Все выходные Алан провел в особняке и упорно тренировался. Антоний и Нэйтан учили его быть человеком. Казалось бы что проще? Он всю жизнь был человеком, кроме нескольких последних дней. Но трудностей возникло немало.
Поскольку он стал вампиром, Десаль уже не нуждался в дыхании, мог застывать надолго в одной позе и смотреть не моргая. Новый Алан сильно отличался от себя прежнего. Потерянные ощущения тела с лихвой восполнялись усилением «звериных» органов чувств: обоняние, зрение и слух. Он восхитился одному трюку, который любил проделывать Антоний — хождению по стенам и потолку. Правда Хэйл этого не одобрял, считая баловством. Но эти навыки следовал скрывать, старательно имитируя свое прежнее поведение.
Этому Десаль и посвятил все выходные, старательно слушая своих новых учителей — Нэйтана и Антония. Иногда к ним в комнату заходил Фэйн. Алан перестал бояться его, потому что граф держался вполне дружелюбно и даже позволил называть себя по имени за пределами «человеческого» мира, то есть наедине или при других «не людях».
Обучение азам было закончено к вечеру воскресенья, и наступило утро понедельника. Алан выглядел абсолютно спокойным, но его невозмутимость была не следствием его собранности, а даром крепости вампирской нервной системы. Будь он по-прежнему собой, его бы потряхивало, подташнивало, в глазах темнело, а голова кружилась и ноги подкашивались.
— Не переживай, просто помни, что ты должен вести себя, как обычно, — всю дорогу до школы напоминал ему Тони. — Постарайся не привлекать к себе внимания.
— Проще сказать, чем сделать, — буркнул в ответ Десаль.
— Скоро ты привыкнешь, — с другой стороны от него шагал Нэйтан. — Не опасаться можешь только нас, Айрис, директора, сестер ван Хоссен и Томаса Танистри. Они все знают, что теперь ты один из нас.
— А они тоже не люди? — удивился шатен.
— Я тебе потом все расскажу, — увильнул от прямого ответа ден Адел, — позже.
Антоний вошел в класс, Алан следом за ним. Увидев своих одноклассников, он растерялся. К нему подошла сестра. Тони без тени стеснения поцеловал её в губы, приобняв за талию. Девушка ответила на его поцелуй под завистливый шепоток остальных девиц. Звание первой «официальной подружки» первого красавца их школы Айрис льстило. Зависть была столь ощутимой, что хоть ножом режь. Оставив Антония, Айрис приблизилась к брату, и деланно довольная улыбка схлынула с ее лица. Десаль был бледен и смотреть сквозь нее слегка расфокусированным взглядом.
— Как ты? — обеспокоенно спросила она шепотом, потянувшись к нему, но так и не уложив руку на плечо.
— Лучше, чем был, но пока ещё не привык, — едва слышно ответил он.
— Не переживай, всё будет хорошо, — неслышно для человеческого слуха уже в который раз напомнил ден Адел.
— Ты так похож на себя и не похож одновременно… — Десаль сама не знала, отчего вдруг смутилась и, решившись, всё-таки коснулась его плеча. — Но выглядишь ты определенно лучше, — сказала с преувеличенной бодростью. — Не обижайся, ты и раньше хорошо выглядел, — добавила быстро, — просто сейчас как-то мужественнее и серьезнее. Мне нравится.
Алан улыбнулся, похвала была приятной. Он расправил плечи и уложил руку на пальцы сестры.
Айрис поежилась. Рука брата была прохладной, такой же как и тело Антония. Но теперь она не боялась, о том, кем были их покровители, знала и приняла то, что окружающий их мир был куда более сложным, чем они думали раньше. Об обращении брата ей рассказал ден Адел, присовокупив, что таковым было желание самого Алана. Она поверила, ее братец всегда отличался от остальных. Придет время, и он сам расскажет ей о причине своего отказа от человеческой сути. Сама она этот шаг совершать намерений не имела, ее влекла совсем иная сторона неизведанного.
Антоний окликнул ее, и Айрис направилась вместе с ним к заднему ряду парт, а Алан подошёл к поманившему его Фитчу.
— Где ты пропадал? — ожидаемо спросил тот.
— Да, были дела, — Алан не придумал ничего лучше.
