Забытый в звёздах

      Во главе стола сидел Малиновский. Он совсем не постарел за эти пять лет. По правую руку от него находился мужчина, лет сорока, с сиреневыми волосами и такой же бородкой. Его представил нам Малиновский.       — Это Алтей, моя правая рука.       — А это кто? — спросил Серж, указывая на остролицего мужчину с грязными синими волосами и металлической фляжкой в руках.       — Это Ирис, он напился, так что не обращайте на него внимания.       — То, что надо, — сказал Доминик и небрежно подсел к Ирису, жадно поглядывая на его фляжку.       Ну да, я, кажется, понимаю его. В десять лет попасть в какой-то удивительный параллельный мир не так сумасшедше, как сделать это лет в семнадцать. Бедняжка, тяжело ему. Да и Сержику, должно быть, тоже не очень. Но я, я рад!       — Что вы делаете? — поинтересовался я, устраиваясь на пустующее место во главе стола.       — Это место принца, мальчик, — сказал мне Алтей строго.       О, я ждал этого!       — И на этом месте сидит принц! Я вернулся, потому что пять лет назад ушёл в момент, когда был нужен Дзете больше всего!       — Дэн, — Малиновский устало закатил глаза, — принц — Серж. То, что вы там для себя решили, не имеет значения. Это он должен спасти Дзету.       Алтей разгладил край огромной карты, лежащей на столе, и поднял глаза на Сержа.       — Я надеюсь, вы сможете нам помочь, ваше величество.       — Ну и дела! — Доминик уставился на нас и отпил из фляжки Ириса. — Ой, прошу прощения, продолжайте, продолжайте!       — А это ещё кто? — спросил Малиновский.       — Это Доминик, — наконец, Сержик сказал хоть что-то. — И мы с ним хотим вернуться домой. Один идиот потерял ракушку, так что нам нужно что-то другое, да?       Малиновский долго молчал, потом он как-то неловко покашлял и сказал:       — Выбраться из Дзеты будет не так просто, как раньше. В лучшие времена вам с Домиником достаточно было бы пожать руки…       — Да-да, надо поцеловаться, — быстро проговорил Серж. — Я просто хочу домой.       — Нет, прошло пять лет, магия Омикрон стала сильнее. Теперь и поцелуя мало. Нужно что-то большее, если ты понимаешь меня. Любовь должна быть… очень сильной, — и Малиновский снова кашлянул.       Серж встретился взглядом с Домиником, и тот замахал рукой с фляжкой, быстро сказав:       — Даже не смотри на меня так! Иди поонанируй в море, если, чтобы выбраться так нужна любовь!       — Если получиться разрушать чары Омикрон, всё будет как прежде, — проигнорировав слова Доминика, сказал Сержу Малиновский. — Нам нужна твоя помощь. Сможешь вернуться, как только мы закончим. Нам так нужна чья-то помощь. Мы все в отчаянье.       — Ладно, — Серж подошёл ближе к столу и склонился над картой, — но мне нужно знать положение дел. Что было после того, как мы с Дэном сбежали?       Сбежали. Это слово так больно полоснуло меня по сердцу. Мы поджали хвосты и сбежали. Бросили Дзету умирать, отдали её Омикрон. Как мы могли? О чём я тогда только думал?       — Омикрон получила силу всех знаков Зодиака. С чьей-то помощью, — меня одарили холодным взглядом. — Но что-то пошло не так, потому что она не обрела всего могущества. Она зачем-то остановила солнце, сделала траву чёрной и оставила незначительные изменения в разных местах Дзеты. Я собрал армию, но мы слишком слабо вооружены. После двух походов на Омикрон стало ясно, что так мы только потеряем людей.       Доминик отдал фляжку Ирису и с полным вниманием слушал Малиновского.       — Мы думаем, — продолжал Малиновский, — что дело в Зодиаках. Точнее в тех Зодиаках, которые не смогла заполучить Омикрон. Возможно, у неё их не двенадцать, возможно, она кого-то забыла. Прямо сейчас мы пытаемся вычислить местоположение этого Зодиака.       — А что означают красные кресты на карте? — поинтересовался Доминик, подперев голову рукой.       — Это места, которые наши люди уже проверили.       — Тогда ваши дела очень плохи, Малиновский, — отозвался я, рассматривая карту, которую переполнили красные крестики.       — Да, Дэн, мы знаем. Поэтому мы так рады, что принц Серж, — это он особенно выразительно подчеркнул, — вернулся.       — Эй, а что находится здесь? — Доминик ткнул пальцем с погрызенным ногтем в ту часть карты, на которой не было красных крестов.       Честно говоря, там вообще ничего не было. Это было белое пятно с латинской надписью: «Sat terra».       — Земля Солнца, — ответил Малиновский. — Там находятся безжизненные пески, и там мы не найдём ничего.       — А вы не думаете, что именно в таких местах и нужно искать в первую очередь, а? Вот Ирис со мной согласен. Да, Ирис?       Доминик легонько толкнул локтем пьяного мужчину, который молчал всё это время, и тот проворчал что-то нечленораздельное.       — У нас нет на это время, — покачал головой Малиновский.       — Но у вас, судя по всему, было пять лет!       — Он всегда такой? — поинтересовался Малиновский у Сержика.       — Наверное.       — Эй! Какой такой? — Доминик посмотрел на них исподлобья.       — Как бы там ни было, но нам нужно отпраздновать возвращение нашего принца, — сказал Малиновский, оставив Доминика без внимания, и встал из-за стола. — Я прикажу накрыть в столовой комнате, но заранее приношу извинения: из-за нынешнего положения в Дзете устраивать пиршества стало почти невозможно. Мы скромно поужинаем, празднуя ваше возвращение в Дзету, — и Малиновский вышел в коридор.       — Знаете, если напиться, то это всё уже не кажется такой дикостью, — произнёс Доминик весело.       — Дай мне глотнуть, — попросил я, и Доминик бросил мне почти пустую фляжку.       Я с какой-то досадой посмотрел на гравюру, украшающую бок фляжки. Это была печать принцессы Ро: единорог с крыльями, кролик, лев, луна и звезда, а в центре силуэт замка. Теперь замок выглядит иначе, несколько башен разрушены, а я даже не знаю, кто и как превратил их в развалины.       Принюхавшись к содержимому и почувствовав запах крепкого алкоголя, я быстренько, не задумываясь, сделал глоток. Вкус напоминал мне папин любимый ликёр, который он давал мне попробовать пару раз. Внутри себя я почувствовал тепло. А ещё я вдруг понял, что жутко голоден и мне не терпится поесть, как следует.       Но я так и не поел. Точнее поел, но на столе не было всевозможных яств, как это было в тот раз, когда за столом с нами сидела ещё и принцесса. Вместо нормальной еды, были всевозможные блюда из овощей и фруктов. Я ковырял вилкой лепестки анютиных глазок в салате, положенном мне на тарелку, и наблюдал, как Доминик напивался всё больше и больше, подливая то и дело что-нибудь крепкое Ирису. Хоть кому-то здесь весело.       Возможно, весело было всем. Но я тосковал. Я-то понимал, что в другом месте я не вернулся домой, а на улице, скорее всего, бушует сильная гроза. Дедушка переживает и звонит отцу. В родном мире меня ждут проблемы. Но и здесь не всё в порядке. Все ненавидят Омикрон, а это значит, что все ненавидят Ро. Малиновский не хочет признавать, что я принц. А ещё здесь даже нет нормальной еды. Последнее, судя по всему, играло решающую роль в моём отвратительном настроении.       Но все веселились. Звериный оркестр играл весёлую музыку и незнакомые мне люди бодро под неё танцевали. Доминик учил Ириса песне из нашего мира. Малиновский удивлялся тому, что у Сержа потемнели волосы, а тот улыбался, выжидая подходящего момента, чтобы открыть Малиновскому правду о существовании краски для волос.       