Это всё шутка!

— Мистер Уэйн, думаю, вам всё-таки нужно вернуться в Готэм. — Девушка, которая сидела передо мной была моим психиатром в то время, когда я уехал из Готэма. Её мне нашел Дик, к моему удивлению. Он сказал, что она поймёт меня лучше, чем кто-либо другой. Что ж, это было так, но завести психолога означало для меня доверить все свои секреты ей — этому человеку. Просто потому, что, если у меня какие-то психические расстройства, то они обязательно будут связаны с моей второй жизнью — жизнью Бэтмена. Я поднял голову на девушку. У неё было приятное лицо и сама она была личностью которой можно было доверять. На её пути, хоть она и молода, уже было достаточно людей как я, которым нужна была поддержка человека, который как-то может им помочь, да так, что бы навсегда. — Вы уверены? — Она кивнула и опять посмотрела на свой блокнот, к который всё записывала. Она внимательно слушала все мои высказывания, не подавая любой эмоции, которая как-то должна была меня перебить или смутить. В начале сеанса она просто предложила мне представить её как кого-то, кому я хотел бы выговориться, закрыть глаза и просто говорить обо всём, что накатилось за всё это время. Для меня это было, по началу, трудно, но со временем я просто начал говорить и говорить, без остановки, и даже не замечал как бежит время. — Я уверена, Мистер Уэйн. Вы нуждаетесь в этом человеке, об этом говорят все признаки, о которых вы мне говорили — вам просто нечеловечно его не хватает. — Я хотел возразить, но она продолжила ставить свои аргументы. — Да, вы говорили что почти каждый день видите его, слышите о нём, но вам его не хватает не так. — Она не упоминала имя Джокера по моей просьбе, что бы не ввести меня в воспоминания, которые не хотели меня покидать. Да, весь этот разговор был о нём, но без упоминания его имени было немного легче. — Вы сказали, что одно время встречались с ним. Вам было легче от этого? — У меня уже был подготовлен ответ, и она даже его знает: — Да. Все мои проблемы исчезли. Галлюцинации, изменения характера — всё исчезло. — Она перелистнула свой блокнот на следующую страницу и записала что-то. Я отвернулся и посмотрел на огромной, с пола до потолка, окно, за которым растирался Нью-Йорк. Я был тут однажды, с родителями — мы подолгу гуляли по улицам города, восхищаясь зданиями, культурой и не здоровой пищей, которая не нравилась моей маме, но папа, тайно, иногда покупал мне бургеры. Я улыбнулся, вспоминая это. Девушка, поправив, сползающие с конца её острого носа, круглые очки, посмотрела на меня. — Тогда, думаю, я права. Вам и правда нужно больше этого человека — во всех смыслах. Он как лекарство для вас, в буквальном смысле. — Она улыбнулась, а я смутился. Да, она хотела меня смутить, зная, что я подумаю о кое-чем другом. Я собирался вставать и собираться уходить, так как время сеанса подходило к концу, но она остановила меня, продолжая говорить: — Думаю, вы должны полностью доказать то, что вы привязаны к нему. Тогда дела пойдут намного лучше — как у него, так и у вас, Мистер Уэйн. — Она опять улыбнулась, а потом, встав, пожала мне руку и поблагодарила за то, что я выбрал, как психолога, именно её. Я продолжил, после этого, собираться и краем глаза заметил что ей кто-то позвонил. Рингтона не было — она отключала звук телефона при сеансах. Я не хотел подслушивать, но, видимо, она тоже мне доверяла и не особо собиралась уходить, для того, что бы поговорить. — Психолог Татьяна Мертваго, слушаю. — Кто-то на той стороне что-то прокричал, от чего девушка отстранилась от телефона. Я заметил на телефоне имя — «Томас Уилсон». Он беспрерывно кричал что-то, от чего девушка начинала мрачнеть и грустнеть. — Я