***
Дни проходили невыносимо скучно. Я правда не мог понять, как довести до того, что бы Габриэля раскрыли. Два месяца насмарку, меня это начинало подбешивать. До одного дня, когда всё резко поменялось. Когда я услышал тот разговор. Теперь всё шло совсем по другому. Я по-другому относился к заданию, которое мне дали, по-другому смотрел в глаза Бэтмену, по другому целовал его на прощание. Может, он тоже это заметил, может он решит что-нибудь предпринять? Но нет, за два прошедших месяца я ничего не добился. Ничегошеньки. Кроме одного. Я решился на предательство. Для меня это раз плюнуть, а вот как на это отреагирует Гордон и Бэтмен… Не знаю, обрадует меня результат или нет, но мне уже, если честно, по барабану. Пусть прежде только мой, Бэтмен целует сразу двух людей, разделяет свою любовь на семью и кого-то еще, отдавая всё, что осталось мне. А остается же всего ничего. Мне больно смотреть, как он всё время отвечает на материалы о шпионаже тем, что я хорошо делаю свою работу. Что он гордится мною. Что я и правда изменился в лучшую для него, и для себя сторону. Что он любит меня и скучает по тем дням, когда мы просто могли встретиться на патруле, а потом летать по ночному Готэму, истребляя зло, которое покрывает этот город как туман. Но я же знаю, что это всё ложь. Знаю, и от того больно. И по этому я предам его. Уже всё решено, нету пути назад. В один из моментов, когда я об этом думал мне всё время приходила та шутка про сумасшедших, которые сбежали из дурдома. Когда один перепрыгнул, а второй слишком боялся упасть, первый предложил посветить фонариком и тогда второй сможет добраться по нему до следующей крыши. На что второй отвечает:«Ты что, держишь меня за сумасшедшего? Ты же выключишь его на пол пути!»
Я всё время начинал тихо смеяться у себя, в морге. Потом через некоторое время я просто громко ржал, как какой-нибудь конь. На моих глазах бы стояли слёзы, если бы я не вернул себе тот самый характер, который у меня был до того чертового Маскарада, на котором всё случилось. «Самые прекрасные, но странные моменты происходят из-за того, что кто-нибудь напивается.» — такое было всегда мнение у Харли, когда я был в плохом настроении. Она всегда поднимала мне его, мне так её сейчас не хватает… В дверь кто-то постучал. Я встал из-за стола, предварительно спрятав кое-какие бумаги, и подошел к двери, что бы открыть неизвестному мне гостю. К моему сожалению, он был мне известен. На пороге стоял никто иной, как мой «Босс», а точнее Габриэль. Он коротко окинул взглядом мою комнату, а потом вошел, не спросив разрешения. Я провожал его молча взглядом, пока он шел до койки и пока поворачивался ко мне, как бы давая знать, что он пришел поговорить. Я захлопнул дверь и, положив руки по бокам, посмотрел этому мудаку прямо в душу. У меня было уйма доказательств что он Аль-дамм. Уйма. Я даже видел его маску в кабинете Комиссара, когда Кейт там не был. Он оставил её в одном из ящиков, как бы думая, «всё равно никто её не найдет, тут же бываю только я». Меня бесил его характер. Самодовольный, эгоистичный, строгий, прямолинейный. Острый как кинжал. А ведь все эти характеристики таились в обычном бывшем монахе. Да-да, просто монах. После того звонка, Брюс всё-таки перезвонил мне. Глубокой ночью. Он передал мне информацию о том, кем раньше был Габриэль и обо всех его похождениях до Метрополиса. Их было немного, так как он был тогда не очень-то и взрослым. Просто, так сказать, подросток, решивший что с пятого класса он будет монахом, а в двадцать восемь он убьет главного Брата-монаха и станет на его место. Остальные братья