Подари мне Имя

5 лет спустя. Октябрь 1989 год. «Мне дали важное задание! В меня верят! Я сделаю все что угодно чтобы оправдать доверие!», — думала бы настоящая восьмилетняя девочка, пища от восторга пополам со страхом от того, что сам глава стаи обратил на нее внимание, дав личное задание и, наверное, действительно отдала бы жизнь, только чтобы быть полезной своим покровителям. Только вот звавшаяся когда-то Ольгой не была обычным ребенком поэтому сейчас она, сохраняя непробиваемое спокойствие, бесшумно скользила по теням трущоб магического мира, избегая смертельно опасного внимания их обитателей. Эмоции были лишними: для нее, как в математической задаче, существовали только пункт А, где нужно передать человеку послание, и пункт Б, куда нужно занести рюкзак с посылкой, получив оговоренную плату. Остальное было просто декорацией. Когда пять лет назад Рой притащил ее за шкирку в поселение оборотней, уверенно представив, как весьма перспективную малявку, никто, включая вожака не сказал ему и слова против. Почему в стае, живущей общинным укладом, спустили такую вольность, удалось понять не сразу. Приходилось очень внимательно вслушиваться в разговоры взрослых, приглядываться к быту и распорядку. Все же мысль о каком-нибудь кровавом ритуале, где понадобились ее скромные мощи, не давала покоя, зудя на краю сознания. Только через пару месяцев девочка смогла соотнести свое присутствие с периодически мелькающим в селении парнем — оборотням был нужен посредник. Сразу вспомнилось, как в книгах Роулинг писалось об угнетении темных рас, на примере Люпина показывая о невозможности образования, лечения, отсутствия возможности найти работу. Двуипостасные в селении охотились, собирали в лесу травы, коренья и прочую флору, и через Боба отправляли ингредиенты на продажу, потому что показаться лично даже в Лютном проулке сопутствовало немалому риску быть пойманным патрулем. Тамошние торгаши не гнушались сдать поставщика, если появлялась возможность забрать товар бесплатно. Тогда девочка и поняла, что жизнь ей, если останется с оборотнями, уготована «веселая». Альтернатив, однако не предвиделось, поэтому оставалось только готовиться — и в первую очередь морально. Годы пролетели незаметно, сказала бы она, если бы желала соврать. Но никто не спрашивал, а врать самой себе — последнее дело. На самом деле время прошло очень насыщенно. На следующий день после прибытия женщины потащили ее отмываться и лечиться: царапин на мелкой тушке оказалось не счесть. Слава магии, они не болели, а позже женщины с удивлением опознали в ней девочку. Рой на такой сюрприз долго чесал затылок, в конце концов просто махнув рукой: смысла менять решение из-за пола «питомца» он не увидел, дав добро старшей оборотнице на эксплуатацию. Тогда же девочка впервые смогла изучить свою внешность. Личико, отражающееся в поверхности большого, в рост взрослого человека, зеркала было… детским. Первыми привлекали внимание черные до непроглядности волосы, короткие и блестящие, они были словно прилизаны к голове, выглядя неопрятными и грязными, хотя буквально только что Олю отмывали аж в четыре руки. С опаской дотронувшись до головы, девочка была приятно удивлена насколько зрительное впечатление не соответствует тактильному. Пряди на ощупь оказались удивительно гладкими и плотными, совсем не похожими на ее предыдущие тонкие русые волоски, загибающиеся во все стороны, которые еще к тому же постоянно спутывались между собой. Тщательно ощупав структуру и прикинув, что такие волосы не должны сильно сечься, девочка сделала себе заметку «отпустить» длину и понаблюдать, что получится. Следующими инспекции подверглись глаза как зеркало души. После долгого изучения удалось понять, что это — скорее очень темный карий, нежели черный, но уже на расстоянии вытянутой руки увидеть разницу было невозможно. Зрачок сливался с радужкой, образуя словно два провала, не позволяющих разглядеть прячущиеся за ними чувства и мысли. Заглянув в них, можно было увидеть только собственное отражение. Непроизвольно поежившись от непривычного зрелища и подумав, Оля посчитала такое качество полезным и смысла напрягаться мистификацией выверта генетики не нашла: если уж достались ей такие выразительные гляделки, то по гарантии не поменяешь — неудавшийся папаша, помнится, такими же сверкал. В остальном ничего в точности разглядеть было нельзя, при общей худобе организма на лице присутствовали округлые