Viva New Vegas

В Примме его зовут за стол, предлагают выпить – рядом с городом расквартирована часть НКР, и берет Буна узнают сразу. Солдаты отдыхают в казино, в «Викки и Вэнс» пока работают только бар и автоматы, но парням для развлечения хватает и этого. Они отмечают победу над Легионом, не жалея крышек: стол обильно заставлен закусками и выпивкой, кукурузным пивом и самогоном из агавы, вместе с бойцами сидят разбитные девицы, причесанные как довоенные старлетки, но одетые прямо как работницы «Гоморры». Одна из них, темнокожая, с пухлыми губами, пышной грудью и чуть вислым животом, подходит к Буну и пытается обнять его за шею, закинуть ногу ему на бедро, но снайпер отстраняется, и тогда женщина, развязно хохоча, заходит с другой стороны. - Смотрите, дамочки, у нас здесь скромняга! – ее смех подхватывают некоторые из девочек, миниатюрная блондинка пытается обнять Буна со спины, но ее останавливает немолодой майор, безусый, но с густыми бакенбардами. - А вот с этим осторожнее, крошка, так шутить не надо. - Эй, кто не любит обниматься? – визгливо спрашивает она, но послушно отходит от Буна и садится на колени сержанту; темнокожая тоже отступает и начинает что-то нашептывать на ухо своей подруге, чьи волосы малиново горят, словно закат. Крейг садится за стол лицом к дверям и устраивает винтовку между ног; в мутный стакан тут же наливают пива и предлагают выпить. - За НКР! – голосят парни во всю глотку и размашисто чокаются, расплескивая выпивку; Бун не хочет пить, но все же делает глоток больше из вежливости. За столом в основном сидят молодые парни, рядовые и сержант, и глаза у них горят, будто бы они только что вернулись с передовой без единой потери и с победой. Бун невольно улыбается, глядя на них; ему кажется, что он сам никогда не был таким же юным и беззаботным, не радовался так легко, не пил с друзьями. У них с Мэнни Варгасом было немало славных приключений, но словно бы все они происходили не с ним, а с другим парнем, который был лучше, чем Крейг Бун. Которого он сам и убил. Снайпер делает еще глоток пива, стараясь прогнать мерзкий привкус на языке; когда с ним Курьер, Буну некогда жалеть себя и предаваться горьким воспоминаниям: он занят тем, что вытаскивает Тэсс из неприятностей, лезет за ней в самую гущу событий и не позволяет ей умереть. Иногда он думает, что Курьер ищет искупление больше, чем он, но ей за что просить прощения? Крейг ни о чем не спрашивает; не исключено, что она и сама не помнит, что случилось, но события, отпечатавшиеся на подкорке сознания, все же не дают Курьеру покоя. Ей нужен врач, но Тэсс не хочет, боится вспоминать, и Бун не настаивает; если бы он забыл о Биттер-Спрингс, снайпер тоже предпочел бы об этом не вспоминать. - За Республику! – вновь вопят парни, задорно хохоча; некоторые, презрев стаканы, пьют прямо из бутылок, майор с бакенбардами уже вовсю целуется с блондинкой и лапает ее за маленькую, словно незрелую, грудь. – Легиону нечего было сюда и соваться! Показали этим псам, чего стоят наши солдаты! За это Крейг готов выпить; он думает, что речь идет о Нельсоне – за последнее время именно он был самой крупной победой НКР, но один из солдат срывает со стены плакат с изображением легата Лания и смачно плюет ему в лицо, а затем, скомкав, поджигает и бросает вспыхнувший ком бумаги прямо на стол. Женщины заходятся визгом, заскакивая парням на колени, бумага горит и вспыхивают ярче, когда кто-то выливает на нее пол стакана самогона. Майор, скинув на пол блондинку, с бранью хватается за бутылку воды; ему приходится вылить почти все содержимое, чтобы погасить огонь. - Остолопы, мать вашу! – орет он, и его лицо наливается кровью; ворот его кителя уже расстегнут, волосы взъерошены, а у блондинки, которая