Дневники Белого Демона

Зима плавно, с наступлением первого декабрьского утра, окутала всё мягким белым одеялом, что казалось, прикоснись к снежному полотну и почувствуешь, вместо холода и колючих снежинок, тёплый и шерстяной, точно как связанный бабушкой шарф, искрящийся покров. В воздухе уже витает предвидение Рождества и Нового Года, люди возятся, спеша куда-то по улочкам, а машины снуют по дорогам, словно кровь по венам, прибывая и убывая из города, в котором каждый, возможно, оставил частичку себя. *** Потрёпанный чёрный седан летит по обледенелой трассе, изъеденной трещинами и ямками, по присыпанному песком и придорожной грязью асфальту. Удивительно, но такие мелочи, как исцарапанная тонировка на заднем стекле, позвякивающие монетки в сумке-кармашке таксиста азиатской наружности, дребезжащий багажник и четки, болтающиеся на зеркале заднего вида, лишь добавляли обыденности и уюта. А за окном плыл мягкий и светлый, с оттенками холода, зимний пейзаж. Всё так, как и должно быть. Сидящий на заднем сидении пассажир молчал, глядя в окно. В салоне не играла музыка, лишь дрожащая тишина висела в воздухе. Таксист тоже молчал, глядя вперёд. Не задавал лишних вопросов, просто вёл машину, может о чём-то и думая, но лезть в его мысли не хотелось. Разобраться бы в своих. Вполне ожидаемого запаха бензина в салоне тоже не было. Лишь тепло человеческой кожи, которым пахли тёмные чехлы на сидениях, да лёгкий аромат домашней выпечки от таксиста - вероятно обедал, поэтому и задержался на десять минут. Ну ничего, чёрноволосый парень, сидевший со скучающим видом и скользящий взглядом по ледяной степи, умел ждать. Вот, заскрипели по песку покрышки и машина сбавила скорость, тормозя у одного из старых, ещё советской постройки домов. Пассажир молча отдаёт таксисту деньги. Без сдачи. Ведь он не впервые приезжает сюда, вот так. Машина исчезает среди серых домов, а загадочный паренёк плотней запахивается в пальто и выкурив сигарету, открывает стальную дверь, да ступает в пыльный подъезд, растворившись во мраке лестничных пролётов. *** Шорохи и шаги нарушают тяжёлую тишину. Самый обычный, обшарпанный подъезд, пятый этаж, коричневая железная дверь, с непривычным, малость щегольским узором для хрущёвки. Он достал ключ из рукава и открыв её, шагнул внутрь, стягивая шарф. В прихожей зажёгся свет. - Ну здравствуй, - в квартире снова тишина. Никого. Лишь чёрная кошка вьётся под ногами, ластится и сверкает изумрудами глаз. Он вешает пальто и скинув сапоги, ступает на кухню, а кошка, мурлыча, следует за ним. Чайник водружён на плиту, а кошка, нагло взобравшись на стол, жуёт принесённые парнем суши. - Ты ведь не хочешь говорить, так..? Но ты рада меня видеть, - улыбнулся, уж слишком он проницательный. - Сестра. Кошка оторвалась от еды и подняла на него зелёный, с весёлыми искорками взгляд, подошла и ткнулась холодным и влажным носом в щёку. - Прости меня, Сес, я дурак, - он погладил кошку, взяв её на руки и ссадил на подоконник. - Просто дурак, который живёт мечтами, верит в то, чего нет, всегда ошибается и теряет тех, кто ему дорог. И всё это потому, что этот идиот хочет сделать невозможное. Ты ведь знаешь, нельзя сделать всех счастливыми. Это невозможно. Но я попробую... только я больше не позволю кому-то из-за этого пострадать. Особенно Им... Или я больше не буду пытаться... никогда... Она всё так же смотрела на него, с интересом, чуть одобряюще, а он скрылся в ванной, вернувшись через десять минут, с пустым взглядом и легкой улыбкой. - Вот увидишь, у меня всё получится. Иначе и быть не может, - он подошёл к кошечке и поцеловал её в лоб, оделся и ушёл, попрощавшись с тишиной, разрезанной скрежетом замка, шорохами шагов и хлопком двери. Тёмный силуэт растаял в толпе, а на окне серой многоэтажки сидела чёрноволосая девочка и улыбалась, глядя ему вслед. Снежинки, падающие на просыпавшийся город отражались её изумрудных глазах. - Я верю, брат. В тебя верю. Всё же, пожалуй, только тебе это по силам... *** Как же красиво вокруг. Лёгкий снегопад, искрящийся от солнца порхал в морозном воздухе, переплетаясь с солнечными лучами и покрывая серые тротуары белой поволокой. Парень в чёрном пальто шагал по тротуарам, но снег не касался его, словно в его рукав был прозрачный зонт. Для прохожих он был лишь тенью, для него они были лишь призраками. Знакомые улицы и перекрёстки, дворы, дома и мелкие магазины, но незнакомые люди, пустые лица, маски. Вот здесь он провел свое земное "детство". Здесь жила женщина, которая помогла ему, спасла от самого себя, защитила. Она знала, что он "особенный". Он с уверенностью мог сказать, что она такая же. На этот раз дверь была чёрной. Старая, но ухоженная, без излишеств, с глазком, выделанным под Глаз Гора из червлёного серебра. В эту дверь он уже стучит. Три раза, легко, не настойчиво. Здесь он имеет право лишь спросить, попросить, но не более. Дверь открывается сама. Она ждёт. Он выдыхает волнение и шагает в тёмный проём, закрывая дверь за собой и кланяясь