Дотронуться до легенды

Часа через два я таки выползла из своей комнаты, опасливо оглядываясь. Всё время, что я сидела у себя, Эрик играл на органе. Его музыка выражала всю его любовь, страсть и мучения. Только теперь, когда орган смолк, я решилась выйти. Призрак Оперы отнёсся к моему появлению спокойно, извинился за свои выходки, клятвенно уверил, что мне ничто не угрожает, и он скорее вырвет своё сердце, чем причинит мне какой-либо вред. Но когда я сказала, что верю ему, мсье Фантом почему-то поспешил перевезти меня на ту сторону озера и сказать, что моя матушка, должно быть, сильно волнуется. Прощались мы долго, я клялась, что вернусь, а он пытался скрыть от меня свои слёзы. Надо сказать, что я была даже рада, что он отпустил меня сегодня, так как я уже подумывала над тем, чтобы ночью забаррикадироваться… Около полудня я была у матушки Валериус. Надо отметить, что её наличие меня очень порадовало. Видя, в каких растрёпанных чувствах я пребываю, она стала всячески меня утешать и пытаться развеселить. То, что сначала я назвала приставучестью, теперь казалось мне заботой… Забавно, даже моей матери было всё равно, где я, с кем и что делаю! Вообще не помню, когда последний раз я с ней говорила по душам или проводила время вместе… Собственно, вся моя семейка была такой, как моя мать… Самый прикол был в том, что мадам Валериус помнила то, что я говорила ей про виконта последний раз… Довольно долго я уверяла её, что он исправился, пал ниц и умолял меня о прощении. Через полчаса подобных заверений матушка, наконец, поверила мне. Алекс явился где-то в час, когда мадам вязала, сидя в постели, а я плела кружева. Ну, как плела… Ладно, ладно, просто насиловала и уродовала несчастное шитьё Кристины… Пребывая в каком-то анабиозе, я протянула руку виконту, но тот только тупо вперился в меня и не двигался. У него там всё хорошо с головой? Надо бы заговорить, но я не знала, что можно было сказать. - Ну, мсье де Шаньи, вы что же, не узнаёте нашу Кристину? - пришла на помощь старушка. - Её направляющий дух принёс её обратно к нам. - Мама! Я думала, что вы больше не будете упоминать об этом. Вы прекрасно знаете, что Ангела Музыки нет! - слова дались мне очень тяжело, ещё бы! Только с утра этот самый Ангел целовался со мной! И да, несмотря ни на что, он именно Ангел! Ибо существо с таким голосом не может быть простым смертным… - И всё же, он давал тебе уроки три месяца, дитя моё! - не успокаивалась мадам. - Мама, я обещала скоро объяснить всё. Надеюсь, что я смогу… Но и вы обещали до тех пор не задавать мне никаких вопросов! - Но почему ты не обещаешь никогда не покидать меня? Ведь ты же обещаешь мне это, Кристина? Чёрт… Ещё и этот пижон смотрит на меня, как на бесчувственную дрянь, издевающеюся над старухой! Стоп, с каких это пор меня интересует, что обо мне думает Алекс?.. - Мама, всё это вовсе не интересует мсье де Шаньи. - Это неправда, - сказал Алекс. - Все касающееся вас интересует меня в такой степени, что вы, возможно, скоро поймёте. Я удивлен и восхищён одновременно, найдя вас здесь с вашей приёмной матерью. То, что произошло вчера между нами, что вы сказали мне, что я смог предположить, - ничто не заставляло меня ожидать, что вы вернетесь так скоро. Я был бы вне себя от радости видеть вас опять, если бы вы не настаивали упрямо на сохранении в тайне всего, что, возможно, пагубно для вас. Я был вашим другом слишком долго, чтобы мог не беспокоиться вместе с мадам Валериус о чудовищном приключении, которое будет опасным до тех пор, пока мы не распутаем его. В конце концов, вы можете оказаться его жертвой, Кристина. При этих словах мадам Валериус дёрнулась. - Что вы имеете в виду? - вскричала она. - Кристина в опасности? - Да, - продолжал Рауль, несмотря на мои факи и знаки, чтобы он заткнулся. - Боже мой! - воскликнула, задыхаясь, бедная старушка. - Ты должна рассказать мне обо всем, Кристина! Почему