Трудности перевода

То, что октябрь в Питере ещё не самый плохой месяц, Юри понял только, когда наступил ноябрь. Если в октябре сквозь тучи хоть изредка проглядывало солнце, то в ноябре город накрыли туман и вечные сумерки. Похоже, что у природы теперь осталось лишь два варианта погоды — туман и дождь, плавно переходящие друг в друга. Холодный сырой ветер пробирал насквозь, стоило только высунуть нос на улицу. Вот Юри и не хотелось его высовывать, тем более что капризный нос часто сопливил, не справляясь с холодом и злобными вирусами, щедро распространяемыми пассажирами метро. У простуды был вкус лимонов и имбиря, ежедневно добавляемых Виктором в его чай, благодаря чему Юри оставался на ногах. Однако это не прибавляло оптимизма, и Юри снова начал себя накручивать. Ведь в последнее время они с Виктором жили, как соседи по комнате. К выматывающим тренировкам добавились поездки на турниры серии Гран-При. Виктору теперь было намного труднее, потому что их с Юри распределили на разные этапы, так что ему приходилось ездить и на свои соревнования, и на соревнования своего подопечного. Он едва успевал прийти в себя после очередной смены часовых поясов, как нужно было снова отправляться в путь. Юри хотел присутствовать на соревнованиях тренера, но Виктор в приказном порядке оставлял его дома. Вернувшись, Виктор отсыпался и принимался гонять его на тренировках, как мифическую и в высшей степени нарицательную Сидорову козу. Ну, а после тренировок сил у обоих хватало разве что доползти до кровати. На одной из таких тренировок у Никифорова зазвонил телефон. — Привет, Витя. У нас ЧП — папа подхватил грипп, так что тебе придётся на несколько дней приютить Юрочку, чтобы ребёнок не заразился, — сказала мама. — Хорошо, только заедем после тренировки за его вещами, — согласился Виктор. — Никаких «заедем»! Чтобы вы все вместо Финала Гран-При попали в больницу? Вы же мальчики, вам мало что надо. Как-нибудь разберётесь. — Угу, — с обречённым видом согласился Виктор. — Ладно, мам, у нас сейчас тренировка. Потом созвонимся. «Ребёнок» воспринял известие о вынужденном переезде, мягко говоря, без особого энтузиазма. Всю дорогу он поминал каких-то загадочных ёханых бабаёв и пушных зверьков, которые подкрадываются незаметно, ломая все планы. Пришлось покупать в киоске у метро шоколадку, чтобы хоть на время заткнуть ему рот. — Виктор, я тоже хочу, — жалобно посмотрел на Никифорова Кацуки. — Морда треснет, — сказал Юрка, энергично шевеля челюстями. Он быстро схомячил целую плитку и заявил: — Хочу ещё. Юри задумчиво потрогал своё лицо. Вроде бы кожа нигде не потрескалась. Может быть, ему тоже можно немного сладенького? — Виктор, а ты нам одну на двоих купи, — скромно попросил он. — Детям вредно много мучного и сладкого, — усмехнулся Виктор. — А ты мне горький шоколад купи, — нашёлся Плисецкий. — А свинтусу своему — шоколад с перцем, чтобы я не видел его довольной рожи. — Пожалуй, лучше я тебе куплю намордник, чтоб меньше гавкал, — пригрозил Виктор. — Извращенец, — фыркнул мелкий. — Так бы и сказал, что жаба давит. Юри представил себе, каких размеров должна быть жаба, чтобы задавить Виктора, и его передёрнуло. — Юри, тебя снова знобит? — забеспокоился Виктор. — Ему срочно нужно грелку на всё тело, — ляпнул Юрка. Юри удивился, но на всякий случай полез в гугл искать грелку такого размера. Чем чёрт не шутит: в Японии делают подушки для обнимашек в человеческий рост, так почему бы в