высокой женщине, что ожидала его в прихожей. - Добрый день, госпожа Ая, - он не поднимает головы, пока разрешение не получено, после вручает женщине чёрную розу, раздевается и проходит на кухню, заваривая чай. Она ждёт в гостиной. - Давно ты не появлялся здесь, Белый Демон, - замечает она, когда он с подносом появляется комнате и ставит его перед ней на столик, подавая чашку. Она кивает и он садится в соседнее кресло со своей чашкой. - За советом пришёл? - Да. Мне нужна Ваша помощь... - кажется, маска сползла с лица парня, он выглядел встревоженным и расстроенным. - "Твоя помощь", пожалуйста, - женщина смягчается, улыбаясь ему, и спрашивая участливо. - Что случилось, ученик? Он опускает голову, вздыхая и ставя чашку на блюдце. - Я снова ошибся. Снова потерял кое-кого... кого-то, кто был очень мне важен. Кого я... - запинается, не в силах продолжать и съёживается, ловя её острый взгляд. Она же молчит, неожиданно поднявшись, отходит к стеллажу с книгами и ищет что-то, любовно поглаживая старые корешки фолиантов. - Помнишь ту сказку? - спросила она, вытащив одну книгу и вернувшись в кресло. - Какую..? - во взгляде парня скользит недоумение и интерес. - Про аленький цветочек. Каждое чудовище является чудовищем потому, что у него есть сокровище, которое оно оберегает. Без сокровища или похищенной принцессы чудовище никому не нужно. Он слабо усмехнулся. Она ведь знает правду, знает, какое он чудовище. - Сокровище..? То есть, Вы... ты думаешь, что... - Верно. Ты потерял своё сокровище, не уберёг, не удержал. Но, какое ты теперь чудовище? Ты ведь ненавидишь это. Так что теперь? - Я ненавижу себя... допустил такое... но как вернуть..? Как вернуть моё сокровище? Оно тоже меня ненавидит - такое... чудовище. Она со стуком ставит свою чашку на блюдце и строго на него смотрит. - Ты ли спрашиваешь такое? Ты? У меня? Окстись! Сокровище твоё - ведь было твоим. Если потерял, ведь как-то раньше берёг. Мог удержать. А может, вообще, оно само желало быть с тобой. Может любило... - Мне ясно дали понять, что нет никакой любви. Это лишь очередная ошибка. Сам виноват, влюбился, хотя знал, что мне нечего ждать в ответ, - он помрачнел, но в глазах горело сомнение. Он верил в чудо, даже если его и не могло быть. Это всё, что ему осталось. - Я и не думал... наверное, я просто любил... оно ведь само приходит... Она встала и подошла к нему, погладив по голове. - Не переживай, если твоё сокровище окажется не твоим, не ищи его, но если твоё - не отпускай, борись и надейся. - Буду... но как понять..? - он поднял на неё взгляд, полный отчаяния и тоже встал. - Поймёшь. У тебя ведь есть сердце... - она осмотрела его, вздохнула и исправилась. - Есть душа... она не ошибётся, поверь уж. Просто доверься ей, слушай, поймёшь, как нужно. Он молча кивает, ещё раз кланяется и уходит, накинув пальто и прощаясь уже с порога. - Не забудь, что любовь - для двоих. Как бы ты не бился, если она не взаимна, всё будет зря, - она проводила его в прихожую, но он спешил, слетая по пролётам лестниц и лишь эхо донесло до неё шёпот. - Моей любви хватит на двоих. Если даже не любит... я никогда не перестану надеяться. Во всяком случае, мне остаётся ждать. И для этого у меня есть целая вечность... *** Он не любил высшее общество, частью которого был от рождения. Пусть, ему и нравилась роскошь, но в душе он ненавидел её, желал быть самым обычным. Ведь вся эта "пыль в глаза", не поможет обрести себя в жизни, не поможет найти своё счастье, своё сокровище, для души. Но вот ужин в кругу семьи - другое дело. Пусть он и не считал их роднёй, но они сошли бы за добрых знакомых, поэтому он и явился на этот вечер. Всё как всегда - страж у ворот, тёплый, приветливый свет в окнах небольшого особнячка, вежливые хозяева, учтивые гости и круглый стол, за которым всегда проходят тихие трапезы. Ни песен, ни тостов, ни слов, ни вопросов, только тишина. Тишина преследует его всюду. Слуга, отворяя врата, склоняется в молчаливом поклоне, в тишине он пересекает ухоженный дворик и гости молчат, приветствуя его лёгкими кивками, когда он занимает своё место за столом. Он ничего не ест. Не прикасается даже к десерту, лишь пьёт чай, взяв из вазы две конфеты и убрав в карман пальто. Он отдаст их двум детям, которых встретит, направляясь туда, откуда пришёл. И тишина снова следует за ним по пятам. *** Серебристая лада искрой летит назад, разрывая опавший на Землю мрак и растворяясь в ночи. Пассажир на заднем сидении молчал. В салоне снова было тихо - магнитола работала, но оттуда не доносилось ни звука - водитель мысленно ругался, ему придётся разбираться с этим, когда прибудут на место. Парень ухмыльнулся. Он лишь хотел, чтобы было тихо. Он пытался услышать свои мысли, но даже там висела звенящая тишина. Он наконец понял, что нужно делать. Какие маски надеть, как себя вести, как правильно чувствовать, как любить... Он знал, что в этот раз всё получится. Лишь бы не ошибиться. Он больше не мог позволить себе потерять своё сокровище. Никогда.