Saving Sherlock Holmes

Майкрофт заставил себя автоматически поесть, после чего принялся просматривать принесённую дворецким газету, совершенно при этом не запоминая прочитанного, пока не раздался звонок в дверь. Затем он ровно и осторожно сложил её и аккуратно вернул на место, сосредотачиваясь на каждом выполняемом действии, а дворецкий привёл в обеденный зал адвоката матери. Майкрофт успел бегло познакомиться с ним на следующий же день после её смерти, когда тот объяснял, кто он такой. Правда, все эти объяснения были ни к чему: хватило одного взгляда, чтобы сразу же понять, с кем он имел дело. Адвокатов отличить несложно. — Мистер Харбро, — произнёс он вежливо, поднимаясь и пожимая руку. — Не хотите ли присесть и выпить чашечку чая? — Благодарю, — ответил тот и сел на указанное место. — Надеюсь, вы не возражаете, что я пришёл так рано. Я хотел побеседовать с вами наедине, а вчера не было подходящего времени. Майкрофт слушал его, сконцентрировавшись на разливании чая. — Вовсе нет, — машинально сказал он, с улыбкой протягивая чашку. — Это были прекрасные похороны, — отметил Харбро. — Это… — произнёс Холмс осторожно, стараясь не звучать оскорблённо, хотя так оно и было. — Оксюморон [1]. — О, — послышалось спустя некоторое время, а затем Харбро закашлялся, что было, как Майкрофт успел заметить, его нервной привычкой. Поставив свою чашку, он, наконец, сказал: — Я хотел бы поговорить с вами о Шерлоке. «Очевидно», — подумал Майкрофт, но вместо этого выдавил только: — Мм? — и приподнял бровь, указывая, что тому следует продолжить. — Где он? — Он спит. Я подумал, что лучше дать ему отдохнуть. — Конечно, — Харбро согласился. — Думаю, он не слишком хорошо спит после случившегося… Майкрофт подозревал, что Шерлок спал гораздо лучше него самого, но не стал говорить о том, что в действительности же просто не хотел, чтобы Шерлок, упрямый и несговорчивый, был рядом, если уж за него предстояла борьба. Он издал неопределённый гудящий звук. Харбро снова нервно закашлялся. — Завещание вашей матери было написано несколько лет назад, после смерти вашего отца. Боюсь, оно так и не обновлялось. Недосмотр, но весьма распространённый. Люди никогда не видят приближающейся смерти, не так ли? — он бледно улыбнулся, словно это было чем-то, над чем можно улыбаться. — Мы проживаем свою жизнь, не зацикливаясь на вероятности своей смерти, и это — весьма приятная особенность эволюции, — заметил Майкрофт. — Или мне всегда так казалось. Харбро замялся, словно не зная, что делать, а затем вновь закашлялся. — Вы не были совершеннолетним. — Когда мой отец умер? Нет, не был. — Нет, я знаю. Я не… — он опять прервал себя очередным приступом кашля, и Майкрофт задумался, не следует ли облегчить ему задачу, но пришёл к выводу, что недостаток сна и общая напряжённость сделали его более раздражительным, чем обычно. Кроме того, ему не нравился тон Харбро, нежный и медленный, как если бы Майкрофт был идиотом, нуждающимся во всех этих напоминаниях, включая возраст, в котором он находился, когда потерял отца. Будто о таком можно забыть. И, в конце концов, именно адвокат, по всей видимости, небрежным составлением завещания организовал весь этот бардак, и Майкрофт уже знал, что Харбро собирался привести всё в порядок, а потому и не был особо заинтересован в том, чтобы оказывать помощь в разглашении того, что вся эта путаница в принципе существовала. Итак, Майкрофт ничего не предпринял, сделал глоток чая и стал ждать, когда же тот продолжит. — Ваша мать позаботилась о том, что будет с вами обоими в случае её смерти. Конечно, это уже не относится к вам, так как вы достигли совершеннолетия. Но Шерлок… — Почему нет положения о том, что в случае смерти моей матери Шерлок должен остаться со мной после того, как мне исполнится восемнадцать, но до того, как сам он достигнет совершеннолетия? Мне кажется, это относится к стандартным обстоятельствам и должно быть включено туда, — сказал Майкрофт, и это прозвучало мягко на первый взгляд, но под поверхностью скрывалось достаточное количество льда, и Харбро вздрогнул. — Ну… — пробормотал он. А потом: — Да… — И в очередной раз закашлялся. Майкрофт с резким звоном поставил свою чашку, устроил локти на столе, соединил руки и спокойно посмотрел на