Он это я, Я это он

Семнадцать лет тому назад

      У Даньки была истерика. Такая, как и у всех избалованных детей, родители которых не хотят или не могут позволить себе требуемую любимым чадом игрушку. Но в том-то и дело, что Данька не был ни избалованным, ни капризным ребенком. В свои пять лет он был уже достаточно серьезным «мужичком» и не доставлял родителям особых хлопот. Ему лишь очень хотелось, чтобы он был у родителей не один, чтобы после садика также мог поиграть с кем-то в железную дорогу, в машинки, попрыгать на кровати или хотя бы порисовать. Конечно, он и один неплохо занимал себя дома играми, да и папа иногда к нему присоединялся. Но ему так не нравилось: папа ведь взрослый и не мог с ним залезть под стол, где у него был устроен «гараж» для машинок. И по утрам он уже сам просыпался как по будильнику и после обязательного чая с молоком скорее тянул родителя в садик к своим друзьям. Ему было скучно дома. В один из летних выходных, не понимая, почему его не повели в сад, молча надел сандалии и, ни слова не сказав родителям, побежал по привычному маршруту. Благо сад находился через два дома. Каково же было его разочарование, когда он уперся в закрытые ворота забора, что окружал детский сад, а через решетки увидел совершенно пустой двор — никого нет. И вот тогда с ним приключилась истерика — его все бросили и он разревелся. Отец, который по непонятным для Даньки причинам, вдруг оказался рядом, схватил его в охапку и прижал к себе. А тот ревел аж взахлёб.       — Ну тише, тише, мой хороший, — успокаивал мальчика папа. — Зачем же ты убежал-то? Чего ты хотел здесь увидеть? Друзей? Так выходной же, они все тоже дома, как и ты.       А Данька, вцепившись в отца, как маленькая обезьянка, всё не мог успокоиться.       — Ну, перестань, сын, ты же у нас с мамой уже большой. А хочешь мороженого? А хочешь, сейчас придем домой, возьмем маму и сходим в парк, на каруселях покатаемся? Хочешь?       Данька задумался и перестал реветь, только вот всё шмыгал носом.       — Ну чего молчишь, куда пойдем — на карусели или в зоопарк? — продолжал как-то успокаивать Даньку отец.       — Я братика хочу, — ответил малец.       — Кого? Братика? Ну будет тебе когда-нибудь братик или сестра. Но вот сегодня уж точно нет. Потом когда-нибудь. Подождешь? — улыбнулся отец, смотря в лицо сыну.       Тот кивнул и его мокрые от слез глаза засияли.       — Но я братика хочу. Зачем мне сестра? Она в машинки играть не умеет.       Отец только рассмеялся такой бесхитростной логике сына и ничего не ответил.       Они уже подходили к своему дому, как увидели, что из подъезда выкатывает детскую коляску с плачущим ребенком их сосед Владимир. Так получилось, что с новорожденным он остался один. Сына назвал Александром, и вот уже месяц как мог ухаживал за ним.       — Ну что, — спросил, подходя к Владимиру, папа Даниила, протягивая тому руку для рукопожатия, — когда твоя мама из Москвы приезжает?       — Ей ещё две недели до пенсии доработать — и приедет, — покачивая коляску, ответил сосед.       Мужчины продолжали вести беседу, а Данька, привстав на цыпочки и держась за бортик коляски, уставился на плачущего ребенка.       — Ты чего ревешь? Тоже братика хочешь? — и, немного подумав, продолжил, прямо-таки захлебываясь от такой мысли: — Я буду твоим братом, хочешь?       В это время ребенок замолчал и уставился своими бледно-голубыми глазками на Даньку. Мужчины обернулись к детям.       — Папа, папа, — хватая за руку отца, вскричал мальчик, — он хочет, чтобы я был его братом. Он не плачет, видишь?       Мужчины переглянулись и заулыбались. Никто не хотел расстраивать маленького ребенка и сообщать, что братиков так не заводят. Владимир присел перед Данькой на корточки и сказал:       — Ну что ж, хочешь быть братом моему сыну, так будь им, — и потрепал мальца по макушке.       Даньку с тех пор как подменили. Ему не нужны уже были его игрушки, теперь он после садика сразу шел в соседскую квартиру к своему «брату». А Владимир принимал его хоть и маленькую, но помощь только с благодарностью. Данька то качал в кроватке Александра, то соску ему подсовывал, то показывал и хвалился, какие у него есть машинки, то тихонько сидел с ним дома, пока тот спал, а Владимиру срочно нужно было сбегать в магазин. Он научился правильно держать бутылочку и кормить Саню. Приезд из Москвы бабули позволил выйти на работу Санькиному отцу, но Даню от «братика» было уже не спровадить. Он мог часами сидеть рядом с ним, играться с игрушками и пересказывать Саньку сказки. Бабуля, видя, что Даниил не мешается, а Саша действительно при нём ведет себя спокойнее, уговорила его родителей не переживать за него, что он будет всегда накормлен и не обижен. Только посоветовала родить им ещё одного ребеночка, коли у них такой сын, желающий возиться с младенцами. Мол, вот научится на Александре, как ухаживать за малыми, и уж в дальнейшем самим родителям будет помогать с детьми. Так Данька и жил на две квартиры.       