узнали об этом, когда он уже убил его. Он сделал это у всех монахов на глазах — вонзил кинжал Аль-дамм в Монаха, что бы принести его в жертву Рогатому Господину, а то есть — Луне или, как подумали тогда монахи, самому Сатане. Они выгнали его, но пообещали никому не говорить, они смиловались над ним — выгнать из монастыря было актом милостыни. Они не предали его, хотя он предал их, но он всё равно отомстил им после этого. В двадцатых числах, последующего после происшествия, месяца, монастырь был до тла сожжен. На месте происшествия видели странно разодетого парня, с двумя пистолетами, в маске и с холодным, как лёд, голосом, который ужасно смеялся. Чем-то похоже на меня, когда я только начинал свою карьеру. Но мы всё равно не похожи. И никогда не будем. — Вы о чем-то хотите поговорить, сэр? — Я был невероятно спокоен. Как никогда не был. Я смотрел ему прямо в душу, пытаясь найти там хоть чуточку понимания что он находиться в комнате без окон, с одной дверью, вместе с убийцей известным на весь Готэм. Я бы посмотрел на его выражения лица, когда я буду пятнадцатый раз протыкать его мясистый пресс. Так сказать — «В стиле Пингвина». — Да, видишь ли… Пошли слушки, что ты что-то расследуешь. — Прямота, так прямота. — Слушайте, а как мне лучше вас называть? Комиссар? — На лице Кейта появилось недоумение, видимо он не ожидал что я поменяю тему. — Мне всё равно, дай договорить. — Но я стоял на своём. — А может Комиссар Кейт? Или может просто Габриэль или Кейт? — Я видел как у него начинают краснеть уши от ярости. Я подошел чуть ближе. — А может просто Сэр? — И совсем близко. Я наклонился к его уху, притянув его к себе, что бы он не смог отпрянуть, и прошептал: — А может Аль-Дамм? — К моему сожалению, или радости, Комиссар оттолкнул меня в последующий же момент и с яростью на глазах посмотрел на меня. Я улыбнулся, той самой улыбкой по которой меня всегда узнавали. Я посмотрел на него своим безумный взглядом, заковав его в моих глазах. Я опять подходил к нему, но уже как к беспомощному зверьку, каким, он думал, не является. На его лице было миллион вопросов, по тому поводу, как я это сделал, как узнал, как пробрался у него прямо под носом, узнав все его потайные секреты. Он уже знал, что я знаю всё о нём. Некуда уходить, скрываться, он не знал что делать, кроме того, как выбежать, схватить пистолет и начать стрелять в меня. Но для этого ему сначала надо было обойти меня, а это не так просто. В его глазах сияло то, что он думает, что я не смогу победить его в одиночку, но мне всегда это удавалось. Побеждать в одиночку. Я повернул голову в только что открывшуюся дверь. Там стоял, никто иной, как Бэтмен собственной персоной. За ним стоял Гордон, направляя на кого-то из злодеев — меня или Аль-дамма — пистолет. — Не с места! Отойди от него, Джокер! — Я поднял руки, закатил глаза, и отошел. Как только я отошел на достаточное расстояние, я посмотрел на Бэтмена. Он уже говорил, взяв обеими руками Аль-дамма за воротник, и допрашивал. Я просто наблюдал за ним, пока Гордон пытался что-то объяснить мне. Я не слушал его. Всё моё внимание было на резких движениях Бэтмена, на его руках, плечах, шее, спине. Они придавали ему мощи. Я до сих пор помню, что как только он снимает свою броню, опять надевает смокинг, он превращается в хрупкого, просто широкоплечего, миллионера. Нету тут никакой брутальности, как у героя города. Она пропадает, как только снимается маска. — Ты меня вообще слушаешь? — Гордон был в замешательстве. Я опустил на него взгляд. Он был одного и того же роста, как и я, но, казалось бы, сейчас он ниже на