TQ

Дымка сна лениво отступила перед голосами птиц. Не очень привычно, поскольку дома это было скорее редкостью. Еще не открыв глаза, он понял, что это буревестники. Значит, он на Мадейре. Значит, это не сон. Почти теплый ветер врывался в распахнутую стеклянную дверь, которую он не закрыл ночью. Яркое голубое небо, пронизанное солнечными лучами. Бриллианты, снятые ночью с руки уже за гранью яви, лежали неподалеку. И показывали полдень. Он поднес часы ближе к лицу, недоверчиво глядя на стрелки, поскольку точно помнил, что уже переводил их на португальское время. Неожиданно в памяти такое же чувство от пробуждения в другой реальности — свободным настолько, что едва удается вспомнить, кто ты и где находишься. Самым первым утром в Порту, в начале марта. В доме Икера. Икер. Боже. Он приподнялся, дотягиваясь до телефона. Привычная куча сообщений, заветное имя в верхнем, и цифра «4» рядом с ним! Четыре сообщения от вратаря!! Долбаный выключенный звук!! «На пути в Оливал. Наверное, это займет пару часов». «Думаю, что успею на рейс в половине пятого. Ты уже там?» «Ты точно не передумал? — Смеющийся смайл. — Хочу подтвердить билет». «Все хорошо, Крис? Напиши мне, я жду». Виновато пробормотав португальское ругательство, он откинулся назад на подушку, открывая поле для текста. Сердце замерло от осознания, что они увидятся уже вечером, и это немного мешало сконцентрироваться. «Прости, Санто. Жду тебя. Чуть позже пришлю номер машины. Напиши время посадки, когда будешь знать». Отправив сообщение, он начал медленно открывать остальные. Фелипа писала, что завтрак уже ждет. Регуфе, с пожеланиями хорошего отдыха и не сильно воодушевившей фразой «на связи». Джуниор, с наверняка нарочными ошибками в паре слов — о том, что звонить было бы все-таки проще. Мариса, с приятным лаконичным «всё чисто». Жозе, со стебом над временем отправки вчерашнего сообщения и многозначительной фразой о «бессонных ночах», начавшихся сразу же по прибытии. Сарказм больше всего требовал ответить именно ему, но отвлекло новое входящее. «Обязательно. До встречи, amado». Глубокий вдох. И зарождающаяся мысль о том, как он будет справляться с этим чувством в аэропорту. Он думал об этом, пока принимал душ, и за завтраком, походившим по времени ровно на обед. Дальше удалось отвлечься, выйдя из дома на залитую солнцем лужайку и медленно ступая на небольшое футбольное поле, так напоминавшее его собственное, в Мадриде. Бассейн был чуть меньше, чем его уличный. И вместо скамеечек, всегда стоявших здесь за шезлонгами, в тени деревьев покачивался огромный гамак — еще один глубокий вдох, вспоминая Порту. Побродив по солнцу еще какое-то время, он понимал, что пора возвращаться к вещам, безответственно покинутым накануне в гостиной. И заодно немного отодвинуть визит к машинам, где придется снова оказаться лицом к лицу с мыслями, от которых почти кружится голова и полностью теряется способность действий. Коробка из «Бертранда» заняла место рядом с кофейным столиком и вызывала довольную улыбку. К моменту, когда чемодан опустел, он приглушил музыку и вернулся в спальню, чтобы закрыть изящную створку, отделанную зеркальными вставками. Осталось полно свободного места — к его приезду Жозе полностью выселил всю одежду, бог знает куда. Он поправил крайнюю рубашку, почти замирая при мысли, что через несколько часов здесь будут не только его вещи. Часы показывали начало пятого. Нужно было звонить Фелипе по поводу ужина и отправляться к гаражу. Буквы собственного имени над зданием аэропорта совсем не изменились с тех пор, как он смотрел на них впервые в жизни, три месяца назад. Но вот к гордости и прочим ощущениям отчетливо присоединилось смятение и едва ли не растерянность. Как, к дьяволу, можно стоять напротив этих букв и надеяться, что тебя не увидят и не узнают?? Насколько проще было накануне, в ночной темноте! Бейсболка и очки почему-то не давали привычной уверенности. Скорее всего, потому что у него почти дрожали руки и замирало сердце, и маскировка была здесь ни при чем, как и буквы в названии аэропорта. Лишь бы это не стало заметно внешне. Тому, кого он встречал. Кто около часа назад и так уже прислал комплект умирающих со смеху смайлов в ответ на сообщения с номерами разных машин. Хорошо, что он все-таки остановил выбор на внедорожнике — теперь это было слишком очевидно. Но, даже оставаясь под защитой максимально неприметного цвета и типа машины, он разглядывал людей у выхода со смутной тревогой. Еще один взгляд на часы. Рейс должен был приземлиться примерно пятнадцать минут назад. Глубокий вдох — как перед штрафным. Он сможет. Это случилось так неожиданно, что сбилось дыхание. Знакомый силуэт, красивое лицо, быстрый шаг. Кажется, когда они встречались, он всегда был в чем-то темном, но не сегодня. Белоснежная рубашка, светлые бриджи, что-то, накинутое на плечи. И чемодан вместо дорожной сумки, впервые за всё это время. Криштиану смотрел на него еще несколько мгновений, после чего быстро нажал на открытие дверей, ступая на асфальт и обходя машину. Икер замедлил шаг, и он успел увидеть в его взгляде плохо скрываемое удивление, которое почти тонуло в море остальных эмоций. Секунда, ожидая, пока он отпустит ручку чемодана рядом с собой — и он обнял его, прижимая к себе. Всего, целиком, безвозвратно. Запах яблок и деревьев. Любимое тело под тончайшим хлопком рубашки — он чувствовал его, словно ткани не было вообще. Сильные руки на своей спине. Дыхание, касающееся щеки. Любой ценой не сделать ничего больше. Ни одного движения или слова. Нельзя. Невозможно. Боже. Едва сумев подавить стон и чувствуя почти слезы от счастья, он вдыхал его запах, не осознавая, что пальцы ласкают красивое тело, а губы касаются виска, скользя к щеке и оставляя почти влажный след. И ответное движение — незаметное, быстрое, словно сон — губы коснулись губ, задержавшись всего на миг, чтобы дать почувствовать вкус и огонь. Криштиану насильно заставил себя опустить руки, отстраняясь и открывая заднюю дверь для его чемодана. Оказавшись за рулем, он поджидал, пока вратарь опустится на сиденье и захлопнет дверь машины. Бейсболка и очки, наконец, полетели куда-то назад. Прикосновение руки и переплетенные между собой пальцы — ненадолго, чтобы тут же уступить место объятиям. Когда больше не нужно останавливать себя и можно дотрагиваться до него, почти отключаясь от его поцелуя, моментально подчинившего себе. Они замерли в тишине, нарушаемой лишь теплом дыхания. — Menino… — шепот коснулся почти физически. — Привет. — Привет, amado. «Люблю тебя» — не сговариваясь, едва слышным выдохом в губы друг другу. Это вызвало улыбку, и Криштиану разжал руки, чтобы отстраниться и заглянуть ему в глаза. Испанец тоже улыбался, и он покачал головой. — Не называй меня так на моем языке. Там, где мы не можем… Ты знаешь. Вратарь рассмеялся, притягивая его к себе и целуя в щеку. — Попробую. Не уверен. Увези нас, Крис. Парень ласково сжал его пальцы, выпуская их, чтобы включить зажигание. Выворачивая со стоянки, он мельком видел в зеркале свое имя над зданием аэропорта. Сумасшедший, безответственный, безрассудный — ему было все равно. Что сделано, то сделано, но он не променял бы ни секунду из последних пяти минут ни на что в жизни. Голос Икера — рядом, не во сне или мечтах — заставил его тихо улыбнуться. — Немного помню дорогу до поворота на Фуншал. Статую Иисуса. Кажется, слева. — Да, уже скоро. Мы едем в Кальету. Это около сорока минут. Что-нибудь напоминает? — Ты шутишь!! — Он помнил его удивление, когда несколько дней назад сказал ему, что находится в Са Калета. — Как такое возможно?? Криштиану подмигнул ему, продолжая улыбаться. — С тобой, Санто. Возможно всё. Сорок минут пути по извилистому шоссе, тоннелям, подъемам и спускам, которые открывали виды расстилающегося у скал океана и гор с вкраплениями деревень — всё это впечатлило испанца настолько, что к концу путешествия он заметно притих, не переставая смотреть по сторонам. Это вызывало такое удовольствие, что Криштиану едва не пропустил разворот, где с окружного шоссе дорога уходила вглубь Эштрейту-да-Кальета. Довольно резко бросив газ, он извинился, не в силах прогнать с лица улыбку. — Кто учил тебя водить, Крис? Между нами. — Не помню. — Он подавил смех, опуская руку с руля и накрывая его пальцы. Машина плавно проехала мимо церкви, снова делая резкий поворот и направляясь на подъем. Пара минут, закрывшиеся за ними ворота и тихое шуршание колес по дорожке, останавливаясь перед самым домом. Когда смолк двигатель, тишина стала почти абсолютной, ее разбавляли лишь редкие голоса буревестников вдалеке. Ступив