***
Алану тем временем предстояло пройти еще один ритуал, который окончательно свяжет его с кланом Влада Дракулы. Не зная о том, что сестра так же сделала первый шажок навстречу новому витку своей судьбы, он готовился совершить последний шаг, что уведет его на иную сторону реальности. Как только школа погрузилась в сон, Антоний повел его вниз, в библиотеку. Теперь Десалю не нужен был фонарик, чтобы освещать путь. Он прекрасно видел во тьме. У дверей они встретили Танистри. Алан невольно вжал голову в плечи, памятуя свой страх перед ним, и словил себя на том, что ожидает от мужчины выговора и последующего за этим наказания, вроде воспитательной беседы, за то, что он и ден Адел нарушили установленный для школьников порядок, но конечно же эта мысль была нелепостью. Танистри лишь с достоинством кивнул им в знак приветствия, не сделав попытки остановить и вернуть в комнату. Антоний уверенно шел знакомым маршрутом. Он открыл дверь библиотеки, пропустил Алана внутрь и сам вошел следом. Двигаясь в полной темноте, ден Адел открыл проход, по которому Десаль ранее попал в особняк графа. Алан невольно поежился, впуская в сознание ужасающие воспоминания своего принудительного обращения, которые все еще не отпустили его до конца. Антоний, словно почувствовал его сомнение, и приобнял своего спутника за плечи. — Не бойся, с тобой ничего не случится, — сказал он мягко. — Я тебе обещаю. Веришь мне? — спросил, ободряя его. Десаль кивнул, и они вошли в туннель. Как только они оказались в подвале особняка, ден Адел остановился. — Закрой глаза, — попросил он. Алан послушно выполнил его команду, и Антоний, поддерживая его за талию, повел вперед. Так они и зашли в малую гостиную. Десаль продолжал держать глаза закрытыми, но его так и подмывало поднять веки, чтобы узнать, кто ещё находится в комнате. Что в гостиной они находились не одни, чувствовал неким проявившимся у него шестым чувством. Глубоко втянув в себя воздух, он легко определил то, что рядом стоял Фэйн. Потом он услышал легкие шаги. Так ходил только Нэйтан, словно танцуя. Но внезапно, сделав ещё один вдох, Десаль передернулся всем телом. Он почуял аромат, что разом взвихрил в нем бурю, и обострил до невозможности одно единственно чувство, что перекрыло все остальные. Жажда… Такой силы, что его тело буквально перетряхнуло, заставив с хрустом сложить пальцы в кулаки, вонзив ногти в ладони. — Что ты чувствуешь? — вкрадчиво спросил его Фэйн. — Чудесный аромат, что это? — Антоний крепко держал Алана за пояс, иначе бы он сразу же рванул к источнику дивного запаха, что кружил ему голову. — Отпусти его, — приказал Фэйн Антонию. Десаль открыл глаза, шумно втянув воздух носом. На столе перед ним стоял серебряный кубок. Его содержимое и манило Десаля. Стремительно подойдя к столу, он ухватил кубок за тяжелое основание двумя руками. Его содержимое походило по цвету на гранатовое вино. Но на вкус совсем его не напоминало. Опустошив кубок, Алан облизнулся и посмотрел на остальных. Фэйн, Антоний и Нэйтан следили за ним с одинаковым чувством любопытства на лицах. Губы Валентайна чуть дрогнули в лёгкой усмешки. — Что это за волшебный нектар, что за амброзия? — полюбопытствовал Десаль, с сожалением глядя на дно пустого кубка. Будь его воля он попросил бы еще. И еще. — Это кровь, но особенная, — ответил ему Валентайн. — Из вен самого Влада Дракулы. Сказать, что Алан был удивлен, значит не сказать ничего. Необыкновенный прилив сил охватил его, накрыв с головой всплеском эйфории. Он знал, какова кровь на вкус, невольно попробовал её, когда был человеком, упав с велосипеда и разбив губы, так что пришлось наложить пару швов. Человеческая кровь была солоноватая и совсем не похожа на божественный вкус выпитого им напитка. — Теперь ты