Нарушая запреты

      Вечер выдался прохладным, но приятным. Солнце село раньше обычного, словно напоминая о том, что скоро наступит осень. Десятки альф со всей округи съехались сегодня на грандиозный вечер в поместье Козуме, который без зазрения совести можно было называть балом.       Кареты подъезжали чуть ли не каждые пять минут, и выходили из них самые разнообразные, как говорится, на любой вкус и цвет, кавалеры и дамы. И все они, не переставая, входили в главный зал, в котором громко играла музыка и происходило основное действо этого вечера. Приветственные слова хозяйки уже были сказаны, и бал был начат. Но не для омеги, беспрерывно ходившего из стороны в сторону и с огромным нетерпением ожидавшего одного единственного человека.       К Кенме периодически подходили альфы, здоровались, пытались поговорить и пригласить на танец, но вскоре понимали бесполезность своих затей и уходили ни с чем. Сам же омега словно и не слышал никого. Тревога внутри него нарастала. Он не чувствовал Куроо в этом зале, но всё равно продолжал ходить, всматриваясь в каждого альфу и ища знакомые черты.       Прошёл час. Два. Пробило десять.       Почти отчаявшись дождаться брюнета, Кенма, прикрывая глаза рукой, сел на своё обычное место. Место, где они впервые встретились… Громкая музыка давила на голову, слёзы подступали к глазам. Никогда в жизни ему не хотелось так сильно видеть кого-то, как сейчас. – Ох, Кенма-сан, вы чем-то расстроены? – вдруг спросил неестественно любезный голос. Омега почувствовал подозрительно знакомый запах и посмотрел на говорящего. Прямо напротив стоял извечно приторно улыбавшийся Хатори-сан в ярко-белом, резавшем глаза костюме. – Всё в порядке, – безучастно проговорил Кенма, к своему удивлению замечая приближение ещё одного знакомого запаха. Омега инстинктивно вскочил и, с горящими глазами, быстро направился в его сторону, только и успевая сказать, – извините, я пойду… – Постойте, – вдруг сказал альфа, хватая его за руку. – Я хотел бы поговорить с вами. – Простите, может позже… – О, я настаиваю, – проговорил Хатори-сан, притягивая омегу ближе к себе. – Давайте поговорим во время танца. Я приглашаю вас. – Извините, я не танцую… – Ох, как жаль, – расстроенным голосом произнёс альфа. Он вдруг прищурился и сердито посмотрел куда-то за спину Кенмы. Тот быстро освободил свою руку и обернулся. Поспешным шагом к ним направлялся столь долгожданный брюнет с виноватой улыбкой.       Увидев его, омега словно наконец начал дышать. Не шевелясь, он неотрывно смотрел в искрящиеся радостью глаза, взгляд которых принадлежал только ему. Как только расстояние между ними стало меньше метра, музыка вдруг умолкла. Недолгая тишина между двумя композициями окружила их, и казалось, что всё вокруг замерло в ожидании.       Заметив Хатори-сана, Куроо ухмыльнулся. Он учтиво поклонился омеге, протягивая ему руку: – Добрый вечер. Могу я пригласить вас на танец, чтобы ничто не отвлекало нас друг от друга? – он незаметно подмигнул. – Да… – сам себя не слыша, проговорил Кенма, кладя свою ладонь в протянутую ладонь альфы. В это мгновение заиграла музыка и Тетсуро, не теряя времени, приблизил омегу к себе, обхватив его за талию, и они быстро отошли к танцующим. – Я так боялся, что вы не придёте… – Простите. Я опоздал. Карета сломалась, пришлось ждать... – Но вы тут… Я счастлив. – Да… Я тоже, – тепло улыбнулся брюнет. – Что это мы танцуем? – проговорил омега, движимый единым любопытством. Его щёки пылали, и всё тело казалось легче обычного. – Вальс, кажется, – Куроо не мог разобрать мелодию. Она определённо была ему знакома, но голова шла кругом, и он не мог на ней сосредоточиться, да и не хотел. – Венский? – Может и венский… – Может и венский… – теряя дыхание, повторил Кенма, и они закружились под музыку, не потому, что слышали её или знали движения, а потому, что чувствовали. Чувствовали и отдавались полностью не столько танцу, сколько друг другу. И люди вокруг лишь удивлялись грациозности танцующей пары. – Хатори-сан, наверное, очень зол, – хихикнул омега. Ему было так хорошо сейчас, что всё остальное казалось сущим пустяком. – Пусть злится, – улыбнулся альфа, – у него есть на это право. Тетсуро мельком глянул в его сторону и, поймав на себе полный ненависти и раздражения взгляд, не прекращая танца, склонился чуть ближе к омеге. – Он попробует пригласить вас, как только музыка умолкнет. Давайте не дадим ему такой возможности? – А? – Кенма впервые танцевал на вечере и сейчас терял голову в руках брюнета. – Здесь жарко, двери в сад открыты. Смешаемся с толпой танцующих, и никто не заметит, если мы ненадолго исчезнем. – Да… да, – заплетающимся языком проговорил омега. Его сердце прыгало в груди, и дыхание перехватывало каждую секунду. Создавалось ощущение полёта, и душа словно неслась над всей пестротой платьев и костюмов, модных причёсок и блестящих украшений, будучи выше этой показной красоты, выше этого наигранного мира.       