убью тебя, мелкая ты шлюха! — Это прозвучало так громко, что даже я, уже стоявший у двери на выход, услышал. Татьяна нервно посмотрела на меня, а потом, попросив чуть-чуть подождать, приложила телефон обратно к уху и начла тихо говорить. — Хочу повторить вам, что-то, что случилось с вашей женой — не результат моего лечения. Она сама решила это сделать. На последнем нашем сеансе, а, то есть, позавчера, она была вполне вменяема, много говорила, даже немного смеялась, шутила. — Мужчина что-то опять прокричал в трубку, а потом скинул. Татьяна грустно вздохнула и обратилась ко мне: — Клиенты иногда бывают очень странными, недовольными, агрессивными и дальше, по списку, но этот случай… Для меня, у которой стаж, всего лишь, в три с половиной года, это было шоком. Девушка, по имени Мартиша Уилсон, поступила ко мне с обычными неврозами, из-за которых она часто стучала, рвала бумагу или просто что-то делала. Мы общались по видео связи, так как она жила в другом городе — в Готэме. — Девушка кратко посмотрела на меня. — Через некоторое время она перестала звонить мне, так как её состояние улучшилось, но, не прошло и года, как она начала опять записываться на мои сеансы, но уже с новыми проблемами — социофобия и паранойя. Честно, я не верю что это началось просто так, резко. Мартиша могла начать кричать посреди сеанса, плакать или истерически смеяться с одного лишь слова. — Она достала тряпочку из заднего кармана своих джинсов и начала протирать очки. — Её нашли мертвой вчера, в её квартире. Её рот был перерезан, изображаю улыбку… А… — Она опять посмотрела на меня, надев очки. — Рядом с ней кукла ребенка, тоже вся изрезанная. Нашли соседи, так как её муж живёт отдельно от неё — они не официально в разводе, так как он не верил в сложность и габариты проблемы… и она ему надоедала своим поведением. — Я, уже собиравшись уходить и собрав свои вещи, в итоге, поставил всё обратно и вслушался в монолог психолога. — Почему я вам это рассказываю… А-а… — Она замешкалась и начла крутить в руках свой телефон. — Не хочу пользоваться тем, что вы… герой в отставке того города… но… Могли бы вы хоть замолвить словечко перед Полицейским Отделом? Я знакома с Барбарой, но у меня нету её контактов, да и, тем более, в последний раз у нас была не самая лучшая встреча. — Она нервно посмеялась. Я улыбнулся ей. — Я сделаю всё, что смогу. Спасибо за то, что сообщили мне. — Я кивнул ей, поблагодарил за сеанс, а она меня за помощь, и ушел. Следующие дни обещали быть интересными. К вечеру мы с Диком уже сели в Бэтмобиль и ехали в Готэм. Мы жили сейчас в Метрополисе, где каждый божий день — именно день, а не ночь, как я привык — где-то появлялся Супермен и всех спасал. Меня начало бесить то, что по новостям показывают только его, по этому телевизор я больше не смотрю. Дик ходит тут в не плохую школу, по совместительству академию спорта. Он сам просился туда и я очень горжусь его теперешними успехами. Ехать в Готэм мы решили, буквально, на, максимум, неделю, что бы помочь решить дело и навести, не большой, но порядок. Просто проведать, так сказать. Дик спал на заднем сидении Бэтмобиля — теперь он чаще высыпается и меня это радует. Дороги были не заполнены, так как было около часу ночи, может позже. Когда мы переехали границу Метрополиса я почувствовал чужое присутствие у себя в машине. Нет, это не Дик проснулся, это был кто-то, кого здесь раньше не было. Я решил следить за дорогой и не оборачиваться. — Хорошее решение — уехать из города, что бы избавиться от меня. Уехать из города для того, что бы ничто не напоминало тебе обо мне. — Тихие хлопки как будто звенели колоколами у меня над ухом, продолжая мелодичность