Viva New Vegas

На второй день ожидания Алерио понимает, что ждать бесполезно. Вода бьется о дно мутного стакана, разлетается брызгами; капли попадают на пиджак, но фрументарий это едва замечает. Он пьет воду со стойким привкусом пластмассы жадно, в один глоток приканчивает стакан и наливает себе еще, льет воду прямо в горло, словно крепкий самогон. Голова звенит и кружится, руки чуть заметно дрожат; грудастая девица ставит перед Алерио тарелку с крупно порезанным мутафруктом и кукурузной кашей, скептически приподняв бровь. - Может, чего покрепче? - в ее оттопыренных ушах болтаются серьги - тяжелые кольца, на шее - ожерелье из бутылочных крышек с мерцающими звездами. Она больше похожа на рейдершу, одну из Чертей, в шортах из мешковине и растянутой майке на голое тело; Алерио молчаливо качает головой, глядя в свой стакан. Меньше всего ему сейчас требуется компания, но девка, кажется, считает иначе: опираясь ладонью о стол, она зажимает поднос подмышкой и наклоняется к нему. Кольца в ее ушах раскачиваются, оттягивая мочки. - Могу еще предложить химии: если хорошенько вмазаться, то жизнь перестанет казаться такой уж дерьмовой штукой, - женщина улыбается собственной шутке, блестя железным частоколом искусственных зубов. - Или покурить: опиум там, табак... - Спасибо. Ничего не нужно, - все, чего он хочет, это побыть немного в тишине и одиночестве. Зал "Атомного ковбоя" практически пуст, не считая пары забулдыг у бара и уборщика-гуля; днем здесь почти не бывает народу: и гости казино, и персонал отдыхают после бурной ночи. Сам Алерио не спал почти трое суток, но сон ему не идет; стоит легионеру только сомкнуть глаза, как он слышит яростный стук барабанов и собачий лай, чувствует, как ступни обжигает раскаленный песок Мохаве. Не глядя на кашу, фрументарий выливает в глотку остатки воды из бутылки. Цезарь не прощает ошибок. Цезарь поручил своим фрументариям доставить ему Курьера. Алерио стоило отправиться на Стрип самому, но решил проявить осторожность: для всех во Фрисайде он - всего лишь игрок-неудачник из Хаба, просадивший все крышки в рулетку. Он снимает комнату у Коварной Клары в той же квартире, где Лидия принимает клиентов, и надеется поймать свою удачу за хвост. Разве не удивительно будет, если такого типа внезапно понесет на Стрип?.. Он сделал все верно, все правильно. Не его вина, что Хостилиан, вместо того, чтобы тихо передать послание Цезаря Курьеру, устроил какое-то представление, чертов водевиль на глазах у Качино и нового босса "председателей". И пропал. - Ну, если что, свистите, - женщина сладко улыбается и уходит, покачивая бедрами; "свистните"... словно собаке. Она и есть псина, с хмурой злостью думает Алерио, блудливая сука, готовая лечь под любого, кто больше даст. Женщины, по сути своей, слабы и глупы, но у Курьера должно было хватить мозгов принять приглашение Цезаря. Ей готовы были простить все преступления перед Легионом, Алерио пришлось торопливо, неуклюже сворачивать миссию по устранению Курьера и Короля. Если дамба падет, то Фрисайд точно не устоит перед мощью Легиона, а без Короля у руля город рухнет, будто карточный домик. Смерть героя НКР от руки одной из плутократов внесла бы смуту в ряды солдат. А теперь несколько месяцев работы ушли псу под хвост. Вульпес Инкульта, будучи совсем юнцом, нарушил приказ своего центуриона, но был спасен самим Цезарем; Хостилиан нарушил приказ Алерио и сгинул на Стрипе. Алерио трет лицо руками, массирует ноющую переносицу. Скоро Вульпес потребует полного отчета о задании, но еще раньше станет понятно, что Курьер не собирается посещать Форт. Хостилиан не вернулся, значит, все плохо; фрументарий даже не допускает мысли, что мальчишка мог