* * *
Октавия весело щебетала о чем-то с Рейвен, когда в спортивный зал, куда всех согнали для организационного собрания, вошла Кларк и с шумом опустилась на кожаный диван рядом с подругами. Нога всё ещё неприятно ныла, но девушка тщательно гнала от себя даже мысли о боли, вспоминая слова врача. — Теперь, когда вы все в национальной олимпийской сборной и потенциальные чемпионы игр, внимание к вам будет куда более жестким, как требования. Вопреки установленным правилам, за вашими спинами не просто запасной состав. В течении первого года любую из вас может заменить гимнастка, которая была в рейтинговой таблице с пятого по девятое место. И если вы думаете, что гарантированно попали на Олимпиаду после отбора, то это так лишь формально. С сегодняшнего дня от вас требуется железная дисциплина и строгое следование внутреннему распорядку, забудьте про свою прежнюю жизнь. У вас был один выходной, чтобы попрощаться с ней. Первый чемпионат через тридцать пять дней. Девочки переглянулись между собой. Каждая из них снова могла лишиться завоеванного места и это доставляло сильное психологическое давление. Кларк, как и Рейвен, впитывала в себя каждое слово тренера, поглядывая на сидящую неподалеку Лексу. Она сама не понимала почему, но взгляд то и дело скользил по идеальной осанке и густым волосам, забранным в высокий хвост. Словно чувствуя на себе взгляд, шатенка повернулась и Кларк в момент снова переключилась на голос тренера. — После чемпионата страны вас ждут чемпионат мира, чемпионат Европы и прочие соревнования, на которых всё это время до игр вы должны будете подтверждать свое право здесь находиться соответствующими результатами. Здесь у вас не будет больше права на ошибку. Жертвуйте всем ради цели, но если кто-то из вас не готов потом и кровью ежеминутно добиваться здесь совершенства, то уходите прямо сейчас. Отныне каждую секунду в ваших мыслях должна быть только гимнастика. Есть, дышать, ходить, спать и плакать вы теперь будете в этих залах. За вами пристально будут наблюдать офицеры Всемирного анти-допингового агентства. И поэтому в ваших интересах не нарушать запретов на свидания и привлекать поменьше внимания встречами с друзьями вне центра. По первому их требованию вы обязаны сдать тест на допинг. Где бы вы не находились. Отказ несет за собой отстранение и дисквалификацию. Ежедневно за вашим состояниям по-прежнему будут следить врачи и менеджеры, и с этой поры каждый ваш день начинается в половину шестого утра. Это всё. — Вот и началась каторга, — выдохнула Рейвен, поднимаясь со своего места и беря за руку Кларк. — Идем, Октавия хотела рассказать нам про вечеринку. Этот вечер должен был хоть немного отвлечь от привычных тренировок и обещал быть очень веселым. Единственный выходной удачно выпал на день рождения Рейвен. Только вот не в привычной обстановке центра или уютной кафешке, а даже с иным размахом. Брат Октавии обронил новость про вечеринку местной группы, с которой он был в отличных дружеских отношениях. И восемнадцать лет Рей было решено отпраздновать в почти привычном компанейском кругу на этой тусовке и с обычными подростковыми развлечениями: алкоголем, музыкой, танцами и… Оставалось только, чтобы остальные приняли эту идею. Такие моменты принимались всегда очень остро и желанно. У элитных спортсменов не бывает личной жизни и привычного взросления. Дорога к мечте о заветных наградах всегда была переплетена с какими-то отчаянно вырванными, украденными моментами нормальных человеческих радостей. Запретных и ограниченных режимом или предписаниями анти-допингового агентства, но всё же вполне доступных. Октавия остановила девушек у выхода, нужно было обсудить детали. — Лекса, иди к нам, — кивнула Рейвен шатенке, которая молча остановилась, выдерживая оценивающий взгляд Октавии своим, спокойным и сосредоточенным. — О чем речь? — Голос Лексы заставил наконец перейти к главному. — Пойдем сегодня на эту вечеринку в клуб, там и отметим день рождения Рейвен. Как и договаривались. — Октавия предала свой телефон подругам, показывая новость о мероприятии и месте его проведения. — Ты уверена, что у нас не будет проблем, Окти? Мы не можем идти на вечеринку. Режим. — Рей, не будь занудой. Она же вечером, а наша жизнь закончится только завтра утром. Мы успеем вернуться! — Да что вообще хорошего в этих вечеринках? — Боль в ноге возникла с новой силой и Кларк поморщилась, тут же столкнувшись с изумрудным взглядом и заметив в нем беспокойство. — Да ты даже не была ни на одной из них! Давайте же хоть раз оторвемся? Круто будет! — настаивала Блейк. — Не была, но видела парочку… — сдалась Рейвен. — А если нас застукает тренер? — вставила свое слово Кларк — А как она узнает? — неожиданно подмигнула ей шатенка. — Спасибо, — процедила с натянутой улыбкой Блейк. — Кларк, ты с нами? — Пытливый взгляд Лексы озадачил блондинку. — Угу, прослежу, чтобы ни во что там не вляпались. — Тогда я скину адрес Беллу. — Октавия презрительно сузила глаза. — Лекса, ты говорила, что будешь не одна? Девушка молча улыбнулась, утвердительно кивнув головой. — А как же запрет на свидания во время подготовки к Олимпиаде? — Такой режим введен только с завтрашнего дня, — хитро усмехнулась девушка, сильнее затягивая высокий хвост. — А ты так переживаешь за мое возможное отстранение? Ценю... — Это хорошо, что мы решили мирно дойти до игр, — улыбнулась Рейвен, доброжелательно оглядывая своих подруг. — Слишком, — прошептала Октавия, набирая смс.* * *
Популярный в городе ночной клуб «Flame» каждый вечер открывал свои двери для всех любителей ночных развлечений, драйва, местных и приглашенных групп, и огромного количества алкоголя. Безграничное веселье здесь начиналось с децибелов качественной музыки, а заканчивалось бессонными ночами и утренним крепким кофе. Мероприятия чаще всего ориентировались на молодежь, которая и приносила основной доход заведению, щедро позволяющему малопопулярным, но талантливым муз-бэндам использовать для выступлений свою площадку. Здесь всегда царила очень доброжелательная и дружественная атмосфера, танцевальная зона никогда не простаивала без дела, как и большой бар. Приятные знакомства были здесь обычным делом и часто перерастали в отношения, за которыми бармен частенько имел возможность наблюдать. Вечеринка, которая проходила сегодня вечером, обещала стать незабываемой и очень позитивной. А за барной стойкой тем более вряд ли кто мог заскучать. Несмотря на все действующие правила и законы, слабый алкоголь здесь могли легко достать даже подростки, а при знакомстве с барменом — и что-то покрепче. — Так, а что делают на вечеринках? — Октавия огляделась в поисках Беллами, и потащила за собой Кларк и Рейвен. — Окти! — Парень легко поймал гимнастку на руки, кружа и целуя в щеку. — Как же ты вымахала! Ты точно гимнастка, а не боксер? — Не смешно. — Под ухмылки подруг Октавия потрепала брата по волосам. — Принцесса. — Беллами обнял Кларк, целуя в щеку. — Рей! — Те же действия давно знакомых друзей и радостный голос. — Ну что, обещаю вам отвязную тусовку, море алкоголя и секса. Он подмигнул Кларк, но та отвернулась. Парень жестом позвал девушек за собой и подвел их к сцене, где настраивали оборудование музыканты. — Кстати, позвольте представить — Финн и Джон. Парни отвлеклись от занятия на голос Блейка, и