Viva New Vegas

В лагере легата все, от безусых мальчишек-рекрутов до ходящих за скотиной рабов, знают, что Зверя Востока нельзя беспокоить за час до полуночи. Даже возлюбленные жены Лания - волоокая Елена и худощавая резвая Клавдия - не смеют нарушать покой своего господина; потревожившего легата в этот темный час ждет суровая кара, и между шеей несчастного и мечом Лания может встать только слово Цезаря. Ибо час перед полуночью Зверь Востока посвящает богам. Ланий ополаскивает руки в красной глиняной чаше; вода, теплая, словно парное молоко, каплями сбегает по мозолистым пальцам. Как воин, легат чтит Марса; он готовит кровожадному богу богатые дары: помимо откормленной самки брамина и двух телят, Ланий собирается преподнести Марсу трех молодых рабынь и двух трофеев из числа военнопленных. Женщины сидят на коленях у жаровни, смиренно склонив головы и держа руки на коленях; бритые наголо, чернокожие, одетые только в широкие ошейники, сплетенные из кожаных ремешков, они блуждают мутными взглядами по шатру: если республиканцев держат крепкие путы и страх, то волнения рабынь унял отвар из крови ночного охотника, паслена и цветов брока. Ланий лично выбрал этих; ревнивая Елена пыталась уговорить господина отправить на жертвенный алтарь другую женщину, белокожую и черноволосую рабыню-лекаря с мягкими руками и тихим голосом, но умолкла, поникла под колючим взглядом супруга. А дочь Лания, трехлетняя Диана, помогала отцу выбирать жертвы для Марса из пленников-республиканцев. Мысль о дочери заставляет Лания улыбнуться: у его малютки крутой нрав; даже в своем нежном возрасте она не дает спуску семилетнему Валерию и пятилетнему Тациту. Зверь Востока хмурится: его сыновья слишком мягки и покладисты, но он все же надеется воспитать из них достойных воинов Легиона. А за Дианой, пожалуй, стоит присмотреть получше, иначе девчонка вздумает взять в руки копье, подобно старшим братьям. В Легионе даже дочь правой руки Цезаря должна знать свое место. Связанный НКРовец, с лиловым синяком, растекшимся на половину лица, что-то бессвязно бормочет себе под нос. Ни он, ни второй пленник с кровавой дырой на месте уха, не заслужили чаши дурманного чая, которым напоили рабынь. Ланий собирается порадовать Марса их страхом и болью; славно будет, если жертвы будут сопротивляться - бог Лания уважает смелых. - Ты молишься? - НКРовец вздрагивает, медленно поднимает голову, не веря, что Зверь Востока заговорил с ним. - Напрасно. Твоим богам здесь нет хода - здесь земли Марса. Пленника начинает трясти; он сутулится, лающе всхлипывая, и вновь принимается бубнить; трус, презрительно кривит губы Зверь Востока, не достойный умереть на алтаре бога войны. Такая жертва не порадует Марса, особенно сейчас, когда он и так отвернулся от Легиона. Легат не знает, чем прогневал его, но Марс оставил их в Нельсоне, и в разоренном Коттонвуд-Коув не помог своим сыновьям; золотой бык Легиона зашатался, раненый, союзники разбегались - жалкие дрожащие твари. Ланий в тихой ярости сжимает кулаки; ничего, когда Легион сокрушит Республику, он разберется и с этими предателями. Зверь Востока пытается вернуть расположение Марса, дым жертвенных костров не опадает ни на мгновение, но бог пока был глух к его мольбам; Ланий надеется, что сегодняшние жертвы придутся ему по вкусу, и Марс направит копья воинов, вдохнет в их сердца доблесть, и вдоволь напьется вражеской крови, когда Легион будет гнать НКР прочь из Мохаве. Легат снимает шлем, скрывающий его волевое обветренное лицо, крупный нос, густые усы и бакенбарды; женщин плавно качает из стороны в сторону, они смотрят на него, но не видят, военнопленные же боятся даже поднять глаза. Ланий дергает уголком рта; слухи о нем гуляют жуткие как и в стане врага, так и в рядах легионеров: говорят, что его лицо обезображено им же самим, что он одним ударом перерубил толсторога, оказавшегося у него на пути, что он насилует женщин, не снимая доспеха, и ест сырыми сердца врагов. Зверь Востока никогда не был насильником, хоть и не запрещал своим солдатам поступать с рабынями и трофеями