Харбро. — С кем я должен буду бороться? Адвокат сглотнул, подавляя очередной приступ. — Ваша тётя Ифигения. Обратив на неё внимание ещё во время вчерашнего собрания, Майкрофт допустил такое предположение. Она бесцельно бродила, суетилась и изучала гостиную, как если бы уже тогда представляла себе, как будет заменять занавески. — Я едва её знаю, — сказал он, и это было правдой. Его мать никогда не была особо близка с кем-либо из родственников. В общем и целом, он видел Ифигению менее пяти раз за всю свою жизнь. — Она была ближайшим родственником вашей матери. Что тоже было правдой и также послужило поводом для формирования предположения, что она будет упомянута в завещании. — Это почти ни о чём не говорит, — ответил Майкрофт. — Почему она хочет заботиться о Шерлоке? — Деньги, выделенные на уход за ним, — деликатно произнёс Харбро. — Значительная сумма. Майкрофт и без того много брал на себя, поэтому, видимо, была Ифигения. И всё же, приятно было иметь подтверждение о существовании денег. Он не сомневался в сообразительности матери в плане чисел, финансов и шахматных партий в инвестициях, но учитывая, как нехарактерно она повела себя в конце концов, Майкрофт затаил дыхание в ожидании обрушивающихся ему на голову плохих новостей о задолженностях, величиной в тысячи долларов. — Это будет являться спором? — спросил он. — Правовым? Я хочу взять на себя заботу о нём. Если я буду отстаивать свои полномочия, как попечителя, сможет ли она противостоять мне? — Если она захочет бороться с вами… Да. Да, это правовой конфликт. Майкрофт зафиксировал эту информацию, слабо нахмурившись, а затем двинулся дальше. — Расскажите мне больше о финансах. Не о тех деньгах, что выделены на Шерлока. Об остальных. — Вы унаследовали все оставшиеся деньги. В моём кабинете собрана вся информация о точных цифрах. Ваша мать была сильно диверсифицирована [2], но вы с Шерлоком поделили деньги поровну. Из-за того, что он не достиг совершеннолетия, его половина будет находиться в трастовом фонде, контролируемом вами. То же самое с земельными владениями, этим домом и усадьбой. — Он сможет распоряжаться всем этим самостоятельно, когда ему исполнится восемнадцать? — спросил Майкрофт, который уже достиг совершеннолетия. — Тем имуществом, что закреплено за ним с рождения — да. По завещанию — нет. Только когда ему исполнится двадцать пять. Майкрофт был удивлён. — Но ведь мне ещё нет двадцати пяти. Харбро слабо улыбнулся. — Ваша мать настаивала на таком несоответствии. Она сказала, что доверила бы вам управление в тот же день, если было бы нужно, но уже тогда она говорила, что Шерлок будет больше похож на вашего отца, а это означало наличие определённой выгоды в случае вашего вынужденного руководства. — Она знала это ещё десять лет назад, — произнёс Майкрофт, польщённый её доверием и восхищённый её сообразительностью. — По-видимому, так, — адвокат кивнул. — Таким образом, есть определённая сумма. Этого достаточно, чтобы поддержать дела, пока я не закончу университет? — Более, чем достаточно. — Отлично. Выходит, осталось разобраться только с тётей Ифигенией. Харбро замялся, и Майкрофт напрягся и стал ждать, когда же тот заговорит. Естественно, речь его то и дело прерывалась кашлем. — Она может быть вам полезна, Майкрофт. Возможно, это не такая уж плохая идея… — увидев выражение лица Холмса, он замолчал. — Вы считаете, это может быть не такой уж плохой идеей? Отправить моего брата Бог знает куда, со старухой, с которой он никогда не встречался, и которая понятия не имеет, кто он такой? — Майкрофт прикусил язык, прежде чем успел сказать то, о чём думал: Холмсам нужен новый адвокат. Предпочтительно, хоть немного менее тупой, чем этот. О чём думала мама? Неудивительно, что она считала его способным в восемь лет справиться с ситуацией в случае её смерти. Он был более одарённым в том возрасте, чем этот идиот сейчас. Глубоко вздохнув, вместо этого он произнёс: — Ужасная идея. Не советую говорить об этом снова. Я разберусь с тётей Ифигенией, и вы сделаете так, как я скажу. — Если это незаконно… — начал Харбро и тут же замолчал, кашлянув, когда Майкрофт пристально посмотрел на него. — О, будто незаконность чёрная и белая [3], — решительно оборвал он. Харбро просто закашлялся снова.

