Антон…
Открой глаза, посмотри на меня. Пожалуйста, Антон! Пожалуйста! Вернись ко мне, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста… Кто и убит, так это я, а не он. Кто и мертв, так это я, а не он. Пусть лучше я, чем он. Пусть. Пусть! Пусть не я, так кто-нибудь другой, совсем другой. Кто угодно, но не Антон! Мне хотелось выть. От всего. Потери, боли. От всего. Хотелось выть. Сложно вообще понимать, что происходит вокруг. То ли огонь из-за слез в глазах расплывался, то ли я уже был не на площади, а где-то в другом месте… Где тоже было слишком ярко, слишком холодно, слишком одиноко… — Арс, — послышался далекий голос Дарины. Я точно не здесь. Где-то далеко, где-то в пространстве. Далеко от всех. Без Антона. Без связи с ним. Без его живого дыхания. Один. Против мира всего. Без него. Я медленно, слишком медленно, выпрямился, хотя всё ещё сжимал в руке ткань кофты Антона. Всё ещё не отводил взгляда от его склоненной набок головы. Всё ещё ждал, что он вздрогнет и откроет глаза.Но реальность сурова. Реальность меня ненавидит.
Что мне теперь делать? Что? Что?! Мне скажут, что я справлюсь, что переживу, что всё наладится и жизнь снова пойдет своим чередом. Не пойдет. Я знаю. Я точно знаю. Мне проще уйти. Уйти следом. Я потянулся за кинжалом на поясе и даже вытянул его из ножен, так тут же послышался крик вокруг меня. Минимум три пары рук потянулись ко мне, одна из них выхватила оружие и бросила на землю. Почему?.. Нина попыталась приобнять меня за плечи, но вместо этого я упал ей на колени и снова заплакал. По-другому это и не назвать, и стыдно мне не было. Нина держала меня одной рукой за плечо, второй же мягко гладила по голове. — Мне так жаль, — тихо сказала она. — Мне правда очень жаль, Арс. Таков был конец истории. Конец истории, продолжавшейся чуть больше восьми лет. — Я помогу тебе. Я буду рядом всегда, Арс. Только не делай себе ничего, прошу тебя. Я чуть приподнял голову, утыкаясь Нине в коленку подбородком, и ответил ей: — Я справлюсь. Я выживу… в мире без него. Нина наклонилась и спрятала нос в моих волосах, закрыла глаза, а потом снова заговорила: — Теперь он там, где вы всегда были вместе. Теперь он спит… Господи… Нет, я не справлюсь. Буду всю оставшуюся жизнь носить белое. Сколько траур длится? Сорок дней и ночей? — Крепко-крепко. Мертвым сном… Я снова закрыл глаза и… Что? Что ты сказала? Спит? Мертвым сном? Нина! Я резко поднял голову на удивление сестры, потянулся к ней и поцеловал в щеку. — Ты гений. Ты гений! Господи! Её лицо нужно было видеть. Удивление, перемешанное со страхом, скорбью и потерянностью. Но она гений! Моя сестра! Моя Нина! Господи! Ну конечно! Мертвый сон! Смерть это сон, из которого очень сложно вернуться, как сказал Антон! Но можно! Можно! — Вы должны меня усыпить, — произнес я, взглянув на Алису, потом Нину и Колю. — Чего?! — воскликнул Коля. — Нет, даже не думай! — Ты не понимаешь… Я могу спасти Антона! — Ты ничего не знаешь про смерть, я тебя туда не пущу! — У меня нет выбора! — Я подскочил с места. — Я должен его спасти! Должен! Пока могу, я должен! — Нельзя, Арс… Ты можешь там потеряться, — не унимался Коля. — Еще хуже — остаться там! — Мне плевать! Что тот мир, что этот! Какая разница! Без Антона мне не нужен никакой! — Просто так нельзя… — У меня всё ещё его кровь! Всё ещё зеленый глаз из-за связи, тебе мало?! — Уже не зеленый. Как не зеленый?.. Нет… — Ты меня не остановишь. — Видимо, нет. Я закрыл глаза и задумался. Время. Время, время, время! Думай, чёрт возьми! — У меня же есть возможность, — произнес я. — Почему ты пытаешься меня остановить?! — Потому что сложно и очень опасно лезть в мертвый сон. — Я могу помочь! Могу! Его смерти не было в плане, он умирает, твою мать! — Уже умер… — Не смей так говорить! Я сделал два резких шага вперед, но Нина остановила меня, а Алиса заградила собой Колю. — Ты. — Я указал пальцем на Алису. — Ты была последней, с кем он долго разговаривал. Он слишком умен, чтобы уйти по-английски. Он должен был тебе что-то оставить. Заклинание, зелье, что угодно! Вспоминай! — Не