Санкт-Петербург, Россия. 2016 г.
— Ты похож на кота, который любит спать на кровати и греть живот под солнцем. Я только усмехнулся на это замечание. Я не кот, но люблю спать и солнце, которого в Питере в принципе нет. Но всё так и не выспался за эти два месяца отстранения от любых дел Института. Ни охоты, ни патруля, ни бумажной работы. Ничего. Только Ира, тренировка с Ирой, теория с Ирой, разговоры с Ирой, Ира, Ира, Ира. Я должен был ненавидеть её, но не мог. Эта девчонка была интересна сама по себе. Странные, но интересные разговоры по душам. Ира рассказывала какие-то свои истории из прошлого, но только речь заходила о родителях, мне приходилось всячески её успокаивать.***
Мы стояли во дворе пятиэтажного дома на окраине Петербурга. Родители снимали квартиру в этом доме, пока были в городе и встречались с дочерью. Ира боялась туда заходить. Она помнила это место, но боялась, что родители сошли с ума из-за её исчезновения. Не появлялась у родителей около двух недель. Все это время она пролежала в нашем лазарете, и мы никуда её не отпускали. А тут вдруг она накинулась на меня с мольбой съездить сюда, домой к родителям. — Всё хорошо, Ир, — негромко произнес я. — А вдруг они... злятся, что я вот так пропала? Это же не моя вина. — Я всё им объясню, если это потребуется. А теперь вперед! Мы поднялись на этаж. Ира достала ключи, хотела уже открыть дверь, но я её остановил. Легкими движениями рук я стряхнул с шапки и черной куртки девушки мягкий снежок. Только после этого мы вошли в квартиру. Узкий и короткий коридор, гостиная, совмещённая с кухней, две комнаты. Две сквозных комнаты, как во дворцах. В квартире царил настоящий хаос. Разбросанные книги, одежда, клоки порванных тканей и мебели, битая посуда. Порезанные стены и двери. Ира рванула в комнаты, а я остался на кухне. Битая посуда... Какой-то едкий запах... Я наступил в черную липкую жидкость. Вот черт. — Ира! — громко выкрикнул я, оборачиваясь. Она не ответила. Я быстрыми шагами удалился с кухни, вошел в одну комнату, через неё – в другую и замер. Ира сидела на полу, схватившись за голову. Костяшки пальцев заметно побелели, а дыхание у нас обоих кончилось. Посреди комнаты в черной и алой крови лежали родители Иры. Колотые раны, перерезанные руки, в том числе и запястья, порванная одежда. Но вместе. „Только смерть разлучит нас“. Ужасное зрелище. Я присел позади неё. Мне нужно было что-нибудь сказать ей, но в этот момент слова куда-то улетучились, как они обычно это и делали. Я аккуратно развернул Иру к себе и взял за руки. Девчонка дрожала, неслышно всхлипывала, её глаза успели покраснеть от слез. — У тебя руки ледяные, — тихо произнес я. Она вырвала свои руки, а потом крепко обняла меня. Я... Я не умею успокаивать людей. Я прижимал Иру к себе, гладил по рыжим волосам. Ира же не сдерживалась. Она громко плакала, даже завывала, бессильно била меня кулаками по спине, буквально висела в моих объятиях. А я лишь сильнее прижимал девушку к себе. Мой взгляд перебегал от изуродованного лица матери Иры к такому же изуродованному лицу её отца. Нужно было найти ту тварь, которая сотворила это, и уничтожить. Я позвонил в Институт, попросил дядю отправить к нам какой-нибудь небольшой отряд и Оксану. Приехал только отряд, с ними еще заявилась Нина. Хоть кто-то пытался и смог немного успокоить Иру. Пока охотники выносили тела, я заметил на шеях погибших странные круглые руны. Вернее, это были не совсем руны. Они искусственные, несуществующие. Они сделаны стилусом, но это не руническая магия, прописанная в Серой книге. Совсем нет. Внутри предательски закричал тот паренек, который был некогда назван душой. Он лучше меня знал и понимал, что здесь происходило, что всё это значит. Что здесь могла быть Ира. Нина сидела рядом с ней, обнимая за плечи и вытирая большим пальцем слезы на щеках. Ира дрожащей рукой прижимала к уху телефон и говорила сорванным голосом с бабушкой, на которую родители оставили младшую сестру Иры. Девчонка едва смогла объяснить бабушке, что произошло в Петербурге, просила позаботиться о сестренке. Сестренке... Как мне помочь? Как? Я не могу помочь. Не могу защитить. Что я вообще могу? Родителей Иры похоронили в воронежском Городе костей, но перед этим зафиксировали странные метки на шеях, колотые раны, капли демонической и ангельской крови на одеждах. Ира не ездила на похороны, да и её бы просто не пустили. С неделю она ходила опустошенной, в белых одеждах, редко кому что-либо отвечала, плохо ела. Вот кому и было плохо, так это ей. Именно с тех пор любое упоминание о родителях приносило ужасную боль.***