холодной России не делать грелки на всё тело. — Что ты делаешь? — поинтересовался Юрка, заглядывая ему через плечо. — Грерку борьшую ищу, — ответил Юри, и Юрка с Виктором дружно расхохотались. — Вообще-то, под грелкой на всё тело он имел в виду меня, — сказал наконец Виктор. — Так бы и говорир, — обиделся Юри. Ну вот, снова попал в неловкое положение, хотя, вроде бы, уже почти все русские слова выучил. — Дай мне чистую одежду! — потребовал Юра у Виктора, ввалившись в его квартиру, и нахрапом первым занял ванную. — Отстой! Твои футболки смотрятся на мне, как платья, — одежда Виктора была забракована мелким. — Есть что-нибудь поменьше? — завернувшись в полотенце, Юрка пошлёпал босиком в спальню и принялся бесцеремонно рыться в вещах Юри. Он выбрал себе старую футболку Юри с Микки-Маусами и шорты в клеточку. Правда, резинку в шортах пришлось подтянуть, чтоб не спадали. — Виктор, посмотри на его ноги! — ужаснулся Юри. Ноги Плисецкого были покрыты бесчисленным множеством гематом. — Сейчас принесу мазь, — сказал Виктор и метнулся к аптечке в ванной. Вернувшись, встал на колени и попытался намазать Долобенне ступни Плисецкого. — Убери грабли, а не то тебе вилы! — угрожающе зашипел Ледяной Тигр России и выхватил из рук Виктора мазь. Юри не понял, почему тот упомянул сельскохозяйственные инструменты в столь необычном контексте. Зато он прекрасно знал, как сейчас должно быть больно Юрио, и участливо поинтересовался: — Что, сильно борит? — Хуйня, — заявил Плисецкий, — просто чёртовы лапы решили внезапно стать лыжами, и мне пришлось покупать новые ботинки для фигурного катания. — Нет, Юрио, в разгар соревнований новые ботинки — это пиздец, — авторитетно заявил Юри, интуитивно поняв, что речь шла о ногах. — Рожись в кровать и кради ноги повыше, а я приготоврю тебе поесть. — Надо же, выучил… Щас украду, — он передразнил неправильный выговор Юри, но тот не обратил на это внимания. — Хочу квашеной тушёной капусты со свининой и чёрным хлебом, — заявил мелкий, плюхаясь на диван и укладывая ноги на Маккачина. Пёс возмущённо тявкнул на него и спрыгнул с дивана. — И ноутбук, и пульт от телевизора. Пульт от музыкального центра тоже мне дайте. А борщ у вас есть? Я со сметаной люблю. — И таблетки от жадности. Из готового у нас есть только апельсины, сардельки и йогурты, — ответил Виктор. — Тащи сюда сардельки, а ваши хуйогурты сами жрать будете, — распорядился Юрка и включил телевизор. — Э-э-э, и не забудь кетчуп! — крикнул он вдогонку отправившемуся на кухню Виктору. Через несколько минут на экране телевизора замелькали лица популярных артистов, а из колонок загремел бессмертный хит «На лабутенах», заставляя Виктора и Юри срочно эвакуироваться из квартиры под предлогом похода в магазин и выгула Маккачина. Юрка с удовольствием вгрызся в щедро политую кетчупом сардельку, решив, что, в принципе, тут не так уж и плохо, если не считать этого Ордена Свиней. Заказ Плисецкого застал Юри врасплох — он собирался сварить на ужин спагетти и приправить их кетчупом с сардельками, нарезанными кружочками. Однако теперь пришлось перестраиваться на ходу и в срочном порядке осваивать русскую кухню. — Виктор, а ты умеешь готовить борщ? — поинтересовался Юри, когда Маккачин пометил все столбы вокруг дома, а значит, настало время перейти от собачьих дел к человеческим. — Нет, но я теоретически знаю, из чего его следует готовить. Пошли в супермаркет за продуктами, а потом я позвоню маме и