на мягкую траву, парень обошел машину, и открыл заднюю дверь. По весу чемодан оказался практически таким же, как его собственный накануне. Вратарь удивленно смотрел на то, как он вытаскивает ручку вверх, не собираясь возвращать ему багаж, и Криштиану покачал головой, дотрагиваясь до его руки и переплетая пальцы. — Идем. Оказавшись внутри, он мягко остановился в холле, оборачиваясь и глядя ему в глаза. — Здесь три спальни — большая, и две гостевых наверху… Если хочешь, я покажу тебе. Икер притянул его к себе и ответил также тихо: — Не трать время. Я буду спать там, где ты. Довольная улыбка в ответ, поспешно скрытая, но заставившая старшего почти рассмеяться. — Тогда нам туда. В спальне он пропустил его вперед и оставил чемодан рядом с постелью, чтобы обернуться и подойти ближе. — Устал? — Нет, Крис. Все хорошо. — В девять ты был уже в дороге. Тренировка и два часа перелета. — Его рука снова в своей. Человек из снов и грез стоял рядом с ним, и голос начинал отказывать. — Здесь все, что нужно. Ванная справа. Располагайся. Он чувствовал его дыхание на своей щеке, и понимал, что нужно уходить. Прямо сейчас. Трепет и почти головокружение от того, что он может дотрагиваться до него. От яблочного аромата. От негромкого голоса. Оказывается, в аэропорту было не так уж и сложно! — Где я найду тебя? Криштиану медленно улыбнулся. Он помнил, как вратарь произнес эту же фразу, когда первый раз приехал в его загородный дом в Мадриде. — Я поставлю машину и вернусь к тебе. — Он почти не справлялся, поэтому быстро оставил на его щеке короткий поцелуй и развернулся к двери. — Не спеши. Отогнав машину в гараж, и не дожидаясь, пока опустятся ворота, он медленно брел назад, набирая Фелипу. Ужин был уже готов, и она заверила, что через пару минут исчезает из столовой, как договаривались — до утра. Попрощавшись, он не стал долго думать и просто выключил телефон. Давно шел девятый час, и солнце начинало уходить на закат. Криштиану мельком окинул взглядом футбольное поле и ворота, чувствуя, как сердце по-прежнему замирает в груди. Он хотел накормить его. Показать дом. Быть для него идеальным. Разговаривать обо всем на свете. Говорить, как скучал по нему. Целовать его губы. Принадлежать ему. Полностью. Черт, как сделать так, чтобы хотя бы накормить его без последней мысли? Он непроизвольно усмехнулся. В аэропорту он почти справился. Что ж, пусть это будет игра. Как в сообщениях и телефонных разговорах. Так привычнее. Так больше шансов на победу. Заглянув в спальню и убедившись, что испанец еще не вернулся из душа, он задержал взгляд на приготовленной аккуратно сложенной одежде и поспешил исчезнуть в направлении столовой. Накрытый стол выглядел так красиво, что это заставило остановиться и замереть. В приближающихся сумерках вместо верхнего света идеально подошли бы свечи в середине стола. Быстро открыв пару ящиков и дверцу, рука потянулась было к телефону, но замерла на полпути. Ему начинали нравиться эти квесты. Кроме того, не покидало ощущение, что он почти знает, где нужно искать. Как и предполагал, целая композиция в стильной подставке обнаружилась в гостиной, и он усмехнулся, мысленно поблагодарив Сорайю. При виде рождественских спичек его разобрал нешуточный смех, но других найти не удалось, поэтому выбирать было не из чего — он вернулся в столовую, устанавливая свечи почти по центру стола, и зажигая их одну за другой. Обернув полотенце вокруг бедер и погасив за собой свет, Икер приблизился к постели, останавливаясь перед одеждой, но любопытство взяло верх, и он шагнул к открытой стеклянной двери. Бесконечность океана вдалеке и оттенки оранжевого по всему горизонту были похожи на самое красивое из виденного в жизни, и одновременно непохожи ни на что. Тишина, нарушаемая лишь редкими голосами незнакомых птиц. Он прикрыл глаза, обещая себе, что не забудет спросить об этом у парня. Несколько мгновений, пытаясь поверить в реальность, он стоял не шевелясь. Но понимал, что нужно хотя бы одеться. Мягкие шаги раздались в тот момент, когда он уже натягивал легкую футболку на все еще влажное после душа тело. — Санто… — Криштиану остановился всего в паре шагов от него. — Как дела? Вратарь легко улыбнулся, дотягиваясь до влажного полотенца, чтобы забрать его с постели. — Замечательно. — Невольная