— Я люблю спать. И солнце, которого здесь не бывает. Ира присела рядом на колени, тяжело дыша. Я заставил её прыгать полтора метра вверх тридцать раз. А потом ещё тридцать. И ещё. А сам валялся на матах в черных одеждах и действительно грел живот под лучами солнца. Конец февраля, у нас появилось теплое солнце. Это счастье. Самое настоящее. — Почему ты ничего не делаешь? — спросила Ира, опустив голову. — Ты тоже должен тренироваться, разве нет? — Я уже слишком старый, чтобы интенсивно тренироваться, — усмехнулся я, закрыв глаза рукой. — Кстати, сколько тебе лет? Ты так и не сказал. И никто тоже не говорит. Либо не хочет, либо не знает. В зал вошла Нина, цокая каблуками. Черное платье, красный пиджак, высокие каблуки... Кажется, сейчас будет что-то очень веселое. — Да, вы ещё в потрахайтесь на этих матах. Делать мне больше нечего. Такая мысль мелькнула в моей голове. Я вроде как невесту ищу, уже два месяца, но всем на это так плевать, поэтому иногда и проскальзывают такие фразочки. Ох, что я говорю, это же, блять, Нина, моя ебанутая двоюродная сестра. Чего в ее голове только нет, ей богу. — Нинель! — Ира протянула к ней руку, проигнорировав колкую фразу. — Скажи, сколько Арсу лет? Нина перевела на меня взгляд. Я лишь уселся поудобнее и хитро улыбнулся. Ну, всё, сейчас она выдаст что-нибудь очень уместное. — Ему сорок один, — закатив глаза, ответила Нина. — Внешне примерно двадцать пять, а в душе вообще одиннадцать. Не самый лучший наставник, верно? Как всё про меня. Неужели это действительно так заметно? Впрочем, в последнее время мне явно не одиннадцать. Мне уже, наверно, за сорок, а то и пятьдесят. Ничего не хочу делать, но ничего и не делается. Да и мне ничего не разрешается делать. Кроме как проводить абсолютно всё своё время с Ирой. Может, я скоро как-нибудь да помру? Потому что уже начинает надоедать это безделье. Я. Хочу. На вылазку. На охоту. Я хочу быть полезным, а не сидеть в гребанном Институте. Это же моя работа – охотится на демонов, алло! Никогда не хотел быть учителем. Никогда. — Куда ты намылилась в таком прикиде? — спросил я и дернул правой рукой, заглядывая на стрелки часов. — Ещё не так поздно, чтобы идти в очередной клуб на охоту. — То есть Соколов не присылал тебе СМС? Так чего ты сразу не сказал?! В смысле Соколов? В смысле не присылал? В смысле СМС? В смысле сразу?! Меня передёрнуло. Я поднялся с матов, вытащил из кармана телефон и включил его. Ничего. В смысле ничего?! Я начал второпях перечитывать все свои сообщения. Все. Ничего не нашел. Ничего. В смысле ничего?! — Странно, — протянула Нина. — Удивительно. — Я сильно сжал телефон в руке. — Мой лучший друг. Мой единственный лучший друг. — Ой, не прибедняйся. Твой единственный друг пригласил нас к себе. — Глаза заливать? — спросил я. — Ну, называй это так, мне фиолетово. А я... А я хочу. Мне надоело сидеть в Институте и страдать херней. Всё равно толку ноль. — Я за курткой. — Можно с вами? — вдруг подала голос Ира, поднявшись с матов. Я взглянул на нее, потом на Нину. Та пожала плечами, как-то неуверенно произнесла: — Он, вроде, больше никого не звал. Но это не значит, что мы не можем кого-нибудь привести... Блять. Заткнись. Просто заткнись. Я хочу избавиться от Иры хоть на день, прошу! Да блин! Да почему?!***