— Ты теперь живешь с ден Аделом? Паршиво, — кисло заметил парень, явно огорченный фактом утраты своего соседа по комнате.
— Почему? Он — отличный парень, — Тони стал для Десаля тем, кому он может рассказать всё и рядом с кем мог быть самим собой.
— Да, вижу вы подружились. Это потому, что он встречается с твоей сестрой? — продолжил расспрашивать Майк.
— И не только. Он мне очень помог справиться… с некоторыми моими проблемами, — Алану нравился Фитч, но откровенничать с ним он не собирался.
Да и что он ему скажет? Что стал вампиром, и Тони помогает ему походить на человека?
«Надо было раньше придумать, что говорить!» — пронеслось в его мозгу. Но на счастье Алана прозвенел звонок, и в класс вошел учитель, прервав их беседу.
Алан шел на следующий урок, он немного отстал от своего курса. Навстречу ему шел Влад, он направлялся к одному из курсов, у которого решил провести урок истории. Профессор сразу же заметил Десаля, впрочем он тоже увидел Кантемира, но виду не подал. Они прошли мимо друг друга.
— Алан! — отчаянно позвал его Влад. Он видел, как юноша в нерешительности замер на несколько секунд, но не обернулся, а ещё более стремительно направился дальше.
— Он никогда не простит меня… — с горечью сказал мужчина сам себе.
Учебный день быстро прошел свой «экватор», и осталось лишь последний урок. Нэйтан весь день беспокоился за Алана. Хотя внешне это было совсем не заметно, красноволосый умел держать лицо. Последним предметом на сегодня была история.
В класс стремительно вошел профессор Кантемир. Нэйтан расслабился, ни Влад, ни Фэйн никогда обычно не дергали его, задавая вопросы. Историю он знал хорошо, особенно с середины восемнадцатого века.
— Сегодня я хотел бы провести лекцию на тему одного из самых кровопролитных периодов истории XVIII столетия, — начал Влад. — О Семилетней войне.
Голубые глаза Хэйла вспыхнули огнем и встретились с темными глазами Дракулы. Мужчина улыбался. Нэйтан понял, почему он решил рассказать об этом историческом периоде. Это был подарок для него, Влад благодарил его за заботу о новом члене их семьи.
Кантемир, сев на стул, закинул ногу на ногу.
— Семилетнюю войну многие историки называют истинной Первой мировой войной, — начал граф, собираясь повести с лирической ноты, — Восточная Пруссия и Канада, Карибский бассейн и Силезия, Индия и Филиппины. В войну вступили сильнейшие коалиции мира. И, как это нередко бывало ранее, причиной войны стал наследственный передел Европы. Силезская проблема — давний камень преткновения между Австрийской империей Габсбургов и Пруссией. Пользуясь давним наследственным спором в семействе Габсбургов, Фридрих Второй, как один из претендентов на наследственные земли, присоединил к своим владениям развитую и густонаселённую область Силезии. Это сделало Пруссию одним из важнейших игроков на поле Центральной Европы, и это устраивало далеко не всех. Понимая, что самому ему в случае прямой агрессии не выдержать, Фридрих сделал ставку на Англию в качестве своего главного партнёра. Фридрих рассчитывал использовать британские субсидии и разбить своих противников, укрепив влияние в Германии. Однако он не знал, что ещё в 1746 году Вена и Петербург подписали союзный договор, направленный против усиливающейся Пруссии. И это стало его главной ошибкой. Знает ли кто, что последовало дальше? — спросил он, повысив голос. — Хэйл?
Нэйтан слегка дрогнул плечами.
— Далее Фридрих вторгся в Саксонию, — ответил он, глядя в глаза графа, лучившиеся иронией. — В 1756 году.
— Верно, — Кантемир кивнул, — маленькое германское княжество не могло оказать должного сопротивления, и Фридрих получил значительные людские и материальные ресурсы, а так же удобную базу для удара по австрийской Богемии. Это заставило его противников активизироваться. Расскажите нам всем, что было дальше, Хэйл, — предложил он, поторопив его жестом руки.
