Viva New Vegas

В теплице воздух тяжелый, густой и влажный, пахнет сыростью и перегноем. В черной жирной земле сидят невысокие кусты, окруженные изгородью из колышков; макушки сучковатых ветвей чуть пожелтевшие, в скрученных листьях, но чем ближе к корням, тем ярче пенится зелень, в которой темнеют мелкие ягоды: на гроздях висят по две, по три штуки, с одного куста наберется примерно с горсть, а всего в теплице сидит с десяток кустов. Женщина в широкополой соломенной шляпе, украшенной выцветшей лентой, заботливо рыхлит землю у корней кустов; на ней замызганный форменный комбинезон компании "РОБко Индастриз" и резиновые сапоги до колен. Когда она поднимает голову, отдуваясь, и опирается на черенок тяпки, Король видит дыру на месте носа, истлевшие губы и сухую слоящуюся кожу. На плотные тканевые перчатки налипла грязь, и гуль трет щеку тыльной стороной ладони. Мужчина чуть заметно морщится, глядя, как кожа облетает с острой скулы хлопьями. Гуль понимающе хмыкает и скалит в улыбке желтозубый рот. Десна у нее серые, все в мутном налете, а голос напоминает скрежет ножа по грифельной доске: - Чего рожу кривишь, гладкокожик? Не нравлюсь, что ли? - гуль щелкает языком и заходится надрывным, сиплым кашлем; Король не сразу понимает, что это смех. - Вот жалость-то... а я надеялась пригласить тебя на свидание. - Я женат, мэм, - говорит Король, светски улыбаясь; гуль равнодушно пожимает плечами. - Подумаешь, женат... тоже мне, помеха. Я супружницу твою всяко переживу. Да и тебя заодно. Недолговечные вы, гладкие морды, но красивые, подлюки... будь я гладкокожая, тебя бы никакая жена не остановила, уж поверь мне. - Не сомневаюсь, - Король с нетерпением постукивает каблуком, подпирая спиной стену теплицы. От царящей здесь влажности его тщательно уложенные волосы рассыпались и опали; челка падает на лоб, свисает на глаза, и Король то и дело зачесывает ее назад. Манерно запрокидывает голову, на секунду прикрывая глаза, массирует кожу головы, но рано или поздно опускает руку, пряча пальцы в кармане пиджака, и вновь опирается спиной на стену из прозрачного рифленого пластика. Он напевает про себя песни Элвиса, путает слова, пришивая к первому куплету "Rock Around The Clock" припев от "Pretty woman", ковыряя носком ботинка черную рассыпчатую землю, пока Курьер помогает щуплому мальчонке, - тому самому, которого она угощала конфетами, - сливать воду из семилитровых ведер в железный бак. Его сестренка крутится рядом: девочка собирает ягоды в пластиковую бутылку с обрезанным горлышком, ступая по мягкой земле босыми ножонками. У Короля от зевоты сводит челюсти и зудит в носу. - Долго еще? - флегматично тянет он, разминая шею, но из-за шума воды Тэсс его едва слышит. Мужчина шумно вздыхает и вяло усмехается, глядя на Курьера, бережно собирающую черные блестящие бусины ягод. - Не знал, что ты тяготеешь к садоводству. - Я и не тяготею. Я здесь только ради урожая, - ее механическое веко нарядно блестит и пускает солнечных зайчиков. Девчушка пялится на нее со странной смесью страха и восторга, забывая даже моргать, отмахивается от брата, которому явно неловко. Парнишка, рассвирепев, дергает ее за белобрысую косу и отпихивает за кусты, подальше от Курьера; девочка мяукает обиженным котенком, пробегаясь пятками по только что взрыхленной земле. - Джек, ты что?! Больно же!.. - Куда по грядкам?! - ревет гуль, замахиваясь на детей тяпкой. Джек, схватив сестру за руку, проворной игуаной юркает за спину Тэсс. - Землю, что, специально с берегов Колорадо набирали, потом сюда везли, что бы вы, козявки, по ней бегали? А, ну, марш отсюда! - В Мохаве выпадет снег, когда ты, наконец, перестанешь ворчать, старая калоша, - беззлобно фыркает Курьер, и гуль, помахивая тяпкой, сердито кривит рот. Жуткое зрелище, надо сказать. - Да, я старая. Уж постарше тебя, гладкая морда, так что нечего меня учить, не доросла еще. А ты чего пялишься? - кидается она на курящего возле входа в теплицу "короля". - Как тюкну промеж глаз, будешь знать. Шаркая и подволакивая ноги, гуль зашагала прочь из теплицы; дети, пакостно хихикая, прячутся за Курьера, хотя Король не против, если "старая калоша" заберет их с собой. Он ничего не имеет против ребятишек, но мужчина битый час маялся в ожидании Тэсс, которая, видите ли, дождалась урожая, и ему хочется только поскорее убраться отсюда. Королю уже не хочется идти на Стрип, он готов ограничиться ужином и лечь спать. Тэсс, если она все-таки хочет присоединиться к нему, лучше поторопиться со своим урожаем. - Обожаю смородину. Пахнет просто одуряюще, - Курьер высыпает пару ягод себе на ладонь и протягивает руку Королю. Он холодно смотрит на черные горошинки, ощущая на языке туманный привкус соли и ржавчины. Ягоды напоминают застывшие зрачки мертвого Жан-Батиста и маленький аккуратный след от пули во лбу Глории. Ягоды мертвеца, а Курьер уже раз умирала и раз едва не умерла. Не удивительно, что они ей полюбились. А Жан-Батист тогда едва не прикончил Короля. Плутовски усмехнувшись, мужчина крепко берет Тэсс за запястье и притягивает к себе. Он наклоняется к ее ладони и, касаясь кожи теплыми губами, собирает ртом ягоды. Курьер трепещет, дрожь проходится по ее руке, пахнущей совсем не женственно сигаретами и щелочным мылом; она с тихим нервным смехом хлопает Короля по плечу и слабо дергает плечом. - Милый мой, ты что это делаешь? - спрашивает Тэсс почему-то шепотом с лихорадочно горящим взглядом. Зрачок механического стремительно раздувается на весь глаз, словно от дозы винта, а органический искрится и смеется, поддразнивая. Для человека, которого пытаются убить всей Пустошью, чертовски сложно не разучиться улыбаться. У самого Короля чаще всего выходят только ухмылки. Если ее поцеловать, то улыбка может отпечататься и у него на губах. Король резко выпрямляется, тянется к лицу Тэсс; на губах у него ягодный сок, рот Курьера сладкий, как молоко, а девочка с белобрысой косичкой, озорно блестя голубым глазом, подглядывает за ними через приоткрытую дверь теплицы.