Наверно, всё-таки стоит поставить двойную блокировку на телефон. Кажется, кто-то хотел, чтобы я остался дома. Что же... Выкуси, тварь. Ну, теперь мы небольшой компанией сидели у Коли. Звенели музыка, смех, бокалы. Здесь было много народу, даже очень. К позднему вечеру Коля всех к чертовой матери выгнал, остались только мы втроем: я, Нина и Ира. Музыка теперь заметно утихла. Мы говорили по душам, пили и ржали. Коле стало заметно лучше. И я все еще ни разу не видел его Алису. Ну, сиделку, помощницу по хозяйству. Называйте, как хотите. Скажу про неё только одно – она большая молодчинка. Успевает учиться, проходить практику, помогать моему Коле. В общем, не девушка, а самое святое существо на свете. Ну, я так думал. Раздался звон ключей, открылась входная дверь. Мы все услышали грохот в коридоре. Коля как-то самодовольно взглянул на меня. — Какого мать его хуя, Соколов?! Перед нами стояла Алиса. Невысокая, худощавая девчонка с темно-каштановыми волосами и таким добрым лицом, что даже сейчас нельзя было сказать, что она злится. Но она злилась. — Алисочка! Принцесса моя, — воскликнул Соколов, подскакивая с кресла и проливая какое-то количество виски на белый ковер. Только Коля хотел её обнять, как она тут же послала его, отстранившись в сторону, сказав, что мой друг уже в ничто. Она просила по-хорошему уйти. Как ни странно, мы не стали сильнее раздражать девушку и быстренько свалили из дома. Чувствую, Коле таких пиздюлей выпишут сегодня, потому что я слышал громкий крик девушки, какое-то бормотание и смех Коли. Ебанутый придурок, честное слово. Я мёрз, как собака. На улице было не так холодно, но я замерзал. Мы втроем сидели во дворе дома Сокола на качелях. Весело было только подвыпившим девчонкам. Они что-то громко обсуждали, а я не слушал, ну да. Вместо этого в моих руках светился телефон. Вернее, одна переписка.Сокол тебя тоже пригласил. Почему ты не пришел? 22:37
Нужно было? 22:38Было же весело!! 22:38
Кажется, ты пьян. Причем очень. Ты меня терпеть не можешь. 22:38С хера ли ты так думаешь? 22:39
На роже написано, петух. 22:42 Ой, какая прелесть. Я теперь еще и петух. Зашибись.Вообще-то есть одно дело. 22:44
Какое ещё дело? 22:45Нужно отправить девчонок домой. А ещё я хочу у тебя кое-что узнать. 22:46
Что именно? 22:46Сначала нужно отвезти Иру и Нину. 22:47
Ок. Скоро приеду. 22:48Точно? 22:48 Ты меня не кинешь тут, да? 22:48 Шастун! 22:48 Ответь, блять! 22:49 Ну ты и сука, вот что я тебе скажу. 22:51 Я замерзаю. 22:53 Антон. 22:54 Тохаааааа. 22:56 ДА ТЫ ЧЁ, СУКА?! 22:57 Ненавижу тебя. 22:59 Ненавижу. 22:59 НЕНАВИЖУ! 22:59 Нихуя, ты уже приехал?! За двадцать минут! 23:00 Бля, вот ты всё время в телефоне, а мои сообщения не читаешь! 23:00 Да Антон, блять! 23:01
— Ты чё, придурок что ли или как? Я пожал плечами, сильнее зажимая в руках потухший телефон, и ответил: — За это ты со мной и возишься. Иногда. Очень редко. — Я помогаю тебе из-за Нины. И Иры. Ты мне нафиг не сдался. Ты меня не терпишь... — Да хватит, Шастун! Хватит... Девки на задних сиденьях дико ржали без причины. Мне уже плохо становилось от этого звонкого смеха. А еще я сидел на переднем сиденье в пол-оборота, склонив голову набок. Говорил с девушками (они просто выносили мне мозг, если я молчал и не смотрел на них), иногда закатывал глаза и поглядывал на Шастуна. Маг вез нас в Петергоф, следил за дорогой, но всё-таки встречался со мной взглядом. А теперь еще раз: за что я его ненавижу? Кажется, этот вопрос будет мучать мою совесть до конца жизни. Мы отвели Иру с Ниной в Институт, даже уложили их спать. Вроде бы. Хотя они вряд ли заснули. Я спустился в оружейную, взял некоторое снаряжение и вернулся к Антону. Он стоял на улице, курил очередную сигарету. С каким паровозом я знаком? — Я могу поехать с тобой обратно в город? — Зачем? — спросил Шастун. — Оставался бы в Институте. — Не хочу. Я хочу залезть на крыши и замерзнуть там. И у меня все еще есть очень важное дело к тебе. — Значит, это была не шутка? — Абсолютно нет.***
