Viva New Vegas

Легат высок, словно супермутант, и лицо у него свирепое и без безгубого оскала; он шагает широко, расталкивая обступивших его людей: несколько легионеров с перьевыми гребнями на шлемах пытаются его удержать, но Зверь Востока отшвыривает их, как надоедливых щенят. У Тэсс все плывет перед глазами, в ушах звенит, во рту горько от крови и желчи; Курьер не чувствует ничего, глядя на яростно приближающегося к ней Лания. В голове и на сердце пусто; в укромном закоулке сознания колотится понимание, что легат хочет ее убить – его не обманула эта фальшивая броня; если бы все остальные легионеры были так же прозорливы, как он. Женщина невесело усмехается и смаргивает непрошеные слезы, онемение бьет ее по ногам, и Тэсс едва не падает на колени перед Ланием. Ей знакомо его лицо, Курьер уже видела его, и не только на плакатах и листовках НКР. Слюна собирается на языке, хочется плюнуть в лицо легату; сейчас он не в том положении, чтобы отрезать женщине грудь за дерзость. Раны той несчастной прижгли каленым железом, а куски плоти бросили псам, которых натаскивали на беглых невольников. Женщина умерла по дороге из Денвера; у нее были короткие черные волосы, вздернутый нос и сколотые передние зубы, из-за которых она потешно шепелявила, когда говорила. Это горит в памяти Тэсс выжженным клеймом, пылает в груди зарождавшейся злобой; она не знает этой женщины, но сердце вопит, требуя мести. Она трет лицо ладонями, размазывая по щекам – живой и синтетической, - грязь и приветливо скалится легату; с его меча, почти такого же огромного, как у Лили, капает темная до черноты кровь. - Веселый выдался вечерок, да? - голос сел и охрип от дыма, дрожит, зубы Курьера стучат как от холода, ладони мокрые, а во рту, наоборот, сухо; тело требует дозы, разум велит уходить, а сердце толкает вперед, выкручивает руки желанием разодрать лицо легата Лания до кости, вырезать ножом глаза, словно червоточину в яблоке, отрезать губы и нос, а в рот залить щелок. Или по-простому – подвесить за яйца и оставить сушиться на солнце. Тэсс с удивлением понимает, что ненавидит Зверя Востока так же, как типа с собачьей головой из Ниптона. Жаль, что его здесь нет. - Я знаю тебя? – спрашивает Ланий, подслеповато щурясь; у него красные глаза с опухшими веками. – Ты – человек Хауса? Тобой движет его воля? - Хаус уже ничего не сможет подвинуть, - Тэсс хрюкает от смеха и прикрывает рот рукой; у нее болит живот, желудок скручивает спазмом, как после большой дозы ментатов: одно время Курьер закидывалась целыми пригоршнями. – А я так, заглянула в гости. Как ваш брат однажды наведался в Ниптон. Легат в изумление приподнимает кустистую бровь; секьюритронов, застывших по обе стороны и за спиной Курьера он будто не замечает. - Ты пришла требовать ответа за казнь этих шлюх? С чего такая честь этой выгребной яме, именуемой городом? Неужели у тебя там были близкие? Раз так – они получили по заслугам. - А это не тебе решать, - выдыхает Тэсс; хочется пить, пересохший язык еле ворочается во рту. Ланий усмехается в усы. - Пустоши стали чище, когда Легион выжег эту выгребную яму. Они продались за крышки, выдали нам солдат НКР, и ни одного из горожан не волновало, что с ними сделают. Меня не было в Ниптоне, но я знаю, что там произошло. - Я знаю, что тебя не было в Ниптоне – я бы запомнила такого здоровяка, - покачнувшись с пятки на носок, Курьер окидывает Зверя Востока нахальным взглядом. За ней стоит стена секьюритронов, легионеров осталась жалкая горстка, и та изрядно потрепана, а рабы слишком напуганы, чтобы поднять против Тэсс копье, но женщина не чувствует себя хозяйкой положения. Зажатая между роботами и легатом, она кажется себе маленькой, больной и слабой. Сложно сосредоточиться, мысли расползаются радтараканами, тянут ее к Бетси, засевшей в горах, к Лили, которая должна была перехватить любого, кто попытается покинуть лагерь. Курьер надеется, что Лили поняла ее просьбу не слишком буквально – упоение дракой и побочное действие стелсбоя могли пошатнуть и без того хрупкое равновесие рассудка Лили, и Тэсс запоздало понимает, что Лили могла напасть и на пытавшихся сбежать рабов, среди которых могли быть дети. Легион часто использует детей. Курьера едва не сгибает пополам от боли в животе, но рядом