взгляды оценивающе заскользили по девушкам. Один заинтересованный и какой-то мягкий. А второй — похотливый и насмешливый. — Рейвен, Кларк, и моя сеструха — Окти. Думаю, вы быстро освоитесь. — Беллами похлопал друзей по плечам, представляя девушек. — И с тебя стимуляторы, Мерфи. Я всё помню, — неприятно заржал парень и девушки нервно переглянулись. — Стимуляторы? — напряглась Кларк. — Расслабься, принцесса, тебя никто не заставляет. Можешь спокойно закидываться апельсиновым соком и жить дальше спортивными мечтами. — Блейк противно притянул девушку к себе и поцеловал в лоб. — Эй, полегче! — огрызнулась Гриффин, освобождаясь из его рук. — Всем еще раз привет, — приветливо улыбнулась шатенка, наконец подошедшая к своей компании. — С днем рождения, Рей! — Лекса протянула девушке небольшую коробку с серебряным брелоком для ключей с олимпийскими кольцами. — Спасибо, — улыбнулась Рейес, приобняв шатенку и сталкиваясь взглядом с парнем рядом с ней. — Ах, да, это Линкольн. Линкольн, это Рейвен, Октавия и Кларк… — Я Беллами, — Блейк кивнул на друзей у сцены. — А там Финн и Джон. Парни пожали друг другу руки, и, кажется, теперь все формальности были улажены. Напряженная атмосфера быстро сменилась очень непринужденной и даже дружеской. Настолько, что привычные для спортсменок табу стали быстро уходить на второй план. Захотелось хоть раз в жизни почувствовать себя слишком свободной. Счастливой. Кларк поймала себя на мысли, что нога перестала болеть. То ли боль притупил алкоголь, то ли предварительно выпитые четыре таблетки обезболивающего сделали свое дело. Лекса, наполовину опустошив стакан с безалкогольным коктейлем, пристально посмотрела на блондинку. Поведение Кларк последнее время было каким-то странным. И чем-то привлекала шатенку эта целеустремленная гимнастка, предпочитающая зарабатывать медали трудом, а не интригами. — Лекса, а как же выпить? — полупьяный и развязный тон Беллами практически оглушил. — Она не пьет, — строго заметил Линкольн, ставя перед собой свою бутылку и не сводя взгляда с парня. — А чего так? — подмигнул Блейк. — Именно так, — кивнула девушка, потягивая безалкогольный мохито. — Ути, какие мы суровые, — рассмеялся парень, но столкнулся с жестким взглядом Лексы и заткнулся. — Что-то ещё? — спокойно спросила шатенка, а Линкольн приобнял её за плечи. — Понял, отвалил. — Беллами плюхнулся рядом с Кларк и уже спустя минуту атмосфера веселья вновь захлестнула компанию. Октавия не сводила изучающего взгляда с Линкольна и Лексы. Мало того, что тренеры души не чаяли в этой выскочке, так у нее еще и был парень. Интересно, каково это? Как и каждая девушка-подросток, они с подругами всегда мечтали, что однажды влюбятся и даже обсуждали, какими видели своих избранников. Однако переходный возраст давал о себе знать: будь ты хоть тысячу раз элитной спортсменкой, но девушкой быть не перестанешь и гормоны не отключишь. Изнуряющие нагрузки, конечно, и тут вносили свои коррективы, но не отключали естественных желаний. Жадный взгляд скользнул по танцующим Рейвен и Финну, которые явно симпатизировали друг другу с первых минут знакомства. По Беллами, который увлеченно что-то рассказывал Кларк, сидя рядом. Перед ним лежали несколько пакетиков с белыми таблетками. Один из которых был наполовину пуст. Октавия перевела взгляд на то, как приобнимая за талию Лексу, Линкольн ведет её на танцпол, и как на сцене сейчас поет сольную песню Джон Мёрфи. Блейк нахально улыбнулась и в голове мгновенно созрел план. Она привыкла получать желаемое. Беллами, потащил Кларк следом на танцпол и брюнетка, не теряя времени, кинула пару таблеток в стакан Линкольна, спешно убирая пакетик в свою сумку. Две секунды и к столику вернулись друзья, даже не заметив нервозность Октавии. Смех, алкоголь, какие-то шутки, воспоминания: вскоре всё слилось перед глазами одним сплошным туманом. Беллами снова танцевал с Кларк, потом с сестрой. Именинница целовалась с Финном, Лекса о чем-то перешептывалась с Линкольном… И наконец, Кларк куда-то увлекла на танцпол шатенку и Рейвен, получив от Октавии отказ и пропадая из виду. Уже довольно пьяный Линкольн, сидящий напротив, что-то набирал в своем телефоне. Сейчас его перестало заботить всё вокруг. И каждый новый глоток только усугублял положение. Девушка подошла к парню, не выпуская своего стакана из рук. — Привет. Линкольн, кажется? Что делаешь? — Могу спросить у тебя то же самое. Октавия, верно? — Я присяду? — Парень молча кивнул на место рядом с собой. — У тебя такой вид, будто ты не умеешь веселиться и не сильно хочешь тут находиться. — Можно и так сказать. Почти никого здесь не знаю. — Я тебя понимаю. Мы ведь с Лексой могли бы стать лучшими подругами. Но я никак не могу до неё достучаться и доказать, что я хорошая. Словно перед ней непробиваемая стена из бетона, — рассмеялась девушка. — Это похоже на неё. — Лекса ведь новенькая тут и я стараюсь помочь ей во всем, но… — Но она не слушает и держится в стороне? — Да… — Октавия заметила, что парня расстроили её слова. — Ну, она лидер, привыкла всего добиваться сама. Она ведь… — Ты любишь её? — Октавия отставила в сторону стакан и постаралась всмотреться в изрядно пьяного парня, который сейчас даже толком не сопротивлялся её бесконечным расспросам. — Что? Ты сколько выпила? — Помутневший взгляд брюнетки завораживал. — Хотя, конечно же, люблю. — Только видимо ей плевать? — Да к черту. Почему мы вообще о ней разговариваем? — Почему мы вообще с тобой разговариваем… Поцелуй меня!* * *
Рейвен рассмеялась над очередной шуткой Кларк и посмотрела на Лексу. Она очень давно хотела сказать ей это, но решилась только теперь, когда обстановка стала нейтральной. — Лекс, прости, что так встретили тебя тогда... Ты не плохая, просто… — Просто нарушила ваши планы, — улыбнулась шатенка. — Я понимаю. Не первый раз новенькая. Я поменяла слишком много спортивных клубов, чтобы научиться обходиться без друзей. — Мы не против дружить с тобой, — возмутилась Кларк, приобнимая шатенку. — Тем более ты ни разу за все это время даже на какие-то наши выпады не ответила ничем плохим. — А тебе хотелось бы проверить меня на прочность? — Девушка вскинула бровь и всмотрелась в голубые глаза. — Ты всегда ищешь во всех только плохое? — Предпочитаю не разочаровываться. Или хотя бы разочаровываться в задуманном мной порядке. — Значит, у нас не получится подружиться? — Рейвен грустно глянула на Кларк и Лексу. — Почему же… я отношусь к вам хорошо. Если понадобится помощь — обращайтесь. Но не рассчитывайте на девчачьи посиделки и плетение фенечек дружбы. Это не мое, — рассмеялась Лекса, обнимая коллег по команде. — А где Октавия? — огляделась Кларк. — И Линкольн… Октавия умылась прохладной водой и посмотрела на себя в зеркало, поправляя выбившиеся волосы и смятое на груди платье. На шее остались едва заметные засосы, а на плечах еще саднили следы от сильных рук. Тело упрямо отказывалось слушаться и весь выпитый алкоголь подкатывал тошнотой к горлу. Линкольн подошел к девушке, и жадно поцеловал в плечо, на ходу застегивая джинсы и осматривая Октавию. — Ну... Ты в порядке? — озабоченно спросил парень, убирая прядь волос с её лица. — Да… Всё, хорошо. Конечно, — пьяно улыбнулась брюнетка и, обвив руками шею Линкольна, поцеловала его в губы. — Оу, да ты совсем в дрова, — засмеялся