Мы торопливыми шагами проходили через двор дома Шастуна. Я на мгновение остановился, поднял голову и взглянул на небо. Звёзды. Много звёзд. Миллионы. Миллиарды. Я вижу их. Почему я не могу попросить у Михаила крылья и подняться к небу? Почему я не могу дотронуться до черного зеркала, усыпанного блестящей крупой? Почему я не могу утонуть в звездном небосводе? Почему я не там? Я мотнул головой и поспешил за Антоном. — То есть думаешь, это была не руническая магия? — спросил он, когда я стянул с себя куртку. — Именно так. — Я прошел в гостиную и остановился посреди комнаты. — Но если я ошибаюсь, то мне всё равно нужна Серая книга. Антон открыл длинные высокие дверцы шкафа и придвинул к нему стул. — Серая книга, — протянул он, уже вставая на стуле на носочки. — Серая книга... Лови! Он бросил мне толстую книгу, которую я с легкостью поймал. То, что нужно. — Белая книга. Я снова поймал книгу. — Древняя демоническая магия... И снова. — Может, что-нибудь про историю связей сумеречных охотников и демонов? — Антон держал в руках еще одну книгу и смотрел на меня. — И такое есть... — Думаю, информация о мертворожденных детях охотниц от демонов нам не поможет. — Кто знает. — Шастун бросил мне книгу. Теперь в моих руках была небольшая горка книг. Мы перечитывали главами книги, я пролистал всю Серую книгу. И моя догадка оказалась верна. — Руна Круга. Что ты... — Не думал, что русские охотники могли поддерживать их сторону, — задумчиво произнес Антон. — Зачем убивать своих же? — спросил я, присаживаясь в кресло напротив. — Уверен, что они были в Круге? — Антон взглянул на меня. Нет. Не уверен. Ира никогда не говорила про такую „честь“. Но она и не заметить не могла. Значит, либо совсем недавно их завербовали, либо это лишь уловка. — Ты помнишь тот день? Во всех подробностях? — спросил Антон, чуть наклонившись ко мне. — Будто это было вчера... — Хорошо. Дай руку. — Зачем? — «Дойти до сути». Знаешь такое? — Нет, а должен? — Эпоха Екатерины Великой. Одна из теорий учителей её сына. Дойти до сути, не применяя ничего, кроме своих знаний и наблюдательности. — Ты странный. — Я неуверенно протянул ему руку. — Я одинокий. В этом вся истина. Шастун схватил меня за руку, сцепляя пальцы вокруг запястья. В один момент мне показалось, что я дотронулся до раскаленной плиты – такие горячие у него руки. А потом вспомнил про свои – ледяные. Больше ничего не вспомнил. Мой мозг будто отключился. Я выключился. Даже показалось, что я скатился с кресла на пол. Только показалось.***
Потому что я оказался в той самой квартире на окраине Петербурга. Всё в белых пятнах, ослепительный свет в окошках. Я повертелся на месте, а потом передо мной очутился Антон, совсем близко. Только сейчас, спустя восемь лет... Он выше меня всего на половину головы. Всего лишь. А потом я увидел себя. Точную копию, только в другой одежде. Второй я стоял на кухне, не двигался. — Ничего не трогай, особенно копий своего сознания, — твердо произнес Шастун. — Что это?.. — После того, как мы выберемся из твоей головы, ты будешь без сознания примерно пару часов. Следовательно, обратно в Институт ты не попадешь. — Это моя голова?.. — Блять, заткнись. Времени мало. Он подошел ко второму мне и присел. Щелкнул пальцами. Копия двинулась. Она опустила голову, чуть приподняла ногу. Я заметил ту черную непонятную жидкость, прилипавшую к подошве. Антон снова щелкнул пальцами, и копия остановилась. Замерла в движении. Что за фильм «Начало», блять?! Я сделал шаг навстречу этой картине, но Антон остановил меня жестом руки. Вернее, пальца. Указательный палец вытянутой руки заставил меня застыть на месте. — Даже не думай, — сказал Шастун. Маг дотронулся пальцами до жидкости под ногами второго меня. В глазах Антона мелькнул какой-то огонек, будто бы его осенило. Хотя его вид говорил о другом. Совершенно другом. Я не выдержал и подошел к нему. — Что? — спросил я. — Тебе что-то успела сказать какая-то демоническая кровь? — Если бы «какая-то», — фыркнул он, вновь щелкая пальцами. Зря. Копия рванула с места, чуть не столкнувшись со мной. Антон вовремя дернул меня за рубашку и с силой притянул к себе. А потом вдруг как выдал такую глухую фразу: — Кажется, у меня ключица хрустнула... — Прости... — произнес я, резко отстраняясь. Он вздохнул и поспешил за клоном, еще раз щелкнув пальцами. Самая адекватная реакция на якобы сломанную ключицу. Класс. Видимо, в таких снах все понемногу сходят с ума. Меня вот начинало тошнить. Может, от первого раза? Никогда не приходилось бывать в