с оскорбленным видом сидит на полу, по лицу размазана помада и вульгарно белеет выскочившая из лифа грудь. – Надо было из огнемета палить, сжечь вместе со стеной, чтоб не мелочиться! Чем расплачиваться думали, задницами своими?! - Да ладно, ничего же не случилось, - пытается разрядить обстановку парнишка с искривленным, очевидно, не единожды ломаным носом, но майор швыряет ему в голову опустевшей бутылкой и попадает прямо в лоб. Парень охает, его глаза смешно сходятся к переносице, но Бун даже не улыбается; он смотрит на черные клочки сгоревшей бумаги, плавающие в луже вылитой воды. - Поговори мне еще тут. Если уж перед девками выпендриться решили, то им нужно кое-чем другим свою крутизну доказывать. Или что, среди вас мужиков уже не осталось, что вы вздумали файер-шоу устроить? - Обижаешь, майор, - до отвращения самодовольно усмехается смазливый парень, голубоглазый, с квадратными волевым подбородком и ямочками на щеках. Он сидит, обнимая сразу двух девушек, которые чуть ли не лезут к нему в штаны. – В этом деле мне равных нет. - Ловлю на слове, красавчик, - темнокожая проститутка гладит его по колену, но смотрит на Буна и вызывающе облизывает губы, - обычно тот, кто много болтает, на деле оказывается хиляком. - Абра дело говорит, - кивает блондинка, - она самая опытная из нас, мужика насквозь видит. Поэтому она этого молчуна и приметила, - женщина улыбается Буну, гладя себя по голой груди. Она играет с сосками, но это зрелище оставляет его равнодушным, как и сладострастные гримасы, которые корчит ему Абра. После Карлы у него не было женщин; Крейг смог увлечься другой, но отступил, поняв, что не дождется взаимности, но искать утешения у продажных девок он считает низким. Все равно ему будет недостаточно коротких встреч за крышки. Поэтому он убирает руку Абры, которая пауком пробирается по его колену выше по ноге. - В чем дело? – хмурится женщина. – Я тебе не нравлюсь? Хочешь другую? Пейджи, детка, иди сюда, заставь этого солдатика улыбнуться. - Нет, - отрезает Бун, и Пейджи, круглолицая, с маленькой грудью, но широкими бедрами, замирает в нерешительности. Майор скептически хмыкает. - Ну, не надо тут гордость показывать. Бери любую, все равно мы оплатили их до утра. Так уж и быть, поделимся с парнем из первого разведбата в честь праздника. - Да в честь смерти Лания шлюхи должны бесплатно давать! – молодой сержант колотит кулаком по столу, и приятели поддерживают его свистом и криками. Бун сидит в молчании и растерянности; легат Ланий умер? За это пьют солдаты? Крейг вопросительно смотрит на майора, который улыбается, встретившись глазами со снайпером. - Что? Ты не знал? Уже вся Мохаве в курсе, что этот ублюдок сдох. Еще одна победа нашей армии, наших доблестных солдат. Надеюсь, они заставили его заплатить за все, что он сделал. - Когда его убили? – голос Буна сел и звучит низко, будто в горле у него что-то застряло. – Где тело? Труп выставили на обозрение? Хочу плюнуть этому куску дерьма в глаз. Стол окутывает тишина, солдаты неуверенно переглядываются, растеряв всю веселость, и даже проститутки выглядят какими-то озадаченными. Майор, выпив залпом пол стакана самогона, заедает его маринованным халапеньо, и его мрачный взгляд врезается в Крейга из-под насупленных бровей. - Нет тела. Бросили его, как падаль, пусть Цезарь его кости поднимает. Да и зачем с покойником зазря по жаре таскаться? Главное – он умер, и больше не будет убивать хороших ребят и девчонок из НКР. - А шлем? – недоверчиво тянет Бун; странно, он не слышал, что НКР готовит такую масштабную операцию как убийство легата, иначе бы его обязательно пригласили присоединиться. Не связано ли с этим отсутствие Тэсс? Но и она бы не стала скрывать такое от Крейга, еще и