щечки, «смазывая» черты, до невозможности опознать, что же вырастет из этой довольно миловидной мордашки. Дальнейшие годы дни мало отличались друг от друга: работа с утра до вечера вместе с малолетними оборотнями — от совсем малышей (хотя их, конечно, не отпускали дальше внутренних огородов с совершенно безобидными посадками, вроде картошки, моркови и подобного), до одиннадцатилеток, которых отпускали по двое-трое в лес снимать силки, и за различными редкими, а потому ценными травками. Старшие дети уже распределялись по половому признаку: парни отправлялись в дальние походы и на охоту с мужчинами, а девушки, соответственно, занимались обиходом домов, готовкой, разделкой добычи и заготовкой товаров на продажу, в общем, всей хозяйственной частью. Более слабую физически Олю, которую все называли исключительно Мелкой, гоняли от группы к группе, смотря, где ее способности были востребованнее. Обнаружив ее магические таланты, женщины были несказанно счастливы, с энтузиазмом принявшись обучать приблуду всему, что знали о растениях, их заготовке, применению, без оглядки передавая поистине глобальный прикладной опыт лесных жителей. Опытным путем удалось выяснить, что «вгоняя» в любой элемент флоры «заряд» своей энергии она дает ему ресурсы для мгновенного стремительного роста, но не развития, например, росток существенно увеличится в размерах, однако во взрослое растение не превратится. Деревья почему-то шли отдельной статьей, отращивая новые и новые ветки-деревца. Выяснять причины никто не стал, ибо практичных оборотней интересовали исключительно полезные для выживания знания, а не научные открытия в ботанике. Магические же растения, напротив, жадно впитывая вливаемую в них магию, размеров оставались прежних, сильно прибавляя в своей действенности. Оставалось только сожалеть, что в окрестностях поселения было лишь два места с магическим хвощом, являющимся отличным кровоостанавливающим, антисептическим, дезинфицирующим и противовоспалительным средством. Входящий в большинство лечебных зелий он был чрезвычайно востребован во всех зельеварческих лавках, а так же являлся основным средством для лечения в поселении. Из хвоща производили выжимку для промывки раны и повреждений, с которыми не справлялась естественная регенерация. Остальные разведанные места магической флоры располагались слишком далеко, чтобы тащить с собой маленького ребенка. Риск потерять ценную малышку, напоровшись на одну из множества обитающих в лесу тварей, был слишком велик. Со временем девочка постепенно разбиралась в традициях общины ликантропов, все больше вживаясь, становясь действительно своей, пропитываясь общим духом и перенимая их отношение — к миру в целом, и разумным его населяющим — в частности. Поняла и почему до сих пор зовут ее Мелкой и никак иначе. Оказалось, по законам оборотней, имя и фамилию ребенку дают родители, но по достижении сознательного возраста, то есть, примерно, лет восьми плюс-минус несколько месяцев, для каждого подходящее время подбиралось индивидуально. Молодой волколак должен был заработать себе второе имя-прозвище, которое будет сопровождать его всю жизнь. Биологические родители не озаботились дать девочке Имя, являющееся в магическом мире очень важной величиной, влияющей на судьбу, развитие, и несущей отпечаток личности в астральном плане мира. Никто из оборотней так же не взял на себя ответственность: удочерение здесь далеко не формальность — нарекающий ребенка Именем, берет полную ответственность за него, навеки называя своим. Так и оказалось, что девочка есть, а звать ее никак, вот и прижилось обезличенное — Мелкая. Имя из прошлой жизни сгладилось в памяти, уйдя в раздел дальних воспоминаний, не напоминая о себе, и постепенно забывшись под лавиной новых знаний и впечатлений. Вчера, когда вожак вызвал мелкую к себе, и без лишних слов обозначил ей задание, нетрудно было догадаться, что это и есть ее экзамен, проверка, решающая дальнейшую судьбу. Смысла испытывать ее как молодняк оборотней не было — при всей помощи магии сравняться в физической силе и реакциях им не дано, да и предназначение девочке готовят другое. Теперь только от нее зависит, проведет ли она всю жизнь в поселении бесправной и бессловесной работницей, или же ухватит шанс на опасную, сложную работу посредника. Всю жизнь «вариться» среди отбросов магмира, проявлять чудеса изворотливости и дипломатии, сотрудничая с «чистыми» торговцами, или же