он, подхватывая девушку и удерживая в вертикальном положении за талию. — Может, вызвать тебе такси? — Кларк нас отвезет. Я только найду её и Рей. — Уверена, что ты в порядке? — Да, всё отлично. — Ладно… Когда Октавия и Линкольн появились в зале, на лице девушки во всю сияла самодовольная улыбка, и парень, который приобнимал её за талию, поддерживая, сам окликнул подруг, которые как раз спрашивали у бармена об Октавии. — Вы где были? — обеспокоенно подлетела Рейвен. — Скоро отбой, нам нужно возвращаться в центр. — Нам было та-а-а-к хорошо… — довольно протянула Октавия, сверкнув глазами на Лексу. — Да ты же пьяна! Ты сколько выпила, Окти? — Кларк придержала подругу под руку. — И Линкольн не сильно трезвее... Вы совсем в ума сошли? А режим? — Не нуди, Гриффин. Я теперь настоящая женщина и делаю, что хочу! — Тебе шестнадцать! — Рейвен ошарашенно посмотрела на подругу, затем на Линкольна. — Ты что… — Да-да! И это было прекрасно… — Октавия блаженно расхохоталась. — Её нужно увезти отсюда. Пока никто не видел. — Лекса взяла Блейк под вторую руку и потащила к выходу, вместе с Кларк. — А с тобой я потом поговорю, — бросила она Линкольну.* * *
Следующее утро далось слишком тяжело. Обстановка между девушками накалилась и ранним подъемом, а как следствие — недосыпом, и личными разногласиями. Октавия своим состоянием могла подставить всех без исключения: не так просто протащить мимо охраны практически бессознательно пьяную девушку. И ко всему этому добавлялось сильное похмелье у самой брюнетки. Ей стоило невообразимых усилий открыть утром глаза, проснувшись от шума, и поморщившись от резкой боли в висках. Попытки подняться лишь разогнали боль по всей голове и сдавили череп кольцом. Захотелось выть от этой агонии, но не получилось издать даже нормального звука. Лекса спокойно подошла к кровати коллеги по команде и протянула стакан воды с двумя шипучими таблетками. — Допинг-тест не пройду, — просипела Октавия. — Успокойся, я в интригах не участвую. Это витамин С. Обычная аскорбинка. — Ты чего такая добренькая? — недоверчиво осмотрела Лексу девушка, когда в комнату вошли уже собранные для тренировки Кларк и Рейвен. — Я переспала с твоим парнем, а ты… — Ну, я бы не назвала это переспала, — подколола её шатенка. — Тем более, что мне глубоко плевать с кем трахается мой брат, тем более в туалете ночного клуба… А вот за то, что не смог удержать себя в штанах... уже получил. — Брат?! Линкольн твой брат? — План Октавии выбить девушку из психологического равновесия лопнул, как воздушный шарик. — Твою ж… — Блейк, я тебя насквозь вижу, — шепотом процедила Лекса, наклонившись к брюнетке, и ухмыльнулась. — До встречи на тренировке. Ошарашенные Кларк, Рейвен и Октавия проводили девушку взглядами. Всё в её действиях было словно рассчитано, но при этом и ничего плохого она никому не делала. Удивительная способность — раздражать просто своей стойкостью. Гриффин на минуту задумалась. Уайлд привлекала её своим характером, своими способностями: замечая, как Лекса выступает или тренируется, она восхищалась каждым её движением. Злилась на себя, но не могла оторвать взгляда. — Девочки… — Октавия осушила стакан воды и наконец пришла в более менее живое состояние. — Это же надо было так облажаться… — Ты вообще о чем думала?! — накинулась на неё Рейвен. — На носу чемпионат! — Ой, да кто бы говорил. Сама сосалась сидела со своим Финном. — Она перевела взгляд на Кларк. — А ты — с моим братцем. — Заткнись, Окти. Ты что творишь? А если секс, тем более первый, простимулирует гормоны и станут меняться параметры твоего тела? Вес? Ты же не сможешь восстановиться! Как же олимпиада? — Гриффин прожигала глазами подругу. — Тебе дается всё легко, ты создана для спорта! Зачем ты своими руками ломаешь мечту? — А ты прямо была бы рада моему успеху, — расхохоталась брюнетка, пытаясь натянуть на себя одежду. — И от секса еще никто не умирал. — Мы — не обычные девушки, — вмешалась Рейвен. — Такой гормональный скачок может очень серьезно навредить. У нас даже месячных почти не бывает от нагрузок. Гормоны могут восполнить этот дефицит жировой ткани в теле, ты даже не заметишь, как поплывешь! — Да хватит вам! Вы просто мне завидуете. И кто бы говорил про тело… Не ты ли Рейвен мучаешь себя голодом и тренажерами, лишь бы не вылететь из команды? И не ты ли Кларк симулируешь боль в ноге, чтобы просто отдохнуть? Я всё вижу! — Ты же обещала молчать, — зло прошипела Рейвен и вылетела из комнаты. — Что, теперь побежите всем рассказывать? Маму мою не забудьте! — Знаешь, Окти, мы всегда за тебя радуемся, но, видимо, для тебя друзья — это пустой звук… — Кларк направилась к двери, захватив спортивную сумку. — Очнись, Гриффин, в спорте нет друзей! — В спорте нет врагов…* * *
Аврора Блейк тренировку за тренировкой отслеживала каждую из девушек. Летели недели, а после той самой ссоры подруги стали избегать друг друга. Говорить стало не о чем. Сейчас только до Гриффин и Рейес стали доходить слова Лексы и они стали отлично понимать её поведение. Где друзья? Где враги? Кто ударит в спину, а кто протянет руку? Всё смешалось в сплошные серые будни. Первые дни они еще сидели за одним столом в столовой, ловя на себе взгляд Уайлд, которая всегда сидела отдельно и всегда предпочитала общению музыку. Только теперь за их столом была тишина. Желание делиться какими-то секретами, мыслями и даже улыбками пропало. Спустя неделю они разошлись по разным столам. Каждая сама за себя. У каждой была на то личная причина. Рейвен продолжала гнать вес, усложняя свои элементы и презирала Гриффин за мифическую травму, Октавию за ножи в спину, а Лексу за совершенство. У нее получалось то, что Рейвен не сделала бы даже перекроив под ножом собственное тело. А Уайлд было уже девятнадцать. Критический возраст. Зависть греховное чувство. Но когда собственные слезы душат после девяти часов тренировок, а результата ноль... неделями... то можно всё. Недели сменялись новыми, до чемпионата страны оставалось совсем немного времени, а команда распадалась на глазах. Учебные контрольные были сданы и основной упор теперь был исключительно на тренировки, а на ковре сразу бросались в глаза изменившиеся взаимоотношения. Аврора подозвала к себе девушек и повела их в кабинет главного тренера, где уже собралась целая комиссия из Оливии, трех старших тренеров и конечно же главного. — Девушки, у нас для вас есть объявление. Через два дня вас ждет соревнование. Мы хотим, чтобы оно стало своего рода лакмусовой бумажкой и проверкой перед чемпионатом страны. Национальный комитет одобрил эту идею. Помните, что главное — не только общий результат, но и ваши собственные показатели, а последнее время они все на высоте. За исключением психологической составляющей. В вас нет команды. Эти соревнования нужны, чтобы сплотить вас. У нас нет возможности выяснять все ваши внутренние драмы, но для национальной сборной подобное недопустимо. Вы огрызаетесь на тренировках, подставляете друг друга перед тренерами, такого просто не должно быть! Гриффин зайди к врачу, остальные на взвешивание, затем офицеры ВАДА возьмут первые пробы. Завтра вторые. Будьте добры не забывать о том, что за вами всё еще длинная скамейка запасных. Тишина повисла в их комнате, в головах всё еще бился разговор о соревнованиях. Первой нарушила