официально часть нашей семьи, — торжественно провозгласил Фэйн. — Ты прошел инициацию и отныне брат нам. Подойдя к Десалю, он чинно обнял его, скрепляя их узы. Десаль ответил ему тем же. Раньше профессор вызывал у него безотчетный страх, теперь же его присутствие порождало уверенность и спокойствие. Ден Адел и Хэйл последовали примеру Валентайна. Антоний в избытке чувств поцеловал юношу в щеку. Внезапно Десаля поразила мысль. А ведь, когда с ним случилось несчастье, он поранился. Если Влад был голоден и почуял запах его крови… Не удержи его Антоний, и он бы сразу набросился и опустошил кубок. Если запах крови так действовал на вампиров, значит, Влад не владел собой, когда подмял его под себя. Теперь случившееся с ним он был готов оценить с иной стороны. Алан знал, что Влад избегал встречи с ним, чувствуя вину за случившееся. Граф испытывал стыд и сожалел о том, что сотворил с ним. В этом его в один голос убеждали и Нэйтан, и Антоний, но он не желал верить им и отвергал возможность их примирения. Теперь их слова и случившееся, он был готов переосмыслить, но на это требовалось время. Что ж, последнего у него теперь было в избытке. Целая вечность.Глава 21. Инициация
19 июля 2020 г. в 00:00
Айрис, увидев брата, успокоилась на его счет. Внешне он был в порядке, хоть и выглядел бледнее, чем обычно. Взгляд Алана излучал спокойствие и уверенность, а на вопросы сестры он отвечал односложно и несколько отстранено, но это как раз было вполне в его духе. Десаль всегда был одиночкой и эмоции выдавал скупо. Антоний, стоявший неподалеку весь их разговор, с улыбкой заверил Айрис, что будет присматривать за ее братом и что причин для беспокойства нет. Девушка заметила, что и Хэйл вдруг стал проявлять к Алану пристальное внимание, которое ранее никогда не демонстрировал. Эта троица часто соединялась во время переменок и отходила в угол для уединенного разговора. Теперь Алан держался только рядом с ними.
Айрис уязвило отчуждение брата. Парни имели общую тайну, в которую ее посвящать не собирались. Но поразмыслив, она была вынуждена признать, что их жизнь больше не станет прежней и брата стоит отпустить в тот мир, к которому он так жаждет быть причастным.
Пришло время и ей самой решить, каким будет ее дальнейший путь. Она добилась чего хотела — стала первой «официальной» подружкой ден Адела и вызвала этим зависть множества девушек их школы. Однако Айрис понимала и то, что Тони она не интересовала. Это была интрижка, а не настоящее чувство.
Он никогда не смотрел на неё с тем же огнем в глазах, с каким смотрел на Нэйтана Хэйла, когда думал, что этого никто не видит. Теперь она многое подмечала и видела то, чего не видели другие.
Тони интересовали мужчины, а не женщины. Как, похоже, и ее собственного брата. Впрочем, Айрис и сама осознала, что ее влечет к своему полу, но не ко всем девушкам, а только к двум. Сестры ван Хоссен не переставали занимать ей мысли. Обе — естественные, искренние, по-настоящему смелые и полные энергии, что била через край. Они обладали тем, что нравилось ей самой — свободой.
Сестры ван Хоссен открыли ей свою тайну и недвусмысленно дали понять, что она интересует их куда больше, чем Антония. Ей предлагалось принять решение и войти в семью, где ее ждали и желали открыть ей свое сердце. Вечная верность и защита.
Вечная…
Она прекрасно знала, что Антонию около двух сотен лет, хотя внешне ден Адел выглядел не старшего шестнадцати-семнадцати, и это никогда не измениться. Будь она его парой, то неминуемо постарела бы, а он по-прежнему был бы юным. Конечно, это заманчиво, остаться навсегда молодой и к тому же бессмертной. Но Десаль понимала, что ни Влад, ни кто-либо другой из его «клана вечных» не обратит её, а потому Антоний навсегда останется ей чужим.
