Трудности перевода

Когда Юри и Виктор переоделись и вышли на лёд, то застали Якова гневно орущим на незнакомого мужчину респектабельного вида: - Оборзели совсем, хозяева жизни! Тут вам не магазин, а тренировочная база ведущих фигуристов страны, и вы не можете прийти сюда и просто кого-то заказать! У нас серия турниров Гран-При на носу, а вы тут со своими глупостями. - Но, Яков Борисович, мы же не просто так, а за хорошие деньги и со всем уважением, - возразил пришлый господин (то, что он из господ жизни, Виктор сообразил сразу). – У дочери Геннадия Львовича день рождения. Она обожает ваших ребят, вот отец и решил устроить для неё вечеринку-сюрприз. - Сюрприз будет, если эти оболтусы станут не к соревнованиям, а к вашему сабантую готовиться, и пролетят мимо призовых мест. Нет, я сказал, и это моё последнее слово, - Фельцман был непреклонен. - Жаль. Может быть, эта сумма вас убедит, - господин в красном галстуке достал из кармана явно супердорогого пиджака записную книжку, что-то в ней черкнул и протянул Фельцману. Юрка, стоявший позади тренера, подпрыгнул, чтобы заглянуть ему за плечо. Когда приземлился, глаза у него были по полтиннику. - Молодой человек, вы не на базар пришли торговаться, - Яков презрительно сморщил нос. - Каждому, - от этой реплики богатенького Буратинки у Юрки стали глаза, как у Шрэковского котика, коими он попытался упросить тренера сменить гнев на милость, но Якову, как выражался Виктор, было по барабану. - Это не обсуждается. С подобными предложениями обращайтесь к тем, кто уже вышел в тираж, а мои подопечные будут готовиться достойно представить свою страну, - стоявший у бортика Георгий, услышав эти слова, приосанился. Ни дать ни взять былинный богатырь-однофамилец из книжки, которую Виктор подсунул Юри, дабы тот проникся русским духом. На деле русский дух, особенно в раздевалке после тренировок, оказался весьма тяжёлым. Плисецкий ухватил Виктора за рукав и потащил его назад, в сторону раздевалок. Юри пришлось последовать за ними. - Виктор, уговори Якова, ну, что тебе стоит. Это же наш шанс по-быстрому срубить бабок, - теперь Юрка решил испробовать магию просительных кошачьих глазок на Никифорове. - Юрио, зачем тебе рубить бабок, ты что «Преступление и наказание» сейчас в шкоре проходишь? – удивился Юри. - Идиот, - беззлобно констатировал Плисецкий. – Ещё один роман Достоевского из школьной программы. Тебе обязательно подчёркивать каждый раз, что я - школота? Никто никого не собирается рубить, просто так говорят, когда можно шальные деньги заработать. Витя, а может, сами поговорим с этим дядькой, нам тогда больше достанется? Это ж референт Т**, у которого денег куры не клюют. - Юрка, если Яков узнает, то нам пиздец, - предупредил Виктор. - Неа, это хуйня по сравнению с тем, сколько нам заплатят, - вожделенную сумму Плисецкий шепнул Никифорову на ухо. В голове у Виктора сразу защёлкали клавиши невидимого калькулятора. После недолгой паузы он бросился догонять господина в очках. Юри не понял, причём тут куры и почему они должны клевать деньги, но комментировать высказывание поостерёгся, дабы снова не нарваться на оскорбление. В последние месяцы он значительно продвинулся в изучении русского языка и даже сумел усвоить, что хуёво – это плохо, а пиздато – это хорошо, но почему пиздец хуже, чем хуйня, понять так и не смог, ибо логика тут отсутствовала. Так что просто приходилось принимать на веру слова Виктора. Довольный собой Никифоров вернулся через несколько минут. - Договорился? – поинтересовался Юрка. - Договорился. Откатаем по паре номеров, потом проведём мастер-класс для желающих и немного посидим с гостями. Всего делов-то, - улыбнулся Виктор. - Яков будет недоворен, - заметил Юри. - Яков всегда чем-то недоволен, это его обычное состояние, - отмахнулся Виктор. – Уже решил, что им покажешь? - Я тоже участвую? Я думар, предрожение касается торько учеников Якова, - удивился Юри. - Ты будешь гвоздем программы. Вместе со мной, разумеется. Кроме сольных они хотят видеть наш парный номер, так что нужно будет потренировать поддержки, - огорошил его Виктор. - Вот только тренироваться придётся не