молчание Лекса: — Надо хотя бы сделать вид, что всё хорошо. Все же хотим одного и того же. И если не постараться… — Тебя никто не спрашивал! — огрызнулась Октавия. — Замолчи… — процедила Рейвен. — Александра права. Нужно хотя бы постараться. Впереди важные соревнования. Нам нужно об этом думать, а не о своих разборках. — А я согласна с Октавией, — неожиданно откликнулась Кларк. — Кому какое дело? Каждый ведь за себя! И кто сделал вдруг тебя главной, Лекса? — Она — первый номер, — напомнила Рейес. — Я не гонюсь за местом капитана, — усмехнулась шатенка. — Хоть ты становись лидером, блондиночка, мне до лампочки. Но если мы хотим чего-то добиться, нам придется как-то друг друга терпеть и работать вместе, хочешь ты это или нет. — Лекса права… Эти соревнования придумали, чтобы нас проверить. Мы будем представлять страну и кроме спортивной стороны — еще и национальные ценности, среди которых сотрудничество. — Вообще-то, там было что-то про дружбу, — снова съязвила Октавия. — Сейчас это невозможно. А вот сотрудничать нужно научиться. И у нас сутки. — А офицеры анти-допингового агентства теперь за нами по пятам ходить будут? — поморщилась Кларк, вспоминая, как еще десять минут назад пришлось сдавать анализ мочи прямо в присутствии офицера-девушки, которая чуть ли не заглядывала, что и откуда, и куда. Унизительная процедура. — Привыкай. Это спорт высоких достижений. Простого анализа крови им уже не хватает, нужно проверить всё. — Я предлагаю… — Рейвен увлеченно рассказывала о своем плане, привлекая к себе внимание. — Кларк, твоя сильная сторона — тело, по максимуму вкладывайся в каждый прыжок и элемент, особенно на растяжку. Лекса — ты наш козырь, тебе нужно просто выступить как всегда и ты пойдешь в первом прогоне последней. На твоем фоне сгладятся наши ошибки. Октавия отошла от девушек, разливая по стаканам апельсиновый сок. Незаметно добавив в один стакан таблетку, она подошла к девушкам, которые всё еще слушали Рейвен. — Сильные стороны Октавии — возраст и техника. Сейчас она в выиграше. И в последнее время программа стала разнообразнее и интереснее. — Да, так бывает, секс положительно влияет на всё, но вам-то откуда знать… — Прекрати! — хором возразили девушки, когда Октавия протянула первые два стакана Кларк и Лексе. — Всё, молчу, — улыбнулась она, отдавая стакан Рейвен. — Давайте за перемирие. Звон стаканов разорвал тишину и звонкий смех разнесся по комнате, надежда, что из них получится команда ожила снова. Даже разговор непринужденно продолжился впервые за долгое время и теперь не без участия шатенки. И только Октавия пристально посмотрела, как Лекса отставила пустой стакан на стол.* * *
Отрицательные результаты первого теста и очередная изнурительная тренировка слились воедино. До соревнований оставалось меньше суток, а они только сейчас узнали своих соперников. Товарищеский чемпионат среди лучших мировых клубов на территории центра. Но всё же международный уровень. По результатам золота — автоматический статус мастер спорта международного класса и безоговорочно чемпионат страны. А там и Европа, и мир, и Олимпиада... Рейвен открыла бутылку воды и сделала пару глотков. — Рей, у тебя кулер в двух шагах, — посмеялась Гриффин. — Так мне проще, — вымученно улыбнулась Рейвен. Она таяла на глазах: всё сложнее пируэты, всё выше и разнообразнее прыжки, и всё меньше на это сил от недостатка веса. Все предпочли молчать. Вырвать мечту из рук подруги и размазать... никто не решался. С началом соревнований изменилась и атмосфера в команде. Многочасовые тренировки дали о себе знать и сблизили общими синяками, мозолями и исправлением ошибок на ковре. Девушки легко шагали по залу на общее построение под крики зрителей и овации. Костюмы национальной сборной США, идеальные прически и яркий макияж. Сейчас в них было не узнать замученных и уставших соперниц. Они гордо держались за руки и представляли центр, как и подобает настоящим чемпионкам. Отточенные движения, играющие на рассеянном освещении стразы и камни на расшитых ярких купальниках, улыбки и долгожданные баллы. Они сумели собраться. Лидируя в командном многоборье со значительным отрывом. В рейтинговой таблице то и дело сменялись фамилии, баллы. Четыре разных команды, четыре страны, которые с радостью проверяли сейчас на прочность свои вторые составы. И ставки оправдались. Александра Уайлд была первой в индивидуальном зачете, Кларк Гриффин — второй. Четвертой и пятой — Октавия и Рейвен. Не это ли означает, что каждая из них занимает свое место? Увы, но нет. Спорт давно уже стал не просто противостоянием спортсменов. Чистота, честность и никакой политики — вот главный девиз. Но это не так. Когда до награждения оставалось меньше минуты и девушки праздновали победу, голос главного судьи заставил вздрогнуть. — Представители Национального центра гимнастики США, просим вас пройти для апелляции. — Что происходит? — испуганно спросила Кларк, оглядываясь по сторонам. — Может кто-то из европейцев подал протест… За закрытыми дверями, Аврора Блейк и Оливия Морис изучали документы, которые подал старший тренер сборной Италии. — И что это значит? — воскликнула Блейк. — Они просят проверить ваших девушек. Слишком хороший результат. На чемпионате мира их второй состав обошла лишь сборная России. Они сомневаются… — Наших девушек допустили к соревнованиям, сам анти-допинговый комитет. — Поставьте вашу подпись, что вы готовы вскрыть повторные пробы и сдать еще один тест. Это формальность. Вы же знаете? — Конечно, наши девушки чисты. Белые опечатанные чемоданчики, заключения лаборатории и официальное заявление: — К награждению приглашаются золотые медалисты в многоборье — национальная сборная США. Серебрянные медалисты — национальная сборная Италии. И бронзовые медалисты — национальная сборная Канады. Счастливые улыбки, овации и цветы. И непередаваемая гордость при звуках гимна своей страны. Пока спортсмен стоит на пьедестале — он бог. Но как только сходит в пьедестала — автоматически становится подозреваемым и Всемирная анти-допинговая организация решает действительно ли он чемпион, чистый, настоящий. Или дисквалификация и позорная сдача медалей. Прямо после публичного триумфа. Что может быть унизительнее? Допинг-офицеры встретили девушек, как только те сошли с подиума, и сопроводили для сдачи теста. Потянулись долгие часы ожидания. Слишком долгие. Ломающие мечты. Гриффин, Блейк и Рейес пытались услышать хоть какую-то информацию из-за закрытой двери, пока Лекса молча сидела на стуле с плеером. — Мисс Блейк, мисс Морис, у нас готово заключение. В связи в положительными повторными допинг-пробами Александры Уайлд и Рейвен Рейес, мы вынуждены аннулировать результаты последних соревнований. Просим ваших гимнасток сдать медали и все награды, полученные здесь, и подписать бумаги о дисквалификации на три с половиной года. — Что?! — хором откликнулись шокированные девушки и переглянулись. — Этого быть не может… давайте разбираться. — Оливия достала из своей папки бумаги и протянула их комиссии. — Обратите внимание, в вашем заключении указано, что Александра Уайлд принимала запрещенные препараты, содержащие в своем составе амфетамин, но он разрешен ей терапевтическим исключением. — С Уайлд обвинения сняты, может ехать на чемпионат страны. Действительно, у неё