Куроо невероятно ловко провёл их между танцующими парами, и они вышли в сад незамеченными. Вечер потухал, размывая очертания отдельных деревьев, превращая их кроны в сплошные, будто расплывающиеся пятна. – Вы не злитесь на меня? – негромко спросил Тетсуро. Они сидели на скамье рядом с фонтаном, белеющим в темноте под стать дорожкам. Музыка долетала и сюда, но была не громче стрекотания сверчков. – Нет, ни капли. – Я уже было хотел идти пешком, когда сказали, что карету починили… А потом упряжь сошла… Теперь это всё кажется таким далёким. Но я так боялся, что вы не дождётесь меня… – Я готов ждать сколько угодно, лишь бы в конце этого ожидания увидеть вас. И я так рад… как никогда рад, что вы сейчас со мной. – И я… – выдохнул Куроо, откидываясь на скамью и глядя в небо. Кенма сделал то же. Прохладный воздух освежал, казалось и снаружи, и изнутри. В голове прояснялось. – Сегодня рано стемнело… – проговорил омега. – Если посидим ещё немного, можем увидеть звёзды… – Вы же никуда не спешите, Куроо-сан? – А во сколько у вас обычно кончаются такие вечера? – Наверное, как уезжают последние гости… – В таком случае, сегодняшний вечер рискует никогда не кончиться, – улыбнулся брюнет, – потому что я совсем не хочу уезжать. – Да… было бы восхитительно, если бы вы никогда не уехали…       Ветер успел разогнать облака, и, по мере наступления темноты, начинали по одной загораться белые точечки-звёзды. Молодые люди молчали, наблюдая это таинство, словно боясь разговорами помешать ему. Вскоре столь редкие летние звёзды овладели всем небом, становясь его полноправными владельцами на пару со светящейся тёплым серебряным светом луной. – Что бы вы пожелали, если бы увидели падающую звезду, Козуме-сан? – Не знаю… Моё главное желание сегодняшнего дня уже исполнено… А вы? – Сложно сказать… Я хочу столь многого, что и не перечислить, – он вдруг встал, будто намереваясь подойти к фонтану, но не переставая смотреть вверх. Тьма обуяла сад настолько, что позволяла свету звёзд и луны лишь указывать на расположение тех или иных предметов, совсем не давая рассмотреть их. Будто испугавшись чего-то, Кенма поспешно поднялся и подошёл ближе к альфе. Тот, не оборачиваясь, сделал шаг назад, становясь наравне с омегой. – Красиво, правда? – вдруг произнёс он. – Да… Но после света звёзд я почти не могу разглядеть вас. – А вы хотите видеть меня? – Хочу… мне отчего-то страшно, когда я вас не вижу.       Куроо неторопливо обошёл омегу и нерешительно обнял со спины, накрывая его руки своими: – А теперь вы чувствуете страх? – Н-нет… больше нет… – Тогда холод? – В-вовсе нет… – В таком случае, почему вы дрожите? – горячее дыхание опаляло шею Кенмы. – Скажите мне, что вы чувствуете сейчас? – Я чувствую, что схожу с ума из-за вас… – …и сводите с ума меня, – он замолчал, словно собираясь с духом. – Мы говорили про желания… Я… хочу вас. Безумно хочу. Полностью. Не только ваше тело, вашу душу… Я хочу, чтобы вы были только моим… А я буду лишь вашим. – Ваше желание уже исполнено, Куроо-сан…Тут не нужна помощь звёзд. Я… ваш. Ваш и ничей больше. – Кенма повернулся и прижался к брюнету. Размеренное дыхание и учащённое сердцебиение создавали удивительный контраст. Казалось, весь мир замер вместе с этими двумя, будто боялся спугнуть столь решительную робость ситуации. – Хочу стоять так вечно… Хочу, чтобы вы всегда были рядом со мной. Я говорил, что мне страшно, если я не вижу вас. На самом деле, я боюсь, что вы однажды просто исчезнете… не приедете… А я… я не могу жить без вас. – Я не исчезну, – альфа бережно переплёл пальцы омеги со своими и нежно поцеловал его руку. – Я всегда буду с вами. Даже если меня не будет рядом, я никогда не перестану думать о вас... стремиться к вам. – Вы… – Кенма, улыбаясь, уткнулся головой в грудь брюнета, – вы всегда будете со мной? – Всегда, – Куроо аккуратно положил руку на голову омеги, проводя по волосам. – Я так… так счастлив. Спасибо вам. Если бы не вы… – Ты, – вдруг поправил Тетсуро, – больше не надо формальностей… Ведь так? – Так, – просиял Кенма. – Тогда могу я звать вас Куро? – Конечно. – Ты, – старательно проговорил омега, борясь с привычкой формального обращения, – ты тоже можешь называть меня, как захочешь. – Тогда… Кенма? – улыбнулся альфа. Ему самому было непривычно, но он чувствовал, что это правильно, что так непременно должно быть.       Услышав своё имя, омега сильно покраснел и едва заметно кивнул. Он и так редко слышал его от других людей, но, сказанное голосом любимого человека, оно казалось словно вовсе незнакомым, будто впервые Кенма узнал, как его зовут. Мурашки пробежали по коже. – Я люблю тебя… – негромко проговорил брюнет, хотя душа рвалась кричать об этом, – ты даже не представляешь, как сильно… – Представляю… ведь я тоже… – он не договорил, сильнее прижимаясь к альфе. – Правда? – Тетсуро провёл рукой по щеке омеги и, улыбаясь, коснулся своим лбом его лба. Кенма лишь тихонько кивнул в ответ, закрывая глаза от смущения. И этот короткий кивок казался равносилен тысяче слов для каждого из них.