улыбка, вспоминая, как он водит машину. — Справился с гаражом? Едва уловимое движение вздернутого подбородка, которое он так обожал. — Не сомневайся. — Легкая усмешка и протянутая рука. Теплое прикосновение пальцев. — Будем ужинать? Он сжал его руку, притягивая его к себе и с удивлением понимая, что парень не спешит подаваться ему навстречу. — Да, с удовольствием. — Я нашел свечи! — Свечи? — Думаешь… это лишнее? — Нет. — Касильяс пытался понять, почему чувствует его едва заметное сопротивление тому, чтобы приблизиться вплотную. — Это волшебно. Тогда найди еще и штопор, хорошо? Криштиану медленно улыбнулся. — Я даже не представляю, есть ли здесь вино. — Есть. — Икер выпустил его руку и отошел к чемодану, присаживаясь и раскрывая его. — Взял то, о котором говорил тебе в Мадриде, помнишь? Почти то, что было у тебя. — Лучшее? — Парень недоверчиво смотрел на темную бутылку в руках испанца. — Невозможно, Санто. — Почти час назад ты говорил, что возможно всё. Так, что со штопором? Португалец отвел взгляд, но он успел заметить промелькнувшее в нем восхищение. — Всё, как в Мадриде. Будешь искать сам! Они шли из спальни, шутливо переговариваясь, но войдя вслед за ним в столовую, Икер замер и лишь спустя пару мгновений обернулся к нему, опуская бутылку на стол. — Красиво! — Вышло почти шепотом, поскольку голос неожиданно отказал. Хотелось обнять его, нет, сжать до боли и больше не отпускать! Но он понимал, что даже не прикоснется к нему. Словно что-то держало его на расстоянии, и это «что-то» было в движениях, во взгляде, в интонации португальца. Теплых, искренних, привычных. Но других. Неожиданно напомнивших вечер в Порту, когда он привез его в свой дом, встретившись впервые за почти два года. — Свечей должно быть всего две, тонких и длинных. Но я нашел только такие. Показалось, или в голосе прозвучало едва различимое смущение, словно он извинялся? Почему не сгрести его в охапку и не целовать эти губы, пока станет нечем дышать? Икер медленно окинул взглядом уютную обстановку и покачал головой: — Должно быть только так, как мы хотим. Он шагнул к тем же ящикам и дверцам, где незадолго до этого происходили поиски свечей, и Криштиану с изумлением увидел в его пальцах штопор, практически после второй или третьей попытки. Не сдержавшись, он расхохотался: — Если ты сделаешь это еще хоть раз, я поверю в магию! Испанец улыбнулся ему, медленно вскрывая бутылку. «Я уже давно верю в нее. С тех пор, как ты вернулся в мою жизнь». Он поджидал, пока парень поставит перед ним бокалы, чтобы наполнить их, незаметно изучая его взглядом. — Может быть, сегодня скажешь ты? Криштиану не совсем понимал, как у него все еще выходит играть в непринужденность, но останавливаться на полпути, конечно же, не собирался. — У тебя получается лучше, Санто. Твое прошлое желание сбылось. Он мог поклясться, что видел огонь во взгляде парня, всего на мгновение, но этого хватило, чтобы прошить насквозь. Словно сон, и ничего не было, лишь легкая усмешка и взятый в руку бокал. Он обедал в Порту около трех часов дня. В самолете он висел в телефоне и пил только кофе. И теперь собирался пить вино рядом с человеком, чье присутствие без всякого алкоголя почти валило с ног. — Хорошо. — Мягкое движение вперед, чтобы быть ближе к нему. — За то, чтобы каждое расставание было лишь началом следующей встречи. Где мы будем принадлежать друг другу. Криштиану почти не слышал звон хрусталя сквозь стук собственного сердца. Он принадлежал ему и до, и во время, и после расставаний. И встреч. Если бы он мог говорить, то сказал бы, что и это желание тоже уже сбылось. Но голос лучше было не подавать, поэтому он с радостью обратился к вину. Еле вспомнив, что «это не пьют до дна за один раз», пришлось оторваться от наполовину осушенного бокала и кивнуть вратарю на стол. — Садись. Здесь твое любимое мясо. Надеюсь. Он вытащил его из печки, которую проверял еще около десяти минут назад, и расставил на приготовленные тарелки. Икер не смог сдержать улыбку, забирая вилку с ножом. — Ты запомнил… — Я даже полюбил его сам. — Ты больше любишь рыбу? — Очень хорошую. В остальных случаях лучше мясо. Просто не такое. Другое. Видимо, он хотел сказать, что не такое жирное. Виноватый, но довольный вздох — мясо было божественным, как и тогда, у него дома в Мадриде. Неужели он