собственной голове, да и в чужой как-то тоже. Это почти как космос... Удивительно, но плохо. Антон стоял около мертвых родителей Иры. Я замер около самого себя и плачущей Иры. В один момент мне захотелось взять её за руки, снова попытаться успокоить. Я было протянул руку к её щеке, чтобы вытереть слезы, как на меня прикрикнул Шастун. Черт! Мне же нельзя ни до чего дотрагиваться... Смысл мне тогда здесь находиться? Зато сам Шастун делал всё, что хотел. Он перемещал предметы, дотрагивался до проекций моих воспоминаний, что-то делал своими разноцветными искрами из пальцев. Мне оставалось лишь наблюдать. Мы дождались момента приезда отряда из Института и Нины. Видел бы кто-нибудь, кроме меня, как Шаст напрягся, когда она появилась в комнате и бросилась к Ире. Я никогда не спрашивал у Нины, почему они с Антоном расстались. Я был рад этому расставанию, тогда не терпел Шастуна, поэтому мне была совершенно не важна причина. А сейчас... Этот опустошенный взгляд просто заставлял спросить. Но я не спросил. Сдержался. Сейчас было явно не время для расспросов. Когда охотники подняли тела на носилках, Антон снова щелкнул пальцами. Он убрал белое покрывало с лица матери Иры, чуть повернул её голову на бок. — Мне всё это очень не нравится, — протянул он. — Очень. — Скажи, что они не из Круга, — попросил я, подойдя ближе. — Пожалуйста, скажи это. — Нет, не из Круга. Эти руны сделаны после смерти. — Попытка напугать? — Наверняка, но хуже всего другое. Антон посмотрел на меня. Что другое? Что хуже всего? Что?! Он показал мне свою ладонь с черно-красной кровью вперемешку. Я дернулся вперед, не веря своим глазам. И тут же совершил глупейшую ошибку. Дотронулся до шеи матери Иры. Я услышал крик Антона. Обернулся, но его уже не было. Он просто исчез. Потом исчез отряд охотников. Превратился в белый дым. Исчезла Нина, тела родителей Иры. Потом сама Ира. И я. Второй я превратился в белый дым. Комната начала рассыпаться на мелкие клочки бумаги. Под моими ногами разорвался пол. Я из последних сил держался за оборванные края, которые резали мне пальцы. Но силы быстро уходили. Я сорвался. Куда-то туда, вниз, в огромный вихрь воспоминаний и мыслей. Здесь мелькали разные лица знакомых людей, раздавались какие-то отдельные фразы. Вокруг меня летала большая белоснежная птица, похожая на жар-птицу. Блестящие зеленые глаза приманивали меня к себе. Она будто хотела что-то сказать, а я не понимал. Но как только я схватил её за хвост, вихрь избавился от нас. Просто выбросил. В темноту... Я бился в конвульсиях, может быть, даже кричал, я не знаю. Помню, что Антон прижимал меня изо всех сил к полу, иногда давая лещей. Когда меня отпустила эта судорога после проникновения в голову, я откинул голову назад, закрывая глаза и хватаясь за руки Антона. Мне никогда не было так... Я даже слова нужного не знаю. А потом мне снова стало плохо. Опять начинало мутить, кружилась голова. Я не понимал, что происходит вокруг. Квартира расплывалась в глазах, четким оставался только Антон, который всё это время был совсем близко. Он держал меня за плечи, смотрел в глаза, чуть наклонившись. Уложил на диван, просил не делать резких движений и вообще ничего не делать, потом куда-то убежал. Я потянулся к телефону на столе. Позвонить Нине, сказать, что вообще случилось, где и как я. Явился Антон и даже запретил дотрагиваться до телефона. Он принес большую кружку с чем-то вкусным. Ну, я так думал... А кружка с Зенитом. Боже, какая прелесть. Антон помог мне приподняться, поддерживал голову, пока я глотал напиток. Я даже не спросил, что это, но это что-то приятное на вкус и пахло вкусно. Шастун посмотрел мне в глаза, а потом снова куда-то убежал. Вернулся уже с платком и бережно протер мне глаза. Черт, неужели у меня слезы покатились? Нет, глупости. Такого не может быть. — Арсений, — с горечью произнес Антон, отводя взгляд. Что? Что?! ЧТО?! Помню, как стало тяжело дышать, сердце будто защемило. А потом ничего не помню. Я был уже где-то там, в стране Морфея, только снов не видел. Мне хватило того сна, в котором я всё испортил, и его последствия.