пригласила бы пойти с ней, чтобы вместе уложить как можно больше легионеров. Нет тела, нет даже головы и шлема, хотя даже за убитых Чертей НКР требует доказательства. Вопросы Буна портят всем настроение, никто уже не пьет и не смеется, проститутки будто бы смущаются, сидят, сдвинув колени, а до майора словно не доходит смысл сказанного. Он медленно жует, как сонный брамин, не мигая, уставившись на Буна. - И шлема нет. А может, и есть, но его никому не показывали. Тайная операция ведь, секретность. Да и хер с ней, с этим жестяным ведром, главное, что легата больше нет, а его лагерь стерли с лица земли. - Это им за Ниптон, - серьезно добавляет Пейджи, которую, утешая, обнимает блондинка. Солдаты дружно берутся за стаканы. - За Нельсон и Серчлайт, - парни выпивают, не чокаясь, Бун тоже пьет на автомате, скорее опешивший от новости, нежели обрадованный. Смерть легата Лания – слишком громкое событие, чтобы его отмечали только на словах; скорее, будь его смерть заслугой НКР, труп протащили бы через Мохаве, а после требушетом бы зашвырнули на тот берег. Может, это какая-то уловка Легиона, и вскоре Ланий оживет, прямо как Горелый? Или он действительно умер, но не так, как это пытается представить НКР? Крейгу все это кажется очень странным и мутным, но он решает больше не расспрашивать солдат: они простые вояки, едва ли что-то знают, за информацией следует идти или к послу Крокеру, или на дамбу, к полковнику Мур, но едва ли кто-то будет откровенничать с Буном. Однако снайпер уверен, что без Курьера здесь не обошлось. Тогда неудивительно, почему об этом молчат – солдаты любят ее, готовы идти за Тэсс, как за путеводной звездой, а Кассандра Мур видит в ней угрозу. Крейг не доверяет полковнику, опасной, как гремучая змея, и совершенно не удивится, если выяснится, что в этой истории замешана она. Он помнит, как Кассандра Мур предлагала ему убить Курьера; она слишком умна, чтобы просить об этом прямо, но намекала более, чем красноречиво, и Бун тогда едва сдержался, чтобы не пристрелить эту расчетливую хладнокровную суку на месте. Устоял только потому, что был человеком, верным Республике. Не убил Курьера потому, что он человек, верный дружбе. - Ну, что, парень, готов оттянуться или так и будешь сидеть и хмуриться? – Абра легонько пихает его ногой. – Так всю жизнь и прокиснешь, и яйца твои снайперские в штанах затухнут. Неужели мы для тебя недостаточно хороши? Мы с девочками знаем, как управиться с парнем так, чтобы он потом из Примма уходить не захотел. - Не стоит, - качает головой Бун, и Абра, потеряв к нему всякий интерес, капризно пожимает плечом и отворачивается; остальные девушки тоже его игнорируют, как и солдаты. Крейга никто не гонит из-за стола, но застолье протекает куда спокойнее и тише, майор только пьет, блондинка с голой грудью куда-то уводит Пейджи, а проститутка с малиновыми волосами уходит вместе с тремя солдатами. Снайпер медленно цедит свое пиво, ни о чем толком не думая, пока не начинает ощущать чей-то взгляд, сверлящий ему затылок. Чуть повернувшись, он бросает осторожный взгляд через плечо: Бекки, дочка караванщика, стоит возле изрешеченной пулями машины Викки и Вэнс, скрестив руки на груди. Она одета в платье, голубое, выгоревшее на солнце, на шее вместо ожерельы красуется ленточка, повязанная бантиком, как на подарке, а лицо девушки невеселое, даже сердитое. Бун сдвигает очки на кончик носа, встречаясь с девушкой глазами, но она тут же отворачивается и уходит за машину, гневно топая тяжелыми шнурованными ботинками. Туфельки бы подошли к платью больше, но с караванами в них не походишь. Подаренную Бекки ленточку из кожи геккона Крейг носит на запястье, как браслет; иногда он забывает о ней, но бывают дни, когда снайпер не может