***

Майкрофт приказал дворецкому провожать всех прибывших родственников до библиотеки. Использовать гостиную для оглашения завещания не хотелось — это было бы несколько неловко, а в столовой всё ещё наводили порядок после завтрака, поэтому, да, он выбрал библиотеку. Двоюродная бабушка Ифигения ворвалась в дом и сразу же попыталась поцеловать его, но он умело увернулся от неё, не выдавая при этом своих истинных намерений, и она разволновалась, чересчур обеспокоенная. Майкрофт не мог сказать точно, сколько ей лет, но, в любом случае, слишком много, чтобы так нервничать. Вместе с Ифигенией прибыло ещё трое мрачных братьев — всё, что осталось от рода Уиткомб, к которому и принадлежала его мать. Они и сами являлись продолжателями, и у них были дети, которые тоже имели своих детей, и все они бродили по дому на вчерашнем собрании, но Майкрофт был рад, что в этот раз пришли только эти трое — потомки какой-то там общей прабабушки. На самом деле, Майкрофт знал свою родословную наизусть, но он также прекрасно понимал, что из-за этого знания наизусть могло показаться, что его это волновало. По правде говоря, мать подобное не заботило вообще. У неё было много знакомых — опять же, Майкрофт чётко помнил каждого, с кем успел поговорить накануне, — но не было друзей, которые были бы для его матери одной из многочисленных аксиом [4]. — Настоящий друг будет честно играть с тобой в шахматы, — сказала она однажды, попивая чай из чашки, внимательно наблюдая за его последним ходом. — Но такое почти никогда не случается, потому что люди, в основном, невероятно глупы. — Где же мой милый Шерлок? Майкрофт хотел сказать, что один только факт, что она назвала его «милый Шерлок», — уже был прекрасным показателем, насколько мало она с ним знакома, но вместо этого он открыл рот, чтобы сообщить о своём решении: Шерлоку лучше не присутствовать при оглашении завещания. Да только вот сам Шерлок вдруг вошёл в комнату, прежде чем он успел озвучить что-либо. Он был одет в тот же костюм, что и за день до этого, хотя, верный своему слову, исключил галстук. Вероятно, вся его одежда всё ещё оставалась влажной, и это послужило одной из причин, заставивших Майкрофта нахмуриться и неодобрительно посмотреть на него. Другой же причиной был тот факт, что он действительно не хотел, чтобы Шерлок находился там, и тот одарил его красноречивым взглядом: «Ты серьёзно думаешь, что я собираюсь облегчить тебе жизнь и просто всё проспать?» Майкрофт насупился ещё больше, заведомо зная, что это — лишь пустая трата сил. Шерлок всегда оставался совершенно невосприимчив к таким вещам и, по его подозрениям, на самом же деле скорее даже получал от них удовольствие. — Шерлок, дорогой! — заворковала Ифигения, пытаясь подобраться достаточно близко, чтобы погладить его кудри. Шерлок ненавидел, когда люди прикасались к его волосам, ненавидел, когда прикасались к нему, но вместо того, чтобы сказать что-то резкое и грубое, как это обычно и происходило, он вдруг ринулся прочь от Ифигении и метнулся на сторону брата, вставая значительно ближе обычного, цепляясь за Майкрофта, у которого буквально перехватило дыхание от неожиданности. Это было так на него не похоже, что заставило его встревоженно опустить голову в попытке вглядеться, и только тогда он понял, что именно Шерлок решил вытворить: он чётко вычислил, что было бы выгодно заставить всех присутствующих поверить, что он полностью зависит от Майкрофта и будет потерян без него. Что ж, раз Шерлок собрался помочь для разнообразия, Майкрофт решил, что он мог бы остаться. Харбро снова раздражающе закашлялся, и Шерлок пристально и хмуро посмотрел на него. Майкрофт свободно мог прочитать мысли, ютившиеся в его голове: «Что с Вами не так? Прочистите горло должным образом или прекратите кашлять вообще, это раздражает». Шерлок не стал озвучивать