Трудности перевода

Проснувшись в свой день рождения, Юри испытал некоторое разочарование, не обнаружив рядом Виктора, - ведь он ожидал, что тот будет первым, кто поздравит его в этот день, разбудив поцелуем. Юри оделся, вышел из спальни и встретился взглядом с Плисецким, подскочившим при его появлении с дивана. - Доброе утро? А где Виктор? – поинтересовался Юри. - Утро добрым не бывает, - буркнул Юрка. - Он не хотел тебя будить, поэтому пошёл гулять с Маккачином один, - с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, он подошёл к Юри. – Ну, это… с днём рождения тебя. Расти большой, не будь лапшой, - вслед за этими словами коварный подросток ухватил Юри за уши и со всей дури потянул их вверх, видимо, для наглядной демонстрации, насколько ему следует вырасти. Одним рывком дело не ограничилось – Юрио продолжал дергать его за уши, которые, того и гляди, вытянутся, словно вышеупомянутая лапша. Юри не знал, как ему следовало вести себя в подобной ситуации: с одной стороны, нужно было поблагодарить за поздравление, а с другой – хотелось накостылять за излишнюю фамильярность и нарушение личного пространства. Хоть Юри и было больно настолько, что на глазах появились слёзы, однако вежливость победила, и он выдавил он из себя: - Спасибо. Может, ты отпустишь мои уши? - Нет, у нас традиция такая – нужно столько раз драть за уши именинника, сколько ему исполняется лет, - помотал головой Юрка. – Ну вот, я сбился со счёта, теперь заново считать придётся. Юри мысленно призвал на помощь весь пантеон японских богов и приготовился терпеть. Сам ведь хотел познакомиться со всеми русскими обычаями. Однако долго терпеть издевательства не пришлось, поскольку вернулся Виктор с собачьим поводком в одной руке и букетом алых роз в другой, и мелкий террорист отвлёкся на него. - Охренеть – не встать - принёс цветы даме сердца, - прокомментировал Плисецкий. - Юрочка, будь столь любезен, оставь в покое Юрины уши, - попросил Виктор. - Он обманул меня, да? В России нет традиции таскать за уши именинника в день рождения? – заподозрил Юри. - Есть, но не все её придерживаются. Большинство ограничивается поздравлением и вручением подарка. С днём рождения, Юри. Пожалуйста, возьми цветы, чтобы я мог разуться и вымыть лапы Маккачину. - Спасибо, - Юри принял букет и легкий поцелуй от Виктора, от чего Плисецкий поморщился, как от зубной боли. - Желаю, чтобы в этот день… - у Виктора зазвонил мобильный, не позволяя ему закончить фразу, и Юри так и не узнал, что ему хотел пожелать любимый, потому что вскоре тот с растерянным видом протянул ему телефон. – Это тебя. Прижав трубку к уху, Юри услышал щебетание Витиной мамы: - Доброе утро, Юрочка. От всей души поздравляю тебя с днем рождения. Хочу пожелать, чтобы твоя жизнь была озарена счастьем и радостными моментами. Желаю оставаться таким же стойким, мужественным и смелым, чтобы тобой гордились твои родные. Желаю покорять одну вершину за другой и достигать поставленных целей. И, конечно же, желаю простого семейного счастья, любви и понимания. - Спасибо, - вот и всё что смог вымолвить Юри, ошалев от последнего пожелания. - Благодарить будешь, когда попробуешь торт, который я для тебя вчера испекла. - Но мне сейчас нерьзя есть торт! - в отчаянии воскликнул Юри, с сожалением вспоминая, чудесный воздушный пирог Надежды-сан. Виктор выхватил у Юри трубку и стал препираться с матерью: - Мам, ты что? Юри нельзя сейчас мучного и сладкого. Ему, по-хорошему, сейчас вообще надо бы на обезжиренном кефире и белковых порошках сидеть, да боюсь, от них он скатится в депрессняк. - Вот-вот, замордовал мальчика, - возмутилась мама. – Ничего страшного не случится, если скушаете по кусочку и угостите товарищей. Если у тебя нет времени заехать к нам, то можем встретиться где-нибудь по дороге. - Ты предлагаешь мне устроить диверсию против всей Российской сборной? – ужаснулся Виктор. - Мы ж потом лёд в "Юбилейном" проломим. Не буду я заезжать за твоим пирогом. - Ну вот, полпирога пропадёт, - расстроилась мама. - Спасибо, конечно, но я не просил тебя его печь. Кушайте сами, а если не осилите – Сашку пригласите, он его в один присест схомячит. - Как