Ко всему прочему, Айрис хотела прожить полноценную жизнь и продолжить свой род, а союз с вампиром не мог дать ей этого. Потому Десаль понимала, что ей следовало идти дальше.
Поговорив об этом с Антонием, она с грустью признала, что он не расстроился, когда она сказала, что больше поддерживать легенду об их романе она не станет. Ден Адел просто улыбнулся ей и по-дружески поцеловал в щеку.
Теперь Айрис была свободна, однако размышляла будет ли уместно сейчас же пойти к сестрам и заявить им о своих планах. Десаль не любила сидеть и гадать, потому вечером, выждав когда суета уляжется, направится к девушкам расставить все точки над «и». Она приняла свое желание и ориентацию. Сейчас бисексуальностью уже никого не удивишь.
В коридоре было пусто, когда Айрис подошла к двери их комнаты. Она знала, что после ужина обе сестры вернулись к себе. Девушка вздохнула и уверенно постучалась. Открыли ей не сразу, заставив потоптаться у порога в течении нескольких минут.
Дверь распахнула Артемида, одетая в наспех накинутый на плечи атласный короткий халатик. Персефона лежала в их общей кровати и, судя по всему, была абсолютно раздета, укрывшись по грудь одеялом. Десаль впустили в комнату. Артемида, не стесняясь гостьи, сбросила халат, оказавшись под ним нагой, как нимфа и скользнула к сестре.
— С чем ты к нам пришла? — полюбопытствовала брюнетка, потеревшись щекой о плечо сестры.
Десаль теребила край своей блузки, не зная с чего начать.
— Я рассталась с Антонием, — ответила она первое, что пришло в голову.
— Что не говори, а он всегда возвращается к Нэйтану, — согласилась Персефона, играя кончиком темной пряди волос Артемиды. — Ты правильно сделала, что не стала тянуть волынку и прервала ваши отношения до того, как они причинили бы тебе боль. — Она похлопала ладонью по кровати. — Иди к нам, мы тебя пожалеем.
Айрис, подойдя ближе, присела на край кровати.
— Он будет вечно молодым, а я не хочу быть вампиром или старухой при нем, — объяснила она.
— А чего ты хочешь от нас? — спросила Артемида.
— Я много думала…и поняла, что хочу быть…с вами… — робея, заявила Десаль.
— В каком смысле? — брюнетка иронично подняла бровь.
— Вы обе мне нравитесь, и я постоянно о вас думаю… — призналась Айрис, алея щеками.
Персефона усмехнулась:
— В таком случаи снимай одежду и залезай к нам.
Айрис оторопела. Развитие событий шло слишком стремительно, но похоже в этой компании «вечно живущих» железо всегда ковали пока горячо.
— Детка, никто не станет тебя ни к чему принуждать, — мягко успокоила ее страхи Персефона. — У нас принято начинать с тепла. Лечь бок о бок, прижаться друг к другу и рассказать, как о своих горестях, так и о радостях.
— А ты что подумала? — иронично изогнула бровь Артемида.
Айрис стало стыдно, и она потянула с себя форменный пиджак. Следом отправила юбку, колготки с туфлями и в одной рубашке забралась на постель.
Сестры тут же взяли ее в тесное объятие, поместив между собой. Обвив Десаль конечностями — стройными, с шелковистой кожей, девушки принялись шумно тянуть носами, будто запоминали ее запах. А Артемида ко всему еще и обтерла ее плечи и щеки носом.
— Теперь ты будешь пахнуть нами, — пояснила на ее вопросительный взгляд Персефона. — И не один из тех, кто принадлежит к нашему роду, не посягнет на тебя.
