. На среднем пальце сверкал удивительным алым цветом рубин в причудливом золотом перстне, чье основание представляло собой раскрытую пасть дракона. Услышав, как его окликнули, Алан с трудом оторвался от портрета и повернулся к столу. Валентайн нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику.       — Приступим, — произнес он, указав ему сесть в кресло, стоявшее по другую сторону от стола. — Начнем с темы, в которой Вы, похоже, осведомлены меньше всего. Европа Средних веков.       — Могу ли я спросить, кто нарисован на портрете, — спросил он, медленно подходя к столу, постоянно оборачиваясь на портрет. Алан сел на самый краешек кресла. Фэйн нахмурился, глянув на портрет.       — Один… из государей, как раз интересующего нас периода.       — Я его не узнаю.       — Еще бы, — Валентайн откинулся на спинку кресла. — Таким его никогда не изображали. Художники того периода безбожно лгали. Или предавая объекту несуществующую красоту или уродуя.       — А в данном случае? — изумляясь собственной храбрости, спросил Десаль. Фэйн смотрел на портрет и глаза мужчины, как показалось Алану, потеплели.       — В данном случае художник сумел передать лишь часть его красоты. Очевидно, ему мешало чувство… испытываемое к тому, кого он рисовал. И портретов на самом деле было два. Жаль второй был утерян во времени. В память мне остался лишь этот. «Мне»… Десаль, уловив это короткое словечко, изумился, но задать вопрос не успел. В дверь, не постучав, скорее ворвался, чем вошел Антоний ден Адел.       Все трое застыли, каждый на своем месте. Ден Адел и Десаль удивились друг другу, правда по разным причинам. Антоний явно не ожидал того, что Фэйн будет пребывать не в одиночестве, а Десаль был изумлен тем, что тот вошел в кабинет без стука. Сам он о подобной наглости и помыслить не смог бы.       Очевидно, его чувства столь живо отразились на лице Десаля, что привели Фэйна в крайнюю степень раздражения, и тот холодно процедил в сторону ден Адела вопрос о причине его визита. Антоний растерялся, и еще больше вывел Валентайна из себя.       — Ну, — повысил голос граф, — я жду Вашего ответа, мистер ден Адел. Ден Адел с трудом отвел враждебный взгляд от сжавшегося в кресле Алана.       — Я… пришел уточнить расписание дополнительных занятий с первым курсом, — нашелся он. — Мистер Донован послал меня узнать, не будет ли изменений.       — Не будет, — быстро перебил Валентайн.       — Значит, все остается в силе, — с еле заметным нажимом интонации переспросил Антоний.       — Я кажется уже сказал, что изменений не будет, — граф дернул ноздрями. — А мистер Донован в следующий раз пусть… приходит сам. Предупреждая заранее о своем визите.       Алан весь обратившись в слух, слушал их переговоры, думая о том, что их манера общения была несколько странной. Разговор явно имел подтекст, смысл которого он не улавливал.       Валентайн взмахом руки показал, что Антоний может быть свободен, и ден Адел, бросив на Алана последний, полный злобы взгляд, вышел за дверь. Чем вызвал такое недовольство Антония, Десаль не понял и ощутил новый приступ беспокойства, от которого его отвлек голос все того же Валентайна.       Фэйн потребовал, чтобы он открыл принесенную им книгу на главе второй, странице двадцать третьей. Заглавие гласило, что изучать они будут Европу ХV столетия. Валентайн спросил, что ему известно о Столетней войне. Алан, покраснев, забормотал, бесстыже подглядывая в главу:       — Столетняя война это наименование длительного военного конфликта между Англией и Францией. Произошло в период 1337–1453 годов. Было вызвано стремлением Англии вернуть принадлежавшие ей на континенте Нормандию, Мен, — Десаль скосил глаза на страницу, — Анжу и другие земли. Валентайн, слушая его бормотание, поднялся и подошел к окну.       — Дальше, — велел он, повернувшись спиной к ученику и рассматривая парк за окном.       — А также династическими притязаниями английских королей на французский престол, — Десаль оживился, безнаказанно читая с книги, — Англия потерпела в ней поражение, на континенте у нее сохранилось всего одно владение — порт Кале, удерживаемый до 1559 г.       — Порт Кале… — задумчиво перебил Валентайн. По губам мужчины скользнула рассеянная улыбка, взгляд затуманился, словно блондин нырнул в воспоминания. — Он был могуч и красив. Его история началась еще в 1181 году, когда граф Булони Жерар, владевший землями Кале, подарил жителям города Хартию вольностей. В 1224 году булонским графом стал сын короля Филиппа-Августа — Филипп Французский, он-то и распорядился окружить Кале рвом, выстроить высокую крепостную стену, а в 1265 году Кале был включен в состав графства Артуа, которое вошло в дальнейшем в королевский домен. Город служил важным пунктом переправы товаров, доставляемых во Францию морем, основной статьей доходов были налоги, собираемые с торговцев, — граф сложил руки на груди. — Но лучшим в Кале был рынок, он собирался каждое воскресенье, и чего там было только не встретить: заморские фрукты, яркие, пахнущие солнцем, редкостные вина, терпкие, сладкие, сыры, с нежной или твердой сердцевиной, и морепродукты, которые умели готовить в тавернах так, что хотелось съесть пальцы вместе с блюдом. Единственное, что не радовало — это наличие портовых шлюх и карманников, — мужчина брезгливо сморщил свой аристократический нос. — Опустошать и срезать кошельки они умели отменно. И жутко воняли. Десаль слушал мужчину, и перед его собственным взором невольно проплывали описываемые им картины. Валентайн был умелым рассказчиком и свой предмет знал досконально.       — Другим немаловажным источником пополнения городской казны служило каперство, — продолжил граф. — Кале небезосновательно считался настоящим «корсарским гнездом». Корсары Кале атаковали, главным образом, английские корабли и, захватив добычу, скрывались в городском порту, в Кале за ними не совались. Когда корабль корсаров «Гроза Посейдона» входил в порт, его встречали общим ликованием.       — А разве пираты не были вне закона? — брякнул, заслушавшись Десаль. Валентайн, развернувшись на пятках, полыхнул гневом из глаз.       — Их встречали как героев, мальчик. Капитан корабля Лад де Грель, был гордостью Кале. Женщины бросали к его ногам цветы, старейшины города выстраивались на пирсе, снимая свои шляпы, перед тем, кто берег город от врага. Но ему не нужна была слава, лишь его дом и тот, кто ждал его из каждого похода. Охраняя его дом и… Валентайн, спохватившись, поджал губы.       — Мы отошли от темы, — произнес он, возвращая внимание Десалю. — О Столетней войне Вы знаете лишь то, что способны подсмотреть в учебнике. Он вернулся к столу и опустился в кресло. Десаль алея щеками, опустил глаза в пол.       — Простите…       — Думаю, мы сделаем вот что, — перебил его лепет Валентайн, — Вы возьмете тему из указанного периода, выбор события и страны позволю сделать Вам самому, и напишете по ней реферат. Размером, скажем… — Фэйн пошевелил губами, на которых тут же залип взгляд Алана, -…объемом в полсотни страниц.       — Сколько? — ужаснулся Алан, забыв о любовании ртом мужчины.       — Вы слышали сколько. На подготовку реферата даю пять дней. Когда истечет отведенное Вам время, представите работу мне. Если реферат будет достойным, балы будут занесены в Ваш табель оценок. Десаль, сникнув, опустил плечи. Похоже, он попал в стальную хватку учителя истории, и «живым» его Валентайн не отпустит.       — Над темой можете подумать до завтрашнего утра.       — Валахия, — произнес он и сам изумился тому, что сорвалось с его языка. — Влад Цепеш. В глазах Валентайна мелькнуло и тут же погасло ошеломление.       — Почему… Почему именно эта личность? — полюбопытствовал он.       — Не знаю, — честно признался он. — Взять другую тему?       — Нет, — быстро возразил Валентайн, тряхнув головой. — От чего же? Личность и вправду интересная. — Взгляд мужчины прошелся по портрету. Тонкие пальцы на мгновенье сжали и отпустили крупный перстень из странного синеватого металла, украшавший средний палец левой руки блондина. — Тема выбрана, я ее принимаю. А сейчас можете идти, Десаль. На сегодня все.       Задерживаться юноша не стал и в расстроенных чувствах покинул кабинет Валентайна, бормоча про себя тихие проклятья. Надо же было попасть в руки въедливого историка, решившего сделать из него лучшего ученика школы.       Впрочем, что на лучшего не тянул, Десаль знал и сам. В муниципальной школе учился, особо себя не утруждая, за что сейчас и расплачивается.       Спустившись по лестнице, Алан вошел в свою комнату и громко хлопнул дверью. Сидевшие за столом Фитч с Кретчером отпрянули друг от друга. При этом Фитч, быстро опустил экран своего ноутбука, отодвигаясь от него так, словно открещивался от своего права владения данным предметом. Алан настороженно замер, глядя на застывших парней.       — Вы чего? — спросил с подозрением.       — Ничего, просто занимаемся, — выпалил Кретчер почему-то фальцетом и тут же закашлялся.       — А ты чего так быстро? — пробубнил Майк, щеки Фитча покраснели, как налитое яблоко.       — Урок был недолгим, — Алан с досадой повалился на свою постель. — Я влип, и крепко.       — Во что влип? — расслабившись, спросил шатен.       — Фэйн велел написать мне реферат. Пятьдесят листов. Парни дружно присвистнули.       — Круто за тебя наш Ледяной Принц взялся, — посочувствовал Майк. — Раньше о таких серьезных мерах я не слышал. Обычно дает задание выучить пару тем, а потом принимает устные ответы.       — Со мной всегда все не так, — пробормотал Десаль, глядя в потолок. — Ладно, — он кряхтя сел на кровати. — Мне пора начинать писать… Алан остановился, не нащупав рядом с собой книги.       — О… черт. Я забыл учебник в кабинете Валентайна. Совсем мозг сносит в его присутствии.       — Не у одного тебя, — хохотнул Фитч, Кретчер, остро глянув на него, что-то проворчал под нос. Десаль с тяжелым вздохом стащил себя с постели. Похоже, ему предстоял долгий путь обратно, «на Голгофу».       Выйдя из комнаты, он направился к лестнице. Поднявшись на последний этаж, Десаль уже проторенным маршрутом последовал в сторону нужной двери.       Коридор был, по-прежнему, пуст. Очевидно, забредать сюда ученики не рисковали, а большинство кабинетов и жилых комнат самих учителей находились в противоположном крыле строения.       Подойдя к кабинету Фэйна, Алан скромно поскребся и уже дернул на себя ручку двери, когда его слух выловил долгий протяжный стон, донесшийся изнутри. Растерявшись, Алан отступил назад, размышляя не играет ли с ним его сознание, и так чрезмерно распаленное событиями сегодняшнего дня, злую шутку, но стон повторился, доказав, что он не ошибся.       Мозг тут же призвал его к благоразумию, советуя уйти, но любопытство, наплевав на доводы разума, толкнуло его к приоткрытой щели двери, и его взгляд выловил картину, что заставила его затаить дыхание.       На кресле у стола, которое еще недавно занимал сам Алан, сидел Фэйн — прекрасный, со стекавшими по спине и плечам белокурыми прядями, выпущенными из плена. Грудь Валентайна была обнажена, полы расстегнутой рубашки открывали молочную кожу с темно-розовыми сосками. На его коленях лицом к Ледяному принцу сидел совершенно нагой Антоний. Его растрепавшиеся волосы не скрывали стягивавшего его шею широкого ошейника с колючками шипов. Тонкая цепочка вилась от ошейника серебристой змеей вдоль выемки позвоночника до самой поясницы. Бедра юноши мерно двигались вверх-вниз, скользя по гладкости живота Фэйна, и Алан распахнул глаза, увидев входящую и выходящую из тела юноши плоть Валентайна. Антоний, издав новый стон, откинулся назад держась за плечи любовника и, тут же вернувшись к лицу Валентайна, прошептал что-то в его губы. Изящные пальцы отвели со спины цепочку поводка, и Десаль тихо ахнул, увидев в руке Валентайна старинный стилет. Кончик лезвия коснулся мраморной кожи на пояснице ден Адела, слегка вошел в кожу и потянулся вверх к лопаткам, оставляя за собой узкий след, быстро наполнявшийся кровью. Антоний сладостно застонал, выгибаясь в руках любовника, очевидно не испытывая ни малейшего недовольства по поводу терзаний его тела. Валентайн задвигался быстрее, входя глубже и заставляя Антония плясать на его коленях, вцепившись дрожащими руками в поручни кресла. Рядом с первым порезом потянулся второй. Алан, как завороженный удавом кролик, следил за двигавшимся вверх лезвием, рисующим на белоснежной коже новый рисунок под лопаткой. Антоний уже не стонал, а хрипло вскрикивал, захлебываясь дрожью удовольствия. Его тело конвульсивно дергалось, открытый рот выплескивал сбивчивую просьбу продолжить сладкую для него пытку. Плотное колечко мышц ануса сжималось вокруг твердой плоти Валентайна, даря тому всю гамму чувственного удовольствия испытываемого его юным партнером. Следя за их игрой, Алан едва удерживался на ватных ногах, зрелище захватило его в плен, окуная в эмоции любовников. Внизу живота скопилась приятная тяжесть, собственный вставший член настойчиво просился в руку. Пальцы Десаля потянулись даровать облегчение, но хватило его лишь на то, чтобы сжать выпуклость на штанах. В это же время Антоний, гортанно всхлипнув, обхватил Валентайна за шею, с силой насаживаясь на член учителя, и, впился губами в его рот. Стилет, звякнув, упал на плиты пола. Антоний запрыгал на бедрах Фэйна, уперев ладони в поручни кресла, член, как поршень, таранил его тело, и причудливые кровавые полосы на его спине сложились в рисунок странных крыльев, чьи длинные «маховые перья» сползли на ягодицы юного любовника Фэйна. Несколько судорожных глотков воздуха Алана, и Антоний, закинув голову, со стоном выплеснулся на живот Фэйна каплями спермы. Мужчина, рыкнув, излился вовнутрь ученика и, мазнув по спине опавшего на его плечо Антония рукой, растер кровавый рисунок. Тонкие пальцы, измазанные в багрянце, потянулись к губам Антония. Тот с закрытыми глазами принял пальцы учителя в рот и лениво облизал. Алан со стоном, согнулся, чувствуя, как поплыл перед ним окружающий его мир. В штанах стало горячо и влажно. Осознав, что сорвало его в оргазм, Алан испуганно прижал ко рту тыл ладони. Лишь бы его не услышали. Иначе… не сносить ему головы и никогда не забыть своего позора. Развернувшись на ослабевших ногах, Десаль, шатаясь, двинулся к спасительной двери.