исключение. По поводу второй девушки? Кларк презрительно посмотрела в сторону Лексы. Она отлично знала, что скрывают за собой такие бумаги. Мама врач ей давно уже объяснила как это работает. Александру Уайлд считали практически королевой американской художественной гимнастики. И тут, даже после обнаружения в её допинг-пробе амфетамина её не отстраняют, не дисквалифицируют, а даже возвращают медаль и допускают к мировым соревнованиям. Как же так? Ответ прост — сертификаты одобренного терапевтического использования. И часто это происходит совершенно осознанно. Прямо перед соревнованиями. Врач сам делает заключение о терапевтическом исключении в результате травмы и с этого момента препарат, применяемый гимнасткой, не допинг. И не важно даже, что порой такие травмы просто сфабрикованы. Ведь никто не станет работать с по-настоящему больным человеком в спорте высоких достижений. Никогда. Октавия рванула было к Лексе, но Кларк остановила её жестом. Разборки потом. — Рейвен Рейес… — протянула Морис. — Аврора, это ваша девочка. — Да, но Рейвен… — Блейк изучила отчет лаборатории. — Тут сказано, что в её моче найдены остатки фуросемида. Но это препарат не является запрещенным. — Всё верно, хотя фуросемид сам по себе не считается допингом, но он часто употребляется для быстрого выведения запрещенных веществ, либо, как средство похудения. И если он был принят для корректировки веса, то в художественной гимнастике — это допинг. — Но журнал взвешиваний чистый… — Аврора зашелестела распечатками. — Я не понимаю… — Пригласите Рейвен Рейес сюда, — кивнул Оливии один из офицеров. Назад она вернулась уже с девушкой. — На весы, мисс Рейес, — кивнул офицер испуганной Рейвен и та, дрожа всем телом, встала на металлические медицинские весы. — Норма веса указана пятьдесят килограмм. И утреннее взвешивание сорок восемь килограмм. Сейчас на весах — сорок два… Девушка расплакалась и молча положила на стол свои медаль и призовой диплом. — Простите меня… — Рейвен…* * *
Давно оплаканные олимпийские идеалы: чистота, честность и отсутствие в спорте политики. Но зачастую война политическая втягивает в себя и спорт. И тогда в ход идет всё: бойкоты, скандалы, взаимная ловля спортсменов на употреблении запрещенных препаратов или, иными словами, допинге. А если очень нужно, то отдельная спортивная площадка становится полем боя не за медали, но между странами, и допинг не самая большая проблема. Забывая о том, что спорт — это прежде всего человеческие судьбы. А ведь многие допинг-скандалы — это разбитые надежды и растоптанные мечты абсолютно чистых спортсменов, обвиненных заодно или откровенно ошибочно. Олимпиада это всегда война. И как и на любой войне — должны быть жертвы. Одно из положений ВАДА гласит, что никто из спортсменов, попавшихся на допинге, не может тренироваться у тренера, сертифицированного в США. И никто из тренеров этот запрет не нарушит, как бы хорош ни был спортсмен. Карьера своя куда дороже чужой. — Рейвен, нам так жаль, что ты уезжаешь… — Кларк, плача, обняла подругу за плечи. Октавия тихо всхлипывала в углу на диване, зло смотря на всё такую же спокойную Лексу. — Ненавижу, — процедила она еле слышно, прожигая взглядом шатенку и коря себя за то, что хотела убрать ненавистную Уайлд, на соревновании шепнув итальянке про допинг, а в итоге — выгнала из сборной подругу. — Может объяснишь, как это ты обошла дисквалификацию? — Не буду я ничего объяснять. Если ВАДА решила меня не отстранять, значит, на то есть объективные причины, — огрызнулась Лекса. — А вот сок из твоих рук, видимо, лучше не пить. — Сучка, я тебя уничтожу! — сорвалась с места Октавия. — Хватит, девочки! — заткнула всех Рейвен, смахнув слезы с лица. — Я буду в порядке. Наконец, смогу доучиться нормально, жить обычной жизнью, есть всё, что захочу. — Она снова смахнула слезы, но голос задрожал. — Правда в том, что отбор сюда был моим пиком. Я пыталась вернуть тот уровень без препаратов, но я не могу угнаться за всеми вами. Я дотянула до уровня Окти только благодаря… — Благодаря очень низкому весу. — Да, Окти знала, но это был мой шанс... я сама виновата. Рано или поздно судьи и тренеры бы это увидели. И меня всё равно вышвырнули бы из команды. Я занимала здесь чужое место, до Олимпиады мне не хватило бы сил, но признаться в этом… — Означало бы сдаться, — закончила Кларк. — Лексу должны были убрать! Но не тебя… — Но её оставили. И несмотря на то, что Италии отдали первое место в многоборье, вам сохранили медали в индивидуальном зачете. И вам придется работать одной командой… — С этой? — Рейвен права, у нас нет выбора… Они долго смотрели, как с контрольно-пропускного пункта уезжала машина с их подругой. Кларк обняла Окти и слезы снова хлынули из глаз. — Никогда не думала, что будет вот так… — Из нас должны остаться двое, — напомнила Октавия. — Мы же не допустим, чтобы осталась Лекса? — Теперь не допустим. В спорте отсутствуют границы допустимого. Разрешено всё то, что не под запретом. В большом спорте на тебя делают ставку. Здесь правила равного отбора — ничто. Миловидная внешность, фактурность, безупречность в своем деле позволяют продать спортсмена подороже. Рекламным агентам, спортивным представителям и национальному комитету. Ведь только лучшие во всем могут представлять страну на мировом уровне. И вроде как спортсменов это не касается, ведь основной гонорар получают тренеры, центр, федерация спорта, на величине призовых это не сказывается, но сказывается на славе и жизни после гимнастики. Спорт закончится рано или поздно. А вот результат этого спорта сохранится на годы вперед. А значит, фактурные и яркие данные можно выгоднее продать и в других сферах, как и свое имя. Шатенка же явно отличалась красотой и яркой внешностью. Она умела её преподносить, не оставляя равнодушных. К своим девятнадцати годам Лекса могла бы прожить всю оставшуюся жизнь только на одних рекламных контрактах, но даже не наняла личного менеджера и отвергала все предложения, пользуясь только призовыми деньгами. А теперь допинг-скандал привлечет к ней еще большее внимание. И осуждение.* * *
Ночью Кларк видела прекрасный сон. Огромный зал, тысячи зрителей, мама, отчим… Чемпионат Страны. Желанное первенство. В её руках белоснежная лента, а на теле — новенький блестящий синий купальник, усыпанный мерцающими камнями и белыми вставками. Она словно летит над ковром, элементы даются легко и непринужденно. Неожиданно лента начинает менять свой цвет. На ней появляются алые пятна, словно пятна крови, и наконец она разрывается на середине и кровь попадает на ковер. Дрожа всем телом, девушка подскочила на кровати, тяжело дыша и осматриваясь по сторонам. Октавия мирно спала, за стенкой тоже было тихо. Резкая боль пронзила ногу и девушка зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Осторожно встала и попыталась наступить на ногу. Нестерпимая боль не позволила даже нормально коснуться пола. Агония вернулась с новой силой. Так же неожиданно, как и пропала на несколько долгих месяцев. Они спокойно отметили за это время и её восемнадцатилетие, и семнадцатилетие Октавии, нога не болела. Кларк даже не принимала обезболивающие. И тренировки проходили легко. Даже без всякого намека. А психолог, с которым пришлось общаться, и вовсе сделал заключение о простом переутомлении. Гриффин