— Получив нужный плацдарм, Фридрих решил ударить по Австрии. Его армии вторглись в Богемию и осадили Прагу, им на выручку выступила австрийская армия, превышавшая пруссаков по численности. У города Колин состоялось сражение, окончившееся неудачно для Фридриха. Союзники выбили их из Силезии. В это же время в войну вступили французы, однако действовали менее успешно и потерпели поражение у села Росбах… — Хэйл остановился, ненадолго зависнув остановившимся взглядом в пространстве. — Это был жаркий бой, мертвецы усеяли поле, стояла жара, и над телами реяли тучи мух.
Кантемир смотрел на него, не мигая. По лицу красноволосого пробежала судорога боли.
— В то же время в войну вступил российский император, — продолжил он, любезно позволив Хэйлу справиться с эмоциями. — Армия под командованием фельдмаршала Апраксина вступила в пределы Восточной Пруссии. Летом русские взяли Мемель, а далее при Гросс-Егерсдорфе разгромили вдвое меньшую по численности прусскую армию под командованием фон Левальда. Но недостаток провизии или иные, чисто политические причины, не позволили русским развить свой успех, и армия Апраксина отступила в Курляндию. Со дня на день ждали смерть великой императрицы Елизаветы, а, в случае ее кончины, на престол должен был взойти наследник Петр, известный своими симпатиями к Пруссии. Апраксин решил не рисковать.
— Политика всегда политика… — вырвалось у Хэйла, красноволосый поднял голову. — Те, кто сидели на троне, никогда не видели поля боя, не попадали в мясорубку взрыва, которая отрывает людям ноги, руки и головы, никогда не ложились под нож врача, который только и может, что всунуть деревяшку в зубы и на живую ампутировать то, что осталось от конечности.
— Такова война, — Кантемир поднял руку, успокаивая волнение в его голосе. — Она вечная спутница человечества. Такова суть.
— Плохая суть, — возразил он, сжимая кулаки.
— Вернемся к теме нашего урока, — с мягкостью предложил граф. — Итак, поговорим о том, что назвали Чудом Бранденбургского дома. 1759 год — назначенный командующим русской армией генерал Салтыков начал новое наступление на Берлин, и 23 июля у Пальцига состоялось знаменитое сражение между сорокатысячной армией России и двадцати восьмитысячным корпусом пруссаков. Пруссаки были разбиты, сперва у Пальцига, а затем у Кинерсдорфа, путь на Берлин был открыт, но союзники не пошли на столицу Пруссии, что Фридрих в личных письмах и назвал «чудом Бранденбургского дома». Передышка позволила ему перегруппировать силы и занять позиции для обороны Берлина…
Вести урок Кантемир без сомнений умел — слушали его в полной тишине, завороженно глядя на сидевшую на стуле фигуру.
Звонок, раздавшийся вместе с его последними словами об исходе войны, в которой большую выгоду получила британская корона, вернул класс в XXI век. Ученики зашевелились, складывая тетради и учебники. Нэйтан сделал тоже самое, но был остановлен графом по дороге к двери.
— Мистер Хэйл, задержитесь на минутку, — попросил Влад ровным голосом.
Все покинули класс, кроме Нэйтана. Последним вышел блондинчик, всегда находившийся рядом с Хэйлом.
Один из вернейших прихлебателей Хэйла — Чарли Гэйбс не плотно прикрыл дверь и сейчас наблюдал сквозь небольшую щель за остановившимся рядом с Нэйтаном Владом.
— Я хотел тебя поблагодарить за заботу об Алане, — сказал Кантемир, разглядывая красивое аристократическое лицо Хэйла.
— Не стоит, мне было не сложно. Я обязан был это сделать, — сдержано отозвался тот.
— Однако же ты заслуживаешь награды, — голос мужчина наполнился хорошо знакомой Нэйтану хрипотцой. — Как насчет сегодняшней ночи? Только ты и я.
Кантемир неожиданно притянул к себе юношу, прижав к груди. Он заглянул в голубые глаза Хэйла и впился в его губы. Его клык задел нежную кожу, и Влад почувствовал вкус крови.
Он был сыт, но иногда запах крови, а тем более вкус заставляли его терять голову. Люди ошибочно считали, что вампиров привлекает только кровь живых, особым лакомством становилась для них и кровь вампиров, когда те наполняли свои вены кровью смертных. Хэйл явно недавно влил в себя порцию донорской крови и пах совершенно обворожительно.
Кантемир наклонил Хэйла над столом, почти уложив его на ровную горизонтальную поверхность, но Нэйтан, уперев руки в его плечи, заставил отрезветь.
