Viva New Vegas

Ночью на пустоши холодно, и Тэсс предлагает развести костер; Бун откровенно против - рядом на несколько миль нет ни одного человеческого поселения, а огонь может привлечь диких тварей, обитающих в горах, но у Курьера от холода стучат зубы, и Крейг сдается. Он вообще не умеет отказывать женщинам, чем в своем время беззастенчиво пользовалась Карла, а теперь - и Курьер. Да и разжечь огонь - это такая мелочь, тем более, что снайпер и сам уже от холода не чувствует кончиков пальцев, а Рекс прыгает на трех лапах, попеременно поджимая то механическую, то органическую конечность. Когда огонь разгорается, пес укладывается рядом, свернувшись клубком, и отблески играют на стеклянном куполе, под которым плавает розовато-сизый мозг, похожим на подгнивший мутафрукт; глаза Рекса мерцают в ночи, подрагивает мокрый черный нос. Бун треплет его по холке, запускает пальцы в густую жесткую шерсть; кобель косится на Крейга, смешно сведя пятна над глазами, так похожие на брови, довольно помахивает хвостом. Пригревшись, пес лениво вытягивается у костра, подставляя теплу брюхо, а руке Буна - спину; острые уши подрагивают, ловя скрежет лезвия ножа: Тэсс открывает банку с консервами. Сделанные еще до войны, они не вызывают у Буна аппетита, только подозрение, а вот Рекс облизывается и поводит носом. Курьер, закончив потрошить банку, с сомнением оглядывает содержимое, а после швыряет ее куда-то за спину. - Заплесневело, - бурчит она, выуживая из рюкзака кровяную колбасу и подсохший хлеб; у них есть еще знаменитые кексы Вероники, но Тэсс говорит, что это "пирожки для бабушки". Бун не спрашивает, что это за бабушка; скорее, очередная фантазия Курьера, блажь, как и ее мартини. Рекс подскакивает, готовый броситься за консервами, но женщина отвлекает его куском кровяной колбасы; пока пес жует и чавкает, она ломает хлеб и протягивает Буну половину. - Ты какой-то тихий, - замечает Курьер, блестя механическим глазом, - все нормально? - Все отлично, - дергает уголком губ Бун и откусывает от краюхи большой кусок, набивая полный рот. Он жует, глядя в огонь, пока Тэсс, морща лоб, нарезает колбасу на газету, расстеленную у нее на коленях. Бун никогда не отличался особой разговорчивостью, но после их визита на дамбу Гувера он снова стал тем до жути мрачным типом, которого она встретила в Новаке. Признаться, Курьеру и самой было немного не по себе после разговора с бабой в погонах, и дело даже не в том, что дамочка пыталась задавить ее размером своих яиц. Просто теперь стало совершенно ясно, что скоро НКР и Легион схлестнутся и будут рвать друг другу глотки, пока один из них не захлебнется в собственной крови, а всех, кто окажется между ними, попросту раздавят как радтараканов. Лучше всего будет убраться подальше от всего этого дерьма, но Тэсс каждая из сторон тянет на себя, грозя разорвать. Каждому по кусочку Курьера, криво усмехается она, думая о медальоне, нанизанном на тонкую цепочку, и о словах Мур. Тэсс не знает, что Бун встречался с полковником; он сказал ей, что хочет повидать ребят из Первого разведбата, которых из Нельсона перекинули на дамбу. Курьер тогда махнула рукой, отпуская; глядя на Крэйга круглым блестящим, как у птицы, глазом, она попросила передать привет Горечавке и Бетси; снайпер промолчал, хмыкнул, с трудом выдерживая взгляд Курьера. Бун не умеет врать; если не мог сказать все честно, предпочитал отмалчиваться. Пока Тэсс пополняла запас стимуляторов в лазарете, Бун зашел в кабинет Кассандры Мур. Вытравить привычку без возражений являться на ковер к старшим по званию так и не удалось. Бун бросает в костер широкую доску, бывшую когда-то остовом для повозки, и огонь, ухнув, вскидывает языки и рассыпает снопы искр. Снайпер сидит, плотно сжав губы, крутит в руках кусок хлеба. У него болезненно подводит живот как перед марш-броском, и во рту кисло и гадко, словно после попойки; Крэйгу дерьмово, почти так же, как после Биттер-Спрингс. Пошарившись в кармане пыльника, он находит узкую кожаную