Когда пир стал подходить к концу, две девицы, Мелиса и Лаванда, провели нас в комнату с тремя кроватями. Они взбили наши подушку, спросили, нужно ли нам что-нибудь, и, услышав отказ, пожелали нам крепкого сна и вышли из комнаты.       Я разделся и забрался под одеяло.       — Ты, правда, будешь спать? — пьяный Доминик сел на край моей кровати.       — Да, — сказал я сухо. — И тебе лучше поспать тоже. В любом случае, нам лучше выспаться, потому что завтра мы будем пытаться решить проблемы Дзеты. Вы ведь так торопитесь убраться отсюда, — последняя фраза была исключительно для Сержа, но ответил на неё Доминик.       — Чтобы убраться отсюда, нам нужно в пустыню, — сказал он, стараясь не заплетаться. — Разумеется, там что-то должно быть! Плевать, что там невозможна жизнь! Там не стоят крестики — вот что важно! Нужно было проверить это место хотя бы так, для уверенности, понимаете?       — Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался Серж, не отворачиваясь и продолжая смотреть в окно.       — А я вот что предлагаю. Мы быстренько угоним у них тачку, я это умею…       — Тут нет машин, — вздохнул я, поражаясь его бестолковости.       — Тогда украдём коня. Я на одну четвёртую цыган, так что это у меня в крови. Значится, так, — он будто бы уснул на несколько секунд, а потом распахнул широко глаза и сказал: — Мы украдём коня и съездим проверить пустыню. Мне нужно убедиться, что там ничего нет.       — А по-моему, — укрылся я одеялом сильней, — тебе просто хочется украсть коня. И, кстати, тут единороги.       — Единороги? Ну, с ними я тоже справлюсь, — Доминик икнул. — Вы со мной? Надо быстренько выкрасть карту и за ночь успеть разузнать всё и вернуться. Это ведь очень хороший план. Малиновский такой мерзкий тип, — тут я почувствовал некую симпатию к Доминику, — что никогда нас не отпустит в пустыню на разведку. А я хочу помочь этим милым людям, у них тут такая выпивка, боже мой, до чего же здесь хороший алкоголь!       — Ладно, — Серж отвернулся от окна. — Я в деле. Украдём карту, я отведу тебя к конюшне (из окна я увидел, что её никто не охраняет), и мы быстренько проведём в пустыне разведку и до восхода солнца вернёмся на свои места. Хотя какой тут восход, когда солнце всегда на закате?       — Так идём же, ну! — и Доминик энергично направился к двери.       Мне его план совершенно не понравился. Возможно, дело было не в самом плане, а в том, что я чувствовал себя ужасно подавленным. Хоть я и попал в Дзету, как и хотел, хоть рядом и был Сержик, а Доминик, страх моего детства, оказался весьма приятным и весёлым парнем, я всё равно чувствовал себя подавлено. Я скучал по старой Дзете, я скучал по Ро, которую все объявили своим врагом. Я просто хотел уснуть и решать все проблемы завтра.       — Дэн, ты идёшь? — уже в дверях спросил у меня Серж.       — Нет.       — Точно?       — Да, точно.       — И хорошо, — с какой-то обидой вдруг ответил мне Серж, но потом, словно маскируясь, он сказал равнодушно: — Очень хорошо, ты сможешь соврать что-нибудь, если увидят, что нас с Домиником нет.       — Отличная идея! — сказал Доминик, и захлопнул дверь.       Я остался совсем один. Поджав под себя ноги и накрывшись одеялом с головой, я лежал и прислушивался к своему сбитому дыханию. Я дышал так, словно пробежал только что кросс на уроке физкультуры. Кажется, я злился, что они так просто ушли. Нет, я злился, что Серж ушёл так просто, даже не позвав меня с собой столько раз, сколько было нужно, чтобы я согласился. Я, правда, похожу на какую-то истеричную девчонку. Надо что-нибудь с этим делать.       