навсегда забыть само понятие слов «воля» и «самоуважение». Для Мелкой выбор был очевиден, она была готова сделать все, чтобы защитить нужную только ей самой жизнь. И если для этого понадобится вцепиться чье-то горло, да будет так. Первый пункт плана был выполнен без задержки, печальный аки Пьеро парень в чистом, но изрядно потрепанном пиджаке выпучился на посланницу словно вместо девчонки в спортивном костюме узрел всадника Апокалипсиса воплоти. Устав ждать адекватной реакции, Мелкая просто всунула ему в руки записку, и поспешила убраться с палевного места, не обращая внимания на невнятное блеяние ей вслед. По словам Боба, здесь, из-за близости Косого переулка, очень любили бродить патрули авроров, хватая всех, кто недостаточно шустро забьется по щелям или же не платит бравым стражам «добровольные» взносы «за защиту». Следующим стал Гадючий тупик, который, несмотря на подробные объяснения, найти оказалось не так-то просто, где девочку ждала вульгарно размалеванная девица неопределенного возраста, видимо со скуки, выжигающая слетающими с пухлого пальчика искрами неприличное слово на заборе. Он огораживал недвусмысленного вида розовый трехэтажный домик с искрящейся вывеской «Сладкая кобылка». Судя по даже не десятому слою нецензурщины, девица была не какой-то банальной вандалкой, а достойной продолжательницей славной традиции своих предшественниц. С видимым неудовольствием оторвавшись от «искусства», проститутка, не размениваясь на вежливость, забрала у девочки рюкзак, обменяв на небольшой, туго стянутый, чтобы не звенел, мешочек. Так же молча развернувшись, она уже сделала несколько шагов к крыльцу, как вдруг бросила болезненно-хриплым голосом: — Надоест батрачить на блохастых приходи, мордашка у тебя ничего, смазливая, наши «ковбои» такое мясцо любят, — после чего хохотнула и виляя бедрами в аляповатом полупрозрачном пеньюаре, скрылась в дверях борделя. Поежившись, словно от холода, Мелкая еще некоторое время не могла прийти в себя, перед глазами проносились яркие картинки последствий принятия такого приглашения. Это настолько выбило девочку из колеи, что она совершенно забыла где находится, потеряв бдительность, последствий ошибки не пришлось долго ждать. — Ух ты, какая кобылка, — раздавшийся со стороны выхода из закоулка радостный мужской голос был подобен ведру с ледяной водой. Подскочив, Мелкая развернулась к опасности лицом, скрещивая руки за спиной. Грамотно закрепленные в рукавах ножи послушно скользнули в ладони. Одним из них был еще тот, который она позаимствовала, уходя из Хогвартса, несмотря на то, что он будил не самые приятные воспоминания ничего лучше найти в лесу и без копейки в кармане было невозможно и практичность, при полной поддержке здравого смысла, победила. Второй нож девочке презентовал Рой, когда старшие оборотни долгими зимними вечерами натаскивали ее вместе с остальным молодняком на контактный бой. Несмотря на отстраненное отношение видимо он все же испытывал какие-то чувства к своей «питомице». «Пробраться мимо них и, считай, спасена! Там, в путанице проулков и троп, сам черт ногу сломит — хрен найдут», — щелкнуло в мозгу. Отмечая единственный возможный вариант остаться целой и при своих, пока Мелкая осматривала две потрепанные жизнью фигуры, вставшие между ней и свободой. Грязные волосы, неопрятная растительность на лицах в подпалинах и проплешинах, словно ее владельцы работали с огнем; руки, размерами больше напоминающие лопаты, и раздутые до жутких размеров мышцы, под сидящей, как на корове седло, одеждой. — Да это ж жеребенок совсем, — возразил приятелю второй, из загораживающих девочке путь мужчин — лысоватый блондин. — Тем лучше, — напоказ, пошло облизнулся первый, отличающийся рыжеватой мастью, и странно смотрящейся на таком бугае кокетливой родинкой над губой. — Но если сесть на не вошедшую в возраст лошадь у нее ломается хребет и милосерднее пристрелить, чем… — Заткнись, Лысый! — злобно рявкнул рыжий, прерывая внезапную лекцию. — Я что, спрашивал, как коней разводить?! Тьфу, **ять, весь настрой сбил, урод! — смачно сплюнув в сторону насупившегося приятеля, он без прежних ухмылок двинулся в сторону девочки, и это было куда страшнее. Не осталось сомнений — он собрался идти до конца, второй будто нехотя двинулся следом. Сжавшись, будто бы от страха, глядя на агрессора снизу-вверх испуганными глазами, Мелкая незаметно напружинилась, и когда кулак явно собирающегося вырубить