TQ

Яркий свет слепил глаза настолько, что невозможно было рассмотреть лицо. Оно было близко, дыхание касалось щек. Не видя, он безошибочно чувствовал, где находятся губы. Вокруг ночь, но луч света оставляет почти без зрения. Нужно отвернуться, чтобы увидеть. Либо прикоснуться, не узнав. Он знал и так. Поэтому выбрал второе. Перестало существовать всё, даже этот яркий свет. Только вкус губ, которые им владели. Криштиану открыл глаза, тут же зажмурившись от солнца, и не до конца понимая, как позволил ускользнуть тому, что видел. Точнее тому, что так хотел увидеть, но не смог даже во сне. Во рту пересохло, и он облизал губы. Каким отчетливым был тот вкус! Черт. Воды! Он добрел до столовой, обнаружив там жизнерадостного Пайшао. Сон, наконец, начал отступать. Опустившись рядом с другом, он несильно толкнул его плечом, подмигивая и дотягиваясь до бутылки с водой. — Как вы тут? Мигель усмехнулся, разглядывая помятого приятеля. — Ты сказал, что отдохнешь полчасика. Мы бы съездили в город, Крис. В город соседней страны. На часах было почти четыре. Криштиану хмыкнул. — Зато выспался. Тебе снится, что ты целуешься? Португалец озадаченно уставился на друга, после чего пожал плечами. — Лет двести назад. Ты дьявол, тебе везет даже в этом! Кто она? — Отстань. Пайшао перехватил загорелую руку, не позволяя парню отвернуться, и слегка прищурился. — Ладно, не так. Кто он? Криштиану бросил снисходительный взгляд, снова прикладываясь к воде и пряча усмешку в горлышке бутылки. — Обойдешься. Ответная улыбка не обманула. Парень смотрел на него серьезно и задумчиво, словно зная, что дополнительных слов не нужно. Так и было. Не первый десяток лет. Но он не смог отказать себе в удовольствии картинно вздохнуть, словно сдаваясь и отправляясь на казнь. — Неважно. Сейчас неважно, Мигель. Как никогда в жизни хочу пока оставить это при себе. Понимаешь? Никому. — Все так серьезно? — Португалец хитро подмигнул, улыбаясь родной улыбкой. — Или переживаешь о внешности? Криштиану расхохотался, отставляя бутылку и поднимаясь со стула. — Если только о своей. Он красив как бог. — «Он». — Пайшао заметил, как изменился его взгляд при упоминании этого неизвестного человека. Словно смягчился и потеплел. — С ним не будет проблем? — Иногда ты так напоминаешь Регуфе! — Прости. Я рад за тебя, братишка. Хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Поджидая, чтобы обнять его, Криштиану мягко усмехнулся. — Знаю. Поэтому сказал тебе. Друг детства притих в его руках, пытаясь не анализировать. В конце концов, ведь может же быть так, чтобы человеку правда было хорошо без единой сопутствующей этому проблемы? Ну, или по крайней мере, чтобы человек отдавал себе отчет в своих действиях? Вполне может. Лучше бы так оно и было! — С каких это пор существует кто-то красивее тебя? Португалец разжал руки, отпуская Пайшао, и придал лицу серьезное выражение. — Было непросто, но я нашел. С большой опаской Марсело Виейра дотронулся до руки Роналду, застывшего у своего шкафчика и смотрящего перед собой невидящим взглядом. — Ты как, бро? Криштиану медленно повернул к нему лицо. Отпрянув от огня, полыхавшего в карих глазах, бразилец украдкой оглянулся, понижая голос. — Успокойся. Все будет хорошо. Глаза по-прежнему прожигали насквозь, но ярость не могла скрыть мучительную боль. Парень опустил голову и едва слышно выдавил: — Непременно. Пожалуйста, оставь меня. Он даже не проследил, выполнена ли его просьба. Словно потревоженные в улье пчелы, мысли беспрепятственно шарахались от одного к другому, жаля сознание. Ничья с «Атлетико». Снова не забил. Потерянные очки поднимают «Барсу» вровень с ними, и первое место теперь лишь по разнице мячей. Чертов гений Облак. Эль Ниньо, и его