несколько сантиметров. Может, из-за того, что уже стар. — Что я тебе говорил о том, что ты будешь делать, если тебя распознают? — Я мотнул на него головой. — Ты должен сначала сообщить Бэтмену, а не лезть к нему! — Я видел, как Бэтмен посмотрел на меня, как мы встретились взглядами — Это был тот самый Бэтси, которого я знал. Никак не изменился. Не хотел меня предавать, всё так же меня любил, так же сочувствовал. Но я был слишком сломан. В одно мгновение произошло несколько обстоятельств. Гордон очень сильно ударился головой об один из шкафов, так как я оттолкнул его. Я схватил нож с койки, который я прятал вместе с бумагами. Бэтмен отпустил Габриэля, что дало ему несколько секунд для того, что бы избежать меня и остальной шайки, но этого ему не хватило. Мой нож добрался до него быстрее, чем Бэтмен до меня. Я вонзил в первый раз нож ему в бок, потом схватил его за руку и, что есть мощи, оттолкнул его к койке. Бэтмен пытался что-то сделать, но сначала ему надо было позаботиться о Гордоне, что давало ему меньше времени на то, что бы спасти Габриэля от меня. Глаза. Перед тем, как убить человека, всегда нужно смотреть им в глаза. Там всегда будет отображаться две вещи: страх и ваше безумное лицо. Я всегда вижу эти две вещи. Никогда я не видел там слёз. Они не успевали появляться. Я всегда убивал для того, чтобы увидеть улыбку — её я тоже не видел, только когда применял специальный газ. В глазах Габриэля я увидел настоящий ужас, которому позавидует даже Пугало. Один раз проткнул. Вытащил нож. Потом воткнул еще раз, но глубже, сильнее — теперь вытаскивать немного сложнее, дольше, но это меня не останавливает. Я втыкаю нож еще, еще, еще раз, пока я не увижу пустоту в глазах моего мученика, пока меня не оттянет кто-нибудь. Так и произошло. Сразу оба — меня оттянули, но уже тогда, когда Габриэлю можно было записывать дату и время смерти*. Я брыкался и пинался, маша окровавленным ножом из стороны в сторону, крича: — Отпусти меня, Бэтмен! Я еще не разрезал его на чертовы кубики! Отпусти меня или я сделаю тоже самое с твоей девушкой! — Как бы мне не было больно это говорить, как бы мне не было больно понимать то, что он отпустит меня, я всё равно сказал это вслух. Гордон был в отключке, Кейт убит — мы с Бэтменом сейчас одни. — О чём ты, Джей? — Его голос был растерянным, но всё таким же строгим, настроенным на спасение, а не на разбирательства. Он всегда был таким. Я стоял к нему спиной и не видел, что у него на лице — как он на меня смотрит. Почему я веду себя так с ним? Почему я не дам ему просто поговорить? Почему я просто не выслушаю его, не объяснюсь сам? Может, потому что я — Джокер?***
— Я не говорил с ним. — После этих слов я получил сильную пощечину. Я сидел опять перед телевизором, на своей базе, но его преградила Харли. Она была взъерошена, так как узнала что я возвращаюсь и, по среди ночи, примчалась обратно на базу. Она не знала что произошло, по этому мне пришлось всё рассказать — это было на удивление легко. Я понимал, что её реакция будет такой. После того, как я убил Габриэля, внезапно появился Харви. Без каких-либо объяснений — с моей или Бэтмена стороны — он позвал нас наверх. То, что было там, было, с одной стороны, ожидаемо, а другой — нет. Все полицейские попадали на столы и на пол — никто из них не был жив. Точнее, возможно, и были, но где-то в другом месте — эти были просто куклами, видимо, созданные Аль-Даммом, что бы захватить отделение, но после его смерти они все потеряли силу, которую им давал их хозяин и просто попадали, как марионетки, которым обрезали нити. После недолгого