привез сюда своего повара? Парень незаметно наблюдал за ним, наглядно убеждаясь, что с мясом вроде бы действительно угадал. Непривычное ощущение легкости и головокружения давали понять, что он не рассчитал количество выпитого за раз, и теперь придется справляться еще и с этим. Если собираешься побеждать. По правде говоря, есть хотелось не очень сильно, и он чувствовал это, еще когда ехал встречать его в аэропорт. Это было самым невероятным. В жизни не было ни человека, ни обстоятельств, которые могли бы заставить его потерять аппетит от волнения. Он вдруг подумал, что за едой у них почему-то всегда выходило говорить о футболе. И, что делать это при свечах ему бы не пришло даже в голову. — Ты со мной? Криштиану улыбнулся ему, дотягиваясь до своего коктейля и отпивая несколько глотков. Конечно же, даже временно утратив немного трезвости, он слышал всё. Икер говорил о затерянном среди его велосипедных маршрутов ресторанчике, где они ужинали в середине мая. И о том, что снова был там, уже один. — Я скучаю по Порту, Санто. Рибейра. Собор. Иногда вижу во сне. Касильяс внимательно заглянул в бездонные глаза напротив. Мерцающее пламя свечей делало их другими. Всё было другим. Словно впервые. В небе незаметно погасли оранжевые краски, и на землю опустились сумерки. Ужин был давно позади, но за разговорами они почти не заметили этого. Лишь спустя еще какое-то время, когда снаружи стало совсем темно, Криштиану оглянулся по сторонам и посмотрел в глаза испанцу. — Хочешь, покажу дом? Икер улыбнулся, медленно поднимаясь из-за стола. — Конечно. Но лучше завтра. Давай выйдем ненадолго? Парень кивнул, подходя к нему и удивленно наблюдая, как он дотягивается до бокалов и забирает бутылку. В воздухе едва ощутимо пахло цветами. Фонарики освещали лужайку, и Криштиану направился мимо футбольного поля к гамаку. В непосредственной близости фонарей не было, но от этого лучше различалась темная бесконечность океана вдали, оттеняемая не настолько темным небом. Икер разлил вино по бокалам и вручил один ему. Куда он дел саму бутылку, в таком освещении осталось неясным. Усевшись на край, он поджидал его, и Криштиану аккуратно опустился рядом, наоборот забираясь дальше, чтобы иметь возможность опереться на согнутую в колене ногу. — Хорошее поле! Показалось, или в голосе испанца, сводившем его с ума, слышался шутливый вызов? Мельком заглянув ему в глаза, он отпил вино, отталкиваясь ногой от земли, что привело гамак в медленное движение. — У меня чуть больше. Но это важнее для вратаря. Ты не передумал? — Не надейся. — Ласковая усмешка, с прежним вызовом. — Не знаю, есть ли здесь перчатки. Тебя это остановит? Икер отпил из бокала и покачал головой. — Они у меня с собой. Криштиану замер, пытаясь разглядеть в его глазах шутку. — Ты серьезно? Неожиданно лицо приблизилось к нему настолько, что он почувствовал дыхание с легким запахом вина. — Разве не ты говорил, что тебе нужен вратарь? И что ты сделаешь меня хоть на суше, хоть на воде? Вот, я здесь, Криштиану. Сдаться. Прямо сейчас. И будет не нужно скрывать дрожь в пальцах — от слов, от тихого голоса, от дыхания на своем лице. Он быстро поднес бокал к губам, почти допивая вино, и чуть отодвинулся назад, где тень окутывала лицо темнотой еще больше. Он отчетливо понимал, что теряет контроль, но упрямо прищурился, добавляя голосу непринужденность. — Завтра. Хоть у меня и не было тренировки. Но тебе это вряд ли поможет. — Налить еще? — Давай. — Пауза и отчетливая усмешка. — И это тебе не поможет тоже. Касильяс рассмеялся, наполняя вином его бокал. Он чувствовал его огонь. На расстоянии вытянутой руки он ощущал его трепет, почти дрожь. Кажется, он играл. Весьма успешно, в течение всего вечера. Этот человек сводил его с ума, но не забывал оставаться собой. И сейчас было полностью без разницы, кто победит, чему сильно способствовало лучшее вино в Испании. Словно поддаваясь этому ощущению, он тоже перебрался чуть глубже в тень, чтобы быть ближе к нему. Криштиану нашел его руку и накрыл своей, держа бокал в левой и незаметно наблюдая за его лицом. Тепло пальцев, переплетенных между собой, неожиданно заставило сердце биться ровнее. Он отказывался анализировать. Особенно после второго бокала. Да, голова кружилась с самого аэропорта. Да, он был готов отдаться ему в любой