язвительная усмешка. И Пепе. Он бросил еще один взгляд на дверь, но ничего не изменилось, она по-прежнему оставалась закрытой. Что-то огромное готово было разорвать его изнутри, едва сдерживаемое непонятно какими остатками моральных сил. Вдох. Дверь, наконец, открылась. Он быстро спрыгнул со скамейки, в одну секунду оказываясь рядом с Пепе. И отмечая, что к ним не осмеливается приблизиться больше никто. — Что? Защитник выглядел ужасно, и больше всего поражала слабость в руках, которыми он держался за него. — Не занимай мне место, дорогой. Меня отвезут в «Санитас». — Ему было больно дышать, и он сделал паузу, понижая голос.– Нужны снимки, но похоже, что перелом нескольких ребер. Криштиану беспомощно прижался губами к его виску, чувствуя, что вполне способен на убийство. Они сломали его. Теперь во всех смыслах. Молча избавились, как от ненужного балласта. А он до последнего верит. И ценой сломанных костей продолжает доказывать, сколько значит для него клуб. Забивая единственный мяч, без которого сейчас было бы поражение и второе место в таблице. И выбывая теперь до конца сезона. Нет, до конца своей карьеры в этом клубе. Зубы сжались до хруста, и он проследил, чтобы случайно не причинить боль парню, которого держал в руках. — Наберешь мне? Пепе поднял на него уставший взгляд. — Будет уже очень поздно. — Плевать. Хочешь провожу тебя до машины? Португалец вымученно улыбнулся в ответ. — Не надо. Позвоню, когда выберусь оттуда. Едва по привычке не хлопнув его по спине, Криштиану снова дотронулся губами до его виска, и сделал шаг назад, освобождая ему путь на выход. Кажется, у последней двери с ним кто-то заговорил, и к ним присоединилось еще несколько человек. Не совсем доходило до сознания, в котором словно кровь пульсировала всего одна мысль. Такая же, как и пару лет назад, когда списали другого «ветерана». Рука Рамоса на плече оказалась полной неожиданностью. Даже не пытаясь придать жесту дружелюбия, он передернул плечами, стряхивая ее. Было бы идеально не слышать ни одного слова. Ни от кого. Капитан «Мадрида» умудрился приблизить лицо вплотную, чтобы иметь возможность говорить почти шепотом. — Мы все расстроены. Не нужно искать врагов, Крис. — Разумеется. Они уже найдены. — Какого ты выяснял с Нандо? Чтобы завтра чертовы чтецы разобрали тебя на цитаты? Криштиану заглянул в карие глаза севильца, но не смог смутить его, как Марсело. Тот лишь прищурился в ответ, словно принимая вызов. — Пусть подавятся. — Да что с тобой, Роналду? — шепот Серхио становился все менее слышным, но при этом окрашивался в более яркие интонации. — Суки. — Что? — Что слышал. У него ребра переломаны. Это была его последняя игра. И он спас ее. Тебя интересует, что я сказал Нандо? Спроси у него сам. И дай пройти. Хватка Рамоса оказалась железной. Конечно, при желании можно было силой отцепить от себя его руки, но он дьявольски устал, и краем сознания улавливал, что со стороны это будет выглядеть слишком резко. — Ни ты, ни я не можем ничего изменить. Не могли и до нас. Он уйдет, все мы уйдем. Но не нужно начинать войну. Не сейчас, слышишь? Крис, еще один шаг назад или на месте — и мы в полной заднице. Нам нужно выбраться, и тогда все остальное. Понимаешь? — Да. Серхио постарался скрыть дрожь, пробежавшую по коже от того, насколько тяжелым было это короткое слово. Безупречный слух и боковое зрение держали его в осведомлении, что поблизости никого нет. И смотрящих непосредственно на них — тоже нет. Он незаметно оттеснил португальца почти к самым шкафам, по-прежнему не отрывая взгляда от его глаз. Его мало заботил огонь и ярость. Он видел душераздирающую боль. — Что ты сказал на поле? Криштиану тяжело вздохнул. — Ничего сенсационного. Утешься, твой