ничего из этого, что было совершенно нетипично для него. Вместо этого он повернулся к Майкрофту, стирая с лица хмурый взгляд, вопрошая самым что ни на есть ангельским голоском: — Могу я остаться и выслушать, что он скажет? Майкрофт слегка приподнял брови — так, чтобы это заметил один лишь Шерлок, передавая ему тем самым ответ: «Ты выглядишь нелепо, не думай, что я доволен тобой». Он знал, что Шерлок получил это сообщение, потому что тот был хорош в распознавании таких вещей столь же сильно, как и в их игнорировании. Вслух же он произнёс: — Да, полагаю. Шерлок одарил Майкрофта своей самой сияющей улыбкой, которая была прямо-таки настораживающей в его глазах — этот абсурдный изгиб рта, делающий его похожим на блаженного херувима [5]… У него внезапно вспыхнула мысль, что ему следовало бы отдать Шерлока Ифигении, это послужило бы ей хорошим уроком. Осознав, какая именно мысль пришла в голову Майкрофту, Шерлок убрал улыбку с лица и, слабо нахмурившись, присел на диван, но все остальные продолжали вести себя так, как если бы он был самым очаровательным существом, которому когда-либо позволялось ходить по этой земле. Вернее, Ифигения вела себя так. Трое суровых мужчин не обращали на него никакого внимания, систематизируя и каталогизируя все предметы в комнате, как если бы они думали, что в ближайшем будущем смогут получить любой из них. Направляясь туда, где сидел Шерлок, Ифигения спросила: — Бедный мальчик, как ты себя чувствуешь этим утром? — У него болит горло, — ответил Майкрофт и сразу же сел рядом с братом, прямо перед тем, как она успела это сделать. Шерлок принялся на всякий случай незаметно и понемногу небрежно разваливаться, чтобы с другой стороны не осталось места для третьего человека, и послал Майкрофту короткий взгляд, демонстрирующий, как он раздражён на него за то, что он незамедлительно вычислил про его боль в горле. Ифигения пристально посмотрела на них, словно ожидая, что кто-то освободит для неё место. — Возможно, если бы вы присели куда-нибудь, мы могли бы начать, — любезно предложил Майкрофт. Она продолжала смотреть. — Позади вас есть кресло, — коротко произнёс Шерлок. Ифигения, наконец, вышла из себя и раздражённо устроилась в указанном кресле, откидываясь на спинку, и Шерлок прекратил оккупацию дивана. — Что ж, приступим? — обратился Майкрофт к Харбро, который, конечно же, снова закашлялся, и он отчётливо ощутил, как Шерлок, сидящий рядом, буквально завибрировал, прилагая огромные усилия, чтобы ничего не сказать об этом чёртовом раздражающем факторе. — На самом деле, говорить тут особо не о чем, — начал Харбро. — Завещание довольно простое и понятное. Всё достаётся вам двоим. Поровну, — он улыбнулся, словно это были отличные новости: «Ваша мать мертва! Вы теперь богаты! Мои поздравления». — Конечно, — продолжил адвокат, медленно и осторожно обращаясь уже непосредственно к Шерлоку, гневная дрожь которого безмолвно достигала крещендо. — Ты ещё слишком молод, чтобы унаследовать всё, поэтому твой брат возьмёт на себя всю ответственность. Что означает… — Я знаю, что это означает, — раздражённо прервал его Шерлок. — Когда я смогу самостоятельно всем распоряжаться? Харбро выглядел немного озадаченным. — Когда тебе исполнится двадцать пять. — Двадцать пять, — повторил Шерлок. — Но ему нет двадцати пяти. Кто его опекает? Это было ударом, в ходе которого Харбро непрерывно смотрел на Майкрофта, словно рассчитывая, что тот ответит самостоятельно, но Майкрофт проигнорировал это, потому что хотел, чтобы ответил именно Харбро, и, в конце концов, ему пришлось: — Никто. Он самостоятельно распоряжается имуществом, начиная с восемнадцати лет. Шерлок посмотрел на Майкрофта, и недовольство промелькнуло на его лице, Майкрофт же мягко улыбнулся в ответ. — А что же насчёт опеки над дорогим Шерлоком? — спросила Ифигения, и её