ты пытаешься успокоить меня? Какая опасность угрожает ей, мсье де Шаньи? - Мошенник воспользовался ее верой! - Ангел музыки - мошенник? Она же сама сказала, что Ангела музыки нет! Что же тогда не так, во имя неба? Скажите мне, прежде чем я умру от неизвестности! - Что не так? Вокруг нас, вокруг вас, Кристина, есть какая-то земная тайна, которой надо бояться больше, чем всех привидений и духов, вместе взятых. Матушка Кристины так на меня посмотрела, что я поняла, насколько она любит меня и беспокоится обо мне. Поправка, любит Кристину и беспокоится о Кристине… Но я всё же подошла к ней и обняла её. - Не верьте ему, дорогая мама, не верьте! - я пыталась утешить ее, потому что мадам с трудом дышала. - Тогда скажи, что никогда не покинешь меня! - попросила мадам Валериус. Я молчала. Тогда заговорил виконт: - Вы должны обещать это, Кристина. Это единственное, что может успокоить вашу приёмную мать и меня. Мы согласны не задавать ни одного вопроса о прошлом, если вы обещаете оставаться с нами с сегодняшнего дня. Вот засранец, как текст вызубрил! Но мне казалось, что сейчас Алекс не играет, а хочет услышать от меня это обещание по-настоящему… - Я не прошу такого согласия и не дам вам такого обещания, - сказала я слишком высокомерно. - Я вольна делать все, что хочу, мсье де Шаньи. Вы не имеете права следить за мной, и прошу вас прекратить это. Что касается того, что я делала прошедшие две недели, только один человек в мире имел бы право требовать, чтобы я рассказала ему об этом: мой муж. Но у меня нет мужа, и я никогда не выйду замуж. Говорила я это очень язвительно. Алекс не по-доброму сощурил глаза, вперившись в золотое кольцо Эрика. - У вас нет мужа, и все же вы носите обручальное кольцо. Он пытался задержать мою руку, но выдернула её, не упустив возможности царапнуть Алекса, что бы лицо попроще сделал. - Это подарок, - заявила я с читающимся в голосе посылом. - Кристина! Поскольку у вас нет мужа, то это кольцо может быть подарено вам только мужчиной, который надеется стать вашим мужем. Почему вы обманываете нас? За что вы мучаете меня? Это кольцо - обещание, и это обещание принято. - Я тоже сказала ей это! - воскликнула старуха Валериус. - И что она ответила? - Я ответила то, что хотела! - произнесла я, окончательно взбесившись. - Не думаете ли вы, что этот допрос продолжается слишком долго? Что касается меня... - Прошу вас, простите меня. Вы хорошо знаете о благородном чувстве, заставляющем меня вмешиваться в дела, которых я, вероятно, не имею права касаться. Но позвольте мне рассказать вам о том, что я видел, - а я видел больше, чем вы думаете, - или, скорее, я думал, что видел, потому что каждый, переживший это, естественно, может и не поверить своим глазам, - нагло перебил меня Алекс. - Что же вы видели или думаете, что видели? - Я видел ваш восторг при звуке голоса, исходившего от стены или из соседней артистической комнаты. Да, ваш восторг! И это то, что заставляет меня опасаться за вас. Вы находитесь под влиянием опасных чар! И все же вы, кажется, сознаёте обман, поскольку говорите теперь, что Ангела музыки нет. Но тогда почему вы опять последовали за ним? Почему вы встали с сияющим лицом, как будто действительно слышали ангела? Этот голос очень опасен, потому что я тоже впал в транс, слушая его, вы исчезли перед моими глазами, и я не знаю, как вам это удалось. Кристина! Кристина! Во имя неба, во имя вашего отца, который сейчас на небесах и который так любил вас и любил меня, скажите вашей благодетельнице и мне, кому принадлежит этот голос! Мы спасем вас от самой себя! Назовите это имя, Кристина. Назовите имя мужчины, который имел смелость надеть вам на палец золотое кольцо! - Рауль, вам плохо? Голос из стен… Чары… Моё исчезновение… Меня терзают смутные сомнения касательно вашей вменяемости… - сказала я холодно, - вы никогда не узнаете его имя. Да и вообще, не пора ли