же так, именинник останется без торта? - Не останется, но торт будет диетическим. Ну, всё, мам, нам надо бежать, целую, жму. - Виктор, твоя мама пожерара мне семейного счастья. Значит, она не против того, чтобы мы поженились, - Юри поспешил поделиться радостной вестью, как только Виктор закончил говорить по телефону. - Что? – удивился Никифоров. – Вот уж не думал получить от неё благословение. - Долго вы ещё будете сопли жевать? – не выдержал Юрка. – Шевелите булками, нам на треню пора. - У меня уже давно прошли сопри, - возмутился Юри, на что Плисецкий только сморщил нос. После лёгкого завтрака все трое поехали на утреннюю тренировку. Увидев толпу малолеток у входа в "Юбилейный", Юрка свернул в ближайшую подворотню, бросив: - Как же меня задрали эти чёртовы ангелы. Однако выводы Плисецкого оказались неверными – оказалось, что сгрудившиеся у входа девочки поджидали Юри. Они задарили его мягкими игрушками и цветами. Кацуки кланялся каждой и твердил: "Премного брагодарен" и расписывался на всём, что ему протягивали для этих целей. Некоторые девицы отличались немалой оригинальностью, желая получить автографы знаменитости на зачётках, в паспортах и даже на своей груди. Юри почувствовал себя неловко, как всегда бывало, когда он оказывался в центре внимания. У него было мало друзей, и он никогда не любил праздновать дни рождения. В конце концов, не его заслуга в том, что он родился в этот день. И вообще, стоит праздновать лишь достижения, а не дни рождения, а в прошлом году после неудачи на кубке Ростелекома ему удалось уговорить родителей не устраивать праздника. - Ну вот, ты уже стал наш. Того и гляди, скоро фанатов будет больше, чем у меня, - посмеиваясь, сказал Виктор. - Не понимаю, - Юри с ошалевшим видом пытался запихнуть подарки в явно не рассчитанный на такие нагрузки рюкзак. Пришлось Виктору прийти ему на помощь и рассовать небольшие сувениры по карманам пальто и своей сумки. Увидев Юри, Яков ограничился формальным поздравлением, зато Мила засыпала его теплыми пожеланиями, расцеловала в обе щеки и вручила обёрнутую в подарочную бумагу коробочку, а Гоша – музыкальную открытку. Наверное, стоит отблагодарить новых друзей и устроить для них праздник, вот только имеет ли он право приглашать гостей в квартиру Виктора? Да и чем их угощать, если он не готовился праздновать? Как всегда, его выручил Виктор: - Друзья, мы с Юри приглашаем вас посидеть с нами вечером в вегетарианском ресторане на Большой Конюшенной. После этого объявления тренировка пошла обычным чередом. Примерно через полтора часа Юрка покинул "Юбилейный", чтобы отправиться в школу. Соревнования соревнованиями, а аттестат о среднем образовании получить надо. Вот уж не ожидали Юри и Виктор, вернувшись домой, что Юрка уже будет ждать их там, да не один, а с живым подарком. - Это тебе, - сказал Юрио, протягивая Юри крошечного серого котёнка. - Я слышал, что вы собираетесь завести нового питомца. - Да, но мы хотели собаку, - Юри осторожно взял на руки крохотное пушистое существо, тотчас замурчавшее и мёртвой хваткой вцепившееся когтями в его свитер. - Коты намного лучше собак, они компактнее, чистоплотнее, и их не надо выгуливать, - затараторил Юрка, расхваливая свой подарок. – А ещё они умеют мурлыкать. - Витя, мне хочется оставить котёнка, но, боюсь, Маккачин будет его обижать, - Юри посмотрел на Виктора молящим взглядом, к которому остался бы равнодушным только слепой. - Петя сможет за себя постоять, он… - Юрка прикусил язык, едва не проболтавшись о том, что подобрал котёнка на улице, куда их обоих, несомненно, выгонят после подобного признания. - Думаешь, это мальчик? – Юри недоверчиво посмотрел кошачьему ребёнку под хвост, но определить пол с лёту не смог. - Мальчик, девочка… Какая, в жопу, разница? Вам вон всё равно, - философски заметил Юрка. - Ладно, проведём эксперимент, - сказал Виктор. Насыпав в миску собачьего корма, он сунул её под нос котёнку. Тот сразу проявил заинтересованность, потянулся к миске и вскоре уже жадно лопал собачьи консервы. - Прикинь, приходите вы домой через месяц, а он вас встречает в коридоре на пару с Маккачином, и оба хекают, - улыбнулся