и холодность голоса. За ними последовал тихий смех, который пробирал до дрожи. — Но дай-ка задам вопрос… Почему ты возвращаешься? Неужели тебя могли переубедить слова какой-то девочки? Пф… Не-а, ты возвращаешься даже не из-за убийства какой-то «Мартиши», подозрительно похожей на твою мать именем, нет. Ты возвращаешься ко мне, но опять же, почему? — Это были мои мысли, я это точно знал. Мысли, которые объявлялись ко мне галлюцинациями, как если бы это были воспоминания об умершем человеке, но это были, просто, умершие воспоминания. — Я возвращаюсь ради дела. Городу нужна моя поддержка. — Он опять засмеялся. — Думай так дальше, дорогуша. — К тому времени я уже доехал до самого города и ехал по его улицам. То и дело я смотрел в зеркало заднего вида. Он сидел возле Дика и гладил его по голове, пока он спал. Я помню, как он так делал, когда Дик не мог заснуть или у него был трудный день и ему было грустно. Он успокаивал его. Джокер всегда был рад помочь моей семье. Он, помню, помогал выбирать Барбаре помаду и остальную косметику для её первого свидания с её новой пассией — это было еще до того, как она узнала что мы встречаемся. Он часто переодевался в обычного гражданина, скрывая лицо шарфом или марлевой маской, а на голову надевал шляпу — в таком виде он приходил в школу к Дику, когда я не мог, на родительские собрания или просто встречать его. Он был всегда званным гостем у меня дома, когда все уже узнали о нас. Правда, ему так и не удалось побыть там больше, чем час — то задание с Аль-Даммом. Оно, кажется, нас и разделило. Пришла та девушка и разделила нас, выдав себя за мою девушку. Она была одной и знакомых Аль-Дамма, с которой он еще поддерживал связь. Великая шлюха и соблазнительница — Джейн Руш. Я ехал мимо жилых домов. Эти дома я хорошо знаю — тут находится база Джокера. Не думаю, что сейчас время ехать к нему, по этому я лучше направлюсь сразу к Барбаре — ей нужна моя помощь. На улице было достаточно темно, но фары хорошо освещали дорогу и тротуар для пешеходов. Как раз одного они осветили. Он был одет в фиолетовый плащ и шляпу. Я резко повернул машину, от чего Дик проснулся. — Что-то случилось? — Об лобовое стекло ударилась шляпа пешехода — видимо, слетела. Я остановился возле него. Он точно знал кто я и был не рад моему возвращению. Он стоял к машине спиной, не собираясь поворачиваться ко мне. Я знал кто это, конечно же, и знания мои подтвердились, когда слетела шляпа. Я подошел ближе. Может, я хотел дотронутся до его плеча и прижать к себе, как будто ничего не было и я просто рад встрече, а может я просто хотел смотреть на его спину в ожидании чуда и прощения за глупость. — Джек. — Брюс. И ничего больше.

***

Я проснулся уже на базе Джокера. Я точно знал что это она, так как рядом были Харли и Плющ. Ну, и нервный, весь в слезах, Дик. Я не знаю, как он меня дотащил, но я ему ужасно благодарен. Они кричали о чём-то, пытались мне помочь, напоить водой, разбудить, но лишь до того момента как вернулся Джокер. Я точно знаю что он возвращался — я, полусонный, слышал его голос, чувствовал его руки и дыхание у себя на шее. Я точно знал что ему было жаль и что он хотел мне помочь, так как знал, что не выживет без меня. После того, как он вернулся мне было немного легче — я даже смог пошутить, но кажется Джокера эта шутка не насмешила. Только тогда я удосужился взять его за руку. Он посмотрел на меня с удивлением тогда, может даже с выражением того, что давно ждал этого, но он быстро освободился и продолжил меня лечить. В следующие дни мне было очень плохо — жар, все дела, но я всё-таки смог решить то дело с Мартишей. Я помог Барбаре во многом, уменьшил число проблем. Каждое