ори на неё! — воскликнул Коля. — Ничего, — ответила Алиса, проигнорировав замечание Коли. — Совсем ничего. Рассказал, что я его сестра, что он любит меня… Она опустила голову и зажмурилась. Потом снова взглянула на меня. — Может, он оставил что-то тебе?.. Мизерная надежда. Почти никакой. Мы толком и не говорили. Провалялись друг у друга под боком в последнюю ночь, затем разбрелись к сестрам, а потом увиделись только на Дворцовой. Что может быть хуже? Алёна была права. Я должен был быть рядом в тот день, потому что на следующий его не стало. Я сжал руки в кулаки и скосил взгляд на лежащего на земле Антона. Что же ты мне мог отдать? И когда? Что это могло быть. Я почувствовал, как Нина аккуратно взяла меня за руку, а потом, будто бы что-то не поняла, начала сжимать мой безымянный палец. — Что это? — спросила она, чуть приподняв мою правую руку. Кольцо. Светло-медное кольцо с небольшим углублением, где были вырезаны звезда и латинские надписи. Конечно. Господи, конечно! Кольцо! Я выдернул ладонь из руки Нины и поспешно стянул кольцо с безымянного пальца, протянул его Коле. — Сойдет? Для прохождения в сон сойдет?! Если не я, то он. Он сам пожелал этого, неужели не понимаешь?.. Коля чуть прищурился. — Коль, я люблю его. Очень. Мне без него ничего не надо. Я не хочу снова играть на публику, говорить, что у меня всё хорошо, когда нихуя не хорошо. Если я останусь, даже не попытаюсь, я наложу на себя руки. Там, после смерти, что-то есть, теперь я точно знаю. Я без него не справлюсь… Сокол, пожалуйста… — Будь по-твоему. Спасибо. Спасибо! У меня есть шанс. Есть!Шанс вернуть всё назад.
Только есть нюансы. — Я не знаю, когда вернусь, — тихо сказал я. — Не знаю, сколько это всё длится. Не хочется, чтобы вы похоронили нас заживо. Меня, по крайней мере. — Когда начинается разложение тела? — спросила Нина Алису. — Запах гниения появляется на первые сутки, — выдохнула она. — А разложение… Думаю, у тебя, Арс, есть три дня. Точнее, у Антоши… — Не вздумайте хоронить его следующие три дня, понятно? — Я оглядел друзей, потом снова повернулся к Алисе: — Найди Оксану, вылечите его. Сделайте операцию, не знаю… Вылечите его, чтобы он не проснулся и не увидел эту рану в груди, ясно? Девчонка закивала. — Я позвоню Макару, если надо, — ответила мне Нина. — Он знает Антона всю жизнь, наверно, из смерти тоже помогал выходить, хотя… — Неважно. Я медленно уселся рядом с Антоном и взглянул на кольцо. Две надписи по дугам и тонкие ломаные линии звезды. Всё наихудшее уже случилось.Ad multos annos. На многие годы. Quod dubitas, ne feceris! Сомневаешься — не делай!
Не сомневаюсь, Антон. Не сомневаюсь. Я вложил кольцо в его руку и сжал его уже холодную ладонь. Господи, пожалуйста, пусть всё получится, пожалуйста… Коля присел напротив меня и чуть прищурился. — Будет больно, — сразу предупредил он. — Очень. Без связи положение ужасно в десятки раз. К тому же в мертвый сон… Я схватил его за руку. — Всё будет нормально, слышишь? Я готов. На всё. Коля кивнул. Нина положила мне руки на плечи со спины и чуть сжала ткань пиджака. Я иду, Антон. Я иду. Коля дотронулся пальцами до моего виска и сильно надавил на него. Сначала было просто неприятно, но потом боль зазвенела в голове. Слабо и затем слишком невыносимо. Чересчур! Я закричал от боли, чего и следовало ожидать. И вдруг громкий хлопок, даже звон. Выстрел в голове... по ту сторону сознания. И темнота.***
Здесь птицы летали… Все остались в прошлом… Кто-то вытащил меня из воды, вынес под руки на берег и осторожно уложил на песок. Я медленно открыл глаза. И увидел его. Антон склонился надо мной и мило улыбался, если так можно сказать. Теперь можно. Я видел глаза, эти хитрые зеленые глаза с искрами детской наивности, счастья и доброты. Это всего лишь Антон, но я явно в бреду. Я умер. — Привет, мой хороший, — сказал он. — Не думал, что ты придешь ко мне. Я только открыл рот, чтобы возразить, но нет. Голоса нет. Говорить нечем. — Это нормально. Я в первый раз молчал месяц, просто не получалось говорить. Да и помочь никто не