Юрка. Поняв, что речь о нём, Маккачин подошёл к Юри, настороженно обнюхал котёнка и лизнул его в нос. Кошак выгнул спину и зашипел. Маккачин недоуменно помотал головой и гордо направился к дивану. - Похоже, пёс пока не собирается есть его, но на всякий случай, уходя, запрём их в разных комнатах, - заключил Виктор, и Юрка вздохнул с облегчением, поняв, что, по крайней мере, сегодня их с котом не выгонят. За неимением сметаны и молока Петю накормили йогуртом и напоили сливками для кофе, после чего сосредоточились на сборах. Виктор долго и тщательно перебирал содержимое громадного шкафа-купе, придирчиво выбирая, что ему надеть. Выбор Юри был небогат, поэтому он надел своей единственный приличный костюм, а Плисецкий, заявив, что для сельской местности и так сойдёт, напялил любимую футболку с тигровой мордой, купленную в Японии. На что Юри заметил, что для сельской местности к футболке подошли бы сапоги и просторные штаны, а не кроссовки и джинсы в облипку. В ответ на что Юрка заявил: "Сам ты село неасфальтированное". На этой мажорной ноте диалог о высокой моде был закончен. На Большую Конюшенную они прибыли раньше всех и по просьбе Виктора остались ждать остальных на улице. - И долго мы ещё собираемся здесь торчать, как три тополя на Плющихе? – проворчал Плисецкий, по привычке выскочивший из дома без шапки, и теперь ловивший дрожаков. - Ладно, иди внутрь и жди нас. Будешь торчать там, как забинтованный палец, - не остался в долгу Виктор. Юрка начал спускаться в полуподвальное помещение и, увидев голые кирпичные стены заведения под пафосной вывеской, проворчал: - Ну, ты даешь, Никифоров, притащил нас в какой-то барак. - Во-первых, не барак, а "Барака", а во-вторых, не суди о книге по обложке, - ответил ему Виктор, снисходительно поглядывая сверху вниз. - Я думал, мы идем покушать, а не в книжный магазин, - приуныл Юри. - Кушать тут, по слухам, готовят неплохо, так что голодным точно не останешься, но самое главное, мы проведем этот вечер с друзьями в приятном и весьма необычном месте. У обочины припарковалась машина Фельцмана, а вскоре подтянулись и Гоша с Милой. Внутри оказалось довольно уютно - столики с окружавшими их мягкими диванчиками, на которых были разбросаны разноцветные шелковые подушечки, отделялись друг от друга легкими тюлевыми шторами, что создавало иллюзию уединения. Каждый из таких отсеков был оформлен по-своему. Столик в углу, который забронировал Виктор, показался Юри самым красивым. Лампа под ажурным абажуром, из которой лился приглушенный голубоватый свет, зеркало в резной раме, висевшее на каменной стене, расписанный диковинными птицами деревянный столик и стоявший на нем пузатый металлический чайник в форме слона погружали в сказочную атмосферу тысяча и одной ночи. Официанты, проворно сновавшие по залу, были одеты в восточные наряды под стать общему стилю заведения. Для начала гостям подали зелёный суп-пюре, украшенный свежими веточками базилика майорана и розмарина с крохотными кукурузными початками. Потом настала очередь салатов. Юрка выбрал себе более-менее традиционный салат из огурцов, редиски и мягкого сыра, щедро сдобренный свежей зеленью и украшенный маринованной грушей. Яков заказал салат из огурцов и помидоров с петрушкой и шашлык из соевого мяса, а Юри по совету Виктора взял салат из тыквы, авокадо и неведомой зелени с грибами и семечками кунжута. Мила с Гошей выступили по салату из ананасов, посыпанному листиками мяты и политому мёдом. Запивали всё это персиковым, ананасным и манговым соками в прозрачных цветных стаканах. Ближе к концу трапезы официанты дружною гурьбою принесли имениннику кусочек морковного торта с единственной свечой, которую полагалось задуть, предварительно загадав желание, и спели "Happy birthday to you". Наплевав на диету, Юрка и заказал себе свежую клубнику со взбитыми сливками, а Мила – ванильное мороженное с нугой, украшенное палочкой корицы, звёздочкой бадьяна и ломтиком апельсина. Гоша с мрачным Байроническим видом ковырялся в салате, отдалённо напоминавшем "Оливье", вот только вместо колбасы в нём были кусочки морковки и вездесущие веточки зелени. Видать, опять вспоминал