здесь. - Можно, я испорню Эрос и танго? - Думаю, они придутся по вкусу, - одобрил Виктор выбор Юри. - А почему меня никто не спрашивает, что я собираюсь катать? – набычился Юрка. – Вот как врежу этим ледям «Аппассионату»! - Врежь, Юрочка, произведёшь фурор, её ведь пока нигде, кроме открытых прокатов в Сочи не видели, а там присутствовали полторы калеки, - согласился Никифоров. Плисецкий был чудо как хорош в этой программе, где у него случилось слияние хореографии, музыки и состояния души. Юра был то тихим и плавным, то становился стремительным и неукротимым, как торнадо. - Гошан в доле? – деловито поинтересовался Юрка. - А то как! И Мила тоже, - ответил Виктор. - Ну, что, братцы, алкоголики, тунеядцы, думали, я не узнаю о ваших художествах? – на следующее утро после левого выступления Фельцман распекал свою группу и примазавшегося к ней Кацуки. – Вы ещё домой доехать не успели, а я уже любовался в сети фоторепортажем с вашего чёрти-шоу. Вашу б энергию да в мирных целях… Раз уж вам эту самую энергию и свободное время девать некуда, то вы сегодня отсюда не уйдёте, вы отсюда уползёте. Юри вздохнул, вспоминая вчерашнее. Начиналось всё вполне благопристойно: они откатали по одному номеру под восторженные визги тянок и сдержанные аплодисменты их родителей. Потом публика, подогретая подносимыми официантами горячительными напитками, разошлась и принялась скандировать имена выступавших, свистеть и улюлюкать. Он тогда ещё удивился, что часть первых рядов ледового разобрана и на освободившемся месте стоят столики с напитками и закусками. Но это было ещё полбеды. Беда пришла, когда солидные дяди, надев коньки, вышли на лёд вместе со своими дочурками. Вот тут-то и пришёл пушной зверь песец, как изволил выразиться Юрио. Если девчонки худо-бедно держались на коньках, то у их папаш ноги разъезжались в разные стороны, что грозило им неминуемым падением. Поскольку тяжёлой падучей болезнью страдало почти всё рискнувшее прокатиться старшее поколение, фигуристы умаялись ловить нетрезвых любителей приключений на свою задницу. Тем более, что дяди были весьма, кхм, солидными, их задницы – довольно обширными, а словарный запас командного матерного после столкновения со льдом – и того больше. Виктор сумел научить их разве что делать несложный поворот с вращением и «фонарик». Во время небольшого перерыва именинница упросила фигуристов с ней выпить. Вот тут-то Виктор и допустил тактическую ошибку, позволив себе расслабиться. Как закономерный итог - танцы на столе с раздеванием и политические дебаты с олигархами (всего-то сказал, что из-за пидоров в правительстве они с Юри не могут оформить отношения и взять на усыновление ребёнка из детского дома), завершившиеся битьём посуды и морд. За то и за другое господин Т** заплатил потом в трёхкратном размере. В общем, как резюмировал Юрио, потирая расшибленные костяшки на руках: «Опосля в рояль насрали, чудно время провели». - Плисецкий, это что было в конце «Аппассионаты»? - Тройной аксель. - Аксель-шмаксель… А ну, изобрази, будь любезен. Юрка после небольшого разгона прыгнул. Потянутые во вчерашней битве мышцы правой ноги отозвались болью. - Запомни, Юрочка: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. А сейчас рысью в медпункт, пусть Надежда Степановна твою ногу осмотрит, - Яков шлёпнул мелкого по заднице, придавая ему начальное ускорение. - Виктор, а причём тут зайцы? – тихонько спросил Юри, но Фельцман всё равно услышал и продолжил воспитывать свою группу: - При том, что Никифоров феерически влип, и теперь его не спасёт даже четверной флип. Разве что чудо. - Или четверной ритбергер, - вставил Виктор. - Это когда ж ты его научился делать? – недоверчиво уточнил Яков. - Тогда, когда готовился ко вчерашнему сабантую, - Виктор уже понял, что любопытство тренера пересилило гнев. – Показать? - Валяй. Вопреки словам Фельцмана Виктор никого не валял, а почти чисто прыгнул. - Чуть недокрутил, - буркнул Яков, но глаза его подобрели. – Ладно, работаем в обычном режиме. Получив амнистию, Виктор вернулся к Юри. - Всё-таки я не поняр, почему Яков говорир про зайцев? Виктор прикрыл лицо рукой и рассмеялся.