нет Буна, на которого можно опереться, нет даже Рекса, которого так хочется погладить. Жизнь хороша, когда можешь потрепать любимого пса за ухом, но кроме бездушных секьюритронов у Тэсс нет больше никакой поддержки. Именно сейчас ей так остро не хватает живого тепла. - Так что ты ищешь здесь? – продолжает Ланий; он поразительно спокоен для человека, который смотрит в глаза смерти. Он не идиот, иначе бы не достиг таких высот на службе у Цезаря, должен понимать, что у Курьера нет причин оставлять его в живых. – Крови и мести? Должно быть, ты сильно страдала, раз воспылала к Легиону такой ненавистью. Но ни моя смерть, ни смерть моих людей ничего тебе не даст – Цезарь спросит с тебя за каждую каплю пролитой крови и за каждого сбежавшего невольника. - А Цезарь кому и когда ответит? Уж он-то ее пролил на целое море, даже больше! - И прольет ее еще больше, когда вымостит телами плутократов свою дорогу на Запад, - Ланий смыкает пальцы на рукояти меча, но не решается нападать – секьюритроны выпустят в него все обоймы прежде, чем он успеет даже замахнуться, но легат не выглядит напуганным. Тэсс ухмыляется; ветер подхватывает песок и швыряет ей в голые ноги; песчинки больно вгрызаются в кожу. - Только ты этого не увидишь. - На мое место придут другие – идеалы Цезаря питают многих сильных воинов, - Ланий обводит взглядом разрушенный лагерь: поваленные палатки, сгоревшие шатры, мертвецы, лежащие в пыли. Лицо легата кажется бесстрастной маской, глаза – пара черных провалов, глухих колодцев без дна, жилы на шее натянуты, взмокший лоб блестит. В нем клокочет гнев – его битва уже проиграна; Джошуа Грэхема поражение настигло при Первой битве за дамбу, а Зверь Востока даже не дошел до нее. Ланий делает шаг вперед, Тэсс невольно отступает и спотыкается, падает, заслоняясь рукой; секьюритроны объезжают женщину, отделяя ее от легата, передернутые затворы щелкают, как жвала рад скорпионов. Кто-то из легионеров бросает копье, кованый наконечник с лязгом бьется о броню робота, высекая искры; копье отскакивает, секьюритроны, покачнувшись, вдруг поддаются вперед, но метательный топор, влетевший в экран, останавливает его. Бестолково взмахнув конечностями, робот оседает, его расколотый монитор мигает, заходясь полосами помех, из трещины вырывается сизый дым; секьюритрон падает, заходясь судорогами, словно человек, и его место занимает другой: автоматная очередь косит ряды легионеров, словно серп – молодые побеги пшеницы. - Нет! – отчаянный вопль Тэсс тонет в грохоте выстрелов и криках; женский визг врезается ей в голову, грозящую лопнуть мыльным пузырем, Курьер сжимает виски, пытаясь удержать грозящий разлететься осколками череп. – Назад! Назад, тупые вы железки! Женщина стоит на коленях на мокром и темном от крови и гари песке; секьюритроны медленно отступают, загораживая ее плотной бронированной стеной, Курьер не видит легата, но надеется, что он жив. Он не должен умереть так просто, после всего, что сделал в Денвере. Причем тут Денвер? Тэсс там не было, но она своими глазами видела мертвый Ниптон, видела головы на пиках и распятых людей, заваленную трупами ратушу, видела лагерь Серчлайт и солдат, с чьих лиц слезала облученная кожа, скомканную записку, найденную у мертвого легионер, чье тело раздуло от радиации как гнилую тыкву. Видела Нельсон и бойцов НКР, слишком искалеченных, чтобы их можно было донести до лазарета, и единственное, что могла для них сделать Курьер, так это позволить им быстро умереть. Но Ланий такого не заслуживает, и дело не только в Республике. У Тэсс со Зверем Востока свои счеты, которые зовут ее из забытого прошлого, кричат в сознании сотней голосов, и она не в силах заставить их замолчать. С трудом женщина поднимается на ноги и с силой налегает на стоящего перед ней секьюритрона, колотится об него, будто мошка о стекло, и ярость разъедает ей грудь не хуже плазмы. - Отойди, кусок ржавого дерьма, с дороги! Ну же, пусти! – Курьер молотит кулаком по железном корпусу, сдирая с костяшек кожу; робот лениво отъезжает в сторону, мультяшная физиономия угрюмого полицейского на экране дрожит и подпрыгивает, пока не сменяется лихо усмехающейся мордашкой ковбоя. - Эй, партнер, чего бузишь? – наигранно веселый голос Виктора льется из динамиков, но Тэсс