— Но метки надо обновлять, — добавила Артемида, глядя на Десаль вспыхнувшим взглядом. Чего в нем было больше возбуждения или веселья, Айрис бы ответить не смогла бы. — Потому мы будем регулярно объявлять тебя своей.
— Собственностью? — слабо отшутилась Десаль.
— Членом своей стаи, — вполне серьезно ответила ей Фона.
— Стаи? — повторила Айрис слабо, чувствуя скользнувшую по ее бедру нетерпеливую ладонь. Кажется это была Артемида, и ее прикосновение вызвало краску на ее щеках. — Почему стаи?
— Так зовутся наши семьи.
— Расскажите мне о себе.
Айрис прикусила нижнюю губу, когда тонкие пальцы Артемиды, смотревшей ей в глаза с легкой призывной усмешкой, пробрались под тонкую ткань ее трусиков и пощекотали нежный, гладенький лобок.
— Я ведь о вас так мало знаю.
— Ты знаешь основное, — Персефона следила за игрой сестры с их гостьей с улыбкой. Она знала, что твориться сейчас под одеялом и чувствовала, как Айрис охватывает стыдом и возбуждением одновременно. Этот запах она бы ни с чем не спутала.
Артемида пробралась шаловливой лаской к нежным лепесткам и, раздвинув их легонько, ущипнула набухший узелок клитора, спрятанный под складками плоти, будто жемчужина в морской раковине.
Айрис вздрогнула и задышала чаще.
— Я расскажу тебе о том, откуда пошел наш род, — продолжила Персефона, присоединяясь к игре и сунув руку под рубашку Десаль, мягко сжала ее полную упругую грудь. — О Жеводанском звере, что был наш прародителем. И тех, кто породил нас самих.
Она склонилась к девушке и, обхватив губами набухший сосок через рубашку, легко прикусила его и тут же выпустила под судорожный вдох Десаль.
— Жеводанским зверем прозвали зверя-людоеда, терроризировавшего французскую провинцию Жеводан с 1764 по лето 1767 года. Согласно человеческой истории, им в течение трех лет было совершено четверть тысячи нападений на людей, и больше ста из них закончились смертями.
— Но всё это было ложью, — промурлыкала Артемида, стягивая под шумок с Айрис трусики и раздвигая ее коленки, — убито было куда больше. Убито и съедено, нашим великим предком.
— Он был кровожаден, — подхватила Персефона, глядя на то, как Артемида облизнувшись, опускает голову между стройных ножек девушки. — И красив, как Бог, в своем человеческом подобии. Устоять перед ним не могла ни одна девушки, и ни один юноша. Именно от него нам досталась наша магия звериного магнетизма и привлекательности.
Айрис, подтверждая ее слова, вдруг выгнулась в спине и, закатив глаза, впилась в плечи, склонившейся над нею Персефоной. Там, внизу, Артемида творила с ней с помощью языка и ловких пальчиков нечто совершенно восхитительное, рассылая по телу будоражащее блаженство.
Персефона, довольно улыбнувшись, облизнулась и приникла к ее полуоткрывшимся губам, снимая в Десаль остатки одежды. Так сладко Айрис еще не атаковали. Нежа сразу и вверху, и внизу. Лаская губами, пальцами и даже носами. Ее вылизывали, покусывали, терли, глубоко проникали упругими язычками и с наслаждением посасывали, вертя в руках, будто куклу.
Изнемогая под приливом ощущений, Десаль безропотно отдавалась их рукам, позволяя делать с собой все те восхитительные вещи, которыми сестры до этих пор делились только друг с другом.
Раскинув коленки, Айрис подрагивала под мягкими толчками языка то Персефоны, то Артемиды, сменявших друг друга у источника наслаждения, и открывала в себе совершенно новые грани телесного удовольствия. Когда Артемида бережно проникла в нее пальцами, она сама нетерпеливо наделась на них до конца, и потянула руку вниз, накрыть нежное местечко у устья. Чувствуя, как ускоряется в ее теле фрикции пальцев брюнетки, Десаль вскинула бёдра и со стоном впилась в губы Персефоны.