вскрыла очередной блистер с кетанолом из аптечки и выпила сразу шесть таблеток. Нужно было пережить завтрашнюю тренировку. Накануне чемпионата страны только фантомных болей ей не хватало. А на тренировке то и дело напоминали о пристальном внимании к ней. Второй номер сборной. На место Рейвен даже не стали пока никого брать. И Октавия с каждым днем становилась всё лучше. Всплеск гормонов сделал её более женственной, плавной, она стала привлекать внимание легкостью. В то время как Кларк всегда, как робот, оттачивала технику, четко и гладко выступала, и считалась стабильно второй. Но этого становилось мало. Нужно было не просто делать всё без ошибок, а завораживать… как Уайлд. Для подготовки к чемпионату Кларк необходимо тренироваться не менее девяти часов в день, но боль становилась только сильнее. А спортивный врач снова качал головой, не находя никаких изменений на снимках и в её состоянии. Всё, что теперь слышит Кларк за своей спиной — симулянтка, сумасшедшая. А спустя еще пару недель, об этом ей уже говорят открыто и это всё сильнее раздавливает. Уничтожает. Как и постоянная нестерпимая боль. И девочка уже ничего не понимает, ничего не чувствует. Только постоянный ад в ногах. — Что ты придумываешь, что нога болит? — тренер недовольно поморщила лоб. — Иди, делай упражнение с лентой. Первый ковер. Видели мы твои снимки. Нечего отсиживаться, Гриффин! Домой захотела? Фантомные боли — устоявшийся спортивный диагноз, когда после однажды пережитой травмы боль то и дело преследует спортсмена. На психическом уровне. Если врачи ничего не найдут и после чемпионата, то от Гриффин попросту откажутся. Как от психа. Федерации нужны достижения, а не драмы нестабильных элитных спортсменов. Кларк снова устало посмотрела на Лексу. Та повысила свой уровень сложности в который раз. Непринужденно. Словно у её тела не было никаких ограничений. И так раз за разом… — Кларк, с тобой всё хорошо? — Лекса присела рядом с блондинкой на перерыв, пока тренеры гоняли Октавию с новым перебросом. — Я заметила, что ты хромаешь. Ты говорила врачу? Тебе же… — Травмы это часть спорта. Я знаю когда я могу терпеть, а когда не могу. — Кларк… я не слепая! В отличие от остальных, я вижу, что с тобой происходит! Насколько тебе больно от одного до десяти? — Пятнадцать… — стиснув зубы, ответила Гриффин, опуская взгляд в пол. — Ты не можешь больше тренироваться. Я скажу тренеру… — Лекса, нет! — Кларк схватила шатенку за руку и умоляюще взглянула той в глаза. — Пожалуйста… осталась неделя до чемпионата. — Тебе слишком больно, Гриффин! Так нельзя. — Всё хорошо… — Злоба взяла над Кларк вверх и усилившаяся боль взорвала нервы. — И не тебе решать, что мне делать! Это только ты можешь пользоваться амфетамином и делать вид, что ты чистая спортсменка! — Она выплевывала слова прямо в лицо Александре. — Ты лгунья, Лекса! Ненавижу тебя! Такие, как ты, занимают чужие места. Чужие, понимаешь? — У тебя травма, Кларк! — заорала Уайлд на весь зал и рабочий процесс моментально остановился, привлекая внимание к девушкам. — У меня нет ничего! Я тренировалась сутками, поэтому больно! Оставь свои домыслы при себе и отвали от меня наконец! — Блондинка направилась вон из зала и за ней моментально ринулась Оливия Морис. — Кларк, постой….* * *
Оливия сидела в кабинете врача, пока Кларк делали очередной снимок. Менеджер настояла, чтобы всё проверили еще раз. На двух разных аппаратах. — Звездная ты у нас стала? — рассмеялся врач. — Ножка болит? Может, ты просто тренироваться не хочешь? Стала вторым номером в команде и решила, что можно и передышку себе устроить? Кларк молча отвела глаза, чтобы не заплакать от беспомощности. Только не при всех. На первом снимке всё оказалось в норме. И второй раз, и третий, и даже, когда сделали снимок на другом аппарате и в другом положении ноги. Ничего. Никаких доказательств, что есть хоть какая-то травма, кроме слов самой Кларк и сцены с Александрой на тренировке. В этот момент ей нестерпимо хотелось удавиться. А может, она и правда психованная? — Кларк может работать дальше? — Мисс Морис, у неё нет травмы. Я не могу ограничить или отменить нагрузку. Нет показаний. — Кларк, возвращайся на ковер… Стены коридоров стали душить. Она вошла в тренировочный зал под перешептывания и осуждающие взгляды. Кларк начала стесняться себя. Стесняться этой постоянной боли. Не могла от нее отключиться, не могла нормально с ней работать. Но и уходить не хотела. Октавия, словно в насмешку над ней, взяла её коронный элемент в свою программу по настоянию тренера. Гриффин больше не доверяют. Боятся поставить не на ту спортсменку. — Кларк, что сказал врач? — Не подходи ко мне, Лекса… — Едва сдерживая слезы и пытаясь не вцепится Уайлд в волосы. Ей проще будет и вовсе избегать Уайлд. Всё из-за неё. Это она привлекла внимание остальных. Это по её вине на тренировках над ней хихикают, а тренеры смотрят на нее с жалостью. Она ноль. Полный. А перед глазами только долгие месяцы борьбы с собой. Эта чертова боль то уходит, то возвращается с новой силой. И постоянно она чувствует на себе этот взгляд. Взгляд зеленых глаз. Тварь! Как она может так лицемерно улыбаться и сидеть на препаратах, тогда как Гриффин даже никто не верит, что боль невыносимая! — Кларк, ты в порядке? — Отвали! Последний раз говорю… Она словно еще сильнее загоняет Кларк в эту клетку. За каждой удачной тренировкой следует совершенно провальная. И каждый раз она со страхом ждет вердикта и билета домой. Еще немного и Октавия дотянет до её уровня. И только Лекса — неоспоримая фаворитка. На допинге. Грязная гимнастка, получающая все лавры. Противно. Гриффин попыталась сосредоточиться на тренировке и выполнить сложный прыжок, который добавлял баллов за риск и был неоспоримым преимуществом перед «подругами» по сборной. Ногу словно резали ножами изнутри, на секунду ей показалось, что кость вот-вот вылезет наружу. Страшное чувство. Остекленевшим взглядом она осмотрелась вокруг и подошла к своей спортивной сумке, стараясь не прихрамывать. Боль, в которую никто не верит, нужно терпеть. Скрывать. Кларк дрожащими руками открыла новый блистер с обезболивающим, и выпила полностью все десять таблеток. Лекарство стремительно заканчивалось, а нужно было еще пережить чемпионат. Разрешенные обезболивающие уже не помогали настолько, чтобы забыть про агонию, а взять новые таблетки было негде. Те препараты, что были в общем доступе, в аптечке, она перепила уже практически все. Еще через три дня её уже не спасут даже десять таблеток. А нужно как-то держаться. Она снова почувствовала на себе взгляд Лексы и, не оборачиваясь, закрыла сумку, возвращаясь к тренировке. — Кларк, предлагаю сегодня пойти в тренажерку, — улыбалась Октавия. — Я прямо не могу уже, жду этот чемпионат страны. Ты представляешь, мы наконец в паре шагов от Олимпиады! Ты слушаешь? — Да, Окти. — Блондинка даже не посмотрела на подругу. — Ты же придумала эту травму, чтобы набраться сил перед страной, да? — Блейк рассмеялась. — А ты молоток, мама мне сразу сказала, что ты пойдешь на всё, только бы победить. Кларк не выдержала. Слезы покатились по щекам. Она быстро смахнула влажные дорожки с лица и так и не подняла головы. — Откуда у тебя столько сил? Как? Бесконечные тренировки выматывают, а ты еще и в тренажерку… — Сама не знаю, Гриффин, но