голос дрожал от волнения. — Несомненно, заботиться о нём буду я, — спокойно ответил Майкрофт, размышляя, как было бы хорошо, если бы она просто сказала: «Ах, конечно-конечно, да», и они бы покончили с этим. Она же молча смотрела на него в течение долгого и преисполненного сомнением времени, прежде чем повернулась к адвокату и проговорила: — А что же сказано в завещании? Харбро нервно кашлянул, и Шерлок завозился рядом с Майкрофтом. — По завещанию, опека — за вами. Включая все средства, направленные на покрытие расходов. Ифигения посмотрела на Шерлока, и её глаза засверкали от — Майкрофт знал — жадности и алчности, но предполагалось, что он должен был принять это за любовь. — Неважно, что сказано в завещании, — сказал он как бы невзначай. — Я позабочусь о своём брате. — Не будь таким смешным, Майкрофт, — пренебрежительно ответила Ифигения. — На тебе учёба. Не следует забивать голову ещё и этим. С ним придётся много работать, и я охотно помогу… Майкрофт собирался дождаться, когда же она закончит говорить, прежде чем сообщить, что она ошибается, но он должен был догадаться, что Шерлок вовсе не придерживался его намерений. — Со мной не «придётся много работать», — обиженно произнёс он. — Шерлок… — Со скучным и глупым человеком «придётся много работать», — продолжил он. — Со мной не придётся. Ифигения жёстко улыбалась, словно она уже теряла терпение, и Майкрофт подумал, что только такой любитель, как она, мог потерять терпение после каких-то трёх предложений Шерлока. Если не получается выдержать до, по крайней мере, десятой по счёту фразы, не выйдя при этом из себя — у неё никогда не будет шансов. — О, Шерлок, дорогой, будь благоразумен… — Благоразумен?! — эхом отозвался Шерлок, и его глаза широко распахнулись от возмущённого неверия. — Шерлок, — позвал Майкрофт снова, зная, что это бесполезно, но продолжая пытаться. — Нет. Она хочет, чтобы я был благоразумен?! Да я единственный человек, которого я знаю, кто всегда благоразумен! Страшно было то, что он искренне в это верил. — Давайте… — начал он, но Ифигения прервала его. — Ты не имеешь права быть таким эгоистом и думать, что можешь заставить своего брата заботиться о тебе, когда он… Шерлок издал приглушённый гневный звук, но именно Майкрофт стал тем, кто прервал её прямой яростью, отсёкшей то, что она говорила. — Ни. Единого. Слова, — отрезал он. Ифигения резко задохнулась, словно бы кто-то забрал из комнаты весь воздух, и посмотрела на него, шокированная таким тоном. Даже Шерлок повернулся к нему с изумлением, которое Майкрофт проигнорировал. Он встал и, что поразительно, сохранив совершенно спокойный тон, произнёс: — Ты должен пойти в свою комнату. Удивление на лице Шерлока проступило ещё отчётливее. Он пристально посмотрел на него и сказал: — Я должен… Что? — и Майкрофт сразу же понял, потому что сама мысль, чтобы кто-либо отправлял его в комнату, была смехотворна, и он знал это. — Мне всё равно, будь где угодно, но только не здесь, — добавил он. — Но это несправедливо, — возразил Шерлок, усаживаясь на диван, усложняя тем самым вытеснение из комнаты. — Согласен. Но я не могу выставить из дома Ифигению, пока у нас ещё есть дело для обсуждения, поэтому единственное, что я могу сделать — это подарить одному Холмсу облегчение, избавив его от страданий из-за её присутствия. Ифигения издала неопределённый звук позади него, как если бы она знала, что должна обидеться, но не могла понять, почему. Майкрофт ждал, надеясь, что Шерлок будет действовать согласованно, принимая во внимание все обстоятельства, и тот перевёл взгляд с него на Ифигению и обратно, и, — о чудо! — встал. — Хорошо, — ответил Шерлок и вышел из-за Майкрофта, чтобы видеть Ифигению. — Я не намерен жить с кем-либо, кроме как со своим братом, — провозгласил он величественно. — И если вы попытаетесь меня заставить, я