эль ниньо первым раскрыл рот. Я вряд ли переплюну профессиональных див. До прилюдных оскорблений собственного тренера мне пока расти. Испанец болезненно поморщился. Прошлая игра и Родригес встали перед глазами, и рука непроизвольно сжалась в кулак. — Поэтому и спрашиваю. Черт бы всё побрал. Ты мне нужен. Как я к дьяволу соберу все это один? Криштиану аккуратно отстранил его от себя. Пепе уже покинул раздевалку. Около трети команды, оказывается, тоже. Ему вдруг пришло в голову, что Рамос ни разу не упомянул отсутствие забитых мячей. — Просто оставь меня сейчас, Сесе. И ты не один. Рамос молча смотрел ему в глаза. В бушующей стихии находилось место для кусочка твердости и надежности. Он всегда шел до конца, и успокаивался, лишь увидев это. Привычный легкий поцелуй в щеку и сознательно не мимолетное объятие. — Ты тоже, Крис. Береги себя. И напиши мне, когда позвонит Пепе. — Да, капитан. Изящно обогнув нескольких человек, испанец покинул раздевалку. Криштиану подошел к скамейке, забирая сумку. Ни за какие блага мира он не хотел бы оказаться на месте Серхио Рамоса. Пообещав себе по возможности не доставлять ему еще больше проблем, чем те, в которых тот плавал с головой, он вспомнил слова Пепе. «Не занимай мне место, дорогой». Боль и ярость снова полоснули по сознанию. Злость на себя. И ватная усталость. Идеальный микс, чтобы снова отправиться на самый задний ряд сидений. Не достанься же ты никому! «На ноль. Лучший». Икер поднял глаза от экрана, решив перепроверить себя. Мексиканский испанец спал, сложив руки на груди и запрокинув голову. Он отпахал по полной. Не только он, почти все. Работы толком не было лишь у вратаря. Даже неловко за «сухарь», словно упал с неба. Но при этом побил вечный рекорд в «Мадриде». «Мадриде», который только что отстоял дерби у себя дома, и первые же новости заставили его замереть, пробегая взглядом по строчкам. Имена Торреса и Роналду бросались в глаза из всех заметок, в ничейном счете единственным забивавшим королевского клуба значился Пепе. А таблица показывала «Барсу» сравнявшуюся с «Мадридом». Вернувшись к сообщению, Касильяс не торопился нажимать на вызов. Прикрыв глаза, он чувствовал, как что-то подсказывает не покидать рамки текста. «Спасибо. Еще в пути?» По тому, как быстро пришел ответ, было ясно, что да. «Почти в Вальдебебас. А ты?» Стоило ли упоминать столь знаковую игру, в которой несомненно уставший, расстроенный и злой на весь мир парень не забил ни одного мяча и даже не отдал ни одной голевой? Нормально ли сделать вид, что этого вообще не было? Почему-то вспомнились самые первые сообщения, их матч с «Наполи», и такая хрупкая связь, когда была лишь уверенность в его злости, но никаких мыслей о том, как с этим быть. И словно следующий кадр в кино — мысль услужливо перескочила на пухлые губы, покорно раскрывающиеся навстречу его. Их вкус и жар, и полная власть. О которой их владелец едва ли догадывался. «На пути в Оливал. Видел счет. Скоро всё будет, я это знаю. Потерпи. Ты очень сильный». Ответа не было прилично долго, даже показалось, что он больше не напишет. Тем неожиданнее стало следующее сообщение, загоревшееся на экране. «Побудь со мной». Икер отчетливо ощутил, как сжалось сердце, а следом руки. Прижать его к себе. Дотронуться губами до этой бархатной кожи рядом с ухом. И прошептать «все хорошо». «Набрать тебе?» Он почти не сомневался в ответе. «Нет, Санто. Здесь». Обнять захотелось еще больше. Он чувствовал, что это была не просто злость на себя. Что-то другое причиняло парню боль, которая ощущалась на расстоянии более пятисот километров. «Ты без травм?» Начать хотя бы так. Впрочем, слабо верилось, что этого человека могла так раздавить физическая боль или