Первый шаг Саньки был сделан в руки Даниила, первое слово «Дань» было направлено тоже к нему. Простудными заболеваниями болели вместе, прививки делать ходили тоже вместе — Александр не плакал, если Данька стоял рядом, в инфекционной больнице с ветрянкой тоже лежали вместе. Даня частенько сам забирал его из садика, учил кататься на велосипеде, ходил с ним по магазинам, когда нужно было купить Сане костюм на первое сентября. Даже когда у Даниила родилась сестренка, он не смог уже переключить своё внимание на неё. Вся его забота была направлена на Александра. Родителям это, понятное дело, уже не нравилось, но поделать ничего не могли.       Как-то раз, когда Даниил ходил уже в седьмой класс, а Александр во второй, придя домой со школы и собираясь к Саньку, мама Дани его остановила и попросила выслушать.       — Даня, я тебя дома вообще не вижу: школа, секция плавания, кружок радиомоделирования — это-то страсть откуда у тебя взялась? А остальное свободное время ты у соседей. Тебе там что, медом намазано? Домой приходишь только спать. Ты когда уроки-то делаешь?       — А перемены на что? Письменное я всё дома успеваю делать или у Санька. Ты прикинь, я ему будильник электронный спаял, так он на подоконник его поставил, чтобы рядом с койкой стоял. А ещё я ему машинку радиоуправляемую хочу сделать.       — Эх Данька, Данька… А как же я, папа, Ксюшка? Ты с нами совсем время не хочешь проводить, мы тебе уже неинтересны?       Данька задумался. Что такое мама говорит? Как можно сравнивать их благополучную семью с Санькиной?       — Ты ему что, решил маму заменить?       — Ну при чем здесь это-то? — возмутился Даниил. — Мне обязательно надо с ним быть… я это знаю. Ну вот смотри: ты есть у папы, папа есть у тебя, Ксюха у нас общая. Вообще-то могли и пораньше её родить, а не три года назад. А у Санька кто? Дядя Володя да его бабушка тетя Нюра? Один постоянно по командировкам, другая по больницам. Так что у Санька один только я и остался постоянный. Ну мам, ну давай не будем опять говорить об этом, а?       И Татьяна больше не поднимала этого вопроса. Данька был уже взрослым подростком, которого не переделаешь. Так и смирились. Тем более рос он всё-таки любящим сыном. Но вот только во главе угла у него всегда был Санька: он делал с ним уроки, водил на всякие секции, друг друга ждали после школы, и вместе отправлялись домой. В школе все уже привыкли к такой несовместимой дружбе-опеке. Да и если бы кто-то вдруг и начал подначивать Даньку за такое отношение даже не к брату, а к обыкновенному соседскому мальчишке, то он и внимания бы не обратил. Да его, собственно, никто и не задирал. Он был бесспорным лидером школы: учился хорошо, ездил от школы на олимпиады по физике, занимался плаванием, умел ценить дружбу и мог дать сдачи как за себя, так и за того, кого, как считал, несправедливо обидели. Вокруг него всегда гуртовались что пацаны, что девчонки. И всегда рядом с ним был Санёк. Их беззлобно называли Штепселем и Тарапунькой.       Когда в третьем классе школьная медсестра сказала, что Александр сутулится, Даниил решил записать его в секцию акробатического рок-н-ролла. Ему казалось, что это будет очень подходящим решением для развития в Сане координации движений и прямой осанки. Санька отказывался туда ходить и поэтому Даниил стал посещать секцию вместе с ним. Его деятельная натура не давала спокойно проживать день. Расписание занятий в секциях плавания, радиомоделирования, рок-н-ролла, а ещё и школы закручивало его в тугую пружину, но он не замечал этого.       В первые же дни занятий тренер по танцам сказал, что смысла в мужских парах в спортивном рок-н-ролле нет, так как соревнований однополых пар не бывает, и хотел поставить к Даньке в пару девушку. Но Даниил воспротивился, мотивируя это тем, что ему соревнования не так интересны, так как они пришли сюда только ради Санька. Тренер только посмеялся, но, видя всю серьезность намерений в этом опекающем своего друга подростке, разрешил посещать занятия. Так они прозанимались танцами год, после чего Данька решил, что Александр уже достаточно правильно держит спину и секцию теперь можно не посещать. Да и подготовка к сдаче экзаменов за девятый класс не оставляла свободного времени.