это та-а-а-к классно! Я уже прямо вижу себя на ковре, в новом купальнике, и как ревут трибуны... ох… — Октавия блаженно закатила глаза. — А мне вчера Рейвен звонила. Тебе привет передавала. Они с Финном… — Я знаю, Окти, — безжизненно отозвалась девушка. — Я говорила с Рейвен, спасибо. Они наконец дошли до своей комнаты и Кларк устало опустилась на диван, нога в момент отозвалась на снижение нагрузки пульсацией. Только гимнастка откинулась на подушки, как в комнату вошла Лекса. Вынужденный контакт глазами и отлаженный маршрут в свою комнату, пока не завязался хоть какой-то диалог. Ей было противно даже смотреть на шатенку. Комок тошноты и злости мгновенно подкатил к горлу. Гриффин прижалась спиной к закрытой двери полутемной комнаты, наконец оставшись в одиночестве. Её разрывало на части. Она даже не могла понять, что её раздражало больше — успех шатенки на препаратах, которые дарили ей золото, или собственное сумасшествие из-за травмы, которой не существует. Ей точно пора в дурку. — А Кларк выбрала правильную позицию, — хихикнула Октавия, пока шатенка провожала взглядом Гриффин. — Держаться от шлюхи подальше. — Прости? — воскликнула Лекса, переводя взгляд на брюнетку. — Ты наверно что-то перепутала, это не меня трахали пьяную в туалете клуба. — Зато тебя трахает вся допинговая комиссия. Или федерация? А может, ты и нашему врачу даешь? — Октавия вплотную подошла к шатенке, нервно дыша и глядя той прямо в глаза. — Ага, и не по одному разу, — издевательски ответила Лекса, делая шаг к Октавии и заставляя ту отступить. — И федерации, и ВАДА, и комитету, и врачам. Между прочим, и Оливия очень даже ничего… — Сука! Как ты вообще можешь рот открывать, когда уже все знают про твой амфетамин, — зашипела Блейк, отталкивая Лексу за плечи. — А разве не Аврора Блейк выписывала тебе несколько лет назад тот же амфетамин, сделав липовую справку, что у любимой доченьки СДВГ? Не из-за этого ли тебя лишили гранта, а мне отдали первое место? Или своим подружкам ты рассказала другую историю? — Пошла к черту, Лекса! Тебе никогда никто не поверит! Никогда! — Гриффин уже поверит, — кивнула девушка на закрытую дверь. — Это не меняет сути, — злобно стиснув зубы, Блейк не отступала. — Ты не отмоешься… И все мы врем, ради побед. — Не твоего ума дела, Октавия… Лучше следи за собой. Гриффин молча опустилась на кровать и закрыла глаза: слезы стекали по её лицу, пока она молча слышала разговор в общей комнате. Она снова потянулась к таблеткам, и вскрыв упаковку, достала сразу два блистера. Шестнадцать таблеток упали на ладонь и губ коснулся стакан воды. — Мы не все врём... не все… — шепнула девушка в пустоту, погружаясь в сон.* * *
Чемпионат страны, как принято его называть в спортивных кругах — Национальный чемпионат США. Ежегодное соревнование по художественной гимнастике среди сильнейших спортсменок страны. Национальная сборная на таких соревнования в очередной раз доказывает свое превосходство и объективность комиссии в выборе претенденток для Олимпиады 2020. Проводится всегда индивидуально, избегая командного многоборья. Каждая спортсменка отвечает сама за себя и отстаивает собственное место в сборной. Для остальных участниц — это путь зажечь свою маленькую звездочку, привлечь внимание лучших тренеров или даже получить билет в саму сборную, если объективное решение приведет к замене или новому контракту. После ухода Рейвен место всё еще оставалось вакантным. Для Гриффин, Уайлд и Блейк — это соревнование, как и все последующие, становилось не просто важным, здесь нельзя было оступиться или ошибиться. Нужно было только отстаивать свою уникальность. Умирать на ковре, но драться за свое место. И эта война была едва ли не ожесточеннее, чем война за вакантное место для остальных участниц. А на войне, как известно, без жертв не обходится… Огромный спортивный центр Нью-Йорка распахнул свои двери на главное спортивное гимнастическое мероприятие года. Просторный зал уже собирал зрителей и гостей. Эбигейл Гриффин и Макрус Кейн, родители Кларк, сидели на трибуне в ожидании выступления дочери. Индра и Линкольн Уайлд, мама и брат Лексы, только занимали свои места, заметно нервничая, и даже Беллами приехал поболеть за сестру. Не было только Рейвен... Слишком тяжело ей было снова переступить порог зала, где могла сегодня блистать и она сама. — Я что-то нервничаю. — Октавия ходила взад-вперед по раздевалке, то и дело поправляя расшитый купальник и нервно перебрасывая в руках мяч. — Сядь наконец, — огрызнулась Гриффин, недовольно вскинув взгляд и столкнувшись с зелеными глазами. — А тебе чего? — Ничего, — грустно отвела взгляд Лекса и блондинка осеклась. — Мисс Блейк, комиссии нужно поговорить с тобой. — Оливия заглянула в раздевалку, дожидаясь, пока девушка подойдет к ней. — Что-то случилось? — Идем за мной. Длинные коридоры центра, напряженная мать в кабинете и допинг-офицер с какими-то протоколами в руках. — Я… Я ничего не принимала... — Октакия испуганно посмотрела на мать, но та лишь молча отвернулась от дочери. — Присядь. — Оливия указала на стул. — Мисс Блейк, ваша допинг проба отрицательна. — Но? Меня же не просто так сюда позвали? — Октавия снова посмотрела на Аврору. — Мам? — В ваших анализах мы обнаружили изменение биологического паспорта. Показатели биохимического анализа крови соответствуют… состоянию беременности. У вас очень высокий уровень ХГЧ в крови. Вы либо принимаете гормоны, либо… — Мам… это же всё шутка? Злая шутка? — Октавия… — Ледяной тон, который едва сдерживал истерику у матери. — Ты погубила себя... Вы с твоим братцем одинаковые. Ты могла получить всё… — Мисс Блейк, вы подтверждаете состояние беременности? — Я не знаю… — прошептала брюнетка и слезы навернулись на глаза. — Мам, это было один раз… Честно! Я клянусь! — С Блейк всё, — кивнул офицер Оливии и та молча вышла. Спустя два теста и полчаса Октавия шла за матерью по коридору центра, отдаленно слыша, как в зале вовсю идут соревнования. Уже без неё. Она разрыдалась только, когда динамики взорвались мужским голосом и объявили о её дисквалификации. Глупо. Слишком глупо. Мир рухнул перед глазами. А что дальше? Аборт? После него она восстановится в лучшем случае через год, но место в сборной... Рожать в семнадцать? И тогда вернуться в уже другую сборную и попасть на Олимпиаду 2024... А если не получится? Аврора молча шла перед ней даже не оборачиваясь. Только спустя пару минут она заговорила: — Я всегда боялась, что ты повторишь мою судьбу. Ограждала тебя... а вышло… — Что? — Одна ночь с плавцом после соревнований и родился Беллами, сломав всю мою карьеру… — Поэтому ты его не любишь? — Она впервые видела, чтобы мать плакала. — Я люблю его... по-своему. Он мой сын... но… моей карьере пришел конец, а его отец... Белл был ему не нужен, как и бывшая гимнастка. Он бросил нас ради олимпийской мечты. — Он добился? — Да, добился. Он успел сделать всё, чего так хотел, — горько прошептала Аврора, приобнимая дочь. Им навстречу вышел Беллами, направляясь к матери и сестре. — Что случилось? Почему тебя отстранили? — Потом, — улыбнулась Аврора, впервые за долгое время обнимая сына. Все трое прошли в зал и заняли места на трибунах. Октавия окинула взглядом трибуны. Здесь могла сбыться её мечта, а в итоге... Взгляд скользнул на Линкольна, который понимающе улыбнулся. Октавия впервые утонула в его теплых кофейных глазах. У нее почему-то прошла дрожь. Вместо этого пришло чувство защищенности и четкое осознание того, что существует жизнь и за пределами гимнастического ковра.* * *