травма. Если, конечно, она не в финальной игре Чемпионата Европы. «Я в порядке». Грустная ирония подсказывала поставить смайлик, что-то вроде «ага, заметно». Но сердце продолжало тоскливо сжимать. Он больше не был чужим. Далеким знакомым, безразличным и закрытым. «Расскажешь?» Снова долгая пауза. Теперь без сомнений в продолжении. «Обязательно. Когда буду рядом. В твоих руках. Мой. Икер». Не веря глазам, вратарь перечитал последние несколько слов, пытаясь не замечать мгновенный жар, захлестнувший все тело. Сколько же силы у этого человека! Во всех смыслах. И сколько невероятной настоящей искренности. «Постараюсь, чтобы тебе было не до разговоров. В моих руках. Твой Икер». Совесть даже не шелохнулась. Он опустил голову, чтобы не думать, увидит ли кто-то его смех. Да, именно смех. Как обычно с ним — взаимоисключающие вещи друг за другом. Сообщение пришло быстро. И совсем не удивило наличием первого смайла. «Не надейся, что я забуду!» Хотя бы смеяться не вслух. «Ну что ты, я напомню!» Снова пауза. Испанец прикрыл глаза, вспоминая его улыбку. Глянец и газеты, сотни журналистов, одноклубники, друзья — все они видели ее другой. Так улыбался он только ему. Хрупкий факт, от которого сердце накрывало теплом. Необъяснимым. Бесконечным. «Прости, выхожу к машине. Обнимаю тебя, Санто». Икер мельком посмотрел в окно, ловя знакомый пейзаж Оливал. Почти одновременно. «Обнимаю, Крис». Лайюн пошевелился, словно в нем был встроен таймер сна, срабатывающий на подъезде к базе. Касильяс усмехнулся, собираясь убрать телефон, когда увидел, что экран вновь загорелся. В сообщении не было текста. Только поцелуй. Криштиану идеально рассчитал траекторию, миновав целых четырех репортеров. Забавный дриблинг как на поле, правда без завершающего удара. Свернув и аккуратно лавируя между людей, он искал взглядом Регуфе, но вместо этого неожиданно увидел нарисовавшееся впереди фиаско. В конце просторного холла подтрибунки «Альянц Арены» был Бутрагеньо и целая куча людей, преимущественно с камерами, среди которых отдельными сиреневыми пятнами выделялись только что покинувшие поле игроки. Отпустив ругательство, он заметно снизил скорость, понимая, что обойти это скопление невозможно технически — холл был единственным выходом в раздевалку. Медленного шага и лишних секунд хватило, чтобы понять, что происходящее было чем-то вроде фотосессии. С гербом «Баварии» над головой. Отлично! Спустя минуту его взяли в оборот настолько же безапелляционно и оперативно, как и остальных, судя по выражениям их лиц. — Роналду, вдвоем! Он обернулся, пытаясь определить говорящего, но угадать было невозможно. Пожав плечами, он устремил взгляд на Карима. Француз оказался рядом, без слов кивнув и ступая под герб вслед за ним. Слепой не увидел бы довольное лицо Зидана. И легкий прищур Мораты. Потрепав Бензема по плечу, он проскользнул к стене, наконец выцепив Регуфе и взяв его под руку. — Не помню, чтобы обещали этот цирк. Рикардо подстроился под его шаг. — Это решилось, пока вы тренировались. До завтра больше ничего. Мрачно буркнув «неужели», он толкнул дверь в раздевалку. Удивительно, но кроме пары технарей, никого не было. Весь клуб застрял на фотосете. Словно прочитав его мысли, Регуфе усмехнулся. — Чемпион! — Стараюсь. — Криштиану с удовольствием влез в джинсы, отмечая, что начал замерзать промозглой немецкой ночью. До автобуса оставалось еще прилично времени, но когда рядом был Рики, мозг благословенно отдыхал от мыслей о подобном. — Знаешь, где у них столовая? — Ты хочешь есть?? — Очень смешно. Хочу горячего. Регуфе недоверчиво заглянул ему в глаза и укоризненно покачал головой. — Пойдем возьмем по чаю. Не хватало, чтобы ты простудился. Забившись за столик в дальний угол, и поджидая