утро, когда я возвращался, Дик клал мне на голову холодное полотенце до того момента, пока он сам не засыпал, а было это уже под вечер. Целыми днями вокруг меня крутились, заботились о моём здоровье. Я был очень этому рад — рад, что у меня опять была семья, хоть и не совсем такая, как раньше. В обмен же, я помогал им со всем, чем мог помочь. Ближе к девяти, наверное, вечера одного из таких дней, я был в состоянии стоять и, первым делом, пошел к Джокеру в комнату. Я был уверен что он не спит, по этому я постучался к нему. В итоге всего этого мы говорили — час, а может и больше — через дверь. Да, он не впускал меня, но я был очень рад что он продолжает поддерживать связь со мной, даже после того, что между нами происходило. Мне казалось, он простил меня, по этому я решил, что я могу опять дотронутся до него, говорить о своих чувствах, брать его за руку и даже целовать. Я слишком эгоистичен — я думаю только о себе. Я не принимал во внимание чувства Джокера никогда. Я никогда не думал о нём так, как он этого заслуживает. Он впустил меня тогда в свою комнату, как когда-то впустил в своё сердце. Мы танцевали под музыку, в полной темноте, как будто ничего вокруг нету. Тогда я понял о чём говорила та девушка — психотерапевт. О том что я нуждаюсь в нём. Я почувствовал это прямо тогда, когда дотронулся до него. Он смеялся, он говорил со мной и я чувствовал себя полностью излеченным, забыв про галлюцинации и рану. — Когда вы уезжаете обратно? — Я боялся этого вопроса. Боялся, что это может нарушить нашу с ним идиллию — хорошее настроение. Я отвёл глаза от него, когда мы говорили и заметил свой, а точнее Бэтмена, портрет на стене. Он рисовал меня. Я перевёл взгляд на другой портрет, а потом на еще один. Тут было много людей, но больше всего было Бэтмена. Как я раньше не замечал эту зависимость в нём? Зависимость в моём внимании. — Завтра. Мы уезжаем завтра, рано утром. — Я не хотел опять уезжать в Метрополис, и даже не из-за того, что там Супермен, нет, совсем нет, а просто потому, что мне опять придётся видеть галлюцинации, изменятся в характере. Я больше не смогу быть собой. Мне придется покинуть Готэм. Мне придётся покинуть Джокера. — Хорошо. — Это слово ранит, особенно в такой момент, кого угодно. Меня оно ранило всегда. И всегда злило. Я не знаю почему, но я никогда не мог выдержать этого слова — оно показывает безразличие собеседника ко всему, что происходит. Или оно, так же, может показывать то, что человек боится или ему нечего сказать, нечего ответить на полученную только что информацию. Я посмотрел на него, посмотрел со всей яростью, со всем чувством того, что я хочу отомстить, а за что, даже не знаю. Я просто был зол на то, что ему было нечего на это сказать, что он не может ничего предпринять, ничего с этим сделать. Он заметил это и я почувствовал себя им, потому что он выглядел как, его же, жертва — напуганный и обессиленный. — Ты, как всегда, не прав. — Он смотрел прямо мне в глаза, рассматривая что-то в них, ища что-то, что может помочь ему справится с моими словами. — Ты никогда не был прав. Особенно с собой. В ту ночь я поцеловал его опять. Я целовал его долго, страстно, я не отпускал его до того момента, пока не понял что могу задохнутся, если не прекращу этот прилив нежности. Но как только я отпустил, глотнул воздуха, я увидел его глаза — они блестели, они хотели еще и еще, а я понимал, что я могу им это дать. Потом он уже сам меня поцеловал, обняв мою шею и притянув ближе к себе, сползая со стенки на саму кровать, потянув меня за собой. А я и не сопротивлялся, ведь это может быть моей последней ночью с ним, последней ночью, когда мы будем на столько близки.