— Сюда могут войти в любой момент, — напомнил он, тщательно выдержанным тоном, — и видеть подобную картину посторонним глазам не желательно.
Граф кивнул, поправляя свою одежду. Хэйл был прав.
— Сегодня ночью, — сказал он тоном приказа, — я буду ждать тебя в своей спальне.
Красноволосый прикрыл глаза, склонив голову. Проводить общие ночи им было не впервой. Не то, чтобы Хэйлу это очень нравилось, но таковы были «условия сделки». Да и ко всему, он бы согрешил против истины, если бы сказал, что объятия Влада были ему противны. Когда он того хотел — Влад мог довести любовника до высочайшего блаженства. Ведь недаром Фэйн сох по нему пять веков.
— Ночью я буду полностью в твоём распоряжении, — подтвердил он, и Кантемир позволил ему подняться. Последний раз лизнув его в губы и рыкнув напоследок, граф проводил его взглядом в двери.
Профессор улыбался, предвкушая ночь. Влад любил оральные ласки, но сам нежил так редко и лишь Фэйна. Валентайн был искусен в этом деле, но все же не мог сравниться в мастерстве с Хэйлом. У Нэйтана был талант доставлять любовнику неземное блаженство, пользуясь только ртом и руками. И сегодня Влад решил побаловать себя и в ответ поблагодарить Хэйла за его заботу о Десале. Конечно, время от времени он и без всякого повода проводил ночи с воспитанниками Фэйна, но Антоний от их любовных игрищ был не в восторге. Нэйтан же был холоден и сдержан, где нужно, и эмоционален и дерзок, где можно.
Ценил его Влад и за иные качества — Хэйл был предан и храбр, не изменяя своим принципам приобретенным при жизни. За это Влад его уважал.
Как только Нэйтан взялся за ручку двери, Гэйбс чуть ли не бегом поспешил к стене с висевшим на ней расписанием уроков. Обернувшись на шаги, он просиял фальшивой улыбкой в сторону Хэйла и пристроился рядом.
— Чего хотел от тебя профессор? — с едва заметной издевкой спросил он. Увиденное им зрелище дало в его руки козырь, который он давно жаждал получить.
— Обсудить пару исторических фактов того времени, — уклончиво ответил ему Хэйл. — Он заметил, что этот период меня особо интересует.
— А по-моему, он назначал тебе свидание и даже более того, предложил провести вместе ночь.
Нэйтан, резко остановившись, обернулся на Гэйбса.
— Ты ведь не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал? — нагло продолжил блондин, обнажив кривоватые зубы.
— Чего ты хочешь? — холодно полюбопытствовал Нэйтан.
— Ты никогда не был глуп, — с некоторым разочарованием произнес Чарли. Хэйл явно не боялся его, и это несколько сбило с него спесь. — Я хочу тебя и уже давно. Ты ведь знаешь, но делаешь вид, что ничего не замечаешь, — он шагнул к нему и, воровато оглядевшись, потянулся к его груди.
Холодные пальцы скользнули по белой коже в раскрытом вороте рубашки, и в следующее же мгновение неудачливый шантажист отлетел к стене от взмаха его руки. Нэйтан отбросил его будто куклу. Блондин ударился спиной и сполз на пол, но Хэйл вздернул его на ноги за пиджак и пригвоздил мерцающим взглядом. Внутри зрачков закружила метель — Нэйтан призвал дар внушения детей ночи.
— Ты ничего не видел, — произнес он нараспев. — А если заикнешься о своих подозрениях кому-либо — я лично живьем сдеру с тебя кожу. Забудь обо всем.
Гэйбс, сглотнув ком, закивал.
Выпустив его одежду, Хэйл брезгливо отер руку о штаны и двинулся дальше по коридору.
***
После ужина, на котором Алан опять ничего не ел, он стоял под душем, наслаждаясь своим новым телом. Оно было сильным и красивым. Мышцы теперь красивым рельефом выступали под кожей, радуя глаз. Он чувствовал себя супергероем, персонажем излюбленной им компьютерной игры, который всё может, всех победит и со всем справится. Десаль замечтался, прикрыв глаза, но внезапно услышал шаги и насторожился. Не спеша открыть глаза и заодно проверяя свою новую способность слышать даже мельчайшие звуки, он продолжил смывать мыльную пену с волос.