отвлечься на соблазны Стрипа - у него был четкий приказ. Как и у Алерио - он должен проследить за тем, чтобы Курьер беспрепятственно добралась до Коттонвуд-Коув, но в итоге сидит в баре, рассаднике порока и грязи, и пытается утопиться, заливая себя водой из грязной лужи. Нужно было идти самому, нельзя было посылать неопытного мальчишку, практически рекрута. Юные сыны Легиона жаждут проявить себя, покрыть себя славой в боях с плутократами; сколько их пало в охоте за головой Курьера? Как теперь Алерио оправдаться за свой провал?.. Фрументарий в бессильной злобе сжимает кулаки; девку, хозяйничающую за баром в отсутствии Гарретов, один из пьянчуг хватает за бусы из крышек и притягивает к себе, смачно целует в щеку, мнет за грудь. Женщина, хохоча, выворачивается и берется за секач, когда к ней снова тянутся алчные мужские руки; пригоршня крышек летит на барную стойку, но она качает головой, одергивая майку, и Алерио видит у нее на груди пятно татуировки - касадора. Раньше промышляла на улице, а теперь, значит, работает на Гарретов; в казино ведь безопаснее и чище. Алерио зло кривит губы; когда Легион придет во Фрисайд, шлюхи останутся без работы: одних распнут в назидание другим, а иным будет позволено послужить Легиону. - Да ладно тебе, ну, чего ты кобенишься, - язык старателя заплетается, его шатает и ведет в сторону, - милашка, детка, куколка, совсем пропадаю, ну, сделай скидочку, ну, разок... - Джонни, катись, - неумолимо чеканит женщина, помахивая секачом, - ты еще за прошлый раз не рассчитался. Хочешь дури подешевле - бери на улице. И никаких скидок, у мисс Франсин все схвачено. Она сгребает в кучу рассыпанные по столешнице крышки в кучу и пододвигает их посеревшему лицом Джонни; наркоман, презрительно морщится Алерио, еще один падальщик. Но скоро Легион очистит Мохаве от всего сора. Фрументарий устал от Фрисайда, но и покидать город не торопится. Здесь, в кишащем солдатами НКР городе он чувствует себя спокойнее, чем на землях Легиона. После того, как вопрос с Курьером должен был быть решен, Алерио предстояло отправиться на дамбу, помочь в подготовке визита президента, но теперь легионер не знает, чего ждать. Цезарь строг, но справедлив; возможно, ему дадут шанс... или же нет. Алерио стискивает пальцами голову, чувствуя себя вязнущим в зыбучих песках: сколько не дергайся, все равно утонешь. Можно попытаться сбежать; переодеться и затеряться среди беженцев, или воспользоваться временным затишьем и уйти в Колорадо; или остаться и принять свое наказание, как подобает сыну Легиона. Алерио служил Цезарю преданно, и еще сможет послужить, а Хостилиан уже получил наказание за то, что нарушил приказ. Возможно, информации, полученной от покойной плутократки, будет довольно, чтобы унять гнев Цезаря?.. Несколько повеселевший Алерио опускает ложку в миску с остывшей кашей; в конце концов, в чем его вина? Главное - что Курьеру передали послание Цезаря, а остальное уже не его забота; ее голова и так очень давно просится на копье. А некоторые сведения, которые Марша Хилл принесла фрументарию прямо из посольства, могут очень пригодиться, когда Цезарь решит двинуться дальше, в Колорадо, а люди Алерио, близкие к Крокеру, могут выжать еще немного данных из посольства, пока НКРовцы не начали подтирать за собой. Он успевает почти доесть, когда дверь в казино распахивается, и в зал с гоготом и шутливой бранью вваливаются рабочие. После смерти Ван Граффов "Серебряную лихорадку" заняли какие-то типы из Нью-Рино, и Гарреты шипят и скалятся на новых конкурентов, но пока сидят тихо. Из магазина энергооружия снова делают казино, и Алирио злорадно хмыкает: столько трудов, и все напрасно. Рабочие толпятся у бара, девка суетливо