***

Я не заметил, как опять стоял у себя дома, в Метрополисе — в доме, который не является им уже очень долгое время, аж с тех пор, как я сюда приехал. Думаю, это было понятно с самого начала. В руках я держал бокал с немецким вином «Шарцхоф» 2011-го года. Не самое старое и выдержанное вино, но очень хорошее — однажды я пил его вместе с Джокером. Он выплюнул его, сказав что это не в его вкусе — он больше любит сливовое или, в общем, фруктовые вина, сладкие, а это было «какое-то не такое». Я тогда его не понял, но сейчас тоже отложил бокал из-за того, что оно было мне отвратительно, хотя я его очень любил. Сзади меня, на кресле, уселась моя психотерапевт Татьяна. Она только что закончила записывать информацию о том, как я «отдохнул» в Готэме. Она была очень рада услышать о том, что я не проигнорировал её просьбу о Мартише и совет отправится к Джокеру, но она была не очень довольна концом истории, хотя, как по мне, она заканчивалась так, как нужно. — Вы не собираетесь переезжать обратно в Готэм? — Кажется, я слышал этот вопрос за весь наш сеанс где-то раза три, не меньше. Было такое ощущение, что она хочет этого больше, чем я сам. — Думаю, это бы пошло вам на пользу, хотя, вы это сами уже знаете. — Она, пытаясь сделать это незаметно, улыбнулась. Я повернулся к ней лицом — выражение на нём было не из приятных. — Татьяна, скажите мне честно. — Она насторожилась. — Вы ведь даже не понимаете в чем дело, да? — Потом она выдохнула, как будто бы сдулась, сдалась. Она медленно сняла очки и посмотрела на них. — Может быть, вы и правы — я не понимаю, но это не значит что мои советы бессмысленны, мистер Уэйн. Я говорю то, что считаю нужным сказать в той, или иной, ситуации. — Она опять посмотрела на меня, но взгляд её был уже строже. Я глубоко вдохнул и выдохнул со словами: — Тогда в чём моя проблема, какая у меня ситуация, позвольте узнать? — Я не был зол, я был уставшим и уже давно хотел закончить столь странный сеанс психотерапии, помешанный на моих гомосексуальных влечениях к Джокеру и его ко мне. Девушка надела обратно очки, открыла свой блокнот, откашлялась и начала читать, чем привлекла моё полное внимание и заставила меня присесть: — Что ж, ваша история начинается с того, что вы давно подозревали о том, что ваш главный злодей был в вас заинтересован. — Мы до сих пор держали обещание о том, что мы не будет использовать ники или имена. — Один из ваших «приёмов» вы решили сделать в пользу общества, показав всем, что некоторые злодеи и, ну или же «или», без масок могут быть такими же гражданами, как и обычные люди. У них тоже есть своя жизнь. — Она кратко посмотрела на меня, а потом продолжила читать. — Главной вашей целью, конечно же, был ваш злейший враг. Вы хотели узнать его ближе и доказать его к вам влечение, но при этом, напились и что-то вышло из-под контроля — вы сами открыли, глубоко в вашем сердце, то чувство которое давно в вас таилось, но вы отрицали его — вы тоже в него влюблены. — Она вздохнула. — Вы рассказали ему свой секрет, теперь он работал, частично, с вами. Помогал вам, вашей семье, а вы ему. Вы проводили много времени вместе, пока ваша прежняя помощница не узнала о том, что вы встречаетесь. Её реакция была яростной — она поцеловала вас, чем спровоцировала вашего возлюбленного. Не решаясь продолжать, после происшествия, об этом разговор, вы отправились на задание вместе сними двумя. Спустя время вашего возлюбленного ставят как шпиона и вы часто не бываете вместе. Связь становится слишком тонкой. — Теперь была моя очередь вздыхать. Всё было в точности так и это вызывало слишком много воспоминаний. — К вам приходит девушка, которую вы толком не знаете и она, узнав что вам звонит ваш парень, начала говорить и действовать так, что бы тот подумал, что вы нашли ему замену. После этого вы выгнали эту девушку