Дневники Белого Демона

Ледяные Чертоги казались не особо гостеприимными, но сегодня в Главной Зале было куда больше гостей, чем обычно. Сегодня вообще особенный день. Последний день Осени, после чего Зима наконец вступит в свои права. Здесь собрались все Времена Года и другие важные гости. Не были исключением и "виновники" торжества. Ариэлла сидела в своём кресле, чувствуя себя немного неуютно среди всей этой праздничной суеты и церемоний. Но Серебряный стоял рядом, отчего ей было спокойней. А вот её брата нигде не было видно. Между прочим, сейчас Осень должен был поздравить Зиму и передать ей Венец Времён. Она конечно понимала его, он ведь не любил светские мероприятия даже больше неё. Но опоздать - значит проявить неуважение к гостям. Впрочем, он не заставил себя долго ждать. Лишние разговоры стихли, тишину нарушал лишь лёгкий шелест опавших листьев. Осень вошёл в залу, улыбаясь расступавшейся толпе и проплыл в центр залы, повернувшись к Лисе. В руках он держал свою неизменную мандолину, а на голове, пока ещё, покоился венец из золотых листьев. Осень не любил лишнего внимания, хоть он и был дворянином, имея прекрасное представление о светском общении, при таком сборе иногда с трудом давались и простейшие фразы. Но голос его так и не дрогнул, он извинился за задержку, кивнул выпрямившейся в кресле сестре и встряхнув смоляной гривой, тронул струны. Было совсем тихо, поэтому, даже если бы он шептал, эхо разнесло уверенный голос по всему залу. Но он пел. Осень вообще редко когда можно было застать таким. Если он и пел, то только близким людям. Неудивительно, что глаза уж было заскучавшей кицунэ зажглись любопытством. А он смотрел в ответ, не отрывая от неё ясного взгляда и продолжал петь. Каждая строчка разбивалась чистым отзвуком о ледяные колонны и стены, рассыпалась холодными искрами, укрывая гостей лёгким инеем. Снег - не его стихия, но он старался для неё. И пел тоже для неё. Гости, ошарашенные всё так же молчали, Лето посмеивался, глядя на покрасневшую от чего-то Весну, кто-то из гостей глядел на Осень хмуро или с изумлением переводил взгляд с него на Зиму. А он пел, улыбаясь. Потом, на последних строчках, когда голос взлетел к высокому потолку, сплетаясь с хрустальным эхом, мандолина в его руках растаяла золотым светом. Он снял с себя венец и с поклоном надел его сестре на голову, после выпрямился, улыбнулся ей и покинул залу, уже не оглядываясь. Стоило тяжёлым дверям закрыться, как в зале вновь поднялся ропот. Лишь Зима хранила молчание, недоумевая. Серебряный исчез и задать вопрос было некому. Впрочем, остальные обсудили его с лихвой и так были этим увлечены, что уже никто не заметил, как золотые листья на венце прекратились в снежинки...