Шаги приблизились, и в узкое пространство душевой кто-то вторгся, похлопав его по мокрому плечу.
Смахнув пену с лица, Десаль развернулся и удивленно вскинул брови, увидев Фитча.
— Майк? Что-то случилось?
— Ничего, — он отступил назад, разглядывая голого Десаля так, будто видел его впервые. — Никогда не замечал, что у тебя такое красивое тело. Так и хочется потрогать… везде, — он криво ухмыльнулся, вновь протянув к нему руку, на этот раз к лицу, и Алан в изумлении отшатнулся назад.
Фитч вёл себя так, будто был пьян.
— Что ты делаешь? — выпалил он, отступая к стене и упираясь в нее лопатками. — Рехнулся?
Алан запаниковал, напрочь забыв, что теперь был гораздо сильнее Фитча. Наружу вылез прежний слабак Десаль, предпочитавший дракам побег.
— Рехнулся, — признался он, ступив в кабинку и разглядывая его с лихорадочным блеском в глазах. — Как же я тебя пропустил? Не увидел, что ты… нашего поля ягодка, — Фитч ухватил его за плечо, вжимая в стену, — ты ведь такой? Любишь, когда тебя за задницу лапают?
Хлопок двери оборвал его попытку влепить ему слюнявый поцелуй и явил на пороге ден Адела.
— Что тут происходит? — осведомился он, оглядев обоих. — Алан… тебе стоит выйти и одеться, — будь Антоний котом, хвост хлестал бы его по бокам.
Он кивнул себе за спину, и Десаль не заставил себя просить дважды, протиснувшись мимо парней.
— В защитнички записался? — Фитч надвинулся на ден Адела, сжимая кулаки. — Тебя сюда не звали и вмешиваться не просили.
Антоний выглядел хрупким и казался слабым противником, но внешность была обманчива. Ден Адел, метнувшись к нему, без усилий обхватил парня рукой за горло, и, прежде чем оторопевший Фитч успел бы нанести удар, без усилий поднял его в воздух и отшвырнул к противоположной стене. Едва задница Майка встретилась с полом, Антоний в мгновение ока оказался рядом и присел на корточки. Острый оскал обнажил белые зубы.
— Ещё раз увижу тебя рядом с Аланом, и все узнают, что за «кино» снимает Фермонт в комнате с тобой и твоими дружками в главных ролях, — ден Адел, выплюнув свою угрозу, с удовольствием проследил за тем, как бледнеет лицо Фитча. — Мы друг друга поняли? — спросил он, склонив голову к плечу.
Майк, сглотнув ком, кивнул:
— Поняли.
Ден Адел, усмехнувшись, поднялся и вышел за дверь.
Алан ожидал его в предбаннике душевой уже одетый и с причесанными волосами. Они покинули помещение вместе, не обменявшись ни словом. Фитч так и остался сидеть у стены, размышляя над тем, откуда столько силы взялось в ден Аделе, а так же о том, как же брюнет узнал разделенную на четверых постыдную тайну.
***
После ден Адел и Десаль вернулись в свою комнату. Антоний снял с себя рубашку, брюки и лег в постель Алана. Тот этому не удивился, он уже привык спать рядом с ним или Нэйтаном. Оба они никогда не спали, а Десаль все еще нуждался в сне. Чем занимались Нэйтан и Антоний, пока он спал, Алан предпочитал не задумываться.
Десаль благодарно уложил голову на его плечо, уютно устроившегося под боком ден Адела.
— Спасибо, — сказал он с чувством.
— Давно следовало паршивцу холку надрать, — проворчал Антоний, рассеянно поглаживая его спину. — Он ведь не впервые в школе к парням пристает.
— А я думал он… по девочкам.
Антоний насмешливо фыркнул:
— И по ним тоже, но мальчишеские задницы он любит куда больше. Забудь о нем, этот болван больше никогда тебя не тронет.
Десаль, вздохнув, поворочался, устраиваясь поудобнее.
— А помнишь, ты обещал мне кое-что рассказать, — сказал он, несмело укладывая руку на его грудь. В его жесте не было сексуального подтекста, но чувствовать под ладонью гладкую атласную кожу, было приятно.
— И что же я обещал? И вообще, можешь звать меня Тони, — Антоний приобнял его за плечи.