из дому, но она неоднократно появлялась, пока вас не было дома, а когда вы были дома, она лезла к вам и пыталась соблазнить. В какой-то момент ей это даже почти сошло с рук, но вы вовремя остановили её и ушли, не пытаясь её выгнать, так как были слишком злы и не хотели, всё равно, причинять ей зла. В ваше отсутствие пришел ваш парень и, встретившись с соблазнительницей — которая не собиралась сдаваться, и представилась ему как ваша девушка — убил её с помощью удушья. — Комнату наполнила тишина, но не на долго. Я хотел остановить Татьяну, но она продолжила. — Вера в то, что вы по-настоящему разделяете его к вам чувства в тот момент у вашего парня, окончательно, померкла. Он отстранился от любой помощи, начал опять свою старую жизнь, отрицал всех и вся и был очень и очень зол на вас. В общем, той девушке удался её план — она разрушила вашу любовь, ваше, к друг-другу, доверие и мир. Вы опять стали врагами, но теперь без шуток про влюбленность и зависимость. Он оставил вас опять страдать от зависимости в нём, которая была у вас до этого. Кстати, как оказалось, эта зависимость появилась не сама по себе — её ввел в вас сам… — Она посмотрел на меня. — Могу я использовать имена? — Я кивнул. — В вас ввёл её сам Джокер. Как показал анализ ДНК — это своеобразный яд, который вызывает влечение к первому человеку, чье лицо вы увидите после введения дозы. Разработан он был давным-давно Доктором Стрэнджем — в Индиан Хилл, но после первой же пробы, он больше никем не использовался, так как реакция на него у человека была принята как неправильные симптомы, приносящие вред. Галлюцинации с человеком, чье лицо вы первым увидели, измены в характере — агрессивность, депрессия… и так далее. — Она закрыла блокнот. — Сегодня же вы мне объяснили, что думаете, что ваша любовь восстановилась. Думаю, так и есть. По этому, я продолжу нашу тему. Главным вопросом было то, какая же у вас ситуация и правильно ли я даю под неё совет. Что ж, думаю вы сами можете определить это. Наш сеанс закончен, мистер Уэйн, была рада с вами опять встретится. — Она улыбнулась, забрала сумку и исчезла за дверью в мой кабинет, попрощавшись и оставив меня обдумывать все её слова в одиночестве.

***

— Папа. — Дик стоял возле меня, с чемоданам в одной руке и с рюкзаком через плече. Я посмотрел на него в ожидании того, что она сам сделает то, что мы не могли сделать уже минут так десять. — Ты уверен что Альфред нас еще не увидел? — Он выпустил смешок. Мы стояли напротив главного входа Особняка Уэйнов и не могли постучать, или позвонить, туда. Просто стояли обставленные сумками как два дурака. В итоге я, поставив на землю сумки которые держал, позвонил в звонок. Тут же из-за двери показался Альфред со словами: — Я уже думал вы никогда не решитесь войти, Мастера Уэйны! — Он впервые назвал Дика Уэйном и, кажется, ему это понравилось и он тут же побежал обнимать своего «дедушку». Я улыбнулся и тоже обнял его. Я был рад опять вернутся домой. И теперь я никуда не уеду. В тот же вечер я вышел на патруль, что бы полностью объяснить Готэму что он в безопастности. Я летал с крыши на крышу, ища преступников или, просто, обидчиков. За вечер их было не так уж и много, как я ожидал. Я всей душей хотел верить что один из этих преступников окажется Джокером и, как не странно для себя, медленно направлялся в сторону его базы. Мне не терпелось сказать ему что я вернулся, не терпелось посмотреть на его реакцию. И когда я стал таким милым? — Хэй! Хэй там! Летучка! — Я остановился на одном из зданий. Кто-то снизу кричал что-то — похоже, мне. Я спустился к этому человеку — это оказалась Харли, а возле неё стояла Айви. — Хэй. — Она поздоровалась со мной. — Ты вернулся! — Харли была, как всегда (чаще всего), в хорошем настроении и полезло ко мне с объятиями, но я её отстранил, на что она, как бы, и