обследования, все, конечно же, нашлись. Каждый полицейский, который был заменён был связан, и в отключке, в одном из китайских доков, которые когда-то принадлежали Семье Фальконе**. Так же там, на удивление Гордону и Брюсу, была Барбара. Тогда я не вставил не одного слова, особенно когда она сказала сколько здесь пробыла. Бэтмен сразу понял несколько ситуаций, которые происходили между мной и этой особой ранее. После того, как всё немного уладилось, я в последний раз побывал в Поместье Уэйнов — чисто чтобы забрать свои вещи. Тогда я впервые встретился с ней. Она собирала свои вещи в той самой комнате, где я оставил свои. Она брала косметику — видимо она было её собственная. На мой вопрос о том кто она и почему она забирает эту косметику, она ответила именно то, о чём я подумал — Она хозяйка этих вещей и она девушка Брюса. На секунду я провалился в пропасть. Мне стало плохо, мои ноги подкосились и я упал на пол. Девушка бросила свои вещи и подбежала ко мне, пытаясь помочь мне. Я смотрел прямо ей в глаза — пытался понять, а может здесь что-то не так? Может она какая-нибудь подделка? Прямо для Брюса? Для того, что бы что-нибудь разузнать о нём, какие-нибудь данные, информацию? Я схватил её за плечи и повалил. Вот так и лежали. Она на полу, обезумевшим взглядом смотря на меня и я, таким же взглядом смотря на неё, стоя над ней, держась за её горло. — Ты маленькая шлюшка. — Это были последние слова, которые она услышала в свою последнюю ночь на земле. Я пообещал, что они таковыми будут. Харли, казалось, ненавидела меня. За всё, что я сделал, просто услышав как кто-то прижимается к Брюсу, может, что бы поцеловать. Долго, протяжно, нежно, влюбленно поцеловать. Так, как целую его я. Она, наверное, ненавидела меня за то, что я показываю свою слабость — убиваю из-за ревности. — Джокер, ты официально получаешь справку от психиатра о том, что ты — конченный дурак! — Харли была в ярости. На самом деле, она никогда бы меня не упрекнула за то, что я убиваю тех, кто мне не нравится, но это был другой случай. Я убивал тех, кто стоял на пути к моим собственным желанием, а то есть, я эгоист и кретин — убийца. Так то. — Ты помешан на Бэтмене! По-ме-шан! Он попросил тебя вылечить, а не делать больно, дорогой! Ты делаешь ему больно! — Я не выдержал. Я резко встал с кресла, на котором сидел и посмотрел Харли в глаза. — Хочешь сказать, по этому он уехал? — Я накричал на неё и это было лишним. Она посмотрела на меня как на кого-то, кого она не знает. Она не узнала меня, ведь я изменился. Я перестал быть тем самым психом и маньяком — я стал наркоманом и мой наркотик уехал от меня в другой город, лечится. Харли хотела дотронутся до моего плеча, но я откинул её руку и посмотрел в пол. Она не знала того, что Брюс уехал, она просто думала что я сделал какую-то ошибку и мне будет достаточно с ним поговорить, что бы удержать рядом. Сказать, что это было для его блага или что-нибудь на подобии. Но она поняла, что уже было слишком поздно.***
Брюс уехал, ничего не сказав мне на прощание. Он узнал о том, что я убил его девушку на следующее утро, когда прибыл с поста домой — Альфред ему рассказал. Он провёл небольшое расследование, которое показало ему что убийцей был я. Дик, когда мы опять встретились, сказал что Брюс сам виноват, ведь он решил, что «отношения между нами ничего не стоят и он может завести себе девушку — вряд ли я обижусь». В чём-то малец был прав, хотя я думал что дети всегда на стороне своих родителей. — Я поговорю с ним ради тебя. — Он посмотрел на меня своими большими глазами. Он сильно хмурился, чем еще больше