Viva New Vegas

Взрыв сносит легионера с наблюдательной башни; Тэсс слышит, как хрустит его позвоночник при падении, видит растекающуюся под головой кровавую лужу, мгновенно впитывающуюся в тускло-золотистый песок. Забор разносит в щепки, летящие во все стороны, словно шрапнель; пробегающего мимо центуриона сбивает с ног вырванным из земли бревном. Шлем с ярко-красным, как свежая кровь, как облака на закате, оперением слетает с головы; центурион падает, раскинув руки, и замирает; толсторог с налитыми кровью глазами и рваной раной на крупе несется с обрывком веревки на шее. Его копыта грохочут по начищенному нагруднику центуриона; толсторог протяжно блеет, вскидывает задние ноги и попадает копытом прямо по лицу легионера. Раздается противный чавкающий хруст, как будто давишь ботинком радтаракана; толсторог бросается вперед на заплетающихся ногах, как лохматая остромордая сука наскакивает на спину барана и хватается зубами за его шею. Новый взрыв отзывается тупой болью в затылке Курьера; на другой стороне лагеря вспыхивает, выдыхая дым и искры, снайперская вышка; трещат столбы, и башня, содрогнувшись, валится прямо на группу рекрутов, сгоняющих перепуганных рабов в центр лагеря. Воздух полон криков и стонов, заходятся истошным лаем собаки, толстороги и брамины мечутся в загонах. Пробираясь к хлеву, Тэсс краем глаза замечает раба, облаченного в грязную набедренную повязку. На его тощей смуглой спине белеют перекрестные шрамы, тяжелый железный ошейник тянет его к земле, подошвы голых ступней черные и грубые. Он крадется к развороченной взрывом ограде: дыра достаточно большая, чтобы позволить пролезть человеку. Курьер молчаливо наблюдает за ним, позабыв, что должна открыть загоны и выпустить животных, внутренне умоляет его двигаться быстрее. Достаточно будет только добраться до реки; едва ли беглого раба кто-то будет преследовать, когда сам лагерь горит. А когда напуганная шумом скотина будет давить и топтать всех, кто попадется ей на пути, легионерам будет совсем не до этого. Однако крик царапает горло, когда Курьер видит ветерана, следующего за рабом с окровавленным мачете. Курьер хочет закричать, но давится пылью и запахом гари, тянется к винтовке, но понимает, что не успеет: раба и легионера разделяет всего пара шагов. Он уже заносит мачете для удара, готовясь обрушить широкое лезвие на покрытую рубцами спину невольника; пот и слезы застилают глаза, в правом все рябит и расплывается, голову Курьера начинает мелко подергивать, в ушах тонко пищит. Она пытается прицелиться, но винтовка вырывается из рук, словно живая, палец соскальзывает со спускового крючка; от непонятного страха женщина вся каменеет, становится трудно дышать. Ее всю корчит будто в ломке; кажется, что мачете должно ударить по ней, а не по изможденному человеку с покрытой шрамами спиной. Женщина трусливо жмурится, ожидая удара, готовится к боли, забыв, что на ней нет ошейника, а лицо скрывает маска рекрута. Сквозь гомон охваченного паникой лагеря она явно различает хлопок выстрела; распахнув глаза, Тэсс видит ветерана, упавшего на колени. Мачете, лязгнув, вываливается из его пальцев, вместо головы - кровавые ошметки, разлетевшиеся в разные стороны. Раб падает, закрываясь руками, сучит ногами, отползая от мертвого легионера. На четвереньках он бросается к дыре заборе, зияющей как брешь в зубах; колючие обломки хватают его за повязку, царапают, ноги вязнут в сыпучем песке, а всполохи огня пляшут на исхлестанной спине, но уже через секунду раб тонет в густых сумерках. Курьер выдыхает горький от дыма воздух, мысленно желает невольнику удачи и обещает поставить Бетси бутылку самого дорогого пойла, которое найдется на Стрипе. Да что там бутылку - целый ящик, если капрал повторит подобный трюк с собакоголовыми ублюдками. Курьер, кажется, видела здесь парочку; может, среди них окажется тот отморозок из Ниптона. Впрочем, Тэсс не против прикончить их сама. Как того заносчивого урода-декана, прицепившегося к ней крепче лишая. В надежде оторваться от него, Курьер пошла к нужникам, но декан довел "рекрута" до самых сортиров, кособоких, наспех сколоченных домишек на одного, и попытался втолкнуть Тэсс в один из них. Курьер тогда опешила: не такого ждешь, проникая во вражеский лагерь; декан нетерпеливо сопел, все норовя облапить ее за зад, и шептал, что если рекрут хотя бы пикнет, он утопит его в дерьме. Курьер не издала ни звука, пока легионер прижимался к ней, хотя женщину трясло от омерзения. Декан тоже вел себя тихо, даже когда Тэсс всадила ему в бок половину обоймы 22го калибра. Урод. Во рту кисло, женщина хочет сплюнуть, но мешает маска и стремительно убегающее