вам, а? Заметив, как зло я говорю с другом детства, мадам приняла мою сторону. - Если Кристина любит этого мужчину, виконт, - сказала она резко, - то вас это не касается. - К сожалению, мадам, - ответил он, - я думаю, она любит его. Кажется, все подтверждает это. Но это не единственная причина моего отчаяния. Я не уверен, что мужчина, которого она любит, достоин ее любви. - Об этом судить только мне! И он достоин любви, как никто другой! И для него я готова на всё! Я люблю его, он - моя жизнь, моё всё! И я принадлежу только ему! - Когда мужчина, - продолжал лжевиконт, - использует такие романтические средства, чтобы соблазнить девушку... - Тогда или мужчина негодяй, или девушка дура? Вы это имеете в виду? - рявкнула я, испепеляя его взглядом. - Кристина! - Почему вы осуждаете человека, которого никогда не видели, человека, которого никто не знает, о котором вы ничего не знаете? - Это не совсем так, Кристина. По крайней мере, я знаю имя, которое вы думали скрыть от меня навсегда. Вашего Ангела музыки зовут Эрик. - Кто... кто сказал вам? - Вы! - Каким образом? - Вы жалели его. Когда вы вошли в артистическую комнату, вы произнесли: "Бедный Эрик!" Хорошо, Кристина, что там был бедный Рауль, который все слышал. - Уже второй раз вы подслушиваете за дверью! Вот же засра… Кхе, вы совсем стыд потеряли, мсье?! - Не за дверью. Я находился в вашей артистической, в будуаре, если быть более точным. - О нет! Вы хотели, чтобы вас убили? Я добавила мысленно: «Хотите, что бы я вас прибила?!» - Может быть. - Рауль, - сказала я помягче, - вы должны забыть "мужской голос" и не вспоминать имя, которое узнали. И никогда не должны пытаться проникнуть в тайну этого голоса. Обещаете? - Это действительно такая ужасная тайна? - Более ужасной нет на земле! - замогильным голосом сказала я. - Поклянитесь, что не предпримете попытки узнать, и поклянитесь, что никогда больше не придете в мою артистическую комнату, если только я не позову вас. Хе, что вообще вряд ли случится… - А вы обещаете, что позовёте меня когда-нибудь? - Обещаю. Ну да, ну да… - Когда же. - Завтра. Проклятый канон… - Тогда я клянусь вам сделать так, как вы хотите, - наконец он свалил, и я смогла расслабиться. Мне нервы потрепал, старуху до предынфарктного состояния довёл… Я опять села рядом со своей названной матерью, и она меня обняла. - Дитя моё, он достойный человек? - просто спросила она, кажется, зевая. - Да. Он гений, он великий гений, такой, которого свет ещё не видел… Под его тонкими ловкими пальцами рождается самая восхитительная музыка, способная свести с ума, он может спроектировать целый дворец необычайной красоты, он может придумать что угодно, его фантазия и гений неиссякаемы… Он не может только одного - сделать себя нормальным... Он заперт в тюрьме подвалов… И страж в его темнице - людская жестокость… Он никогда не знал любви и счастья, но свою возлюбленную он боготворит… Его любовь может быть разрушительной, но она сильна настолько, что из-за неё он может умереть. Он всесилен, если захочет, он может погубить весь Париж, если захочет, он может сотворить шедевр… Он может драться с не одним десятком человек, оставшись при этом победителем, но он становится слабым и уязвимым, когда рядом есть его возлюбленная… Для неё он не Ангел Рока или Призрак Оперы, а просто Эрик, просто мужчина, просто человек желающий счастья… И я готова отдать ему себя, всю без остатка, навсегда остаться с ним, сделать всё, чтобы он был счастлив… Я прервалась от того, что мадам тихонько захрапела. Как мило, старушка заснула. Конечно, она устала, пусть отдыхает… Я аккуратно опустила её голову на подушки и пошла зашторивать окна. Опустив массивные портьеры, я подошла к дверям. Уже стоя на пороге, я остановилась и обернулась. - Но ему не нужна моя любовь… Он любит Кристину… Не меня, не Беатрису… Несколько слезинок прочертили дорожки на моих щеках, и я закрыла за собой дверь.