Рикардо, он старался не обращать внимания на взгляды, моментально прилипающие к нему, пусть даже всего нескольких оказавшихся в этом помещении человек. К счастью уже через минуту он снова был не один. И чай с молоком окончательно убедил его в том, что жизнь прекрасна. Спустя полтора часа, лежа в постели у себя в номере и обнимаясь с планшетом, он все еще чувствовал, что хочется горячего чая. Икер, только что проигравший серьезную словесную перепалку младшему Касильясу, и вынужденный отправить того спать без каких-либо логических доводов, улыбался ему, уютно устроившись с ногами в просторном кресле у столика. На душе было легко, словно это не он, а кто-то другой постоянно лажал во всех последних играх, не забивая уже почти сто лет. И словно кому-то еще, а не ему завтра предстояло выходить против мюнхенской «Баварии». — У тебя тепло, Санто? Касильяс подмигнул с экрана. — С тобой, как думаешь? Серьезно, тепло. Почему спрашиваешь? Криштиану поморщился. — Устал мерзнуть. Еще до выезда на стадион было холодно. Согрелся только на тренировке. Что угодно отдал бы за еще одну чашку горячего чая. — Не виделся с врачом? Португалец запрокинул голову, вытягиваясь и удерживая планшет одной рукой. — Не смеши. Мне нужно сделать их завтра, а потом уже все остальное. — Тогда хотя бы действительно возьми чай. — Если бы ты знал… — Что? — Икер не смог подавить улыбку, глядя на его выражение лица. — Ничего. Для этого нужно вставать с постели. Куда-то идти. Что-то искать. И одеваться. Ответный смех испанца был настолько теплым и желанным, что он невольно прикрыл глаза. — Как ты вообще вспомнил о последнем! — Ммм… Санто, наверное я просто усну. — Я бы на твоем месте раздобыл горячее. Хлопнул залпом. И уснул. — Думаешь? — Не сомневайся. Он ощущался таким близким, словно был рядом. Не тем, что разговаривал с ним по скайпу, и не возможностью видеть его на экране. А своей заботой. Настоящей. Ему словно удавалось то, о чем так просило сердце — обнимать на расстоянии. — Хорошо, мой капитан. — Выражение лица Касильяса заставило его улыбнуться. — Напишу тебе совсем скоро. Спи крепко. — С тобой, Крис. Португальский в его устах был мягким и обволакивающим. Всегда. Неимоверным усилием заставив себя выключить экран, он откинул одеяло, и замер от раздавшегося в дверь стука. Ничего не могло случиться в такое время — слишком поздно. Следовательно, это не мог быть Рики. Его номер был в отдалении даже от Регуфе, не говоря уж об игроках. В голову не приходило, у кого могло хватить ума и наглости ломиться к нему почти ночью. Зато выбраться из постели получилось на раз. Подойти к двери и резко дернуть ее на себя. В призрачном ночном освещении холла стоял Бензема. — Разбудил? Неожиданно для себя он усмехнулся. Тепло испанского голоса продолжало окутывать его настолько, что хотелось улыбаться. — А хотел? Карим нерешительно покачал головой, видя, что он пропускает его внутрь помещения. Криштиану наклонился за спортивными брюками, лежавшими в кресле, чтобы не оставаться в одних боксерах, но передумав, махнул рукой и кивнул французу на это самое кресло, после чего сдернул с постели одеяло, заворачиваясь в него и усаживаясь напротив. — Извини, Крис. Ты правда не спал? — Правда. Извиню, если достанешь мне чашку горячего чая. Ни доли шутки во взгляде. Но глаза поразительно добрые. Словно задумчивые. Словно не совсем здесь. Бензема кивнул, поднимаясь и оказываясь около двери. — Не закрываю. Спустя пять минут заветное тепло и какой-то незнакомый запах наконец оказались у Криштиану в руках, приятно согревая и вызывая ленивые мысли о том, с чем этот чай. И хорошо бы молока. По-прежнему завернувшийся в свое одеяло, он устроился удобнее. Карим сделал движение