Flyboys

Я знал немало парней. Пока я не встретил тебя, я был одиноким. А когда я увидел тебя, дорогой, мое сердце осветилось. И этот старый мир показался мне новым. — «Bei Mir Bist Du Schoën (Для меня ты прекрасен)», Сестры Эндрюс (1937)

В военное время повышения в должности обычно проводились без всяких церемоний. Поскольку смертей в то время было предостаточно, по карьерной лестнице мужчины продвигались быстро и оперативно. На фронт просто отправлялись короткие сообщения, информировавшие солдата о его новой должности, в которую тот должен вступить немедля. Поэтому Хакс очень удивился, когда узнал, что его вызвали аж в Лондон, чтобы дать новое распоряжение. Приказ прибыл сразу после его возвращения с полетов на низкой высоте над аэродромами люфтваффе вдоль побережья Франции. Он едва откинул фонарь кабины, как к нему подскочил взволнованный сержант с машинописным сообщением. «Вице-маршал авиации Ли-Мэллори просит капитана [1] Армитажа Хакса прибыть в штаб-квартиру Истребительного командования №11, Аксбридж в 16:00 следующего дня».  — Тебе давно пора иметь собственную эскадрилью, — сказал лейтенант Хенли, похлопав Хакса по спине. — Ты чертовски заслужил её. Хакс проводил взглядом сутулую фигуру лейтенанта — тот брел к казармам, чтобы смыть холодный пот боя с шеи. Сам он так и не двинулся с места, оставшись остывать в дождевом тумане под свинцовым небом, но, взглянув на бумагу в руке, Хакс позволил себе улыбнуться. Это было долгожданное распоряжение о собственной эскадрилье, на которое он рассчитывал после всех этих четырех лет образцовой службы в Королевских ВВС Его Величества [2]. Следующим утром он сел на поезд в полном обмундировании и фуражке на рыжеволосой голове. В перекинутом через плечо вещмешке лежало всего пара личных вещей, так как Хакс знал, что всё соответствующее снаряжение и другие предметы первой необходимости ему предоставят уже там, как только он приступит к своей новой должности. В тесном вагоне поезда Хакс коротал время за чтением потрепанной копии «Историй» Геродота, которую носил с собой еще со времён учебы в школе Чартерхаус, когда ему было четырнадцать лет. Он изучал их и в Оксфорде и неоднократно обращался к ним на экзаменах. Учителя говорили ему, чтобы он выходил за рамки этой книги, смотрел, так сказать, дальше, но Хакс считал, что военный конфликт между рабовладельцами — Персидской империи — и свободными городами-государствами Греции является основополагающим для понимания современного конфликта. Когда поезд прибыл на вокзал Аксбриджа, Хакса встретил приехавший на машине молодой офицер. Поездка в штаб-квартиру была короткой. До того, как Хиллингдон-хаус превратился в обитель ВВС, в нем произошло множество изменений: сначала он был охотничьим домиком герцога, позже — домом маркизы. В конце девятнадцатого века ему посчастливилось какое-то время побыть гольф-клубом, а затем его использовали в качестве госпиталя во время Первой мировой. С тридцать шестого года он стал штаб-квартирой Авиагруппы №11. Снаружи это было частично отштукатуренное, внушительное здание из кирпича и камня. Но внутри, как обнаружил Хакс, оно было по-прежнему роскошно обставлено, несмотря на поселившихся в нем, снующих туда-сюда офицеров Королевских ВВС.  — Вы можете оставить свои вещи здесь, — сказал водитель, когда Хакс вышел из машины. — Я отвезу вас обратно в город, как только вы закончите с вице-маршалом. Хакс хмыкнул в знак согласия и оставил свой рюкзак в машине. Возле бокового входа, к которому они подъехали, его ожидал адъютант. Зайдя внутрь и пройдя через ряд коридоров, они попали в официальную гостиную.  — Подождите здесь, сэр, — сказал адъютант, — вице-маршал скоро позовет вас. Хакс кивнул, поблагодарил его и остался один. Сняв фуражку, он сунул её под мышку и принялся рассматривать обстановку. На стенах висели картины с неизвестными ему аристократами. Они были одеты в вычурную и красочную одежду, а на головах покоились некогда модные высокие белые парики. Хакс был рад, что необходимость таких элементов туалета со временем исчезла. Как сын кадрового военного, он всегда одевался элегантно, но даже учась в частной школе и проведя последние пять лет в ВВС, увереннее всего он чувствовал себя, только когда на нем была униформа. Щелчок открывающейся двери в дальней стороне комнаты привлек внимание Хакса. На пороге стояла стройная женщина, её правая рука с длинными, узкими пальцами покоилась на дверной ручке.  — Капитан Хакс? — спросила она с чопорным городским акцентом.  — Да, — тут же встрепенулся он и быстро пересек мягкий ковер в центре комнаты, остановившись перед женщиной.  — Он готов вас принять, — она отошла в сторону, давая ему пройти.  — Спасибо, — бросил Хакс, но женщина уже исчезла, закрыв за собой дверь.  — Добрый день, капитан. Вице-маршал авиации Траффорд Ли-Мэллори, седоволосый и усатый мужчина, встал из-за стола и неторопливо отсалютовал Хаксу. Тот в ответ отдал честь, но гораздо более четко.  — Вице-маршал авиации, сэр. Ли-Мэллори жестом указал на мягкое кресло напротив себя.  — Присаживайтесь, капитан. Хакс сел и положил фуражку на колени, наблюдая, как Ли-Мэллори слегка неуклюже опустился в свое кресло. Он не был стар, но годы, проведенные в тесных кабинах самолетов, тяжело сказывались на нем из-за роста. Он был всего на несколько дюймов ниже Хакса, который, в свою очередь, со своими шестью футами и одним дюймом был необычайно высок для пилота.  — Уверен, вы бы хотели знать, почему я отозвал вас с вашего поста, — начал Ли-Мэллори, кинув внимательный взгляд на Хакса.  — Да, сэр.  — Что ж, давайте сначала взглянем на это, — он взял папку с файлами и пододвинул её через стол к Хаксу. Тот на мгновение поколебался, но затем поднял её и открыл.  — Это мой послужной список, сэр, — сказал он, просматривая главную страницу, на которой были аккуратные заметки его начальников и похвалы за четко выполненные задания.  — Так и есть, — медленно согласился Ли-Мэллори. — И чертовски впечатляющий список.  — Спасибо, сэр. Ли-Мэллори наклонился вперед, словно оценивая Хакса.  — Десять подтвержденных сбитых самолетов неприятеля во время Битвы за Британию, провели в воздухе больше времени, чем любой другой пилот в вашей эскадрильи, да еще и вернули все самолеты без единой царапинки. Сомневаюсь, что кто-то еще может таким похвастаться. Хакс положил свою папку обратно на стол.  — Для меня большая честь сражаться за короля и страну, сэр. Ли-Мэллори рассмеялся.  — И вы делаете это превосходно, капитан. Вот почему я поручаю вам командование. — Да, сэр, — сказал Хакс. Несмотря на свою уверенность с самого начала, он был рад услышать эти слова. Они повернули всю ситуацию в более конкретное русло.  — Вы ожидали этого, — подмигнул Ли-Мэллори, откидываясь на спинку стула с довольной улыбкой.  — Я надеялся на это, сэр, — серьезно ответил Хакс. Он ждал этого с тех пор, как ему стукнуло двадцать один. Конечно, тогда войны не было, но это лишь означает, что к тому времени, когда она вспыхнула, Хакс уже был опытным пилотом. Когда он принял свой первый воздушный бой, он был полностью готов к нему. Ли-Мэллори положил руку на живот, задев пальцами медные пуговицы кителя.  — Молодец. Мне бы хотелось иметь больше таких парней, как вы. В наши дни трудно найти опытных мужчин. Хакс знал об этом не понаслышке. Во время тяжелых сражений с немцами они потеряли больше людей, чем смогли заменить. ВВС отчаянно нуждались в новых пилотах, но те, кого им удалось найти, только закончили тренировки и им едва хватало часов в воздухе, чтобы летать самостоятельно. У них было минимальное понимание основных боевых маневров, а некоторые даже при первых полетах умудрились разбить свои самолеты.  — Скажите мне, — тем временем продолжал Ли-Мэллори, — что вы знаете об «Орлах»? Хаксу понадобился один короткий момент, чтобы припомнить термин.  — Вы имеете в виду «Орлиные эскадрильи», сэр?  — Верно, — согласился он. — Вы слышали о них? Хакс слышал, хотя большинство из этого было основано на слухах и на том, что он прочитал в газетах. «Орлами» назывались три оперативные эскадрильи, которые летали по распоряжениям Истребительного командования и состояли не из британских пилотов. В них были американцы, которые добровольно согласились пересечь Атлантику, чтобы вступить в боевые ряды Англии, несмотря на то, что Соединенные Штаты категорически отказались присоединиться к войне. Пресса довольно много писала об «Орлах», поскольку 71-я эскадрилья вступила в строй еще в тридцать девятом году. Хакс прочитал много статей о них, даже видел одну или две кинохроники. Журналисты описывали «Орлов», как храбрых и способных летчиков, но из того, что Хакс слышал от других офицеров, их отчет был менее впечатляющим. Ходили разговоры о столкновениях во время их полетов, о сбивающих собственные самолеты пилотах, и многочисленные истории об отвратительном, а в ином случае, даже диком поведении, которое ставило под угрозу сплоченность всей эскадрильи. Хакс пытался не вдаваться в предрассудки о том, что все американцы когда-то были ковбоями, но из того, что говорили об «Орлах», это было, по крайней мере, отчасти правдой.  — Я слышал о них, сэр, — сухо сказал Хакс, чувствуя, как его беспокойство по поводу того, куда начинает клониться этот разговор, только усиливается.  — Как и многие из нас, — продолжил Ли-Мэллори. — Пресса любит их. В конце концов, это хорошая история. Храбрые янки, рискуя своей жизнью, пересекают Атлантику, чтобы помочь нам, пока их страна прячет голову в песок.  — Да, сэр. Это замечательно.  — И самое главное — оно нужно. Вот почему мы воспитываем четвертую эскадрилью, — Ли-Мэллори ткнул в Хакса указательным пальцем. — И я хочу, чтобы вы их возглавили. Решив не показывать свое разочарование, граничащее с тревогой, Хакс сделал все возможное, чтобы ни один мускул его лица не дрогнул. Он видел себя в команде эскадрильи надежных людей с боевым опытом, а не в кучке неопытных американцев.  — Ясно, сэр, — пытаясь придать своему голосу как можно больше невозмутимости, сказал он. — Они тренировались?  — В течение последних шести недель они были с учебной частью в Абингдоне, — проговорил Ли-Мэллори. — А до этого они какое-то время провели в гражданских летных школах в Штатах. Надежды Хакса понизились еще больше. Гражданских полетов было едва ли достаточно, чтобы вывести пилота на должный уровень, когда дело доходит до «Мессершмитта» над Ла-Маншем. Их подразделение по оперативной подготовке научит их всего лишь азам, но это вовсе не те месяцы приборного времени и тандемных полетов, которые Хакс провел в эскадрильи «Оксфорд Эйр», а затем и в своем первом назначении в ВВС.  — Они еще зеленые, — продолжал Ли-Мэллори, — но если кто-то и может привести их в боевую форму, Хакс, так это вы.  — Я понимаю, сэр, — Хакс сжал челюсть, но добавил: — Я ценю эту возможность и не подведу вас.  — Уверен, что не подведете, — Ли-Мэллори достал клочок бумаги и протянул его Хаксу. — Вы должны присоединиться к колонне, отправляющейся завтра утром в Саффолк. Они отвезут вас на аэродром Уолкастл, где вы встретитесь с командиром авиационного крыла и примете командование 363-й эскадрильи четвертого «Орла». Хакс взял листок, заставив себя не хмуриться. В Саффолке располагалась Авиагруппа под номером двенадцать, которая летала лишь над частью страны и гораздо меньше принимала участие в боях, чем одиннадцатая, охранявшая Лондон и его окрестности. Это лишь будет означать лучший сон и больше времени для обслуживания самолетов, потому что Хакс не относился к тем людям, которые играют в карты и читают в перерывах между миссиями. Однако, если ему придется иметь дело с эскадрильей неуправляемых пилотов, возможно, более спокойная обстановка пойдет только на благо. Она даст ему возможность тратить больше времени на тренировки и обучение и не будет бросать в эпицентр битвы в самый неподходящий момент. Но, тем не менее, все это вовсе не означает, что он не будет сожалеть о потере своего места в Авиагруппе №11. Сложив депешу пополам и засунув её в карман форменного пиджака, Хакс поблагодарил Ли-Мэллори и, поднявшись вместе с ним на ноги, отдал честь. Вице-маршал протянул ему руку, и Хакс пожал её.  — Удачи, командир эскадрильи Хакс [3], — на прощание сказал Ли-Мэллори. — Мэри должна ждать снаружи. Она проведет вас к выходу. Хакс кивнул и направился к двери. Та же самая молодая женщина, Мэри, стояла в гостиной.  — Проходите сюда, сэр, — прощебетала она, указывая на коридор. Хакс последовал за ней через поместье, пока они не подошли к той двери, через которую он вошел. На улице его уже ждал водитель. Как только Хакс скользнул в пассажирское сидение, он повернул рычаг двигателя. Улицы, по которым они ехали, вопреки тому, что с момента последней бомбежки прошло мало времени, были уже очищены от ужасных обломков, хотя здания по-прежнему были испещрены черными пятнами взрывов, а в некоторых фасадах были оставленные снарядами пустые дыры, которые осыпались кирпичной крошкой на тротуар. Несмотря на бомбы, продолжающие тревожить город ночью, жизнь продолжалась. На улицах было множество людей.  — Есть ли у вас какие-нибудь конкретные пожелания, куда бы вы хотели поехать, сэр? — спросил водитель. — Тут есть несколько театров.  — Давайте в паб, — коротко кинул Хакс. Ему вдруг захотелось что-нибудь выпить, если здесь вообще найдется это «что-нибудь». Они проехали еще несколько минут, прежде чем машина остановилась напротив небольшого заведения с узкими грязными окнами и надписью над дверью, гласившая «Перчатка и Сокол». Хакс готов простить и запущенность, и поношенность этого паба, если он хорошо справится с его главной целью.  — Спасибо, сержант, — сказал он, закидывая рюкзак на плечо.  — Всегда пожалуйста, сэр. Хорошего вам дня. Грохоча по булыжникам мостовой, машина покатилась дальше, пока не исчезла за поворотом, оставив после себя шлейф сизого выхлопа. Войдя в паб, Хакс обнаружил, что внутри довольно темно: и без того блеклый свет с улицы плохо проникал в мутные окна, поэтому ему потребовалось какое-то время, чтобы его глаза привыкли к такому полумраку. За круглыми столиками сидели редкие посетители, их разговоры были спокойными и глухими, почти неслышными. Несколько пар глаз повернулись к Хаксу, когда он прошёл по помещению к барной стойке.  — Добрый день, — поздоровался он с барменом, невысоким, но широкоплечим мужчиной с темными волосами и квадратной челюстью. Его рукава были закатаны до локтей, обнажая жилистые предплечья.  — Принести вам что-нибудь? — в свою очередь предложил тот.  — Пиво? — с надеждой спросил Хакс. Бармен отрицательно покачал головой.  — К сожалению, его нет. Нормирование добралось и до пивоваров. Хакс практически не удивился.  — Значит, чашку чая?  — Нет сахара.  — Я пью без него, — сказал Хакс, глядя на один из столов в углу. — Можете принести его туда?  — Как вам угодно, — чуть склонил голову бармен. Стул, на который он сел, был твердым и неудобно низким — абсолютная противоположность мягкому креслу в кабинете Ли-Мэллори. Хакс пододвинул его ближе к столу и положил ладони на изношенное дерево. Он глубоко вдохнул — впервые после того, как затаил дыхание, войдя в дом Хиллингдон — позволяя себе полностью осознать реальность ситуации, в которую попал. Он наконец-то получил командование эскадрильей, но она была далеко не такой, какую он ожидал или желал. Поездка в Саффолк займет около трех или четырех часов, большую часть из которых ему, вероятно, придется провести в кузове грузовика, перевозящего какой-то материал на аэродром в Уолкастле. Хакс не много знал об этой базе или о том, кем был командир авиационного крыла. Он мог спросить Дугласа, но в то время это совсем вылетело из его головы. У него и так будет над чем подумать, когда дело дойдет до американцев, которые вот-вот добавятся к списку его обязанностей. Сейчас он жалел о том, что недостаточно внимания уделял новостям об «Орлиных эскадрильях». Когда он впервые услышал о них, это было почти сенсацией, заставившей его озлобиться на них. Среди британцев были гораздо более впечатляющие эскадрильи, которые заслуживали печати больше, чем эти американские «Орлы». Вероятно, это была просто очередная попытка заручиться поддержкой в ​​Штатах и залучить их в войну. Черчилль внимательно следил за Рузвельтом с тех пор, как начались боевые действия, но все безуспешно. Американцы по-прежнему оставались решительно нейтральными, даже приняли законы, которые превращали службу и даже поддержку одной из стран, вовлеченную в конфликт, в уголовно наказуемое правонарушение. Поэтому технически «Орлы» нарушили эти уставы, но как только они благополучно покинули страну, американскому правительству ничего не оставалось, кроме как позволить им летать в Англии. Хакс не был точно уверен, как именно им удалось пересечь границу, но он знал, что это было непросто, учитывая все ограничения. Он не мог не задаваться вопросом, почему они так стремились к этому, подвергали свою жизнь большому риску ради страны, которая даже не была им родной. Возможно, у них всё же были какие-то связи с Англией, или, может быть, они ненавидели нацистов и то, что они хотели сделать с остальной частью Европы. Ведь это далеко не первый раз, когда идеализм подталкивал людей к борьбе. Сотни тысяч мужчин шли на фронт во время Первой мировой, находя в окопах лишь свою смерть. Отец Хакса был кавалеристом, последним в своем роде. Лошади и штыки были абсолютно бесполезны против нового оружия войны: пулеметов и горчичного газа. Брендолу Хаксу повезло, что он остался в живых, в то время как многие другие — нет. Он ожидал, что и его сын пойдет по его стопам в армии, но вместо этого Хакс выбрал воздушный корпус. Он никогда не летал до того, как присоединился к авиационной эскадрилье Оксфордского университета, но как только он впервые сел в кабину своего самолета, он знал, что больше ничто не доставит ему такого удовольствия. Возможно, мужчины «Орлов» были похожи на него; они просто хотели летать и были готовы пройти долгий путь, чтобы иметь эту возможность.  — Вот, прошу, — сказал бармен, подходя к столу Хакса. Он поставил перед ним керамический чайный сервиз, внутренняя часть чашки была потемневшей от времени постоянного использования, но все равно выглядела она достаточно чистой. Хакс поблагодарил его, ожидая, пока он уйдет, чтобы налить себе чашку чая. Он предпочел еще хотя бы кусочек лимона вприкуску, но продукты страдали от той же нехватки и нормирования, как и сахар. К счастью, сделав первый глоток, Хакс обнаружил, что хотя аромат трав и был достаточно насыщенным, но не горчил. На тарелке рядом с его чашкой лежало парочка черствого печенья, которые он по привычке тут же съел. Через окно рядом Хакс наблюдал за суетящимися людьми в серых и коричневых куртках, пытающихся скрыться от начавшегося дождя. Несмотря на погоду, было бы замечательно провести этот день в воздухе. Он мимоходом задавался вопросом, кому теперь достанется его самолет. Это был мощный «Супермарин Спитфайр», самый быстрый и самый проворный самолет на службе. За лето он правда успел подхватить несколько пуль, но механики Хакса всегда могли привести его в рабочее состояние за день или около того. Хакс решил их не брать с собой, надеясь, что команда в Уолкастле будет такой же способной. Подняв свой рюкзак с пола у своих ног, он открыл его и снова вытащил «Истории», открывая третью книгу и обсуждение о восхождении персидского царя Дария I. Его царствование ознаменовало период великих потрясений для греков, многие из которых погибли, сражаясь с его легионами. Хакс задавался вопросом, что Геродот сделал бы из воздушной войны, как бы он описал то, как дымится двигатель бомбардировщика от града пуль истребителя или то, как, оставляя за собой пламенный след, падает самолет, пока не взорвется от удара об землю. Это ужасное и одновременно красивое, завораживающее зрелище, которое Хаксу неоднократно случалось видеть. Потеря сослуживцев и товарищей неизбежна. Первый человек, смерть которого увидел Хакс, был одним из парней, с которыми он учился в Оксфорде; его звали Бэкстби, и он был в колледже Всех Душ, а Хакс — в колледже Иисуса. Он всегда смеялся и краснел всего после нескольких кружек пива. Бэкстби вступил в бой с немецким истребителем над Ла-Маншем и упал в воду прежде, чем успел выпрыгнуть. Когда Хакс приземлился, он не горевал по нему, сказал пару хороших слов об этом парне и приготовился к новому полету, но в тот вечер за ужином в столовой он посмотрел на свою полупустую тарелку и увидел на ней капли влаги. Хакс поднял взгляд к потолку в поисках признак утечки, но, ничего не найдя, он вытер глаза. Они были влажными от слез, которых он не заметил. Человек рядом с ним протянул ему носовой платок, не сказав ни слова. Хакс вытер лицо и доел еду. На следующее утро он снова поднялся в небо, и другой пилот упал и разбился, но он не стал плакать ни по нему, ни по тем, кто погиб после. Когда Хакс почитал и допил свой чай, обед уже плавно перешел в ранний вечер. Бармен приходил несколько раз, чтобы добавить горячей воды, но с каждым следующим разом чай становился все слабее и безвкуснее. Заварки было слишком мало, чтобы использовать её больше одного раза. К тому времени, когда Хакс закончил последнюю чашку чая, он был уже вовсе прозрачным и напоминал скорее кипяченную воду. Хакс отнес сервиз к стойке, аккуратно ставя его на потертое дерево. Бармен пробормотал что-то невнятное, что, как Хакс предположил, было «спасибо».  — Я ищу комнату на ночь, — сказал Хакс. — Вы не знаете, где находится ближайшая гостиница?  — На этой улице есть одна. «Такодана». Спросите Маз. Хакс кивнул, заплатил за чай и вышел из паба. Как и говорил бармен, отель был рядом. Здание было относительно нетронуто бомбардировками, его выцветшая вывеска слегка покачивалась от поднявшегося ветра. И хотя внутри эта гостиница была удивительно ухоженная и убранная в красные и золотые тона, признаки увядания все равно ощущались. Некоторые занавески были потускневшими, а ковры потертыми. Подойдя к столу, Хакс поправил лямку рюкзака на плече. Сначала он никого не увидел и чуть было не позвонил в колокольчик, но, слегка наклонившись через стол, заметил седоволосую женщину. Она сидела на корточках перед шкафом, что-то бормоча себе под нос.  — Добрый вечер, — поздоровался Хакс.  — Хм? — женщина резко обернулась и посмотрела через плечо. На носу у нее покоились очки с толстыми линзами, отчего её глаза казались большими и выразительными.  — Мне нужна комната на ночь. У вас есть свободные? Женщина поднялась на ноги и повернулась, но даже стоя она была всего лишь в половину роста Хакса. Прежде чем стать на табуретку за столом, она провела руками по своей юбке, чтобы расправить складки.  — Даже больше, чем несколько, — ответила она с полуулыбкой на губах, оглядывая его. — Особенно для такого красивого солдата. Хакс снисходительно улыбнулся в ответ, чуть вздернув уголки губ.  — Мне сказали спросить Маз.  — Ты её нашел, — женщина уперлась в прилавок, ухмыляясь. — Так скажи мне, дорогой, как тебя зовут?  — Армитаж Хакс, мадам, — сказал он.  — Прямо титул джентльмена. Хорошо, Армитаж Хакс, дай мне секунду достать ключ, и ты можешь идти в свою комнату, — она подошла к столу и достала медный ключ с номером десять. — Третий этаж. Последняя дверь справа. Хочешь что-нибудь поесть?  — Да, пожалуйста, — попросил Хакс. Съеденное в пабе печенье давно уже забылось, поэтому желудок настойчиво требовал пополнения.  — Через полчаса в столовой будет тушеное мясо и хлеб, приходи, если хочешь, — мягко предложила Маз.  — Приду, спасибо. Маз задорно подмигнула ему.  — Если тебе нужно что-нибудь еще, дорогой, просто попроси. Мы заботимся о наших посетителях. Прямо позади стола начиналась узкая лестница, ведущая на верхние этажи с такими же узкими коридорами. Как и было обещано, комната №10 была по правую сторону. Ключ немного застрял в замке, но Хаксу удалось открыть его, хотя и не без трудностей. Комната оказалась маленькой, в центре неё стояла кровать с металлическим каркасом, рядом с ней находился умывальник без крана, который Хакс мог заполнить водой в уборной по дороге. Некоторым, возможно, не нравилась общая ванная комната, но для Хакса это не было проблемой; он привык и к более грубому размещению. Когда он прибыл на свой первый военный аэродром, офицерские казармы были еще не закончены, поэтому он и его товарищи спали в палатках прямо возле своих самолетов. На самом деле, это оказалось хорошим расположением, когда дело дошло до быстрой реакции на атаки и не менее быстрого поднятия в небо, чтобы противостоять им. Но с тех пор, как Битва за Британию закончилась, пролетающих над Англией немецких истребителей стало на порядок меньше. Вместо этого именно англичане начали наступать, прилагая все усилия, чтобы уничтожить вражеские аэродромы в оккупированной Франции. Отбросив вещмешок в сторону, Хакс расстегнул свою верхнюю униформу и стянул её с плеч, затем взял оловянный кувшин и наполнил его водой в уборной. Вода была еле теплой, что немного расстраивало, но во всяком случае она была гораздо лучше той, которой пришлось бы довольствоваться на аэродроме. Хакс рывком снял гимнастерку, вымыл грудь и подмышки, потом лицо и шею и оделся снова. Он был голоден, и тушеное мясо — независимо от того, есть ли в нем хоть грамм настоящего мяса — звучало восхитительно. Маз сама накрыла ему в столовой, поставив перед ним неглубокую тарелку и уронив рядом с ней большой кусок хлеба.  — Я взяла тебе немного больше, дорогой. Военным нужна сила. Когда Хакс начал есть, он ожидал, что она уйдет, но вместо этого Маз села напротив него на стул, подперев рукой подбородок. Ей нечего было есть и пить, поэтому она сидела, просто наблюдая, как Хакс нанизывал на вилку тушеное мясо и с аппетитом жевал его.  — Морковь из моего сада, — мягко начала она. — Раньше я никогда ничего не выращивала, но с этим нормированием продуктов… Правительство уже давно настаивало на том, что лучший способ борьбы с нехваткой продовольствия состоял в том, чтобы граждане Британии выращивали свои собственные овощи. У некоторых членов эскадрильи Хакса был даже свой сад. Хакс узнал немало о капусте, картофеле и моркови, когда они начали поочередно ухаживать за ними.  — Это очень хорошо, — сказал он, и это не была ложь. Тушеное мясо было намного вкуснее, чем его стандартный рацион. Маз улыбнулась.  — Верно. Итак, Армитаж Хакс, ты военный парень?  — Королевские ВВС, — ответил он, постукивая указательным пальцем по крылатой эмблеме на кителе, прямо над его сердцем.  — Значит, летчик, — снова улыбнулась Маз, поднимая подбородок. — Ты управляешь одним из этих маленьких монстров для сбивания других самолетов или большим бомбардировщиком?  — Истребителем.  — Хм, — задумчиво потянула она. — В эти штуковины не так просто попасть, они мелькают по небу словно молнии. А вот у меня даже машины нет. Расскажи лучше, как там наверху?  — Захватывающе, — воодушевленно сказал Хакс, на мгновение отрываясь от еды. — Ничего подобного я в жизни не испытывал.  — Это правда, что ты можешь летать вверх головой?  — Да, и хотя это не особенно удобно, но так можно летать. Маз покачала головой.  — Я думаю, ты сумасшедший. Но кто-то же должен это делать, верно? Или мы никогда не покончим с войной.  — Действительно, — согласился Хакс, отрывая кусок хлеба и вытирая остатки тушеного мяса на тарелке.  — Ты хочешь этого? — внезапно спросила Маз. Хакс замер.  — Хочу чего, мадам?  — Чтобы война закончилась. Это не значит, что ты должен уйти с работы, но я очень сомневаюсь, что тебе нравится воевать там, — она сделала неопределенный жест рукой, указывая на небо.  — Да, — проследив за её рукой, согласился Хакс, — но война не может длиться вечно. Пока Гитлер все еще здесь, я планирую сражаться. Маз потянулась через стол и погладила руку Хакса.  — Ты хороший человек, дорогой. Храбрый. Надеюсь, с тобой ничего плохого не случится в небе.  — Я тоже на это надеюсь, — сказал Хакс. Покончив с ужином, он вернулся в свою комнату и снял с себя форму. Матрас на кровати был комковатым и довольно жестким, но зато простыни были мягкими. Лежа на спине, Хакс сложил руки на груди и закрыл глаза. Утром Маз снова накормила его. Она дала ему тост с вареньем — что было большой роскошью — и крупную чашку чая.  — Вернись и навести меня как-нибудь, дорогой, — попросила она, нежно сжимая руку Хакса своими маленькими, постаревшими, но мягкими руками. Он сказал, что попробует. Место, в котором Хакс по приказу должен был встретиться с конвоем, находилось всего в паре минутах ходьбы, поэтому было достаточно легко найти сержанта МакМиллана, который отвечал за эту операцию. Это был высокий мужчина с легкой улыбкой и светлыми глазами, отсалютовавший ему с непринужденной точностью.  — Если не возражаете, сэр, — почти весело сказал он. — Вы поедете со мной впереди. Хакс, конечно же, ничего не имел против. Он уселся на сидение рядом с водительским, и машина тронулась, покидая Лондон, взяв курс на восточное побережье.  — Откуда вы родом, сэр? — спросил сержант, когда они минули тяжелые участки неровной дороги.  — Суррей, — ответил Хакс, окидывая взглядом черные поля с редкими деревьями, простирающиеся за окном.  — Что ж, прекрасная часть страны. У вас там семья?  — Мои мать и отец.  — Приятно иметь их обоих, — вздохнул МакМиллан, в его голосе проскользнула нотка горечи. — Моя собственная мама умерла, когда мне было всего три года, прихватив с собой мою младшую сестренку.  — Сожалею, — сказал Хакс. У него не было ни сестер, ни братьев, он был единственным ребенком в семье. Хакс никогда не спрашивал у своей мамы, почему она больше не хочет иметь детей, но он предполагал, что после одного раза в постели Брендола Хакса она больше не вернулась в неё. Его родители жили в отдельных комнатах, сколько Хакс себя помнил, хотя они и терпели друг друга, между ними не было никакой особой привязанности.  — Все в порядке, — пожал плечами МакМиллан, обогнув значительную яму на дороге. — Мой отец изрядно работал, чтобы вывести меня в люди, — он широко улыбнулся Хаксу. — Как насчет девушки? У вас есть кто-то, кто вас ждет дома?  — Нет. МакМиллан сунул два пальца в карман куртки, вытащив оттуда сложенный вдвое кусок бумаги, и протянул его Хаксу.  — Взгляните. Это была помятая фотография молодой женщины довольно простой наружности, с сильными челюстями и с неприметным коричневым оттенком волос. Единственное, что цепляло взгляд, — её глаза, темные и умные.  — Это моя Энни, — с нежностью сказал МакМиллан.  — Она милая, — улыбнулся Хакс, возвращая фотографию сержанту. Он поцеловал её и сунул обратно в карман.  — Когда я вернусь, мы поженимся.  — Поздравляю.  — Я никогда не думал, что когда-нибудь женюсь, — продолжил МакМиллан, — но Энни, она изменила меня, понимаете. Я сделал бы все что угодно, попроси она меня об этом. Ради неё я готов на все. Вы когда-нибудь чувствовали это?  — Боюсь, мне так не повезло, — сказал Хакс. На протяжении многих лет у него были неоднократные отношения, но они были недолгими и, по необходимости, тайными. Они начались с неуклюжих попыток с мальчиком, с которым он делил комнату в общежитии в Чартерхаусе. Это было почти в порядке вещей в маленькой школе, полной достигающей половой зрелости юношей. Однако, большинство переросло это, а Хакс нет. В Оксфорде он был предельно осторожен, пытаясь проводить больше времени с девушками, которых знали его друзья — он даже спал с одной или двумя из них — но его предпочтения остались прежними. Артур, парень из Корнуолла, который ходил на выступления Хакса о классической греческой культуре, был первым, кто был таким же, как и он сам. Сначала это было пробное ухаживание, легкие касания, которые в случае чего можно было списать на дружеские: оба боялись, что могут ошибаться в друг друге, но они достигли этого пика в течение нескольких недель лихорадочных прикосновений и быстрых взглядов, которые в конечном итоге привели их к постели Хакса. Однако, когда выступления закончились, они расстались. В течение следующих трех лет Хакс находил других на место Артура, но ни одна из этих связей не длилась дольше нескольких месяцев. Он всегда заботился о каждом своем любовнике, но они слишком хорошо знали, что то, что происходит между ними, было временным, поэтому никто не принимал это слишком близко к сердцу. Такое отношение сослужило Хаксу хорошую службу. В конце концов, он знал, что, когда закончит школу и вступит в Королевские ВВС, возможности, которые у него были в студенческие годы, исчезнут. Любые отношения между летчиками или военнослужащими наказывались военным трибуналом и грозили тюрьмой, да и маловероятно, что за время пребывания на каком-то аэродроме, он сможет найти себе какого-то гражданского из примыкающих городков. Если одиночество — цена карьеры пилота, он был готов заплатить её.  — Что ж, уверен, ваше время еще придет, сэр, — сказал МакМиллан.  — Возможно, — усмехнулся Хакс, вглядываясь то в горизонт, туда, куда убегала извилистая, испещренная ямами дорога, то рассматривая капли стучащего по лобовому стеклу дождя. Облака висели низко, примерно пять тысяч футов над землей, отчего было бы сложно ориентироваться при полете. Если бы сейчас он поднялся в небо, чтобы пробраться через плотную мглу, ему бы пришлось полагаться только на приборы. Молодые пилоты были печально известны тем, что, когда впервые садились в кабину самолета, они не ладили с приборами, несмотря на долгие часы, проведенные в тренажере «Линка», который имитировал полет с земли. Если его новая эскадрилья только вернулась с обучения, безусловно, в такие дни, как этот, у них будут проблемы с управлением в воздухе. Полет в английской погоде — подвиг сам по себе. Даже французские пилоты жалуются на это, так что не было и речи, насколько трудно будет приспособиться привыкшим к чистому небу американцам. Хакс позволил себе вздохнуть, зная, что звук растает в грохоте грузовика. Но звучащий в голове голос отца, он, несмотря на это, слышал отчетливо.  — У хорошего командира, хорошие и подчиненные, — любил повторять Брендол Хаксу. — Мне в полк однажды прислали юнцов, которые едва могли усидеть в седле на лошади, но я заставлял их ездить на тренировках до тех пор, пока их движения не дошли до автоматизма, и они могли держаться в седле. В конце концов, они были хорошими парнями, сражались упорно, с пылом и если погибали, то с честью.  — Как скажешь, отец, — тихо прошептал Хакс.  — Простите, сэр? — спросил МакМиллан. — Вы что-то сказали? Хакс откинулся на спинку сиденья и обернулся к сержанту.  — Ничего особенного. Расскажите мне больше о вашей семье. Или о вашей возлюбленной. Дорога еще длинная. МакМиллан ухмыльнулся.  — Конечно, сэр. На наручных часах Хакса было 11:24, когда они свернули с главного пути из небольшого городка Уолкастла и спустились по узкой дороге, которая вела к аэродрому. Он носил то же название, что и город, вблизи — в пяти милях, на самом-то деле — которого располагался. Этот аэродром появился уже после начала войны и, насколько знал Хакс, до сих пор имел травяную взлетную полосу. Это было далеко не редкость среди новых авиабаз, но, по крайней мере, здесь было хотя бы приличное жилье. Когда они подъехали ближе, Хакс увидел большое здание, которое, как он предположил, было главной казармой. Рядом с ним покоилось кирпичное здание меньшего размера, вероятно, столовая. По всему периметру стояло несколько блистерных ангаров с изогнутыми кверху крышами из листового металла и открытыми с обоих концов большими раздвижными воротами. В этих ангарах находились вышедшие из строя самолеты. Большинство самолетов стояли снаружи и были готовы к вылету в любой момент. Нужно всего несколько минут, чтобы приказ из главного операционного центра Истребительного командования Бэнтли Прайари в Лондоне, поступил в штаб-квартиру Авиагруппы №12 Королевских ВВС Ватнола, а затем к операторам в Уолкасле. Вскоре после этого пилоты уже будут в небе, готовые противостоять немецким истребителям или бомбардировщикам. Вот, что будет, если эскадрильям Уолкастла когда-нибудь выпадет задание выполнить перехват врага. Но, по всей вероятности, они будут заниматься обычными эскортами туда, где сражений практически нет. Покачиваясь, грузовик остановился напротив приземистого кирпичного здания, которое выглядело как главный центр управления воздушным движением на аэродроме. Диспетчеры и связисты находились внутри вместе с подполковником [4] и офицерами разведки.  — Ну, — потянул МакМиллан, выключая двигатель, — вот мы и на месте, сэр.  — Да, спасибо, — сказал Хакс, его правый уголок губ чуть дрогнул в полуулыбке. — С вами было приятно прокатиться, сержант. Он протянул ему руку, и МакМиллан крепко пожал её, немного тряхнув. Хакс все же заставил себя улыбнуться, прежде чем выйти на влажную траву. Закинув на плечо рюкзак, он направился к двери диспетчерской и повернул ручку. В центре комнаты рядом с широким столом с лежащей на нем картой Ла-Манша и района, расположенного сразу за французской береговой линией, стояли три девушки. Они расставляли фишки с номерами, указывающие на расположение их самолетов в этом месте. Хакс мог видеть, что во Францию привезли бомбардировщик, точнее три тяжелых бомбардировщика, сопровождаемые истребительной эскадрильей из Уолкасла.  — Можем ли мы направить вас, сэр? — спросила одна из женщин, та, у которой были темные каштановые волосы и острый нос.  — Да, пожалуйста, — ответил Хакс. — Я Хакс, командир новой эскадрильи, прибыл по приказу подполковника.  — Конечно, сэр, — сказала она и, отдав деревянную палочку, которую она использовала, чтобы перемещать фигуры на карте, женщине рядом с ней, указала на дверь в дальнем конце комнаты. — Его офис прямо там. Хакс последовал за ней, ожидая снаружи, когда она, постучав, открыла дверь.  — Сэр, — позвала она, просунув голову в приоткрытую дверь кабинета, — новый капитан эскадрильи хочет видеть вас.  — Впусти его, Рей! Она повернулась и улыбнулась Хаксу.  — Заходите, сэр. И добро пожаловать в Уолкастл. Он кивнул ей и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь. Как и полагается, человек, сидящий за столом, был в полной униформе и жевал рваный конец незажженной сигары. Когда он поднял глаза, Хакс увидел обширные рубцы на его лице и лысой голове, отчего одна щека казалась больше другой, вокруг его рта паутиной расходились белые загрубевшие шрамы. Хакс был знаком с ожогами, он видел, как дым заполнял кабины самолетов, поглощая самих пилотов, после такого мало кому удавалось выжить. Но, кажется, командиру авиационного крыла Сноуку удалось.  — Сэр, — поздоровался Хакс, салютуя.  — Доброе утро, — в свою очередь сказал Сноук, его голос был скрипучим и хриплым, как будто он кричал. — Хакс, верно? — Армитаж Хакс, сэр. Не вставая, Сноук окинул Хакса взглядом с головы до ног, оценивая.  — Ну, вы выглядите достаточно здоровым. Слышал, что вы не новичок.  — Нет, — подтвердил Хакс. — Я летаю уже пять лет. Был в Манстоне, потом в Вест-Маллинге, Биггин-Хилле… Сноук махнул рукой.  — Да, да. Я могу прочитать ваше личное дело, если мне захочется узнать полную информацию о ваших местоназначениях. Но сейчас меня интересует лишь ваш опыт. Нам не нужен какой-то глупый парень, который пытается возглавить эту дурацкую эскадрилью, — он вырвал сигару изо рта и положил её в жестяное блюдо. — Вы понимаете, во что вы вляпались, Хакс?  — У меня есть подозрение, сэр, — сказал он. — Но я знаю, что это не будет просто. Сноук рассмеялся.  — Нет, это не так. Если вам интересно, я вам скажу, что у этих американцев больше проблем, чем они того стоят, и у меня нет абсолютно никакого интереса к их пребыванию здесь, но мы ввязались в это, вы и я.  — Верно, сэр, — согласился Хакс. У него на миг блеснула слабая надежда, что у Сноука может быть справедливое мнение о 363-й эскадрилье, но, по всей видимости, это ничего не решает. Как позже оказалось, что оно лишь предвещало что-то плохое, если что-то вообще может быть хуже.  — Вам придется с ними справиться, — строго сказал Сноук. — Превратите их в оперативную эскадрилью. Я не позволю им мешать другим и беспокоить офицеров. Видимо, все могло ухудшиться.  — Они не ладят с пилотами из других эскадрилий? — тут же спросил Хакс, пытаясь подавить тревогу в голосе.  — Они держатся особняком, — ответил Сноук. — Во всяком случае, они так себя ведут со вчерашнего вечера, как только прибыли. Принято же знакомиться с другими, а они этого не сделали.  — Мне нужно посмотреть, чем они занимаются. Сноук в знак согласия наклонил голову в сторону.  — Да, думаю, это неплохая идея. Я не хочу никаких разногласий на моем аэродроме. В 129-й и 222-й есть хорошие люди и они довольно слажено работали вместе последние четыре месяца. Уход 184-й стал для них потерей. Они были последней эскадрильей здесь, перед вашими.  — Да, сэр, — сказал Хакс. — И я позабочусь о том, чтобы 363-я находилась в своем лучшем виде. Шрамы вокруг рта Сноука дрогнули.  — Надеюсь, так и будет, Хакс, — он оперся ладонями на стол и поднялся на ноги. — Думаю, вы хотите с ними встретиться. Я пошлю кого-нибудь, собрать их. А пока покажу вам что здесь и как.  — Не стоит беспокоиться, сэр, — попытался возразить Хакс, видя, как тому тяжело стоять на ногах. — Уверен, что смогу сориентироваться.  — Это мой аэродром, командир. Я сам все покажу. Хакс поднялся.  — Проходите, сэр.  — Рей, — окликнул Сноук, когда они вошли в основную часть командного центра. — Иди и позови сержанта Митаку. Пусть он соберет 363-ю в столовой.  — Да, сэр, — бойко сказала она, прежде чем нырнуть под дождь. Сноук, и Хакс позади него, пошел по тому же пути, хотя и не спеша. И хотя он прихрамывал на правую ногу, его осанка была ровной, а движения уверенными. Хакс не мог удержаться от размышлений, сколько повреждений на теле скрывала его одежда, и что с ним на самом деле произошло. Раны были старые, вероятно, заработанные ещё во время Первой мировой, а не на этой войне. Примечателен был тот факт, что он не ушел в отставку, или не был приговорен к ней, после произошедшего. Хакс восхищался такой преданностью делу.  — Здесь находится двести сорок одна душа, включая вас, — сказал Сноук, когда они шли. — Большая часть это наземный персонал, как вы понимаете. Механиков для самолетов у нас шестьдесят восемь, и они работают в Третьем ангаре, — он жестом указал на ближайший ангар, в котором сейчас на ремонте стояло два самолета.  — Сколько у вас соколов, сэр? — на автомате спросил Хакс, неосознанно используя неофициальный термин для самолетов.  — Пятнадцать, — выдохнул Сноук. — Но два сейчас на ремонте, а остальные вполне летные. Они здесь, — он провел их вдоль ангара, где рядом, крылом к крылу, было выстроено тринадцать самолетов. — Летали раньше на «Харрикейнах»?  — Летал, — сказал Хакс, оглядывая самолеты, — хотя и давненько. Мы были оснащены «Спитами» на Биггин-Хилле. Сноук недовольно фыркнул.  — Ну, полагаю, что ничего другого можно было и не ожидать. Одиннадцатая Авиагруппа всегда получала лучшие самолеты и самых быстрых пилотов. Но не обесценивайте наших парней здесь. Тут есть довольно неплохие летчики, и эти машины им отлично служат.  — Я не сомневаюсь, сэр, — сказал Хакс, когда они остановились около одного из «Харрикейна». Он коснулся лезвия винта, прослеживая его контурный край. Когда Хакс получил свое первое поручение, он летал на «Хоукере Харрикейне» и у него до сих пор осталась нежная привязанность к этим машинам. Однако, когда дело дошло до сражений, они перестали быть лучшими. Хакс думал, что большинство из них списали и заменили более новыми и более мощными «Спитфайрами», поэтому зрелище выстроенных в линию для его эскадрильи самолётов старых разработок было не совсем приятным сюрпризом.  — На них уже летала моя эскадрилья? — поинтересовался он.  — Еще нет, — ответил Сноук. — Но завтра утром вы полетаете с ними и посмотрите, на что они способны. Хаксу нужно будет подняться с ними в небо посменно, группами по три человека. Как только он взглянет на их послужные списки, он решит, как их поделить. В каждой группе должно быть сочетание умений и способностей: менее опытных должны дополнять более опытные. Конечно же, этот план работает в том случае, когда у пилотов разный уровень мастерства, а не тогда, когда все они зеленые, как трава под сапогами Хакса.  — Я оценю их сегодня днем ​​и посмотрю, как лучше составить расписание их полетов, — сказал он.  — Очень хорошо, — похвалил Сноук, одаривая Хакса довольным взглядом. Они повернули от самолетов туда, где было расположено крепкое деревянное здание с красным крестом. — Вот лазарет. У нас тут всего один врач, но зато есть много хороших медсестер. Если вам нездоровится, они позаботятся о вас.  — Здесь были какие-нибудь болезни среди состава? — поинтересовался Хакс, складывая руки за спиной. Сноук отрицательно покачал головой.  — К счастью, такого не было. Прошлой зимой разгорелась эпидемия гриппа, но с тех пор все хорошо, — он искоса взглянул на Хакса. — Беспокоитесь о здоровье своих людей?  — Здоровьем нельзя пренебрегать, сэр, — ответил он. — У нас не так много пилотов, чтобы в случае их болезни, их можно было заменить.  — И то правда. Резервных пилотов в эскадрилье у нас нет. Тут только те, которые находятся на действительной службе. Брови Хакс удивленно поднялись.  — Вообще нет резервов? Что если мы потеряем какого-то летчика?  — Уверен, нам пришлют кого-то из подразделения оперативной подготовки, — сказал Сноук. — Из того, что мне сказали, я знаю лишь то, что на континент приезжает все больше и больше американцев. Возможно, этого недостаточно для другой эскадрильи, но, думаю, некоторые вам пригодятся. Хотя, будем надеяться, что такой необходимости не будет.  — Конечно, сэр, — согласился Хакс. — Тут высокий уровень потерь? По лицу Сноука скользнула тень хмурости, заставившая его глаза чуть сощуриться, а шрамы у рта дрогнуть.  — Если это окольный путь узнать, во скольких сражениях вы примете участие, вы могли бы просто спросить прямо. Пристыженный, Хакс так и сделал:  — Много стычек?  — Во время рейдов стараемся брать по максимуму, — сказал Сноук. Истребителям давали приказ низко летать над немецкими аэродромами во Франции для того, чтобы заманить их в бой. Для аэродрома, который находился вдали от Лондона и ночной бомбардировки, это, вероятно, было самое захватывающее задание, которое получал летчик.  — Значит, тут более распространен эскорт бомбардировщиков? — спросил Хакс.  — Да, — подтвердил Сноук. — Тут недалеко стоит бомбардировочная авиация. Старая установка. Обычно мы прогоняем с ними пять или шесть вылазок каждый день. Эскортные миссии утомительны для бойцов, которые предпочли бы быть в гуще сражения, но для молодой эскадрильи — это то, что надо. Это позволило бы 363-й, так сказать, встать на ноги и обрести опыт. Если они будут хорошо себя вести и стараться, они получат более серьезное задание. — Понял, сэр, — сказал Хакс. — Значит, 363-я должна будет присоединиться к эскорт-вылазкам?  — Не сразу. Остальные эскадрильи еще не сильно нуждаются в дополнительных летчиках в небе. У вас есть две недели, может быть, три. Такие временные рамки были довольно тесными, но Хакс решил, что справится. Даже самые неопытные пилоты после хорошей часовой тренировки смогут провести эскорт бомбардировщика. До тех пор, пока на них не наскочат вражеские самолеты, они смогут справиться с первыми несколькими полетами. Обогнув лазарет, они подошли к баракам. Это были самые большие здания на аэродроме, построенные не только для тридцати шести офицеров эскадрильи, но и для наземных работников, обслуживающих самолеты и следящих за чистотой взлетной полосы. Столовая для офицеров находилась в смежном здании, над её двойными дверями висела медная табличка с еще блестящими буквами. Когда Сноук медленно открыл одну дверь, Хакс уловил обрывки громкого разговора изнутри. Это было довольно маленькое пространство, с тремя длинными столами, стоящими всего в нескольких футах друг от друга. За ближайшим столом на скамьях сидело, как Хакс сосчитал, около двенадцати человек, большинство из которых разговаривали между собой с грубоватым, отчетливым американским акцентом. Он знал, что в конце концов привыкнет к нему и перестанет ясно замечать, но все же ему придется научить их говорить на разумной громкости. Потому что они почти орали друг на друга, шум эхом разносился по пустому помещению и, отражаясь от стен, лишь усиливался. Хаксу пришлось приложить немалых усилий, чтобы не вздрогнуть при звуке особенно бурного смеха одного из них. Он мгновенно нахмурился, недовольный увиденным. Офицеры Королевских военно-воздушных сил должны всегда быть одеты соответственно: в униформе и с галстуком, в независимости находятся они на дежурстве или нет. Эти же люди, которые считались офицерами, были в своих гражданских рубашках с расстегнутыми воротниками, ни намека на гимнастерку. На некоторых были свитера с высоким воротом, которые им выдавали на полет, но ни один из них должно одет не был.  — Добрый день, джентльмены, — громко, чтобы его услышали, поздоровался Сноук. Головы сидящих тут же повернулись на звук и, узнав в говорившем подполковника, некоторые вскочили на ноги. Они потрепали за плечи все еще разговаривающих товарищей, чтобы те тоже присоединились к ним. Хакс нахмурился еще больше. Такое небрежное поведение было абсолютно неприемлемым. — Подполковник, сэр, — сказал стоящий рядом с группой молодой человек с темными волосами и такими же глазами. — Что мы можем для вас сделать? Сноук шагнул вперед.  — 363-я эскадрилья, я привел вам вашего нового командира, — он крепко похлопал рукой по плечу Хакса. — Это, господа, Армитаж Хакс. Теперь он будет отвечать за вас.  — Здравствуйте, сэр, — усмехаясь и протягивая руку, поздоровался темноволосый пилот. — Приятно познакомиться. Хакс презрительно посмотрел на протянутую руку, а затем снова поднял глаза. Мужчина непонимающе моргнул.  — Ты собираешься заставить его ждать весь день, По? — сказал другой мужчина. — Тебе нужно отсалютовать.  — О, правильно, — встрепенулся По. — Прошу прощения, сэр. Командир эскадрильи, сэр, — он резко выпрямился и взмахнул рукой к виску и назад. Остальные повторили жест с разной степенью правильности и точности.  — Я оставляю их вам, — сказал Сноук, обращаясь к Хаксу. Повернувшись на каблуках, он вышел из столовой, оставив Хакса со своей эскадрильей. Он снова осмотрел их, отмечая их неуверенные лица и неопрятный вид. Все они были молоды, не старше его самого. Большинство из них имели такой же небольшой рост, как у По, идеально подходящий для пилотов, но сзади стоял один парень, который был почти на голову выше остальных. Он слегка ссутулился, чтобы не привлекать к себе внимание, и смотрел себе под ноги. У него были такие же темные волосы, достаточно длинные, чтобы свисать на глаза, скрывая их. Хакс в уме сделал себе заметку настоять на том, чтобы все они придерживались не только формы, но и надлежащих стандартов по уходу за собой. Он не хотел, чтобы его эскадрилья выглядела неряшливо. Заложив руки за спину и расправив плечи, Хакс начал:  — Добрый день. Как и сказал подполковник Сноук, меня зовут Хакс, и я ваш новый командир. Для начала, пожалуй, я хотел бы начать со знакомства. Сделайте шаг вперед и представитесь: ваше имя и звание. Мужчины переглянулись между собой, словно пытаясь определить, кто из них должен пойти первым. Хакс раздраженно наклонил голову к По.  — Начните вы, — коротко приказал он.  — Ладно, сэр, — согласился По, делая большой шаг вперед, как и было сказано. — Я — По Дэмерон. Капитан. Хакс удивленно поднял бровь. Он не ожидал, что у кого-то из этих людей будет достаточно опыта, чтобы занять такое высокое звание. По крайней мере, это было хорошим знаком. Ему придется выяснить, сколько летных часов у этого Дэмерона. — Приятно познакомиться, капитан, — кивнув ему, сказал Хакс, прежде чем повернулся к следующему парню, который выглядел так, словно только что окончил среднюю школу.  — Эм, Теммин Уэксли, сэр, — представился он высоким взволнованным голосом. — Лейтенант.  — Сколько вам, Уэксли? — спросил Хакс. Его щеки мгновенно покраснели.  — Мне двадцать один, сэр. Я достаточно взрослый, чтобы летать. Хакс знал, что это ложь. Этому парню не могло быть и больше девятнадцати.  — И откуда вы?  — Мэдисон, Висконсин, сэр. Хакс издал подтверждающий звук, хотя и не был уверен, в какой именно части Соединенных Штатов это находится. Но он предположил, что если он скажет Уэксли или кому-то еще из этих господ, что он из Суррея, у них тоже не будет ни малейшего понятия, где это.  — А вы? — вопросительно кивнул Хакс следующему мужчине. Он был светловолосым, с полным круглым лицом и голубыми, близко посаженными под почти белые брови глазами.  — Клиффорд Стриклэнд, — представился он с глубоким южноамериканским акцентом. — Лейтенант. Я родом из Далласа, штат Техас, и мне двадцать четыре года.  — Очень хорошо, — сказал Хакс, смотря уже на следующего мужчину. Это был Норман Кроу из Лоуренса, штат Канзас, двадцать два года. После него шел Тео Мельца, Эндрю Уорд, Уильям Тейлор и Джейкоб Путнам, которого все, довольно ожидаемо, называли Коротышкой. Затем были два брата, Брюстер и Льюис Миллс. Рядом с ними стоял Вирджил Гилберт из Олбани, Нью-Йорк, парень двадцати семи лет. Последним человеком, до которого дошел Хакс, был тот высокий парень, стоящий в самом конце.  — Ну, и наконец, — сказал Хакс, — вы? Парень медленно поднял голову, позволив Хаксу первым на себя посмотреть. А потом он взглянул на Хакса карими глазами, цвет которых был абсолютно не примечательным, но яркость поражала. У него был сильный, квадратный подбородок, который тот слегка приподнял, словно пытаясь выглядеть строже, и несколько темных родимых пятнышек, усеявших его лицо.  — Лейтенант Бенджамин Соло, — твердо отчеканил он. Его голос был глубоким и чистым. — Двадцать один, — он бросил короткий взгляд на Уэксли. — И это правда. Хакс поджал губы, пытаясь подавить в себе желание искривить их от очевидного предательства Уэксли.  — И откуда вы, Соло?  — Окленд, Калифорния. По крайней мере, Хакс знал, где находится этот штат, хотя ни с чем, кроме Голливуда, он не был знаком. Ему следовало бы найти атлас и поискать на нем города других членов эскадрильи, но он не был уверен, что здесь, на аэродроме, вообще имеются карты США.  — Что ж, — сказал он, — для меня честь знать всех вас. Конечно, мы узнаем друг друга лучше за ближайшие месяцы, но это, по крайней мере, хорошее начало. Я хотел бы встретиться с каждым из вас лично во второй половине дня, чтобы обсудить детали вашего обучения как и в Соединенных Штатах, так и здесь. Завтра мы начнем летать.  — Настоящие миссии, сэр? — воодушевленно спросил Стриклэнд, его улыбка была широкой и зубастой.  — Пока нет, — ответил Хакс. — Мы не будем принимать участие в серьезных заданиях в течении следующих двух-трех недель. Лица пилотов омрачились.  — Но мы готовы, сэр, — сказал Брюстер Миллс, скрестив свои сильные руки на груди. — Мы целый месяц тренировались. Даже больше, если учесть тренировки дома.  — Я слышал об этом, — возразил Хакс, — но у меня исключительные требования и ожидания от моей эскадрильи, и прежде чем я смогу позволить вам вступить в бой, мне нужно убедиться, что вы справитесь с тем, что от вас требуется.  — Такое ощущение, что мы никогда не летали раньше, — резко сказал Соло. Он стоял прямо, уверенно и даже с неким вызовом глядел на Хакса из-под нахмуренных бровей. — Мы в течении шести недель наматывали круги в небе. Мы сможем подстрелить джерри. Хакс холодно взглянул на него.  — Я годами наматывал круги, как вы выразились, прежде чем столкнулся с «Мессершмиттом». И, поверьте, тогда я был благодарен за каждый час моих тренировок. Хорошее обучение спасет вам жизнь. А опрометчивость и легкомыслие приведет вас к смерти. Соло нахмурился.  — Мы готовы.  — Завтра утром я посмотрю, насколько вы готовы, — сказал Хакс. Он пристально посмотрел на Соло, отсекая любые дальнейшие возражения. Соло, казалось, понял и промолчал, хотя Хакс заметил, как сжались его кулаки и напряглась челюсть.  — Итак, сэр, — начал Дэмерон, — с кем из нас вы хотите поговорить первым? И что делать остальным? Хакс взглянул на часы, уже шло по полудню, а ему еще нужно будет посмотреть отчеты из отдела оперативной подготовки его эскадрильи, прежде чем встретиться с каждым из них. Он не сомневался, что у Сноука будут нужные ему бумаги; ему просто необходимо немного времени, чтобы взглянуть на них.  — Начнем с вас, — сказал он Дэмерону. — Мне нужно кое-что посмотреть, но будьте здесь в два часа, тогда и поговорим.  — Хорошо, сэр, — криво улыбнулся Дэмерон.  — Миллс, — позвал Хакс, глядя на Брюстера, — будете следующим. В половине третьего.  — Да, сэр. Испытывая свою способность запоминать имена по лицам, Хакс распорядился с остальным временем. С некоторыми придется встретиться после ужина, но, по его расчетам, он должен будет закончить примерно к десяти часам — у него будет достаточно времени отдохнуть перед тем, как нужно будет встать рано утром, чтобы испытать свою новую эскадрилью.  — Что ж, джентльмены, — напоследок сказал он, поднимая с пола свой рюкзак. — Сейчас вы свободны, но мы еще увидимся с вами сегодня в назначенное время. За этим последовал хор голосов «Да, сэр» и затем, развернувшись, парни направились к выходу. Некоторое время Хакс наблюдал за ними, но как только Дэмерон собирался скрыться за дверью, он добавил:  — Я ожидаю, что вы будете в полной форме. Большинство уже успело выйти на улицу, поэтому приказ был встречен с меньшим энтузиазмом, но он все же был. Когда они все ушли, Хакс перевел дыхание. Несмотря на то, что его эскадрилья была далека от идеала, ему почему-то казалось, что у них все же есть хорошие перспективы. Следующий день будет настоящим испытанием, поэтому пока он позволит себе побыть осторожным оптимистом. Хакс обещал вице-маршалу авиации Ли-Мэллори и главнокомандующему Сноуку, что постарается привести 363-ю эскадрилью в надлежащий вид, и он был полон решимости сдержать свое слово.