ленточку, завязанную в бантик, и сжимает ее в кулаке. Как только ремешок касается кожи, то Бун готов поклясться, что ощущает солнечное тепло, ласковое, будто поцелуи матери, и чувствует запах цветущего брока. Снайпер прикрывает глаза; в груди делается щекотно. От аромата Карлы, сладкого, острого, опасного, у него кружилась голова. Полковник Мур пахла табаком и медикаментами, неплохим виски и порохом, совсем не женственно, как сержант во взводе рядового Крэйги Буна. - Слушай, ты точно в норме? - обеспокоенно спрашивает Тэсс; она часто моргает, механическое веко жужжит, а щека, покрытая синтоволокном, блестит, словно бок глиняного кофейника. - Хоть я к твоей кислой физиономии и привыкла, но сегодня ты унылее, чем обычно. Что, живот прихватило или колючка в ботинок попала? Бун неопределенно пожимает плечами; да, колючка, здоровенная такая, по имени Кассандра Мур сидит у него в печенках. Железная баба; когда снайпер козырнул ей, полковник отдала честь в ответ. А потом просила его проследить за Курьером. - Слишком ненадежный человек. Бродяга, перекати-поле. Такому нет доверия, - прохаживая по кабинету со сцепленными за спиной руками, Мур стреляла в Буна короткими быстрыми взглядами; каждый - контрольный в голову. - Для нее важнее всего собственные интересы. Бун криво усмехнулся: в этом они с республикой похожи. - Она не человек НКР, - продолжала Кассандра проникновенно; Бун молчал. Он не знал, как ей сказать, что после Биттер-Спрингс с большой натяжкой может считаться человеком республики. Женщина закидывает в рот кусок колбасы, деланно не замечая просящего взгляда Рекса; она кутается в куртку из кожи геккона, протягивает руки к огню. Крейг, пряча лицо в поднятом воротнике пыльника, поднимает глаза к небу и уходящей ввысь вершине горы. - Думаешь, явиться в город супермутантов - это хорошая идея? - Не хуже, чем пытаться отбить кучку рабов у толпы вооруженных легионеров, - Тэсс скармливает Рексу кусочек хлеба с ладони, пахнущей колбасой; пес хватает угощение, довольно чавкает, и только потом понимает, что его обманули. - И вообще, я просто несу пирожки бабушке. Тебе не обязательно было идти со мной. Мог остаться во Фрисайде или... ну, не знаю... заглянуть в "Красный караван". - Что я там забыл? - вяло огрызается снайпер, чувствуя, что, несмотря на ночной холод, его бросает в жар. Щеки печет румянцем, костер дышит теплом ему в лицо, и Крэйгу кажется, что еще немного, и кожа покроется ожоговыми волдырями. Курьер, сидя на камне, пожимает плечами. - В караван сыграть. Прикупить что-нибудь. Ты же не дурак, Крейг, ты и думай, зачем тебе в "Караван", - она хихикает, морща нос, опускает ресницы; девчонка девчонкой, а не Курьер, Надежда Пустоши и В-Каждой-Бочке-Затычка. - Курьер собирается навестить свою бабушку. Разве можно это пропустить? - Бун опускает руку в карман и повлажневшими пальцами сжимает тонкий ремешок из кожи геккона; странно, но такая маленькая безделушка его успокаивает. Снайпер со странной тоской думает о том, что после смерти Карлы избавился от всех ее вещей; невыносимо было видеть платья, которые она уже никогда не примерит, флакон с духами, гребень, треснувшее зеркальце на длинной ручке. Все отдал старьевщику за какие-то жалкие сорок крышек, а ведь мог оставить что-то, как говорится, на память, но ему не нужны наряды и прочие женские вещицы, чтобы помнить о Карле. А вот тонкая ленточка из шкурки золотого геккона, кажется, не позволяет ему забыть о девчонке из торгового каравана. - Если хочешь, можем потом вместе заглянуть в "Красный караван". Заодно и бабуля прогуляется, - искусственный глаз блестит, отражая огонь, бутылочным стеклом. Очки Буна чуть сползают с переносицы, и мужчина недоверчиво смотрит на Курьера поверх них. - Проклятье, да что еще за бабуля? - Она тебе понравится, - убежденно говорит Тэсс, улыбаясь. - Если она вдруг к тебе потянется, сразу за ствол не хватайся: она просто тебя обнимет. Или пощиплет за щеки. Ты уж потерпи как-нибудь, не обижай старую женщину.