ее дабы не трепыхалась мужчины начал подниматься вверх, буквально выстрелила собой вперед, нанося два параллельных удара. До сих пор не растерявший скальпельной остроты, украденный из Хога нож без труда подрезал сухожилие атакующей руки, заставив ее обвиснуть плетью, а все еще крупноватый кинжал Роя распорол беззащитное горло. Оттолкнувшись от начавшегося заваливаться, доживающего последние секунды тела, девочка метнулась к лысоватому. Увернувшись от пинка, она вдогонку полоснула по обратной стороне стопы, отскочив и дождавшись, пока тот, взвыв, вцепится в обездвиженную конечность. Затем в несколько подскоков нанесла пару глубоких обильно кровоточащих ран, обессиливая противника. После чего, приблизившись к слабо шевелящемуся мужчине, четко пнула подкованным ботинком в висок, вырубая и контрольно перерезала сонную артерию. Бегло оглядевшись на предмет присутствия возможных свидетелей, Мелкая обтерла оружие об одежду трупа и поглубже натянув капюшон курточки выскользнула на пустынную улочку трущоб. Следующую за ней след в след фигуру, к своей досаде, девочка заметила далеко не сразу. Еще некоторое время поплутав, словно ничего не подозревая, в одном из проходных двориков она сумела разглядеть сухощавую мужскую фигуру в подозрительно знакомой куртке с неисчислимым множеством карманов. Дождавшись, когда преследователь поравняется с выбранным местом засады, Мелкая вышла из ниши-щели ему навстречу. — В обнаружении «хвостов» ты по-прежнему полный ноль: гонять тебя еще и гонять, — ничуть не удивился мужчина, оказавшийся белобрысым парнем располагающей внешности. Скрытая слоями одежды жилистая фигура, казалось, постоянно находилась в движении, словно ртуть перетекая из одного положения в другое. — Учитель, наверное, был хреновый, — пожала плечами девочка. — Но-но! Попрошу без наездов! — возмутился Боб. — Где я тебе в лесу улицы с домами отыщу, чтобы натаскивать? — Опять же претензии не ко мне. — Мордред с тобой, личинка ведьмы, — досадливо поморщился посредник оборотней. — Теперь-то времени у нас тьма, догадалась уже почему? — Я еще вчера догадалась, когда ты из хаты вожака вышел, — тонко улыбнулась девочка одним уголком губ. — Это как это? — искренне поразился мужчина. — Видел бы ты свою паскудную ухмылку со стороны. А маршрут? Гадючий тупик? Серьезно? Там же редкий день без трупа обходится, отличное место для прогулок маленькой девочки, — не скрывала сарказма Мелкая. — Мне больше интересно — вы меня кровью вязали или натаскивали? — Не надо делать из нас монстров, — хмуро покачал головой Боб. — Я все время следовал за тобой, ничего непоправимого бы не случилось. Кто, как не мы, должны понимать уклад наших хвостатых друзей «либо ты воин, либо рабочий». Я попал в селение уже подростком, и сумел доказать свою полезность, но не умей я защитить себя, все мои знакомства и хорошо подвешенный язык не имели бы значения. Пойти мне было некуда, и пришлось бы покорно, не разгибаясь, окучивать грядки. — «Принеси-подай-иди нафиг не мешай»? Я тоже уже сыта по горло быть на побегушках, — поморщилась девочка. — Эх, Мелкая, ты просто не видела разницы, — со вздохом мужчина облокотился на ближайшую стену и, опустив голову, пряча за длинноватой челкой глаза, продолжил: — Я был приживалкой, за что бы ни брался, даже выкладываясь на сто процентов, сделать лучше, чем сделал бы оборотень мне не удавалось. Слабенькая возможность управлять водой совершенно бесполезна без обучения и палочки, поэтому я, считай, был как обычный магл. Это сейчас я полезен и незаменим, а тогда меня не выдворили или не прикопали под кустом на удобрения за то, что знаю расположение поселка двуликих, только потому, что гонения Министерства на темные расы в очередной раз достигли пика. За месяц трое мужчин уходили сбыть добычу и приобрести необходимое и ни один не вернулся, пропав без вести. Тут-то и пригодился я. Чистый перед властью и совершенно «светлый», хотя и хреновый маг, не должен был привлечь лишнего внимания, поэтому, наскоро обучив меня некоторым приемам, меня отправили на разведку. Так и курсирую уже лет… пятнадцать вроде. Хех, внушительно звучит, не думаешь? К тебе отношение изначально было другим. Во-первых, тебя привел Рой, а не сама приперлась, рассекретив тщательно скрываемое логово, во-вторых, твоя магия. Ты слабо представляешь по малолетству, на сколько на самом деле полезна. Казалось бы, просто увеличила растеньице, фасоль какую-нибудь, однако