походил на отца, даже если он был приёмным. — Может, он поговорит с тобой сам. — Он уже собирался уходить, по этому надел маску обратно. Мы сидели на крыше тогда. Он осторожно встал. — Дик… — Он посмотрел на меня. Я до сих пор сидел на краю крыши, смотря вдаль и разглядывая на небе знак Бэтмена, который только что загорелся. — Ты не обязан, правда. Если он хотел таким образом сказать мне что-то, что означало бы конец, я уже понял его послание. И я даже ответил на него. — В голове опять появилась картинка мёртвого тела женщины с моим отражением в её глазах. — Но спасибо тебе. — Я повернулся в его сторону и улыбнулся. Он не понимал, как я могу быть таким спокойным когда моё сердце разбили вдребезги. — Я обязан это сделать. Я чую, что у папы еще остались к тебе чувства. Это не могло быть просто одноразово — просто поцелуй под действием вина. Вы созданы для друг-друга. — Тогда он выглядел очень серьезным. Собранным и взрослым. Но потом я увидел слёзы на его глазах. Я быстро поднялся и подошел к нему. Его руки были сжаты в кулаки, а его плечи тряслись. Он смотрел на пол и плакал. — Я не дам ему вот так поступить с тобой. Это ужасно. — Я не знал что делать. Мне никогда не доводилось успокаивать детей, которые как-то заботятся обо мне. Я взял его за плечи. — Посмотри на меня, Дик. — Я немного присел, что бы быть его роста. Он поднял на меня свой взгляд. Я улыбнулся ему снова. — Ты самый лучший, сынок. — Слёзы, с новым порывом, полились из его глаз. Я обнял его, прижав к себе, а потом почувствовал его слёзы на моей щеке и его руки, обнимающие мою шею. Я так привык к нему, так сдружился с ним за всё это время. До того, как я начал встречаться с Брюсом и после этого. Он был мне как сын, о котором я так давно, и в глубине себя, мечтал, а сейчас он уедет вместе с Брюсом. — Я не хочу уезжать… — Он был до сих пор ребёнком, который нуждался в родителях. Брюс хорошо справлялся — Дик любил его. Но он так же любил меня и совсем не хотел прощаться со мной. — Всё будет хорошо. — Это единственное что я мог сказать ему в тот момент и мне чертовски жаль, что я не могу сказать что-то более успокаивающее. В один день я встретился с Барбарой на улице. Она увидела меня и быстро подошла ко мне. Я был в маскировке, но что-то меня выдало, хотя ничего плохого это не предвещало. Она просто подошла и взяла меня за руку. Я удивлённо на неё посмотрел. Чуть-чуть вот так, странно, простояв она потянула меня куда-то. Мы шли молча и долго, пока не убавили ход и она не начала говорить. — Ты не ошибся, убив ту девушку. — Слышать такое от дочери Комиссара было не то, что бы удивление, а просто шок! Я, с глазами по два евро, посмотрел на неё и увидел румянец. У меня даже появился ухмылка. — Я кое-что почитала про неё. — Убедившись, что я не уйду, она отпустила мою руку и мы просто шли по улице. — Она была ассистентом Габриэля Кейта. Она убедила Брюса, что ничего не случиться, если она станет его девушкой, даже если у него есть… ты. — Её пауза была неуместной, если взять во внимание то, что она нормально относилась к нашим отношением, в отличии от её клона, так как сама была нестандартной ориентации и у неё была девушка — я узнал об этом недавно. — Это прямо как история о Гамильтоне, когда Мария Рейнольдс его соблазняла, в тайне от его жены. — Она посмотрела на меня и улыбнулась. Это было смешно, я даже тихо засмеялся. — По её вине было убито несколько людей из Метрополиса — некоторые самоубийства, некоторые убийства совершенные их парами. Она, так сказать, наёмная шлюха — убийца, провоцирующая их. — В этот раз я не сдерживал смеха. Некоторые