Viva New Vegas

Роналда Кёртиса охраняют круглосуточно; бывшего капитана никогда не оставляют в одиночестве - для его же безопасности. Бывшие сослуживцы, еще недавно прогуливающиеся с ним по Стрипу в увольнении, с которыми он мог опрокинуть пару стаканов за "победу НКР", теперь стоят, вооруженные, по другую сторону решетки, и плюют ему в еду. Пик рад бы не есть эти помои, которые выдают военнопленным в Макарране, но тогда его кормят насильно - плутократам он нужен живым, как и Сил. Центурион занимает соседнюю камеру и так же находится под надзором; сломленный, тихий и покорный, как старый пес. На шее у него вспухла багровая полоса, раны на спине, оставленные кнутом для скота, никак не хотят заживать, гноятся и мокнут, швы расходятся; его постоянно тошнит и слабит, камера Сила воняет гаже браминьего загона. Бывший легионер будто гниет изнутри. Его обкалывают химией, пичкают Мед-Х, чтобы смягчить боль; Пик стискивает зубы всякий раз, когда Силу вводят эту дрянь. После укола он спит несколько часов; Пик от боли едва может сидеть, и его моча выходит с кровью. В паху, под грубой тканью штанов, сидит уродливый бугристый шрам, похожий на раздавленного богомола - инфекция сожрала то, что не добил своим выстрелом красноголовый. - Теперь тебе в самый раз носить юбочки, верно, куколка? - погано щерится за стальными прутьями НКРовец - дюжий чернокожий парень с щелью вместо передних зубов; Пик не помнит его имени. Он молчит, представляя его распятым или привязанным к позорному столбу, и черную косицу хлыста, выдирающую куски мяса из его спины. - Дамочка, сигаретки не желаете? - седой дым плывет к потолку, и у шпиона царапает в горле от желания сделать хоть одну затяжку: за столько лет привычки плутократов успели впитаться намертво. - Давай, поработай жопкой. Ведь все телочки умеют крутить задницами. - А я-то думал, чего у него мыло в душе так и выскальзывало, так и выскальзывало, - слова сопровождаются злым, тихим хихиканьем: если сильно шуметь, может услышать полковник. - Милашка, надо было только попросить, мы бы с парнями тебя как следует натянули. Смотри, - ствол автомата бьет по решетке, - большой и черный. Любишь большие и черные? Или тебе больше нравятся вялые стручки как у Цезаря? Пик молчит, пытаясь с головой окунуться в собственную боль; горит так, словно рану присыпали красным перцем и вогнали в вену муравьиного яда для порядка. Он мог бы попросить укол, от обезболивающего до снотворного, но вместо этого грызет губы, часто и размеренно дыша, хотя от вони тюрьмы его мутит. Он пытается думать о своих сыновьях, о женщинах, которые ждут его в лагере, но не может вспомнить их лица. Два размытых пятна стекаются в одно, рисуя лицо совершенно другой и карие глаза с презрительным прищуром; разговоры стихают, когда лейтенант Бойд подходит к решетке. Пик улыбается ей уголками рта. - Боюсь, мне больше нечем порадовать вас, лейтенант, - легионер знает: Кэрри поймет, что именно он имеет в виду. Его улыбка становится шире, когда скулы женщины кроваво вспыхивают, и краснота стекает на шею, за воротник кителя. - Так, может, друга своего порадуешь, - лейтенант кивает на Сила, растянувшегося на продавленной койке; центурион лежит, сложив руки на животе. Бледный и бритый налысо он похож на мертвеца. - Я слышала, вы, мальчики, в Легионе только этим и балуетесь. У Кэрри едва заметно дрожат губы, гнев плещется на уровне зрачков; еще бы, ведь она подпустила шпиона ближе всех. Легла под другого, несмотря на замужество; вся шлюшья суть плутократов. Женщины в Легионе хотя бы знают свое место; если жена легионера предложит себя другому, ей переломают ноги и зальют хлором ее блудливую щель. - Как поживает ваш муж, лейтенант? - елейно тянет Пик; Бойд кривит губы. - Прекрасно. Настоящий мужчина, в отличие от тебя. Зато теперь ты можешь отливать сидя, лапушка. Кэрри боится, что Пик начнет болтать. Боится, что ее заклеймят подстилкой легионера и назначат проверку; ведь под беретом военнослужащего столько лет прятался легионер, чего ждать от девки, добровольно шагнувшей к нему в постель? Впрочем, Пику могут и не поверить, даже если он во всех подробностях опишет родинки, картой Юты выстроившиеся на бедре лейтенанта Бойд - в Макарране не было раздельных душевых. За решеткой заходится кашлем Сил, и Пик брезгливо морщится. Если бы была возможность, он бы давно перерезал себе горло или повесился, но шпиона берегут. Сила тоже, хотя в целом он бесполезен: Курьер выжала его досуха. Обрабатывать Пика тоже будет она и ее приятель? Уж лучше смерть, чем трепыхаться на потеху этим шакалам будто дрессированный кротокрыс. Но для пленного легионера это слишком большая роскошь.