отвести от ленточки глаз, она оттягивает руку, словно кандалы, жжет, напоминает, заставляет думать о смешливой девчонке из каравана. Бун планирует дойти с торговцами до Новака и осесть там на какое-то время, хотя караванщики уговаривают его пойти с ними дальше и наняться в «Красный караван». Крейг не против, оставаться в Новаке, в городе, где он потерял Карлу, Бун не хочет, но, пока Легион не выкурят из Мохаве, едва ли он сможет податься в караванщики. Он говорит об этом прямо, но его будто не слушают. И все из-за Бекки – девчонка уверена, что он останется, хотя Бун ничего никому не обещал. Крейг не понимает, что Бекки от него надо; она же молоденькая совсем, несмышленая, вбила себе в голову какую-то чушь, и ничего, кроме нее, видеть и слышать не желает. Неужели она для Буна так принарядилась? Снайпер устало отмахивается от подобных мыслей и возвращается к своему пиву, однако уже через минуту раскрасневшаяся Бекки рассвирепевшим касадором подлетает к нему и бесцеремонно дергает за локоть: - Пошли! Надо работать, нечего зря рассиживаться! - Кто это, служивый? – вытягивает шею Абра. – Дочка твоя? - Я ему не дочь, - бросает Бекки, топая ногой, - я взрослая женщина! - Взрослая, говоришь? А сиськи что-то не отрастила. Да и худосочная какая-то, мужику даже подержаться не за что. Ты бы с ней поосторожнее, солдатик, такие молодые да резвые на все горазды. - Зачем тебе этот старик, детка? Может, лучше нам компанию составишь? - улыбаются рядовые, но Бекки только хмыкает, презрительно задирая нос. Она нетерпеливо притопывает ногой, держа Буна за руку, и, похоже, не собирается уходить. Крейг мог бы ее оттолкнуть, вырвать локоть и сказать девушке убираться, и не лезть в его жизнь, но мужчина поднимается, оставив недопитое пиво, и закидывает винтовку на плечо. Бекки тут же бросается к выходу, таща Буна за собой; он не собирается бежать, идет медленно, спокойно, и чувствует себя груженной камнями телегой, которую пытается тащить теленок. На улице Бекки его отпускает и отбрасывает руку Буна; лицо у нее такое, словно она готова заплакать или броситься на него с кулаками. - В чем дело? – Крейг почти не сомневается, что дело в какой-нибудь девичьей блажи; Карла тоже могла придумать себе что-то, заочно обидеться, простить мужа и поплакать от раскаяния, и все это пока Бун был на смене. Бекки оказывается довольно увидеть снайпера в компании легких девок, хотя это совершенно ее не касается. - Ни в чем! – огрызается девушка, заливаясь румянцем. – Просто… просто нечего тут рассиживаться со всякими. Завтра рано вставать, выходить будем до рассвета, так что лучше не пить и не вводиться с… с шалавами. - Это тебя не касается, - спокойно произносит Бун; он не собирается ни ссориться, ни оправдываться перед этой девочкой. Пожалуй, следует поговорить с ее отцом, пусть приструнит дочь. - Все равно они ничем не лучше меня, - вдруг самодовольно заявляет Бекки, - они же такие, им от парней только деньги нужны, а я мужа буду любить. - Повезет твоему мужу, - усмехается Крейг, не собираясь поддаваться на провокации. Девчонка ведет себя с ним как с ровесником, будто не замечает разницы в возрасте, но все это мимолетно, через месяц-другой девчонка и думать о нем забудет. Так же Бун думал и про Карлу: не верил, что такая женщина может его полюбить. Внезапно Бекки поворачивается на каблуках и приникает к груди Буна; он не успевает даже вздохнуть, как девушка прижимается губами к его рту, обхватив чутким пальцами бритый затылок снайпера, и в то же мгновение отскакивает, мучительно краснея, и, подхватив подол платья, бросается прочь. Бун стоит, оглушенный, не в силах ни вздохнуть, ни моргнуть. Только сердце одурело мечется в груди, губы горят и в голове шумит, как у пьяного.