проконсультируюсь с ней. Борщ варили в четыре руки в строгом соответствии с конспектом и одновременно тушили капусту с мясом под непрестанное бухтение Юрки, который успел обсидеть все кресла и полежать на всех кроватях, жалуясь, насколько тут неудобно, не то, что у Витиной матушки. Он обшарил все книжные полки в поисках чтива и, не найдя ничего подходящего, засел играть как раз тогда, когда его позвали к столу. Пришлось нести ему еду в постель и с содроганием смотреть, как он угощает борщом и хлебными крошками клавиатуру новенького ноутбука. Отведав на второе тушёной капусты с мясом, Юрка одобрительно буркнул, что она недостаточно кислая, но с пивом покатит. Получив от Виктора шутливый подзатыльник и выговор: «Маленький ещё», сердито насупился и потребовал на третье компот. — Куда в тебя столько лезет? — удивился Виктор. — В голову, — ответил мелкий и снова уткнулся в телевизор, параллельно просматривая ленту в Инстаграмме, а Витя с Юри пошли мыть посуду. Только после этого они смогли добраться до душа, который решили принять вдвоём в целях экономии времени. В душе Виктор прижал Юри к кафельной стенке и принялся его целовать. — Ты, что, до спарьни дотерпеть не можешь? — удивился тот. — Могу, но боюсь, он снова к нам вломится. — Сюда тоже может, — Юри с опаской посмотрел на дверь. — Не может. Я запер дверь на замок, — шепнул Виктор и сдавил ягодицы Юри, заставляя его забыть об осторожности. — Виктор, я так соскучирся… — простонал Юри, прижимаясь к нему всем телом. — Я тоже соскучился, — признался Виктор, покрывая поцелуями шею и плечи Юри. — Думаю, Юра не заметит нашего отсутствия. К тому же, он сам сказал, что тебе нужна грелка на всё тело. — На следующие десять минут Виктор стал лучшей в мире грелкой. — Какой он всё-таки ангелочек, когда спит, — заметил Виктор, осторожно вытаскивая из рук мирно сопящего Юрки мобильник и пульт от телевизора. — Как ты думаешь, у нас поручится… — начал Юри, накрывая мелкого пледом. — Придушить его во сне? — закончил за него Виктор, постепенно уменьшая громкость телевизора. Юри беззвучно засмеялся, прикрывая рот рукой. — Тише, ты его разбудишь, — Виктор выключил телик и увлёк его в спальню. — Я хотер сказать: как ты думаешь, у нас поручится стать настоящей семьёй? — сказал Юри. — А мы и есть настоящая семья. — Есри мы семья, то нам нужно кого-нибудь завести. — Только не говори мне, что ты хочешь усыновить Юрио, — деланно ужаснулся Виктор. — Я смогу разве что уматерить его, вернее, выматерить. — Нет, я имею в виду ребёнка или животное, — посерьёзнел вдруг Юри. — У нас уже есть Маккачин, — напомнил Виктор. — Это — не то. Ты завер его, когда быр один, а нам нужен кто-то общий, о ком мы оба могри бы заботиться, — Юри хотел сказать, что не всё же время Виктору о нём заботиться, что он сам тоже мог бы позаботиться, но не о Викторе, который навсегда останется для него старшим, однако не смог подыскать нужных слов. — Да кто же нам даст ребёнка, — почесал затылок Виктор. — И кто его нянчить будет? — Усыновить ребёнка мы можем в Японии. Я мог бы уйти из спорта посре средующего сезона и сидеть с ним, — предложил Юри. — Рано тебе уходить, а вот мне в самый раз, — возразил Виктор. — Виктор, я не хочу, чтобы ты уходир, — заныл Юри, не успевший в полной мере насладиться тем, что они теперь катаются на одном льду. — Тогда разговоры о ребёнке придётся отложить. Можем пока завести Маккачину дружка. — Дружок — хорошее имя, — согласился Юри.