Гриффин осторожно взяла в руки стакан воды и закинула в рот горсть таблеток. Тяжело и прерывисто дыша, она вернула стакан на место и пошла по направлению к раздевалке. Её бросало то в жар, то в холод. Тело била мелкая дрожь. Девочка присела на лавку, обняла себя за плечи и опустила голову. Расшитый камнями купальник сейчас раздражал, раздражали звуки доносящиеся из зала. Она молча покачивалась, пытаясь отрешиться от боли и не пропустить свою фамилию. Потянулись долгие минуты. Стрелка часов била по слуху, равномерно отсчитывая каждую секунду. Раз, два, три, четыре… Кларк сорвалась с места и кинулась к двери, столкнувшись в проеме с Лексой, только что закончившей выступление с обручем и закрепившейся на первой строчке таблицы. — Кларк? Ты в порядке? — Шатенка испуганно посмотрела на Гриффин. Её состояние ужасало. Девушку в буквальном смысле трясло, дрожали губы, на глазах застыла пелена слез, а руки то и дело потирали плечи. Дыхание участилось и та сдалась. Дикая истерика накрыла блондинку, и Лекса на мгновение испугалась за рассудок подруги. Она рыдала навзрыд, не останавливаясь, пока не осела в руках Лексы, которая всё это время крепко держала её в объятиях. Шатенка осмотрелась по сторонам. В раздевалке кроме них никого не было. А в раздевалке за стеной звучал веселый смех, значит, никто их не заметил. — Присядь. Что с тобой? — Мне… я ног не чувствую… — всхлипнула Гриффин, ледяными руками касаясь рук Лексы. — Тебе нужно к врачу… — Они не поверят… — абсолютно разбитая девушка умоляюще посмотрела на шатенку. — Таблетки действуют, мне нужно выступить. Один раз. И всё. Понимаешь?! — Кларк… — Шатенка гладила её по голове, вынимая из сумки блондинки упаковку Кетанола. — Я не знаю, за что мне это, — шепчет заплаканная Кларк, уткнувшись носом в шею Лексы. — Тебе очень больно? — Да. Очень. — Сколько таблеток ты выпила? — Мне не больно… сейчас. — Кларк! Сколько таблеток? — Лекса тряхнула её за плечи. — Сорок… — еле слышно ответила девушка. — Ты с ума сошла?! Тебе нельзя на ковер! — Уайлд уже трясла её за плечи. — Я в одном шаге от мечты... не отбирай её у меня. Только не ты! — зло шепнула Гриффин, утирая слезы, и похромала к зеркалу, чтобы поправить макияж. — На ковер приглашается Кларк Гриффин. Лента. Девушка улыбнулась, скользя взглядом по шатенке, и направилась в сторону зала. Там уже оглушала музыка и аплодисменты трибун. — Я стану лучше тебя… — кинула она Лексе и вышла. — Постой… Зал взрывается овациями, приветствуя гимнастку. Она ровно идет к ковру, практически не чувствуя собственных ног. Всё на автомате, по наитию. Свет софитов, улыбки и надежда в глазах её тренера. Она делает это для себя. Не для кого-то. Кларк занимает исходную позицию на ковре и с первыми звуками её музыки в воздух взлетает белоснежная лента. Четкий рисунок, безупречное владение телом и сломанная улыбка. Туман в глазах застилает всё, она перешагивает по ковру, почти не видя его границ. Двигается словно сломанная кукла и на повороте неожиданно теряет ленту на простейшем перебросе… Зал освистывает её, а судьи изумленно качают головами, вынося свой приговор на судейских карточках. Она поднимает голову и остекленевшими глазами оглядывается вокруг. Каждое её движение ломанное, неестественное. Она теряет координацию, путает движения. Практически не слышит музыку и, пытаясь сделать разбег для нового прыжка, падает на колени, отчетливо слыша гулкий стук упавшей о ковер ленты за своей спиной... Она сломалась… От передозировки обезболивающим у неё кружилась голова. Она даже не видела, как со стороны входа в зал на неё смотрела Лекса, испуганно повторяя: — Вставай, Кларк... Ты сможешь… Она резко выдохнула. Эту роковую ошибку необходимо исправить. Эбби Гриффин сжала руку мужа, следя за каждым движением своей дочери. Кларк медленно поднялась на ноги и взяла в руки ленту. Ей нужно попасть в пятерку. Любой ценой. Только так. Она безупречно повторяет танцевальную дорожку и лента ложится мягким узором перед её глазами. Сложный прыжок повысит её риск. Ей нужен был этот звездный элемент: неосторожная потеря предмета и падение, утраченные на ошибке баллы должен был перекрыть именно этот сложнейший прыжок. Она делает два шпагата, переворот, переброс и выходит на разбег для прыжка в амплитудный шпагат. Лента взлетает к потолку зала и девушка отрывается от земли... Но едва нога коснулась ковра, острая боль пронзила все нервные окончания. По телу пропустили ток и гимнастка безжизненно осела на ковер, а рядом упала белоснежная лента. — Кларк! — вскрик Лексы, и темнота возникла перед глазами слишком внезапно. Гриффин потеряла сознание. Веки совершенно не слушались, но с третьей попытки ей всё же удалось открыть глаза. Белые стены и резких запах лекарств. Над ней тут же возникло озабоченное заплаканное лицо матери и рука отчима опустилась на девичье запястье. — Мам? — Всё будет хорошо, моя девочка… — прошептала Эбби, целуя дочь в лоб. — Я не понимаю… Что?.. Два врача и две медсестры крутились рядом с девушкой, а она снова ощущала на себе взгляд зеленых глаз. Панический страх сменился спокойствием, когда она нашла глазами Лексу, шагающую по коридору по направлению к ней с Оливией Морис. На груди у коллеги по команде красовалась золотая медаль. Новая чемпионка страны. Кларк усмехнулась, а по щекам покатились слезы. Лекса поспешила застегнуть куртку, пряча под ней кусок металла. — Я буду рядом… — шепнула она Кларк, когда ту завозили в кабинет для обследования, после чего присела рядом с её родителями и менеджером. Гриффин сделали рентген, затем еще один, компьютерную томограмму, какие-то уколы... Обследование длилось больше семи часов. Врачи ощупывали, выворачивали, пытались зацепиться хоть за что-то... пока Кларк не отвезли обратно в палату, не сказав ни слова. Доктор подошел к родителям. По его лицу всё было понятно без слов. — У Кларк редкая патология, миссис Гриффин. На одном из срезов снимка, при контрасте, мы обнаружили множественные переломы. Прежде всего — стрессовый перелом ладьевидной кости правой ноги. На обычном рентгене эту кость, как правило, не видно. — Так всё это время она не врала… — Эбби в ужасе прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. — Но прошел почти год… — И это усугубило ситуацию. Её кости раздроблены на мелкие кусочки. И восстановлению не подлежат. Почти невозможно собрать такое. А из-за нагрузок на её левой ноге кости так же разошлись. Посмотрите, вот здесь щель больше двадцати миллиметров. Ей нужна срочная операция. Одну ногу мы спасем... но вторую, возможно, придется ампутировать. Вероятнее всего, ваша дочь больше не сможет ходить. Страшный вопль разнесся по коридорам больницы. Эбигейл билась в руках мужа, который абсолютно мертвым взглядом смотрел перед собой. Осознание полученной информации давалось слишком трудно. Кларк — инвалид. А ей всего девятнадцатый год. Проклятый спорт… Лекса с ужасом посмотрела в сторону палаты и прошептала: — Держись, Кларк… Оливия подписала все бумаги, необходимые для центра, и вместе с Лексой поспешила вернуться на базу. С Гриффин было всё закончено.