момент. Но тепло его руки в своей дарило что-то высшее. Счастье и вкус сбывшейся мечты. Вместе с наступившей темнотой воздух наполнился ночной свежестью. Икер наклонился, чтобы аккуратно поставить пустой бокал на землю рядом с вином. Взгляд на парня — он держал свой по-прежнему в левой руке, не спеша допивать его. — Тебе совсем ничего не делается! — Он вернулся в прежнее положение, чувствуя, насколько тепло соприкосновение с его плечом. И пальцы, снова переплетенные вместе, тоже показались теплее, чем до этого. Криштиану мягко усмехнулся, бросив на него долгий взгляд. — Ты тоже бывал пьянее. Месяц назад. Тень дерева забирала остатки и без того неяркого света фонаря, но он мог поклясться, что португалец улыбается. — Я помню. Помню, что тебе это понравилось. — Да. Ты нравишься мне. — Пальцы разжались, чтобы провести по его руке, и в следующую секунду губы оказались настолько близко, что почти касались его уха. — Пойдем в дом, здесь становится прохладно. Пламя от первых слов тихого голоса с ароматом вина накрыло всё тело горячей волной, и подняться на ноги вслед за ним удалось не с первого раза. Парень шел немного впереди, медленно допивая вино. В столовой вратарь с улыбкой наблюдал, как он собирает в кучу всю посуду со стола, и вышел вслед за ним, забрав с собой всё, что не уместилось у того в руках. Когда вернулись назад, Криштиану остановился и наклонился, чтобы задуть свечи. Темнота освещалась теперь лишь светом ближайшего фонаря снаружи. Но это не мешало безошибочно найти руку испанца и притянуть его вплотную к себе. Сил сдерживаться почти не оставалось, как и причин. Кроме одной, последней. — Хочу показать тебе кое-что. Не против? Икер почувствовал огонь, полностью лишавший способности двигаться. Он не слышал эту интонацию с того шепота, которым было произнесено «люблю тебя». В аэропорту, около трех часов назад. — Конечно, нет. Рука в руке, и он шагнул вперед, совершенно не заботясь об отсутствии света. Освещение от фонарей с улицы едва ли доходило дальше окон, но глаза постепенно привыкали к темноте, и становились видны примерные очертания предметов. Для Криштиану, по всей видимости, всё было достаточно знакомо, чтобы ориентироваться идеально. Он выпустил его руку из своей и сделал ему знак подождать, исчезая в гостиной буквально на несколько секунд. Оказавшись, наконец, в спальне, он включил маленький ночник, тут же осветивший часть помещения мягким приглушенным светом. — Прошло так много времени, но… У тебя был день рождения. Это подарок. Он протягивал ему красивую коробку внушительных размеров. Икер машинально взял ее из его рук, глядя ему в глаза. — Крис… — Мне так хотелось. Возьми, пожалуйста. Он действительно мог этого не делать, не был обязан, не стоило, невелик повод, и на самом деле прошла уже чертова уйма времени, но вместо всего этого с губ слетело то, что было в сердце. — Спасибо, малыш. — Он опустил коробку на пол, и притянул его к себе, замерев и дотрагиваясь губами до его щеки. — Я… можно посмотреть? — Конечно, можно. — Криштиану с улыбкой наблюдал, как он присаживается на край постели и начинает вскрывать упаковку. — Лиссабон? — Да. — Что такое «Бертранд»? — Открой, увидишь. Наконец, он избавился от коробки и вытащил огромную книгу. Чуть помедлив, снял чехол и замер, уставившись на обложку. — Невозможно! — Он быстро открыл ее, пролистывая страницы и убеждаясь, что это тот самый альбом с фотографиями Мадейры. — Боже, Крис. — Это ведь он? Вратарь продолжал машинально перелистывать страницы, не зная, куда и как деть восторг и что-то, сжимающее сердце едва ли не до слёз. — Конечно, он! Крис… Боже. Парень улыбнулся, отбрасывая в сторону обертку и коробку. — Лучше, чем я мог надеяться. Ты в состоянии произнести всего два слова! Икер не смог даже усмехнуться, он закрыл альбом и крепко прижал к себе, не переставая чувствовать, как какое-то совершенно незнакомое тепло продолжает сжимать сердце. — Ты невозможный. Криштиану не стал скрывать довольную улыбку, оглядываясь в поисках его чемодана, чтобы оценить, уместится ли туда подарок. — Позже напишу там что-нибудь. Вместо президента Португалии. — Он наклонился, чтобы собрать упаковку и сложить в кресле недалеко от чемодана. Вид вратаря в обнимку с альбомом умилял и веселил. — Отложи куда-нибудь, он теперь точно