время. Она уже успела забыть, сколько зарядов С4 они с Лили заложили вокруг лагеря; почти ничего не слышит из-за стука собственного сердца и почти слепа от застилающих глаза едких слез. Они разъедают кожу, под маской щиплет и чешется, а в груди становится тесно до боли от подступивших рыданий. Тэсс прижимает ладонь к маске, прикусывает язык, давя всхлипы; она не может понять, что вдруг не так. Курьер же самая опасная сука на Мохаве, восстала из мертвых, а по выходным пьет на брудершафт с боссом Омерты; ей не впервые резать легионеров, однако впервые она рыдает, как маленькая девочка, потерявшая своего медвежонка. Бред! Тэсс трясет головой, но желание зареветь в голос никуда не уходит. Что за чертовщина?! За всю свою короткую жизнь - от рождения в Гудспрингс до нападения на лагерь легата - она не плакала. Не в ее характере лить воду и прогибаться под всяких самодовольных засранцев; не размякла даже с Королем, хотя иногда хотелось. Бросить все, выкинуть из головы чужие заботы, не относящиеся к ней никаким боком. Перестать быть Курьером, остаться просто Тэсси, милой подружкой самого крутого типа во Фрисайде. Но вот беда - простых девчонок Королю и так хватает. Он хочет Курьера, за которой хвостом ходит парень из Первого разведбата, которая может договориться с НКР и с "последователями", которой все по плечу. Но много ли еще ее плечо выдержит? Кому будет нужна простая девочка Тэсс из Гудспрингс, когда все закончится? И кто будет нужен ей?.. Шмыгнув носом, женщина налегает всем телом на засов; скотина в загоне ревет и мечется, а у Тэсс возникает странное чувство, что будто бы она не здесь. Не в горящем лагере легата, а где-то в другом месте, и что животных, ошалевших от страха, нужно выпустить, не для того, чтобы усилить толкотню и панику, а чтобы отогнать стадо в другое место, потому что... потому... Тэсс, сцепив зубы, спихивает засов и распахивает ворота, едва успевает отскочить в сторону, как брамины и толстороги, толкаясь, с мычанием и ревом, вырываются из прохода. Земля дрожит и стонет от топота; несколько бойцов, привлеченных шумом, пытаются копьями загнать животных обратно, но крупный самец толсторога, выставив рога, врывается в ряды легионеров. Воина буквально подкидывает в воздух, она падает животом на землю и не успевает даже поднять головы, как баран нападает снова. Наконечники копий окрашиваются кровью, но животное это только сильнее злит. Тэсс хочет уйти отсюда. Хочет уйти и забыть обо всем этом дерьме, и о Легионе, и о НКР, послать к дьяволу всех - Цезаря, Крокера, Кимбола, Короля, всех, кто пытался использовать ее как разменную крышку. Курьер так устала от войны, но не верит, что мир когда-нибудь наступит. Она продолжает давиться рвущимся из груди плачем; хочется принять еще винта, совсем немного, половинку дозы, чтобы успокоиться, а потом - залечь на дно, забиться поглубже в какую-нибудь норку, спрятаться так, чтобы не нашли. С чего Курьер вообще взяла, что это ее война? Почему не послала НКР вместе с железной стервой Мур? Почему хотела помочь людям, которые ей никто? Надо было сразу убраться из Мохаве, а не подставлять спину под пули, не тянуть за собой Буна, Лили, Бетси. Они ведь этого не заслуживают. Никто не заслуживает. Тэсс жмурится, силясь унять застрявший в ушах звон. От очередного взрыва вздрагивает земля, ударная волна толкает Курьера в плечо и роняет ее на песок. Женщина лежит, не шевелясь; почему-то ей так тихо и спокойно, что даже не хочется вставать. Тянет закрыть глаза и уснуть прямо здесь, но что-то, застрявшее в правом глазу, мешает ей; Тэсс часто моргает, трясет головой; размытая черная клякса обретает форму, и вот уже перед Курьером стоящий на коленях человек, связанный и избитый. Его окровавленное лицо облеплено мухами, а глаза зеленеют молодыми листьями паслена. Он шевелит губами, но не говорит; его голос звучит прямо в голове женщины: - Не надо, дочка. Вот этого вот не надо... - просит он, и Курьер едва сдерживается, чтобы не зареветь. Она не помнит его, черт побери, не помнит, но почему же тогда так больно?! Она видит частокол из крестов с распятыми на них людьми, отрубленные головы на пиках, искалеченных солдат НКР. Болезненный младенец, слишком слабый, чтобы пережить долгую дорогу, и поэтому его отдают псам. Круглый шрам сзади на плече и старая рабыня, принявшая Курьера за свою дочь. Поэтому Тэсс здесь, а не где-то еще. Женщина тяжело поднимается; от желчи во рту горит, саднят содранные колени. Господи, а ведь она просто хотела вывести рабов под шумок, но теперь Курьер жаждет огня и крови. Чтобы Легион отведал собственного лекарства. С этим ведь он тогда явился в Ниптон.