так, как им заблагорассудится, не ел человечины, не считая тех постыдных дней, когда он, как варвар, рядился в шкуры и принимал сладковатое, истекающее соком мясо из заскорузлых пальцев шамана. Но он убил толсторога, это верно - барана собирались скопить, но он вырвался, затоптав двоих рабов. Пришлось усмирить норовистую тварь. Его меч развалит хребет НКР точно так же, как разрубил спину толсторогу. По пояс голый Ланий тяжело ступает по ковру, заменяющему в шатре пол; рабыни и пленники сидят на голом песке; плутократы уже не молятся, лишь тихо, тонко завывают, словно битые псы, и легат кривится от отвращения. Ему противно марать свой меч о таких слабаков; женщина, которую он преподнес Марсу за пару дней до взятия Нельсона, кусалась, царапалась и лягалась, откусила половину уха преторианцу, притащившему ее в шатер Лания, и плюнула кровью в лицо Зверя Востока. За это она заслужила уважение легата - и быструю смерть. А эти двое... будут мучиться, чтобы усладить болью и криками свирепого бога. Когда его сыновья станут достаточно взрослыми, чтобы нести знамя Легиона, Ланий разделит с ними священные ритуалы, обучит обрядам жертвоприношения; дочь, верно, тоже захочет присоединиться к кровавым урокам, с нежностью думает Зверь Востока, но Марсу служат только мужчины. Он хмурится, криво ухмыляясь, невольно вспоминает женщин-солдат в рядах бойцов НКР и сплетни о Курьере, почти такие же безумные, как и о нем самом. Ее называют Стрелянной, говорят, что она восстала из мертвых, и один ее только взгляд толкает солдат на подвиги. Рабам, болтавшим о Курьере, вырвали языки, а двух ветеранов прилюдно выпороли за то, что несли крамолу. Это все такая же блажь, как и сказки о Горелом. Ланий рассерженно встряхивает головой, словно надеясь вытолкнуть колючие мысли. Эта женщина - всего лишь орудие плутократов; легат знает, что Цезарь заинтересовался ею, посылал к ней фрументариев и охотников за головами, но Курьер всякий раз ускользала. Либо хитрая, либо очень везучая, а, может, то и другое сразу; Катон Гостилий и вовсе предположил, что Курьер - это не один человек. Иначе как она могла всюду совать свой нос? Зверь Востока вынужден признать, что ему любопытно. Хотел бы он увидеть женщину, способную вдохновить солдат Республики, которой хватило смелости бросить вызов Легиону и самому сыну Марса. Она станет ценным трофеем после победы, если, конечно, удастся захватить ее живой. Если же нет - ее труп протащат вслед за Цезарем во время его триумфа. Ланий не повторит ошибок Базальтового легата при второй битве за дамбу Гувера. Легат готовится возносить хвалу Марсу, простирает руки к пологу шатра; штемпель для клеймения скота лежит, раскалившийся докрасна, на углях жаровни. Прежде, чем убить пленников, Ланий собирается выжечь им глаза; им Зверь Востока просто свернет шеи, ибо они не достойны того, чтобы он пачкал о них свой меч. Женщинам же перережет горло и вены на руках; одурманенные, они ничего не почувствуют, умрут тихо и безболезненно. Если же и этой жертвы окажется Марсу недостаточно, придется пойти на крайние меры. Ланий думает о своей дочери, резвой малышке, которой на исходе зимы исполнится четыре года; чем выше цена, тем дороже должна быть жертва. Зверь Востока готов уплатить сполна за победу над плутократской грязью. - Великий Марс, - на выходе начинает Ланий, - прими эти жертвы от слуги своего. Яви мне свою волю. Не оставь Легион на поле битвы... Одна из рабынь глухо всхлипывает и охает, заваливаясь на бок, когда землю сотрясает; грохот взрыва заставляет легата умолкнуть. Следующий раскат грохочет ровно через секунду; Ланий без доспехов, но в шлеме и с обнаженным мечом, несется к выходу из шатра, бросив алтарь и остывающую жаровню. Кто посмел?! Неужто НКР решились напасть на его лагерь? У плутократов хватило смелости нанести удар прямо по правой руке Цезаря? В час перед полночью, в час жертвоприношений!.. Злость раздувается в груди Лания огненным шаром. Кто бы это не сделал, он заплатит. Зверь Востока сожжет его внутренности на алтаре бога войны, а тело бросит падальщикам.