подняться, чтобы вернуться в кресло, но он остановил его. — Был у Рамоса? Француз бросил на него нечитаемый взгляд и почти незаметно покачал головой. — Нет. — Ого. — Обычно все предматчевые вопросы решались с капитаном. Если конечно не что-то личное. Или же… — Расскажи. Точеный профиль оставался неподвижным. Бензема был замкнутым и неэмоциональным. Тихим. Немногословным. Но, тем не менее, что-то привело его посреди ночи в обход капитана в номер к тому, кого он знал лучше всего в клубе. — Завтра он снова уберет меня. Одна из следующих игр будет последней. Он поменяет нас местами. Криштиану знал эту мысль. Она висела в воздухе. Она не произносилась вслух никем внутри коллектива, зато о ней визжали СМИ всей Европы. — Почему сейчас, Бенз? — Не знаю. Столько отрешенности и боли в короткой фразе! Криштиану отставил чашку и сжал его руку своей горячей от чая рукой. Ему не нужен был ответ. Он и так всё знал. И отчетливо ощущал, что пригнало француза сюда посреди ночи. Уж точно не желание услышать бесполезное дежурное «все будет хорошо». Конечно, в планах было согреться и уснуть, но он понимал, что не сможет оставить парня без того, зачем тот пришел. Без настоящей поддержки. Без чего-то, что даст успокоение. Пальцы в его руке едва заметно дрожали. Черт бы всё побрал, как возможно идти на такой матч, если дрожат руки?! — Я не могу обещать тебе, что ты забьешь. Посмотри, в последнее время у меня не выходит обещать это даже себе. — Саркастическая усмешка тронула губы, а пальцы сильнее сжались на руке француза. — Но ты успокоишься и выйдешь завтра на поле. Как всегда. И мы сделаем все, что можем. Вместе. Последовавшее молчание не тяготило ни одного из них. Криштиану не позволял себе сильно уходить мыслями в то, что неслабо касалось и его самого. Еще как касалось! Он решил выбрать золотую середину. Не слишком глубоко, но достаточно, чтобы дать понять искренность. — Делай всё, что делаешь, Карим. Ты не уйдешь из старта. Это не обещание. Просто так будет. «Просто потому что я позволю этому произойти только через мой труп». Выполняя план не вдаваться глубже этой мысли, Криштиану заглянул в лицо француза. Карим молча смотрел ему в глаза и только через какое-то время словно выдохнул, отпуская напряжение. — Ты так думаешь? — Да. Он всегда обнимал немного неуклюже, и словно смущаясь. Но намертво. Хорошо, что не успел снова взять чашку в руки. Из-за близости он чувствовал его дыхание и понимал, что оно больше не сбитое, как после пробежки. И пальцы рук, лежащих на его плечах, вроде больше не дрожат. Аллилуйя! Попробовали бы они сломать еще и Бенза! — Прости, что потревожил. — Карим аккуратно поднялся, задержав на нем мягкий взгляд. Криштиану подмигнул, скидывая с себя одеяло, чтобы забраться под него, устраиваясь на подушке. — Простил. Спасибо за чай, бро. — Не за что. До завтра, Крис. — Спокойной ночи. Как обычно, что-то из Корана. Неважно. Он давно привык не вникать, зная, что это искренне и с добром. Дверь закрылась. Чай не успел остыть, наконец утоляя потребность чувствовать горячее. Только не заболеть в мюнхенском отеле. Не сейчас. И не завтра. Зидан редко говорил с ним по-французски, что было вполне логично. Но сейчас он явно слышал французские слова. Теплые губы, холодный на ночном воздухе нос. «Лучший». Это было на испанском. Прижавшись в ответ щекой к его щеке, он не смог скрыть улыбку. — Спасибо, Зинедин. Как обычно, он называл его по имени, только когда этого не слышал никто, кроме них. Выпорхнув из объятий тренера, он предсказуемо «пошел по рукам». Каземиро, за ним Марко, Рамос, Дани… Дубль на «Альянц Арене». В смешанной зоне было многолюдно. Он подмигнул в очередную бесчисленную камеру, включая привычную скорость и ориентируясь