если смотреть в целом — урожай, собранный благодаря тебе, раз в сорок больше, чем в предыдущие годы. Пять лет зимы проходят спокойно, без голода и пропавших охотников, которые в отчаянной надежде прокормиться, отправлялись в самые опасные территории Леса. Может казаться что к тебе относятся прохладно, но поверь мне, тебя очень ценят. Некоторое время они просто молчали, размышляя каждый о своем. Девочка не собиралась возражать, что давно заметила насколько востребованы ее способности. Быть маленькой оказалось чрезвычайно полезно, поскольку все без исключения ее недооценивали, разжевывая очевидные факты и отвечая даже самые глупые вопросы. — Кому бы меня отдали? — первой нарушила тишину Мелкая. — Что? — сделал недоумевающее лицо Боб. — Не считай меня дурочкой, — равнодушно разглядывая ногти с забившимися под них несколькими капельками крови, пресекла попытку юлить девочка. — Тц, вырастили на свою голову, — возмутился мужчина. — Кормили, одевали… — Еще добавь ночей не досыпали и грудью кормили, — перебила воспитанница оборотней, небрежно правя маникюр кинжалом. Наконец удовлетворившись результатом, она полюбовалась на чистенькие ноготки и цепко посмотрев на посредника с нажимом переспросила: — Кому бы меня отдали? — Мне, — отводя глаза, лаконично обозначил тот. — Как и думала, обращать бы меня не стали. Новообращенные в первом поколении даже перекидываться по желанию не могут, и в полнолуние неадекватные. Плюс проблемы со здоровьем, психикой и непонятно, что бы стало с магией. Разумно, а потому предсказуемо. В семью меня никто не взял, как поселили в закутке общего дома, так и прожила там пять лет, то есть по логике, если проваливаюсь — меня отдают в твой дом. Я приживаюсь, «пригреваюсь», а там тявкнуть не успею, как уже жду, босая беременная мужа с работы. Как-то так? Вполне жизнеспособно. Одного не понимаю: тебе-то это зачем? Насколько знаю, у тебя ни одна подружка долго не задерживается, и по характеру ты «вольный ветер». На этот раз мужчина молчал действительно долго. Подумав, Мелкая решила пояснить: — Если нам дальше работать вместе, я должна знать. — Ты слишком красивая, — наконец еле слышно произнес Боб. — Я… не смог отказаться. Прости. «Слишком красивая?» — искренне поразилась про себя девочка. — «Да не сказала бы». За годы черты ее лица постепенно из младенческих оформились во что-то более определенное. Сейчас, глядя в зеркало, уже можно было с уверенностью представить, какой она будет, когда вырастет. Отросшие до середины спины волосы потемнели еще больше, сделав ее жгучей брюнеткой, и уже совсем не казались жирными или прилизанными, плотные и гладкие словно шелк, по текстуре они были абсолютно прямыми, не секлись. Забранные с утра в плотную высокую косу они до самого вечера лежали волосок к волоску, не лохматясь, и не торча в разные стороны. Распущенные же волосы смотрелись поистине шикарно: с тех пор как они немного отросли, девочка приобрела привычку перед сном подолгу расчесываться, пропуская гладкие, словно струящиеся волосы между пальцами — очень успокаивало после трудового дня. Глаза приобрели миндалевидную форму с угольно-черными ресницами и придавали лицу несколько мрачный, притягивающий внимание вид. Овальное лицо, высокие скулы, прямой нос, ничего особенного, если бы не губы. Пухлые, гладкие, какой-то кукольно-беззащитной формы — они откровенно раздражали, совершенно не вписываясь в ее холодный облик. Про телосложение сказать и вовсе нечего. Кто видел восьмилетнего ребенка, тот видел их всех, разница минимальна, даже девочки-мальчики почти не различаются. В этом возрасте что вырастет из тощей жилистой тушки — понять невозможно. И теперь вдруг ей говорят, что она красивая? Да еще и слишком? Затруднившись с осознанием сего выверта мужского восприятия, Мелкая решила не загружать себе мозг и отложить философские диспуты до лучших времен. — Я не в претензии, наверное, это была бы не самая худшая судьба. Обижать бы меня точно не позволили, — хмыкнула она. — Тебя, пожалуй, обидишь, — повелся на подначку Боб, ухмыльнувшись расскованнее. — Я был бы покладистым мужем, может рассмотришь еще кандидатуру? — подмигнул он. — Для начала предпочту дорасти тебе хотя бы до подмышки, — беззлобно отбрила девочка. — Пошли уже, не терпится получить свое личное прозвище, надеюсь это будет что-то героическое! — Разумеется! Нерушимая скала! Или нет, Железный Вепрь! — Своей смертью ты точно не помрешь, Бобби…