И, осознавая, что надо срочно что-нибудь сделать, я уснул. Мне даже снился сон. Размазанный сон, сон без сюжета, но зато в нём было столько добрых воспоминаний. Мне снилась мама с сестрой, они смеялись и были счастливы. Ещё мне снилась Ро, мы с ней праздновали свадьбу: плюнули на свои ладошки и пожали их, как и планировали в детстве. Я скакал над душным городом, обнимая за шею умершего Вольфа. Мы с Сержиком стояли в пруду, держась за руки, и я говорил: «Ты мой самый лучший друг на свете». А потом я понял, что нахожусь в доме дедушки, в своей комнате. За окном замер красный закат, а я наклонялся, чтобы поцеловать Сержика. Только мы уже не были детьми. И вот тогда я проснулся, почувствовав на теле липкий и противный пот.       Я вытер вспотевшие ладошки о простыню и повернулся на бок. Кровати Сержа и Доминика всё ещё пустовали. Сколько времени я проспал? Как долго их нет? Я лежал в тёплой кровати, чувствовал уют с привкусом плохого сна и смотрел на каменный потолок. Если какой-нибудь камень вдруг отвалится и упадёт мне на голову, то я умру. И почему я только сейчас это понял?       Я такой трус. Наверное, нужно прекратить винить себя за то, что я бросил Ро и Дзету. Пять лет назад в кристальной пустыне я ещё мог всё исправить. Мне нужно было обнять Ро! Мне нужно было поговорить с ней! Может, она просто была напугана? А я струсил сам и убежал. Видимо, это второй шанс. Это шанс всё исправить, и я не должен от него отворачиваться.       Спать больше не хотелось. Я сел в кровати и почувствовал босыми пятками холод пола. Несмотря на то, что спать уже не хотелось, одевался я очень медленно. Потом я потянулся несколько раз, наклонился, не сгибая колен, и дотронулся до пола. Мне нравится разминаться по утру и чувствовать своё тело, прислушиваться к мускулам и сухожилиям, это заставляет чувствовать себя таким живым!       Когда я стал приседать, до меня донёсся стук копыт. Конечно! Мраморную дорогу положили для того, чтобы было слышно, как скачут гости. Но сейчас в Дзете что-то вроде военного положения, сейчас гости могут оказаться врагами, так что я выбежал из комнаты, пересёкся на коридоре с Малиновским, и мы вдвоём вышли на улицу.       У меня отлегло от сердца. Это были не орки и не гоблины, это не были люди Омикрон. Просто Доминик и Серж вернулись из своей поездки. Но когда Серж, пытаясь слезть, упал из седла на чёрную траву, я снова почувствовал тревогу.       — Что случилось? Где вы были?! — Малиновский подбежал к лежащему на земле Сержу.       — Его укусила змея. — Доминик еле стоял на ногах и опирался на тощего чёрного единорога. — Сразу три, а потом ещё одна.       — Нет, нет, — Малиновский оставил Сержа и вбежал в замок, громко крича: — Олеандр! Олеандр, сюда!       Из замка выскочил большой и сильный мужчина, он взял на руки Сержа и унёс его в замок.       — Олеандр лечит от укуса ядовитых змей, — сказал мне Малиновский, — всё будет хорошо. Принца спасут.       — А Доминик? — спросил я.       Доминик что-то бормотал, стоя радом со мной и опираясь спиной на стену. Я и не заметил, как он подошёл к нам. Он всё бормотал что-то глядя на нас, и Малиновский прикоснулся к его лбу.       — Возможно, он в бреду.       Но, чувствуя запах алкоголя, я поморщился и сказал:       — Он просто пьян. Ему нужно отоспаться.       — Я имел в виду пьяный бред, — заметил Малиновский.       Ох, как же он меня бесит! Некоторые вещи не меняются и за пять лет!       — Нет, я в норме, — вдруг сказал Доминик ясно и отчётливо, а потом снова начал что-то мямлить.       И единственное слово, которые мы с Малиновским смогли расслышать в пьяном бреду Доминика, было «змееносец».