на Кейлора — тот уже еле виднелся, исчезая в подтрибунном помещении. В раздевалке было шумно и радостно. Начать переодеваться удалось очень не сразу. Смех и счастье накрывали настоящим облаком. — Как ты это делаешь?? Марсело плюхнулся рядом и наклонился, чтобы завязать шнурки на кроссовках. — Прекрати уже! — Я серьезно, ты только что сделал Нойера два раза! Что ты принимаешь? Общий взрыв смеха заполнил помещение. Криштиану бросил штанину, натянутую лишь наполовину, и отвесил бразильцу шутливый подзатыльник. — Представь, все дело в чае, который мне принес Карим. — В каком еще чае? Когда? — Ну, вчера, когда… Неважно. Это был эликсир. Расколдовывающий непробиваемого Ману. Криштиану поймал взгляд Мораты и неожиданно — Рамоса, направленный на испанца, не на него. Бензема едва заметно прищурился, улыбаясь ему со своего места. — Отлично, что тебе так понравилось! Обращайся в любое время! Он покатился со смеху, облокачиваясь на сидящего рядом Марсело, чтобы задрать ногу и натянуть наконец джинсы полностью. — Полночи думал, из чего он сделан, Карим. Теперь знаю! Серхио скинул верх экипировки, поднимая уютную толстовку. — Предлагаю отметить у меня. Кто «за»? Просторная комната снова наполнилась радостным шумом, в котором Криштиану все же услышал свой телефон, и быстро вытащил его из кармана лежащей рядом куртки. «Потрясающий, таких больше нет. Даже больно за Ману. Горжусь тобой, мой дорогой». Он даже не пытался скрыть улыбку и счастье, бессознательно нажимая на вызов. Ему было все равно. Он хотел слышать его голос, в эту секунду. Едва не споткнувшись о ноги Марсело, он немного отошел от ребят. — Спасибо, Санто. — Я говорил тебе подождать совсем немного, и вот. Ты просто невозможный! Яркая солнечная радость в голосе испанца заставила его едва не застонать. — Сложно было представить еще несколько дней назад. Касильяс ласково усмехнулся. — Не очень, Крис. Ты же всегда такой. Будешь отмечать? — Скорее всего. — Он обнаружил, что находится не в таком уж уединении, как ему казалось. Лукас был в одном шаге от него, Рамос с Асенсио — в двух. — Надеюсь, там будет что-нибудь горячее? Он рассмеялся, вспоминая чай. — У меня теперь есть заветный бренд. Только его знаю не я, а Бенз. Это было мощно. Посмотри, какой результат. И все благодаря тебе. Вратарь смеялся в ответ. — И это я еще почти не настаивал! Обнять. Крепко сжать в руках. Прижаться к губам и почувствовать, как они раскрывают губы. Желанно. Требовательно. Жарко. Что-то похожее на головокружение — микс из радости и эйфории. Он протянул руку, облокачиваясь на чей-то шкаф. — Скучаю. — Уже не произнести имени. Да и вообще ничего. В дверь вошел Зидан со свитой, и оказывается совсем рядом маячил Регуфе. — Ухожу. Спасибо тебе. — Обнимаю тебя, Крис. Телефон выключен, а головокружение не проходит. Счастье, полностью растворяющее сознание. Таким его нашел Рики, скептически оглядывая с головы до ног. — Цветём? С кем говорил? Родные объятия, его парфюм, продолжающееся чувство невесомости. — С другом. Регуфе сделал едва заметную паузу, после чего тихо заметил: — На испанском? Занятно. Почти спалился, но было наплевать, настолько окутывало счастье. — Кончай нудеть, Рики. Серхио пригласил к себе в номер. Мне нужно воскреснуть до того, как я попаду туда. Мужчина отвернулся, чтобы не рассмеяться ему в лицо. — То есть, воскрешение после отмечания тебя заботит меньше? — Не заботит вообще! Он покатился со смеху, направляясь вслед за Регуфе в сторону остальных, где подхватил свою куртку и обнял полностью укутанного в теплую одежду Бензема. Уютный Карлос обнял их обоих, с другого бока тепло прижался к спине Дани. К автобусу, увозящему их в мюнхенский отель, они шли, распевая Hala Madrid y nada mas.