свою Аню и то, каким вкусным "Оливье" та его потчевала по праздникам. Яков с не меньшей тоской взирал на апельсиновый сок в своём стакане, сожалея, что его нельзя разбавить водкой. Ну, а Юри было хорошо и без спиртного. Впервые за много лет он был рад дню рождения. Они с Виктором то и дело возвращались к событиям годичной давности и спрашивали друг друга: "А помнишь?". Оказалось, что им врезались в память разные события прошлогоднего сезона. В унисон их воспоминаниям из колонок звучала песня: Помнишь? Да нет, ни фига ты не помнишь. А мне же не очень-то нyжно. И только сопливо, и голос пpостyжен. Где-то ведь ходят по кpyгy тpамваи, И мчатся созpевшие стаи, И кpyтят мои винилы подpостки. А в забытом тобою отpезке, Мне все было ново и все интеpесно. И на забытой тобою фотке минyс сто соpок И вечное лето.[1] У Фельцмана зазвонил мобильный. Пришлось ответить. Поздоровавшись, он пару минут слушал доносившийся из динамика властный голос, после чего тяжело вздохнул и проговорил: - Эх, Георгий, тебе не печалиться, а радоваться надо, что невеста сбежала. Лучше никогда не женись, не стоит резать яйца. Моя, хоть и развелись, до сих пор меня строит. Юри вздрогнул и, потянув Виктора за рукав, шепнул ему на ухо: - Давай не будем жениться, раз у вас такие суровые обычаи. Виктор затрясся от хохота. - Юри, это было всего лишь образное выражение, не стоит понимать его буквально. Никто никому ничего резать не будет. - Фух, - выдохнул тот, - они нам ещё пригодятся. Внезапно Виктор встрепенулся, услышав зазвучавшую из динамиков индийскую песню. - Юри, вот то, что я поставлю тебе к следующему сезону! Такого точно ни у кого не будет! - А ты уверен, что я буду выступать и в следующем сезоне? – недоверчиво спросил Юри. - Куда ты денешься, - безапелляционно заявил Виктор и вскочил из-за стола, таща его с собой. – Давай немного поимпровизируем. Импровизировали они так, что посетители забыли про еду и принялись аплодировать. Виктор и не догадывался, что Юри может так непристойно крутить бёдрами, Юри не знал, что в числе талантов, коими обладал Никифоров, имеется непревзойдённая способность достоверно изображать актёров Болливуда, призывно взмахивая руками. "Мама любила поплакать под индийские фильмы", - пояснил потом Виктор. Ну, а сейчас совместный танец разгорячил их настолько, что они выскочили в туалет и, привалившись к двери, чтобы никто не мог войти, долго и страстно целовались. Возможно, поцелуями дело не ограничилось бы, если бы не крепкая нога Юрки, распахнувшая несчастную дверь. - Баста, карапузики, кончилися танцы, едем домой, - потребовал он, и Виктор не мог не признать его правоты. Оказалось, что Маккачин в отсутствие хозяев отворил дверь и загнал мелкого кошака на карниз. Поэтому Вите пришлось вытаскивать из кладовки стремянку и снимать с верхотуры воинственно настроенного пушистика. Юрка схватил котёнка на руки и принялся гладить, шепча ласковые слова, дабы снять стресс, а Юри и Виктор отправились гулять с проштрафившимся Маккачином. После прогулки они долго не могли вернуться в квартиру, потому что в подъезде было слишком много вертикальных поверхностей, к которым можно было прислониться и с упоением целоваться, позабыв о том, что завтра с утра нужно рано вставать на тренировку, что дома их ждёт вечно недовольный Юрка и что меньше, чем через месяц наступит момент истины – они снова встретятся на одном льду в Финале Гран-При. Снова как соперники, но на этот раз как равные. На диване в гостиной мирно спали котёнок и кошачий психотерапевт. Так что Юри и Виктор смогли незаметно проскользнуть в спальню и наконец предаться сжигавшей их жажде обладания. Они любили друг друга жадно и неистово, словно желая восполнить упущенное год назад, словно это был их последний шанс что-то доказать. И когда они наконец рухнули в бездну оглушающего оргазма, то уже не помнили о том, что могут разбудить спящего за стенкой Плисецкого и не сдерживали сладостных стонов. Юри уже почти уснул, когда Виктор спохватился: - Ох, я ж забыл вручить тебе подарок. - Ты подарир мне этот прекрасный день. Остарьное завтра, - пробормотал Кацуки и отрубился с чувством выполненного долга.