твой. Испанец мельком оглянулся по сторонам, приметив небольшой столик, но вместо того, чтобы подняться, снова открыл первые страницы, словно все еще не в силах поверить в реальность. Криштиану не выдержал и рассмеялся вслух: — Хорошо. У тебя пара минут. Сейчас вернусь. Он снял часы, оставляя их у постели и исчезая в направлении душа. Икер задумчиво рассматривал умопомрачительные фотографии, вспоминая почти каждую из них. Еще пара страниц, не в состоянии побороть тепло. И неожиданная мысль — он уже лет двести так не радовался подаркам. Он даже не помнил их. Всё давно было обыденным. Денежным. Спланированным. Сейчас он чувствовал что-то родом из детства. Когда подарки еще были неожиданными и вызывали искренний восторг и удивление. И, конечно же, это смог сделать всего один человек на свете. Он поднялся, откладывая альбом на столик рядом с цветами, и погасил свет, чтобы лучше видеть простор снаружи. Стало еще немного прохладнее с тех пор, как они вернулись в дом, но близость океана манила и не давала закрыть стеклянную дверь. Он сложил руки на груди и замер, пытаясь представить, на что похож едва уловимый аромат цветов, которым был пропитан здешний воздух. Снова голоса тех же незнакомых птиц. В сердце творилось то, чему он даже не пробовал найти название. За четыре месяца он едва смог привыкнуть к совершенно другой вселенной, когда находился рядом с этим парнем, но сейчас это ощущалось словно впервые. И больше походило на рай, чем на вселенную. Мягкий ковер растворил в себе звук шагов, и он услышал их лишь за секунду до того, как сильные руки обняли его со спины. Он чувствовал тепло его тела и дыхание на своей щеке. Несколько мгновений прошли в тишине, пока ее не нарушил едва слышный шепот: — Я скучал по тебе, мой Икер. — Твой. Поцелуй коснулся виска вместе с неровным дыханием, но руки держали крепко, не позволяя пошевелиться, чтобы развернуться к нему. — Прости меня… — прикосновение губ, теперь к щеке. — Я не мог дотрагиваться до тебя. Не мог. В тихом голосе было всё, что знали они оба. Всё, что каждый из них чувствовал весь вечер. И прошедшие полтора бесконечных месяца с последней встречи. Руки разжались, позволяя ему обернуться, и он накрыл его губы своими, забирая себе вкус, без которого больше не мог жить. В ответ он не просто позволил ему владеть поцелуем — он сам прижался к его губам, тут же проникая языком внутрь. Вкус и откровенность вызывали моментальное головокружение, которое почти отключало сознание и требовало обхватить его плечи, чтобы удержаться. — Amado. — Жаркий шепот прямо в поцелуй. — Я скучал по тебе, miúdo. — Сильное тело в его руках ощутимо дрогнуло от последнего слова, произнесенного на португальском. — Мой любимый. Криштиану… Парень проскользнул руками ему под футболку, избавляясь от нее за доли секунды. Его горячие поцелуи обжигали шею и грудь, медленно спускаясь вниз, туда, где прикосновения пальцев, забравшихся под ткань белья, заставили застонать вслух. Он был у самого края, всего за несколько мгновений. Необходимо, но словно впервые. Его лицо снова рядом, и вкус языка — настойчиво, глубоко, откровенно. Дыхание полностью сбилось, когда пальцы вернулись вниз, сжимая сильнее, двигаясь невообразимо нежно и медленно, доводя его почти до предела. — Крис… Иди ко мне. Пряный вкус кожи, которым он жил в снах. Не сдерживаясь, он прикусывал ее, вылизывая языком и слыша приглушенные стоны. Тело стало податливым, прижимаясь к нему, и он опустил руки ему на бедра, сдергивая с них полотенце. Полностью обнаженный, почти покорный, поддающийся каждому прикосновению. — Санто… — снова стон, растворившийся в глубоком поцелуе. — Еще, малыш… дотронься до меня. Сильные руки, отброшенные в сторону остатки одежды, прохладная мягкость постели под спиной. И горячий язык, накрывающий там, где только что были пальцы. Дразня, проводя выше, покрывая поцелуями живот, плечи, лицо. Губы у самого уха, влажные, желанные, и едва слышный шепот. — Ты такой вкусный… — Боже… — Он понимал, что может сорваться просто от слов, поэтому прижал его к себе, оказываясь сверху и физически ощущая его желание своим телом. — Возьми меня. — Тихий голос вызывал волны наслаждения. — Мой Икер. Точка невозврата. Он хотел ублажать его. Спрашивать, как он хочет. Доводить его до грани, снова и снова. Но всё