По мышцам живота вниз устремилась горячая волна, что собралось в вибрирующий ком, и разом взорвалась щекочущими пузырьками, выбросив ее в яркую вспышку света перед глазами.
С криком опав на подушки, Айрис еще долго дрожала и всхлипывала, цепляясь за Персефону в избытке накрывших ее эмоций. Облизавшись как кошка, Артемида скользнула к ним на подушки, попутно поцеловав Десаль в обнаженное плечо.
— Такой радостью тебя ден Адел не одарит, — пошутила она, игриво пройдясь кончиками пальцев по округлому бедру сестры.
— Разве, что Хэйл, — хихикнула та.
— Это вряд ли, — поддержала веселье сестры Артемида. — Наш красноволосый играет лишь на флейтах, а не на мандолинах.
— Причем, чем увесистей флейта и чем длиннее, тем предпочтительней.
Сестры рассмеялись, а Айрис, все еще донельзя смущенная случившейся близостью, лишь слабо улыбнулась. Похоже, сестры были в курсе личной жизни каждого члена их маленькой и сплоченной группы нелюдей.
Нелюди…
Она впервые употребила это слово, пусть и про себя, но оно вызвало короткий холодок, скользнувший по спине. Впрочем, озноб тут же ушел, сменившись желанием причастности. Причастности к их миру.
— Я могу стать такой, как вы? — выпалила она свой вопрос, прежде, чем додумала последствия до конца.
Сестры переглянулись.
— Важно, чтобы ты понимала действительно ли этого хочешь, — медленно произнесла Артемида. — Ведь возврата обратно — уже не будет.
— Моей прежней жизни и так нет.
— Но это решение — изменит ее окончательно, — серьезно сказала Персефона. — Мы можем обратить тебя, но человеком ты больше уже не станешь.
— А дети? — Десаль тряхнула головой. — Знаю, мне еще слишком рано думать об этом, но я хочу их иметь.
— Они станут такими же, как ты, — ответила ей Артемида. — Даже если твоим избранником станет человек.
— Но тебе стоит узнать, что своих детей мы производим на свет не так, как остальные, — вмешалась Персефона. — Чтобы потомство было крепким и имело способность к обороту, мы производим его на свет в своей второй ипостаси, в логове. Именно там наши дети пробуют материнское молоко из сосцов и не выходят наружу целую луну. Так они получают дар вервольфов высшего порядка. Так появились и мы, — по красивому лицу девушки скользнула тень, — и эта давняя традиция сделала нас сиротами.
Артемида потянулась, погладить сестру по щеке.
— Я продолжу, — сказала она мягко.
Айрис встрепенулась:
— Если вам тяжело вспоминать…
— Теперь ты одна из нас, — перебила брюнетка, — потому рано или поздно узнаешь правду, и лучше ее расскажем мы сами, — она опустила руку. — Нашу мать нашли охотники, когда она возвращалась к нам в своем втором образе. Ее убили, а отца, бросившегося ей на защиту, отправили следом. Обнаружив в логове двух младенцев, это дурачьё решило, что мы были похищены волками, но те не успели съесть. Нас поместили в приют, поскольку так и не нашли «родителей». Никто не понимал, что нас сделали сиротами те, кто понятия не имел о существовании двух параллельных миров.