буду отравлять вас. Очень медленно. В конце концов, никто даже не догадается, почему вы вдруг умерли. «О, замечательно», — подумал Майкрофт. — «Ты не мог уйти из комнаты, не угрожая убийством?» Шерлок удалился, изящно вышагивая, что было чем-то, что действительно мог сделать только он, и Майкрофт повернулся к трём хмурым мужчинам и произнёс: — Убирайтесь. Они выглядели раздражёнными, потому что, очевидно, происходящее только начало интересовать их, но они, тем не менее, без единого протеста немедленно вышли, и Майкрофт остался доволен, что, видимо, в его лице или тоне было что-то такое, что не допускало каких-либо возражений в принципе, даже от Шерлока. Он быстро закрыл за ними дверь и повернулся к Ифигении. — Давайте же займёмся бизнесом, — сказал он и подошел к подносу с чаем, принесённому ранее, к которому никто так и не прикоснулся. — Бизнес? — повторила она, представляя из себя одно сплошное праведное негодование. — Уход за маленьким мальчиком — это не бизнес. Осторожно и искусно, Майкрофт разлил чай по чашкам, после чего произнёс: — Вы просто сидели здесь и называли его эгоистом. Ему одиннадцать лет, и он желает остаться с единственным человеком, который остался в его жизни, кто на самом деле что-либо знает о нём. Шерлок удивительно эгоистичен, вы совершенно правы, но здесь, в этом отношении, «эгоист» — не то обвинение, что должно было быть брошено в его сторону. Вообще нет, — Майкрофт подошёл к Ифигении, удерживая две чашки. — Так что не притворяйтесь, что это всё ради его же благополучия. В ином же случае, вы никогда бы не были так удивительно бессердечны по отношению к нему, — с вежливой улыбкой он протянул одну из чашек, и она взяла её, разглядывая так, будто и не знала, что с ней нужно делать. — Так давайте же займёмся бизнесом. Потому что я, честно говоря, не думаю, что вы настроены вести спор о том, как удачно подходит ваша семья для одиннадцатилетнего мальчика, особенно с учётом вашей бешеной зацикленности на хорошо оплачиваемой помощи со стороны молодых, но уже половозрелых мужчин, — Майкрофт сделал достаточно отчётливый акцент на слове, чтобы удостовериться, что даже Ифигения не могла бы ошибиться в его значении. Она побледнела и встала. — Да как вы смеете… — Сядьте, — мягко сказал Майкрофт. — Вы не выйдете из этого дома, пока не уступите мне все права на Шерлока. — Что заставляет вас думать, что… — Тот факт, что я знаю про вас всё. А то, чего не знаю — узнаю всё равно. Не недооценивайте меня и не воображайте, что это — только преувеличение. То, чего вы действительно хотите — деньги, выплачиваемые за уход. И вы получите их, если отдадите мне Шерлока. На этом всё, — Майкрофт отпил немного чая, запоздало осознавая, что в нём не хватает сахара. Ифигения медленно села, и на её лице было написано, что она обдумывает поступившее предложение. Харбро кашлянул, но Майкрофт проигнорировал его. В конце концов, она проговорила: — Не представляю, на что рассчитывала ваша мать, воспитывая каждого из вас так, как она это делала. Майкрофт сухо улыбнулся, заставляя себя крепко сжимать чашку и не думать слишком много о том, что эта женщина, сидя в их доме, оскорбляла его мать на следующий же день после того, как он похоронил её. — Думаю, она надеялась, что мы получим то, что хотим. И она бы определённо гордилась нами этим утром. Ифигения пристально посмотрела на него, явно не соглашаясь. Харбро неловко разорвал тишину своими покашливаниями, после чего спросил: — Должен ли я подготовить документы? — Нет, — отрезал Майкрофт. — Я договорился об этом с более компетентным адвокатом. Всё, что мне сейчас нужно — бумага, удостоверяющая и закрепляющая наше соглашение до тех пор, пока не будут готовы официальные документы, — Майкрофт встал и поставил свою чашку, прежде чем подойти к столу и открыть верхний ящик, чтобы достать оттуда