это теперь чуть позже. Потому что произнесенное имя выключило реальность. А любимое тело направляло к ослепительной развязке. В объятиях друг друга было так тесно и жарко, что кожа становилась влажной, и стоны превращались в крик. Времени и пространства больше не было. Наслаждение, растекающееся горячим эликсиром. Сладкое дыхание, которое хочется пить. Вкус кожи, вес тела, переплетенные пальцы рук. И шепот между невесомыми поцелуями в губы. «Te amo». «Amo-te». «Мой красивый». «Поцелуй меня, нежно». «Пожалуйста, еще…» «Всё, что хочешь». «Тебя, Икер». Наблюдая, как парень почти запутался в полотенце, пытаясь начать вытираться, Икер рассмеялся вслух, протягивая ему руки: — Давай, помогу. — Ты уже помог вымыть меня! — Добродушный сарказм и многозначительная пауза. Полотенце снова едва не упало на пол. — Руки не слушаются. — Ты был не против. Иди ко мне. Он притянул его к себе, подталкивая к постели и забирая полотенце из его рук. Португалец тихо проворчал о том, что сейчас всё будет мокрым, но подчинился. Промокнув спину и плечи, он заставил его улечься, осторожно проводя по животу и обнимая его ноги, чтобы стереть оставшиеся капли воды. Прижавшись щекой к колену, он не смог отказать себе в удовольствии и дотронулся губами до загорелой кожи, начиная гладить его ступни, затем выше, легко массируя расслабленные мышцы. — Санто… Так хорошо. Он продолжал ласкать его еще какое-то время, после чего улегся рядом и заключил его в объятия. Волосы, влажные после душа, пахли как-то по-особенному. Он зарылся в них, целуя голову, и прижал его крепче к себе. Ответное движение рук, мягко проводящих по телу. Было не просто «хорошо». Это по-прежнему был рай. Приподняв его лицо, он поцеловал теплые губы. — Где твои серьги? — Ммм… не знаю. — Не знаешь? Криштиану тихо рассмеялся, медленно водя пальцами по его спине. — Я снял их, когда ходил в душ, после ужина. Где-то там. Он засмеялся вслед за ним, оставляя на его губах еще один легкий поцелуй. — Утром поищем. — Что ты любишь на завтрак, Санто? — С тобой — всё, что угодно. Серьезно, без разницы. Ты взял сюда своего повара? Парень поднял на него удивленный взгляд и усмехнулся. — Нет. Мы здесь одни. Фелипа приходит, чтобы готовить, познакомлю при случае. Только не называй ей свое имя. — Почему? — Икер ничего не мог поделать, его начал одолевать смех. Криштиану покачал головой и спрятал лицо у него на плече. — Просто не называй. — Крис! — Что? Неужели мало имен? Выбери любое. Поскольку он примерно понимал, в чем дело, смех становился лишь сильнее. — Нам обоим нужно его знать, поэтому это и твой выбор. Португалец не выдержал и тоже рассмеялся. — Жозе. Как он у нас по-испански? Хосе. Я его сделаю! Икер уткнулся в его голову, продолжая трястись от смеха. Знал бы Педро! — Твой друг? Это его дом? — Да. — Мы его сделаем. — Вратарь обнял его крепче, любуясь красивым лицом. Он был невозможно настоящим. Обнаженный, расслабленный, доверчивый в его руках. Полностью принадлежащий. Абсолютно владеющий. — Кто-нибудь знает о нас? — Нет. Двое друзей в курсе, что у меня вроде бы есть парень. Ничего конкретного. — Один-ноль, мой чемпион. У меня о «красивом парне» знает всего один человек. Криштиану не смог сдержать смех, зарываясь лицом в его шею и медленно целуя ее. — Ты снился мне тем утром, после финала. Было так хорошо… — Он с упреком посмотрел на понимающую улыбку испанца. — Не об этом, Санто! Мы были в Порту. И я назвал твое имя. Может быть, вслух. А когда открыл глаза, передо мной сидел Крис. Икер недоверчиво смотрел ему в глаза, не в силах перестать улыбаться. — И? — Не знаю. Не спрашивал. — Он усмехнулся. — Скорее он мог бы увидеть наше фото, я смотрел на него сутками! — Ммм… спорим, по просмотрам ты ко мне даже не близко? Парень расхохотался и улегся головой ему на плечо, уютно прижимаясь к его телу. — Надо сделать еще. — Да. Ты же у нас мастер! Смех, объятия и вкус счастья. Всё, что когда-либо имело значение — находилось в его руках. Он непроизвольно сжал их крепче, бережно укрывая его плечи и несчетный раз целуя в голову. Сладкая усталость почти не давала открыть глаза. Рука в своей руке. Воздух с океана, смешанный с ароматом цветов. Тишина с редкими голосами птиц вдалеке. Он снова так и не спросил, как они называются. «Спи крепко, малыш». «С тобой, amado».