не собиралась обижаться — она знала что так произойдёт. — Идёшь к Пуддингу? Он не дома, мы как раз от него. Тоже, в общем-то, его ищем. Хотим потусить вместе с ним и отрядиком. — Она подмигнула. Это была не очень нужная информация. Ну, про Отряд Самоубийц, а вот про то, что Джокера нету дома, вполне полезно. — Нет никаких догадок где он может быть? — Я посмотрел сначала на Айви, а потом опять посмотрел на Харли. Они обе пожали плечами. — Ну, если будут какие-то зацепки или вы его найдёте быстрее, чем я — дайте знать. — Харли хихикнула. — Мы, да что бы найти Джокера быстрее Бэтмена? Пфф! — Она махнула на меня рукой. — Это невозможно. — Девушки вдвоем засмеялись, а я, что-то, вспомнил что они обручились на том Маскараде. Интересно, они уже поженились? В итоге, мы распрощались и я продолжил патрулировать город, оставив пару в покое, а они меня. У них в плане, веря их словам, сегодня было только свидание, а не ограбления и убийства. Я долго шастал по Готэму, успев зайти, даже, в отдел полиции и сдать одного грабителя — остальных забирали молодые полицейские, у которых патрулирование города являлось работой. Там я встретил Барбару и, к великому счастью, она была рада вернутся на пост моей главной помощницы — Бэтгёрл, хотя выйти на патруль в эту ночь она всё равно отказалась. Так же я был рад там видеть Гордона и Харви Буллока, которые не переставали пожимать мне обе руки и говорить «Добро Пожаловать обратно» и «Рады что ты вернулся в добром здравии», ну и тому подобное. В отделе я всё равно не долго задержался, так как мой радар, установленный в Бэтмобиле для того, что бы искать нужных мне в тот момент людей, заметил того, кого я искал, а именно — Джокера. Я сразу же подозвал автомобиль и, недолго ожидая, поехал туда, где он находился. К моему великому удивлению он находился на вершине одного из зданий Корпорации Уэйнов, на котором стоял мой прожектор. Он был окутан тканью, так как город не думал, что я уже вернусь, а звать меня, когда я в другом городе, бесполезно. Я остановился возле здания и, с помощью Бэт-крюка, взобрался на крышу, что бы не пришлось проходить через само здание, в котором меня могут заметить камеры, а то есть, охранники и, приняв это за ограбление, включить ложную тревогу. Снаружи безопаснее. Это доказано любыми, известными человеку, способами. Ну, если конечно, на улице не потоп или реки из лавы. Тогда да, внутри как-то лучше будет. Я добрался до крыши и огляделся. В глаза сразу попадался прожектор, накрытый толстой тканью. Я подошел к нему и снял её, с желанием увидеть свой знак и включить прожектор, что бы официально подтвердить своё возвращение, что я и сделал. Через миг на небе, всегда покрытым слоем туч, появился знак с летучей мышью с заострёнными крыльями и ушами — знак Бэтмена. Я отошел и вспомнил зачем я сюда пришел — радар показал, что тут находится Джокер, именно на крыше. Я осмотрелся. В первый раз я никого не заметил, пока не услышал чей-то плачь. Я пошел на звук и увидел, за выходом на крышу, человека, который сидел на краю крыши и пел, плача. Песня была мне невероятно хорошо знакома — в прошлый раз когда я её слушал, я танцевал под неё вместе с Джокером. Я узнал голос, хотя никогда бы не подумал что он умеет петь. И плакать. Я подошел ближе и сел рядом. — Я вернулся. — Пение остановилось. Джокер посмотрел в мою сторону, округлив глаза. По его лицу было видно, что он не ожидал увидеть меня и что я увижу его в таком виде — заплаканном. Он медленно пододвинулся и потянулся трясущимися руками ко мне, а на его глазах опять появились слёзы. Я обнял его, прижав к себе, снимая с края крыши. Мы просто так стояли и обнимались, молча, ничего не сказав друг-другу и, только когда плачь остановился, я услышал от Джокера слова, которые хотел от него услышать в тот момент: — С возвращением, любимый.