прохожие странно смотрели на меня. Она тоже хихикала. — Брюс, пока что, об этом не знает, но я ему расскажу. — Мы остановились на светофоре. Я улыбнулся и посмотрел на неё. Она хорошая подруга, правда. Она мне нравилась. — Ты не обязана. Пусть он просто уже уедет, не коря себя или меня. Просто… отдохнёт от Готэма. — Барбара, в отличии от Дика, не стала спорить со мной. Она просто пожала плечами и ушла, напоследок кинув уверенный взгляд в мою сторону. Они все хотели поддержать меня, но я отказывался. Я должен был вернуться в свою прошлую жизнь — жизнь маньяка, убийцы, психопата и так далее. Без Бэтмена, без его семьи и без своей влюбчивости. Холодный и коварный, как прежде. Я просто должен был это сделать — ради себя и ради Брюса.***
Моё лечение проходило успешно — террористические акты почти каждый день и не одного знака от Бэтмена! По городу разошлись слухи о том, что Брюс Уэйн тоже уехал, что было, в общем-то, правдой, еще какой. Он оставил Особняк на Альфреда. Барбара иногда навещала его, что бы помочь с чем-нибудь — старый он всё-таки. Я иногда получаю письма от Дика, на которые я ему не отвечаю. Ишь, много хочет. Черт возьми, мне больно и неудобно это говорить, но я должен быть холоднее. Уже год Готэм пытается жить без своего спасителя, а Барбара подала в отставку. Полиция стала немножечко эффективнее, особенно под руководством бывшей Бэтгёрл, но всё равно, иногда, не справляется. Я правлю Готэмом вместе с остальными злодеями, но больше всего потеря принесли именно мои террористические акты и убийства. Каждый день моё имя появлялось в новостях, а я сидел у себя на базе, с бокалом вина, и смеялся с каждого слова, сказанного дрожащим голосом журналиста по телевизору. — Ну разве не прекрасно, Харли? — Она, вместе с Айви, стояла возле меня и смотрела очередную новость обо мне по новостям и, почему-то, тяжело вздыхала. — Что-то не так? — Она посмотрела на Айви в просьбе о помощи. — Джей, ты не отвечаешь на письма Робина, не узнаешь как Альфред или Барб. Ты игнорируешь любое внедрение в твою личную жизнь. Ты живёшь, изолированный от своих знакомых и друзей, каждый день подрывая здания Уэйн Энтерпрайзес и другие. — Это говорила Айви. Я зло посмотрел на неё. — Да, ты опять стал самым ужасным и сильным. Ты Король Готэма! — Она подняла руки в воздух. — Но ты до сих пор, в глубине души, ждёшь пока ты опять станешь верным шутом прежнего Короля. Твоего Короля. Тёмного Рыцаря, которого ты посадил на трон. — Я резко встал с кресла, подошел к ней и схватил её за шею. — Ты ничего не понимаешь, Сорняк! — Я зря это сказал, потому что тут же получил от Харли, а потом и от неё самой, смачную пощечину. — Вы что делаете?! — Ты это заслужил, Джокер. — Айви продолжила свою тираду, потирая шею. — Ты стал еще хуже, чем был до Бэтмена, но это не значит хорошо! — Она повысила голос. Я чувствовал себя, как разъяренный подросток, которого ругают родители. — Ты должен перестать так себя вести! — Харли вступила в разговор, а я просто не понимал их. Я не понимал что они пытаются мне объяснить. — Я ничего не должен. Я перестал смотреть в прошлое — Бэтмен теперь не объект моего восхищения. Я такой, каким бы я был без Бэтмена с самого начала. С того момента, как я упал в чан с радиацией. — Харли отошла от меня на шаг. Повисла тишина, которую нарушил её тихий голос, который как будто ударил по моим мозгам, приводя в чувство. — Но ведь, не будь его, ты бы не стал Джокером. Тебя бы вообще не было.За год неистового хаоса в моих мыслях, я наконец-то проснулся от этого кошмара, который я создавал, отгораживая от себя всех и вся.