— Почему я могу быть собой рядом с ван Хоссен и Танистри? — напомнил он.
— Они знают, что мы вампиры, — просто ответил тот. — Фэйн посвятил их в то, что ты теперь один из нас.
— Но они же люди, откуда они узнали? — Алан приподнял голову, глядя ему в глаза. Он всегда был любопытен.
— Не совсем. Директор — человек, сестры и Танистри — нет, — начал объяснять Тони. — Они вервольфы — оборотни высшего порядка, и служат таким, как мы.
— Значит… оборотни тоже существуют? — Десаль только недавно принял правду, что вампиры не выдумка, а теперь ему рассказывают о том, что и иные людские мифы не были вымыслом.
— Существуют и оборотни, и вервольфы, — ответил Антоний будничным тоном.
— А в чем разница? — для Алана различий не было.
— Вервольфы обращаются, когда захотят, и сохраняют разум, оборотни же проходят оборот только в дни полнолуния и не безопасны для людей, — объяснил тот. — Род сестер очень древний и является вассалами Влада уже два века. Слышал что-нибудь о Жеводанском звере?
— Я смотрел видео на Youtube, и читал пару статей. Какое он имеет к этому отношение? — Десаль связи пока не видел.
— Сестры и Танистри — его потомки. Родители девочек погибли, и их дядя обратился к Владу, попросив защиту для них. Он дал им опекуна и возможность жить, как они хотят. Поскольку заботу о них взял на себя ван Хоссен, то никто не задает вопросов о том, почему они по ночам убегают в лес.
Алан хмыкнул — еще одна тайна нашла свою разгадку.
— У меня к тебе так же есть вопрос, — вновь заговорил Антоний. — Как ты ночью попал в особняк? — пока ещё никто из вампиров не удосужился этого выяснить, но это интересовало все окружение Влада.
— Я нашел дневник некого Майкла Рэя, — пояснил Десаль, не сдержав инстинктивной дрожи — вспоминать, чем закончилась его ночная прогулка, не хотелось. — Там он описал своё пребывание в школе и то, что тайно встречался с Фэйном, уходя к нему на встречу из школы через библиотеку. Мне стало любопытно, я решил отыскать описанный им туннель. Я был в библиотеке, когда туда пришли ты и Айрис. И последовал за вами, — Десаль смутился, услышав его смешок.
— Значит, ты за нами подсматривал?
— Это вышло случайно. — он помолчал, прежде, чем продолжил: — Ты знал Рэя?
Антоний не стал скрывать:
— Знал. Он был пронырой. И смазливым. Валентайн уложил его в свою постель из скуки, а мальчишка втрескался в него по самые уши. И стал таскаться за ним, рискуя обнаружить их связь.
— И… что с ним произошло? — спросил Десаль, уже понимая, что ничего хорошего не услышит.
— Мы его убили, расчленили и закапали, — Тони равнодушно пожал плечами. — Он захотел слишком многого, не знаю как, но Рэй узнал наш секрет и стал требовать, чтобы Фэйн сделал его одним из нас. Но у нас есть правило — не обращать человека, если он не умирает. Да и для оборота требовалось согласие Влада, а он бы его не дал. Когда он принялся угрожать Фэйну, что расскажет всем об их «неуставных» отношениях и сущности Валентайна, он подписал себе смертный приговор. Этого нельзя было допустить, потому пришлось его убить. Жаль, никто из нас не подумал о том, что Рэй мог вести дневник. Он поверял ему слишком опасные тайны.
Десаль поежился, но страха или отвращения не испытал. Теперь он принадлежал к их лагерю и понимал, чем рисковали вампиры.
— Это правило насчет того, что обратить можно лишь умирающего, действовало и в вашем случае? Твоем и Нэйтана, — полюбопытствовал он.
— Да. И не только в нашем. Фэйн был смертельно ранен, Нэйтана расстреляли, а меня убил Нэйтан, — видно было, что ден Аден не любил это вспоминать. — А теперь тебе надо немного поспать, — сказал он прежде, чем тот задаст новый вопрос. — Я расскажу тебе обо всем, когда придет время.
Алан неохотно послушался и закрыл глаза. Ден Адел, с нежностью проведя пальцем по его щеке, укрыл обоих одеялом. Это было так по-человечески.