его не слушает: она рвется вперед, боясь не успеть; Ланий не должен умереть, если она не смогла добраться до ублюдка из Ниптона, то Зверь Востока от нее не уйдет. Сейчас Курьеру плевать на заносчивую суку Мур и слизняка Крокера, Цезаря, для которого уничтожения лагеря, все равно, что укус касадора по яйцам. Ланий должен лично Тэсс; неважно, за что, неважно, что она об этом не помнила до сегодняшней ночи, но она свое получит. Женщина едва не налетает на секьюритрона, которому снесли антенну вместе с верхушкой корпуса, и насаживается грудью на разъяренный взгляд легата точно на клинок. Ланий жив, но ранен, стоит, опираясь на свой меч; кровь капает ему на ноги, густая, как кукурузный сироп, и окружают его мертвецы. Откуда-то из груды тел раздается стон, темнокожий легионер ползет к сбившимся в кучку рабам, и за ним тянется кровавый след. Бритая налысо женщина с рыданиями бросается к нему, падает рядом с ним на колени, и от ее слез Тэсс больно так, что делается трудно дышать. - Я знаю тебя, - повторяет Ланий и сплевывает на песок, - знаю не только, как убийцу сынов Легиона и друга НКР, хотя уже и этого довольно, чтобы переломать тебе ноги. Я уже видел твое лицо, но не могу вспомнить где. - Не у тебя одного здесь проблемы с памятью, - отрывисто смеется Тэсс. Она старается не смотреть на плачущую над легионером женщину и остальных невольников, на лицах которых написан ужас, жалящий Курьера словно яд радскорпиона. Ей впору чувствовать себя освободителем, но она не ощущает ничего, кроме гари на языке. Разве таким должен быть вкус победы? Разве такой должна быть победа? Какая разница, кто одержит верх? Это ничего не меняет; люди и дальше будут умирать на пустошах, но уже за другие стороны и цели. На место одному Цезарю придет другой, перед которым Тэсс уже будет беспомощная, и осознание этого бьет ее в солнечное сплетение. Зачем тогда это все? К чему рисковать своей шкурой и жизнями других, когда итог в любом случае будет один? Чтобы больше ни один город не повторил судьбу Ниптона и Денвера? Чтобы больше никому не надели ошейник и не клеймили, как животных? Судьбы сотен, если не тысяч людей, которых Тэсс не знала и не узнает; почему они должны ее волновать? Сама она – Тэсс, не Курьер, - почти никому не нужна. - Я горд умереть за Легион, - хрипит Ланий, и женщина понимает, что ему недолго останется, - за свой позор этой ночью я заслужил гнев Цезаря и огня, как Грэхем, но, видит Марс, я был верен ему до конца. - Кому нужна верность покойника, не сумевшего защитить собственных людей? – Тэсс презрительно кивает на мертвых легионеров. – Сколько из них пришли с тобой с Востока? Скольким из них ты обещал победу? И все они останутся здесь, не сумев даже ступить на Дамбу. Этим ты тоже гордишься? Курьер еле говорит от усталости; хочется спать, она готова лечь и уснуть прямо на песке, но нужно довести все до конца. Женщина поворачивается к Виктору, неизменно веселому и дурашливому; его изображение дрожит, идет рябью, а потом и вовсе меняется, когда Тэсс произносит, почти не разжимая губ: - Код: двенадцать-сорок пять-семь, - она улыбается аскетичному лицу мистера Хауса, программа которого отныне неотделима от Виктора: система, созданная Эмили Ортал на основе данных Йес-Мена. Никто не узнает, что мистера Хауса больше нет, он и дальше будет управлять Нью-Вегаом, храня его независимость; ни псам Легиона, ни бюрократам НКР до него не добраться. Лицо мистера Хауса мигает и пропадает, уступая место Виктору. - Босс все видел, партнер, и босс доволен. Можешь продолжать. - Шавка двух хозяев, - кривясь, бросает Ланий, - рано или поздно, но они потребуют от тебя ответа. Тэсс не удостаивает легата даже косым взглядом; он почти мертвец, его слова уже не имеют значения. Курьер поворачивается к рабам, которые, кажется, не решаются даже дышать. - Вы теперь свободны, - говорит она, - вы вольны идти, куда захотите. Можете… можете идти. Куда захотите. Даже в Форт, если хотите. Вас никто не будет останавливать. - Чтобы ты потом вновь пришла в их дом собирать свою кровавую жатву? – издевательски спрашивает Ланий, но Курьер отвечает ему молчанием; вместо нее говорит секьюритрон: робот стреляет ему в грудь и живот, стараясь не задеть голову. Голова Зверя Востока Тэсс еще пригодится.