Дневники Белого Демона

Она была самой обычной девочкой. Уже не маленькой, нет, но она так не желала быть взрослой и ответственной, что предпочла всему миру свой, маленький мирок. Не выпуская из рук книжек, она жила, училась улыбаться всем и всегда, а сказки, далёкие от жизни, стали её частью, такой же необходимой и важной как сон и еда, хотя казалось, что это лишь увлечение. Время шло, а девочка всё продолжала верить, оставаясь таким же наивным ребёнком, хотя каждый видел в ней сильную и способную девушку. Она и была сильной. Но особенной. Быть сильной, смело глядеть в лица Жизни и Смерти, улыбаться трудностям и неприятностям, оставаясь таким же беззаботным, ранимым ребёнком - это очень трудно. Но она смогла. Она верила, а её мирок рос вместе с ней, став вскоре чем-то большим, таким же важным, как настоящий, и сказки всё более манили её, открывая новые и неизведанные грани жизни. И всё же, забыть о настоящей жизни она не могла. Хоть в её мирке она могла быть по-настоящему счастлива, здесь же за счастье приходилось бороться. Причем, за чужое, но родное счастье, ведь за своим она уже не радела... Её мать была самым ярким лучом надежды, одним из тех, что заставляли её бороться, каждый раз просыпаться, жить, не давая уйти и забыться в мире несбыточных грёз. И она жила, карабкалась изо всех сил, хоть и было больно, она терпела, но иногда боль становилась нестерпимой, и тогда она уходила, с вежливой, но пустой улыбкой закрывала двери своей комнатки, запирая её на тяжелые засовы, закрывалась в своей душе и тогда, будучи уверена, что совершенно одна, кричала, пока не пропадал голос, пока слёзы не высыхали на лице и не заживали разбитые в кровь руки. Тогда она снова распахивала свое сердце для всего мира, для обоих миров, хоть и помнила свои ошибки, но не могла поступить иначе, потому что есть нечто иное, превыше долга и чести, заботы о себе и прочих мирских хлопот... Она вновь желала забыться, уходила опять туда, где могла быть всегда собой, хоть и прятала свои чувства. Или хотела, чтобы все так думали. Так или иначе, но в этой жизни, похожей на осколки стекла, на речной лёд, сходящий по весне, на крупицы снега, переливающиеся на солнце, она не хотела ничего менять. Свыклась. Стерпелась. И она просто не могла представить себе что-либо иначе. *** Зима, рождённая Весной, Холодный взгляд и тёплая душа, Желая блага всем, уводишь за собой, В туманную, неведомую даль. И пусть тропа стелется колким льдом, Пройдёшь одна по тонкой снежной стёжке, Ты знаешь - где-то там родной есть дом, И кто-то ждёт тебя, в гостиной, у окошка. Зима, рождённая Весной, Не доверяй улыбкам, лжи не верь. Будь сильной, доброй, а еще - простой, Дочь снежных бурь и озорных метель. О чём ты плачешь ночью? Что душа Снедаема тоской, горит огнём? Зима - дитя Весны, не забывай, Прошу, не смей забыть о Нём. И он придёт. Как летний дождь с утра, Обнимет и прижмёт к груди, качая. И ты уснёшь, всё думая о том, Как хорошо уметь любить, мечтая... *** Опустились сумерки на её Страну Чудес. Она уже спит, свернувшись в клубочек и сжимая в руках стёганное одеяло. Странно, что она никогда не улыбалась во сне. А ты и не просил, видя её не всегда настоящие, но, иногда, всё же самые светлые улыбки, что из тени казались ещё красивей. Она очень устала. Но сейчас она отдыхает, спокойно посапывая и уткнувшись носом в уголок подушки. Такая милая, совсем дитя ещё. Улыбаешься и, осторожно поправляя одеяло, садишься рядом, долго вглядываешься в это ни чем не омрачённое лицо. Ты редко видишь её такой, настоящей, поэтому благодаришь богов, в которых даже не веришь, за эту возможность. За возможность просто быть рядом, помогать и заботиться, быть тем, кому всегда можно довериться и на кого можно опереться. А ты и не просишь большего. Потому, что знаешь. Знаешь, о ком сейчас её грёзы, знаешь, чьё имя шепчет, в отчаянии кусая губы и замирая над пропастью. Знаешь, о ком думает, когда улыбается за книгой или шитьём. Знаешь, для кого в горшочках оранжереи ею посажены тюльпаны, подснежники и розы. Знаешь, с кем она просыпается по утрам. И этот кто-то не ты. И никогда им не станешь.