Я отошел от девушек и вышел из здания, по дороге напяливая на себя, то ли зло, то ли обижено, пальто. На улице была зимняя ночь. Я шел быстрым шагом куда-то, даже не знаю куда. В дали разносились сирены города. У меня было дежавю, которое резало мой мозг. Я помню как я таким же шагом, в этом же пальто, направлялся на свидание с Бэтменом, который тогда опоздал. Мимо меня проехала машина. Я даже не успел заметить, что это была за машина, так быстро она проехала. На мне была шляпа, но лишь до того момента, пока скорость автомобиля не подняла ветер и не сняла её с меня. Я поднял голову, пытаясь разглядеть авто. Нигде, вдалеке, его не разглядев, я начал крутить головой в его поиске. Вдруг, прямо возле меня, я услышал скрип, раздающийся при резких тормозах. Я резко повернулся. Прямо «перед моим носом» остановился Бэтмобиль. Я не поверил своим глазам, но когда поверил, решил что им управляет Бэтгёрл. Пнув ногой капот автомобиля, я отвернулся и пошел дальше, по пути разглядывая куда могла отлететь моя шляпа. Я услышал, как кто-то выпрыгивает из машины, но не решался повернуться, что бы узнать кто это. Автоматом я взялся за пистолет, лежавший у меня во внутреннем кармане плаща. Я не вытаскивал его пока, но в любой момент мог. Я услышал голос, который, как будто, нажал рычаг в моём сознании. Я повернулся, направив на источник голоса пистолет. — Джек. У меня по телу прошлись мурашки. Его голос это что-то запредельно пугающее, особенно в такие моменты. Находясь в желавшим уйти от него состоянии, я продолжал смотреть на него, направляя пистолет. Смотреть ему прямо в душу и не прощать. — Брюс. — Есть такое приветствие, когда собеседники говорят имена друг-друга, в особенном тоне, вместо «Привет», «Здравствуй» и так далее. Я решил этим воспользоваться, хотя было ясно, что Брюс назвал моё имя не для того, что бы поздороваться. Мы стояли и просто молчали еще минуты две, в ожидании что один из нас заговорит***. — Я рад тебя видеть. — Я не верил этому. Я вообще не верил его словам. — Я вернулся на время из-за некоторых дел. Барбаре нужна в кое-чем помощь… Дик тоже со мной приехал… — Из машины выглянул Дик. Он тоже был в костюме и жалостно смотрел на меня и своего отца. Он выглядел старше, чем я его запомнил. — Я узнал, что ты делаешь. — Он стал немного серьезней — я замечал, даже в темноте, каждый мускул, который меняется на его лице, даже под маской. Привычка, которая сохранилась еще с тех времён. — Вижу, время ты не терял. — Зачем ты пришел ко мне? — Я остановил его монолог — больше не выдерживал его болтовни. Дик немного поник. Брюс подошел немного ближе ко мне, а я сжал сильнее пистолет, но теперь двумя руками — целиться будет проще. — Я хотел кое-что сказать тебе. — Говори. — Он замолчал — видимо, собирается с мыслями. — Прости меня, Джей. Я не должен был так поступать тогда. Ты нужен мне. — Уже всё прошло. Ты не должен извиняться. Я уже простил тебя. Уезжай. — Да, хоть я и дал ему шанс говорить, я всё равно перебивал его, не давая перейти к кульминации, ведь я знаю, чем это всё закончиться. Он игнорировал всё, что я вставлял между его слов. — Мои галлюцинации не проходят. Я опять начал вести себя резко и не почтительно. Ты нужен мне, как нужен был тогда. Я знаю, что ты до сих пор в обиде на меня. Я верю, что ты до сих пор… — Что?! Что я «до сих пор»? Да, говори это! Говори, что я до сих пор люблю тебя! Ты будешь говорить ложь, в таком случаи, Брюси. — Я распростер руки, как будто хотел принять его объятия, но я просто издевался над ним. — Ты не прав… — Мне было смешно от его уверенности в том, что я до сих влюблен в него. Это слова того, кто сам влюблён.Влюблён.
Он влюблён в меня. Я смеялся по среди улицы, мешая сну тихих граждан, приводя в недоумение Робина, смотрящего на всё это из Бэтмобиля, вводя в ступор Бэтмена. Я смеялся, до сих пор направляя на него пистолет, держа его дрожащими, не от смеха, руками. Моё веселье стихало, заменяясь истерикой. У меня была неистовая истерика. — Я полностью прав, Бэтмен! Я полностью прав! — Прошу, не говори так. — Его уверенность и эгоизм убивали меня изнутри, не давая мне покоя. Почем он так уверен в этом? Почему он такой храбрый в том, что бы говорить такие вещи? — Ведь… Я до сих пор тебя люблю.Любит
. Вот я, а вот он. Всё очень просто и легко. По этому сейчас я стою здесь. Напротив человека, такого дорого мне, и направляю пистолет на него. Я не должен направлять пистолет на дорого мне человека. Это не правильно. Но я это делаю, а значит так надо. — Просто отпусти меня. — на моих глазах, впервые за очень долгое время, появились слёзы. И я выстрелил.