выставляет еду и выпивку, звенят крышки, строители разбредаются по залу; у всех одинаково чумазые лица, а на головах - повязки и линялые кепки, некоторые красуются в мотоциклетных шлемах с облупленной краской. Должно быть, им неплохо платят, обычно местные дерутся с бродячими псами и крысами за помои. Рабочие жадно набрасываются на жаркое из геккона, зал казино оживает, заполняется болтовней и смехом, стуком приборов по тарелкам. Алерио собирает ложкой остатки каши; доест и уйдет, чтобы вечером окончательно оставить Фрисайд. Женщина за баром деловито считает крышки и ссыпает их в кассу, вышибала с ружьем на плече прогуливается по залу, следя больше за Джонни, чем за обедающими работягами. Джонни очень плохо: он, обхватив себя за плечи, сидит на табурете и раскачивается из стороны в сторону; лицо у него бледное, цвета прокисшего молока, а глаза красные, воспаленные. Алерио успевает только моргнуть и уже видит Джонни по другую сторону барной стойки: он с размаху бьет женщину кулаком в скулу, и она с воплем валится на пол. Джонни хватается за кассовый аппарат, обхватывает его обеими руками, обнимая словно близкого друга, когда вышибала вскидывает ружье. Выстрел пресекает все разговоры, смех стихает, рабочие опускают ложки, и только шлюха, лежащая на полу, все еще продолжает визжать. Кровь Джонни брызгами украшает стену; из номеров высыпают заспанные постояльцы, и по ступенькам, яростно топоча босыми ступнями, сбегает Френсин Гаррет в засаленном халате поверх тонкой кружевной пижамы. - Какого хрена здесь происходит, черт вас всех дери?! Алерио отодвигает стул, поднимаясь, одергивает пиджак; в поднявшейся суматохе он уходит совершенно незаметно. Толпа строителей гудит растревоженным гнездом дутней, охранник угрюмо бубнит, оправдываясь, а девка воет протяжно на одной ноте. Фрументарий надевает шляпу, надвигая до самых бровей; в заброшенной хижине у Норт-Вегаса он прячет припасы и экипировку на всякий крайний случай. Крышек вполне хватит, чтобы добраться до Хаба или Нью-Рино... Но Алерио принадлежит Легиону. Цезарь милостив, а Марс не оставит своего слугу. Некоторые из строителей тянутся к выходу из казино, один из них грубо толкает легионера плечом. Фрументария швыряет на столик, заставленный грязной посудой. Стаканы и тарелки дребезжат, подскакивая, Алерио хватается за револьвер на поясе, но, опомнившись, опускает руку. В Легионе раба, толкнувшего воина, носителя копья, секли бы до тех пор, пока у него на спине не осталось ни одного клочка кожи, но на территории плутократов приходилось быть осмотрительным, хотя никто во Фрисайде не упрекнул бы его, пристрели он рабочего. Алерио гневно дергает подбородком, косится на рабочего, и его ответный взгляд бьет его поддых. Фрументарию знаком этот сердитый прищур, кривой излом бровей, широкие скулы и широкий тонкий рот. Фрументарий Габбан молча смотрит на Алерио, и в его взгляде легионер читает свой приговор. - Vale¹, - роняет Габбан тихо, на грани слуха, и Алерио запоздало тянется к кобуре. Нет, он верен Цезарю и может еще послужить Легиону, он будет полезен. Он знает Вульпеса столько лет, не может быть, что бы Инкульта решил вот так просто... невольно мужчина вспоминает двоих рекрутов из лагеря Серчлайт и у него немеют колени. А в следующую секунду его ослепляет боль. Лезвие заточки бьет под ребра, затем - подмышку, и, наконец, полосует шею. Алерио падает, силясь зажать одновременно все три раны, но руки не слушаются; прижимаясь щекой к холодному грязному полу, он затухающим взглядом следит, как Габбан, одетый словно поселенец с пустоши, уходит, оставляя фрументария истекать кровью. Когда лежащего в луже крови Алерио замечает вышибала, он уже не дышит.