— Мне очень жаль, — с сочувствием произнесла Айрис. — Я понимаю, что значит, потерять родителей. Одного из них, — поправилась она. — Наша мать умерла несколько лет назад, а отец… он всегда был слишком занят ведением бизнеса. А когда мамы не стало, казалось, он едва это заметил и быстро утешился в объятиях новой пассии. Я слышала, что она ждет ребенка, и отец собирается вступить в новый брак. — Айрис вздохнула. — Думаю, именно потому он так обрадовался, получив предложение от школы «Святой Катарины». Это был отличный выход — убрать нас из дома подальше и начать новую жизнь. Но… — она смущенно прикусила губу, — я думала, что вас не так просто убить. Нужны серебряные пули и всё такое…
— Когда появляется потомство, оба родителя особо уязвимы, так как пребывают в постоянно промежуточном состоянии, — пояснила Персефона. — Мать кормит волчат человеческим молоком, потому должна быть полузверем-получеловеком. В таком состоянии мы уязвимы для простой пули. А отец пребывал в человеческом обличье и принялся совершать оборот, когда услышал выстрелы. Говорят, что телами наших родителей еще долго торговали на подпольном рынке странностей, считая мутантами волков. Как только их не нарекали, даже чупакаброй.
— Пока их останки не выкупил Танистри и не захоронил, — договорила Артемида.
— Танистри? — удивилась Айрис.
— Он — один из нас и был другом нашего отца. Он же сумел похитить нас из приюта и привез к Фэйну. Валентайн позаботился о том, чтобы сделать липовые документы, и мы стали сиротками почившей сестры Ван Хоссена, который как наш «дядюшка» получил над нами опеку. Таково было распоряжение того, кого ты знаешь под именем графа Кантемира, а мы как своего Повелителя — Влада Дракулу.
— И это было хорошим решением? — спросила Айрис.
Обе сестры синхронно кивнули.
— Ван Хоссен стал нам отцом, — ответила ей все та же Артемида. — Он служит графам, так же как и мы все. Наш опекун — человек, но посвящен в тайну каждого их нас и сумел полюбить и меня, и Персефону, как своих детей, которыми его самого судьба обделила. После того, что ты узнала о нас, Айрис, какое решение примешь?
Десаль задумалась над услышанным. Сестры, не вмешиваясь в ход ее мыслей, ожидали ее ответ. Наконец, она подняла голову, и в ее глазах разлилась решимость.
— Я хочу быть одним целым с вами, — сказала твердо. — Мой брат принял решение, я последую за ним.
Ван Хоссен, переглянувшись, с облегчением улыбнулись. Обе сестры хотели того же.
Встав на четвереньки на кровати, девушки нагнули головы, по их телам прошла дрожь. Айрис, понимая, что сейчас произойдет — крепко зажмурилась, а когда раскрыла глаза, рядом с ней на кровати лежали две волчицы, которых она уже прежде видела в лесу.
Девушка коснулась их мягкой шерсти и прошлась ладонью по крепким холкам. Только тогда она полностью поверила в то, что ей всё это не снится, и обе совершили оборот, приняв звериную личину.
Волчицы, подскочив, играючи стянули с неё одеяло, и ласково вылизали лицо, будто прося расслабиться и не волноваться. Десаль покорно замерла, но тут же вскрикнула от боли, когда острые клыки вонзились в оба ее плеча, а после и в икры.
Однажды в детстве Айрис стала свидетельницей того, как соседского мальчишку покусала собака, и тогда вид его ран произвел на ней ужасающее впечатление, потому в ней навсегда остался страх перед собаками. Айрис обходила их стороной. Но оставленные на ее теле укусы, хоть и выглядели страшновато, не причинили ей сильной боли. Сестры обратились обратно и быстро обработали ее раны. Смазали их мазью и наложили бинты, а после легли рядом с девушкой, укрыв её одеялом.
— Уже к утру раны заживут, и в следующее полнолуние ты окончательно станешь одной из нас, — прошептала ей в ухо Мида.
— Что именно я получу, кроме возможности обращаться в… волчицу? — Айрис чувствовала легкий озноб и ломоту в теле.
— Улучшенное зрение, волчий нюх и острый слух, — деловито перечислила Артемида. — А с ними и ускоренное исцеление, замедление процессов старения, оттого и более долгую жизнь. Оборотни не редко доживают до двух сотен лет. Твое тело станет более сильным и гибким, а так же более женственным, — мягкий голос девушки убаюкивал Айрис, и она в конце концов уснула, согретая телами сестер.