тяжёлую стопку и солидную авторучку. Он взглянул на Харбро, после чего скомандовал: — Пишите, что нужно. И если что-то будет не так, я подам в суд, и Вы разоритесь. Харбро выглядел встревоженным, но начал писать. Майкрофт перечитал написанное, желая знать о законах как можно больше. Он подумал, что выглядело это достаточно неплохо, попутно отмечая, что Ифигения напугана настолько, что ни в коем случае не откажется и от настоящих бумаг в том числе. В любом случае, это предложение было для неё наилучшим из всех возможных. Ей нужны были только деньги, забота о Шерлоке послужила бы только ради сохранения лица. Майкрофт подписал бумагу и подал на подпись Ифигении; со своей задачей она расправилась за несколько секунд. Он не произнёс ни слова. Сложив лист бумаги, спрятал его в карман своего пиджака, после чего просто указал обоим в сторону выхода. — Всего хорошего, — бросил им вслед Майкрофт, захлопывая за ними дверь, устремляя взгляд на доспехи в углу, замечая отражение. — Итак? — обратился он к Шерлоку, который, как он успел заметить, сидел на самом верху лестницы. — Это было довольно быстро, — прокомментировал он. — Впечатлён? — спросил Майкрофт, поднимаясь, намереваясь присоединиться. — Ты отдал ей деньги? — Да, — ответил Майкрофт и присел рядом с ним на верхнюю ступеньку. — Значит, нет. Не впечатлён. Это — всё, чего она хотела. Тебе следовало сбить цену. Майкрофт был хорошо осведомлён. Он также прекрасно понимал, что Шерлок был слишком драгоценным результатом для попыток торговаться, он — единственное, что было ему нужно, и Ифигения знала это ничуть не хуже, и Майкрофт дал бы ей ещё больше, если бы пришлось. На самом деле, он считал, что всё разрешилось весьма удачно, но если бы он сказал об этом Шерлоку, Шерлок посмеялся бы над его сентиментальностью. Поэтому он направил разговор в немного иное русло: — Неплохое представление получилось в самом начале. Там, когда ты сидел рядом со мной на диване и всё такое. Шерлок промурлыкал самодовольно: — Спасибо. — Ты мог бы добавить парочку адресованных мне взглядов, преисполненных обожания. — О, я не мог. Нужно знать предел своих возможностей, — ответил Шерлок. — Превышение — первый шаг к провалу. — Верно, — согласился Майкрофт, улыбаясь и откидываясь на локти. — Что мы будем делать теперь? — спросил Шерлок через минуту. Майкрофт понятия не имел. Ему нужно было составить план на будущее, а не только на ближайший час или день, как он жил раньше. Но пока он даже не знал, как и с чего начать. — Ты должен вернуться в постель. — Я не болен, — фыркнул Шерлок. — У тебя там эксперимент в процессе. Я видел. Шерлок замялся. — Да, образцы почвы… Но я… У меня нет больше образцов для тестирования. Мама и я… Майкрофт без труда вывел остальную часть этого. Мамуля, должно быть, потакала ему, объезжая весь Лондон в поисках определённых видов почвы. Они должны были провести весь день дома, и он знал, что у Шерлока болело горло, и что ему нужно было как следует отдохнуть, но дождь прекратился, а он уже начинал задыхаться от этого дома. — Пойдём, — сказал он и встал. — Найдём и принесём как можно больше образцов. Шерлок посмотрел на него и улыбнулся. Не наигранно, как в библиотеке, а простой и искренней улыбкой. Так — намного лучше. Примечания переводчика: [1] — Оксюморон (или оксиморон) — сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого). [2] — Диверсификация — стратегическая ориентация на разнообразие и разностороннее развитие деятельности. [3] — Идиома. Подразумевается, что в данной ситуации вряд ли можно разобраться, что правильно, а что — нет. Чёрным по белому не написано, то бишь :) [4] — Аксиома — то, что не нуждается в доказательствах. [5] — Херувимы — упоминаемые в Библии крылатые небесные существа. В библейском представлении вместе с серафимами являются самыми близкими к Богу.