мог… Месяц? Как месяц? Ведь три дня… — Черт, Арс, ты весь в грязи и крови. Тебя надо отмыть и подлечить. Давай, вставай! Он поднял меня с песка. Оказалось, ноги тоже плохо работали, но работали. Маг медленно повел меня за собой. Через какое-то время мы оказались в его доме, который я когда-то видел в его сне. Антон отвел меня в ванную комнату и усадил на край ванны, стянул с меня сначала пиджак с кофтой, потом и брюки. А я… Я смотрел на мага немигающим взглядом. Следил за всеми его осторожными и мягкими движениями, боялся что-либо сказать, зная про свою временную немоту. Я просто… не верил. Потому что вот же он, стоит прямо передо мной, едва ли касаясь моей бледной кожи, потемневшей от грязи и крови. Он же… живой. Это реальность или очередной сон? А может, я действительно мертв? Как и он? Антон усадил меня в ванну, и тут же я почувствовал горячую воду, полившуюся мне на спину. Я чуть вздрогнул и закрыл глаза. Страшно. Меня трясло. Это слишком… слишком… что-то. Антон с особой, будто бы родительской, заботой стирал с меня запекшуюся кровь, грязь, осторожно проводил пальцами по царапинам и синякам, боясь причинить мне боль. Он помыл мне голову, расчесал мокрые волосы, стер с лица кровь и грязь. Его будто бы заменили. Потому что откуда это всё?.. Дал мне новую чистую одежду, помог одеться (я же все еще беспомощный), потом отвел меня в комнату. — Твоя комната, — заявил он. — Для тебя у меня есть всё. Он отпустил меня, я сделал неуверенный шаг вперед и тут же свалился на колени. Не держали меня ноги, не держали! Хотелось закричать, но было бы чем. Антон тут же дернулся ко мне, помог подняться. И даже ничего не сказал. Он посадил меня на край кровати, сам замер напротив. — Не зря подарил тебе то кольцо. Только не думал, что ты придешь. Я дал тебе выбор. А я совершил ошибку. Я дернул его за плечи, притянул к себе и крепко обнял его. Крепко-крепко, сильно-сильно, как в последний раз… А ведь в последний раз. Минута, другая, время бежало, а я не мог его терять. Я чуть отстранился, прижался лбом к его лбу, закрыл глаза… — Стремно быть немым, да? — тихо спросил Антон с явным издевательством. Я лишь усмехнулся и взглянул на него. Живой, здоровый, улыбается, шутит. Может, это всё ещё реальность? Или я умер? — Это пройдет. Со мной быстро пройдет, я помогу. Я хочу тебе помочь. Прошу, позволь мне помочь тебе, Антон! — Тебе нужно поспать, Арс. — Он выпрямился. Что? Нет! Нет, у меня время ограничено! Мне некогда спать! — Давай-давай! Укладывайся, нужно отдыхать! Я схватил его за руку, увешанную браслетами и кольцами. — Что? Хочешь, чтобы я с тобой остался? Нет. Хотя и это… — А что? Я поманил его к себе. Маг послушно вернулся обратно. Я же вскочил с кровати, едва ли дотронулся ладонью до щеки Антона, потянулся и поцеловал его, мягко и осторожно, как в последний раз… А ведь в последний раз. Или нет? И вдруг он чуть отстранился, опустил голову. — Нет, не надо, Арс… Почему? Почему нет? Что… — Просто не надо, я не сдержусь. А тебя кто-то просит об этом или что? Нет! Так будь добр… И как бы эгоистично это сейчас ни прозвучало, но я должен завладеть твоей последней частью веры, чтобы вернуть тебя обратно, домой, в живой мир, не мертвый. Ты же всё ещё мне веришь? Веришь мне? Антон отступил назад. Ну уж нет! Я схватил его за руку, но только теперь потащил не к себе, а за себя, за спину. — Черт с тобой, блять! — вдруг выкрикнул Шастун. Он дернул края моей футболки и резко потянул наверх. Да! Спасибо! Спасибо!**
У него всё ещё теплые руки, а горячее дыхание обжигало шею. Шастун прижимал меня к себе, уткнувшись щекой в плечо. Я же мечтал о таком утре с начала весны. Домечтался. Почему это случилось только по ту сторону жизни? Да почему? Маг вдруг вздрогнул и, как я понял, поднял голову. Потом отпустил меня и, видимо, поднялся. Я резко поднял голову и обернулся к нему. Нет, еще раз проснуться одному мне не хотелось. Солнце из окна светило прямо в глаза, из-за чего мне приходилось щуриться и с несуществующим недоверием глядеть на Антона. Он посмотрел на меня и усмехнулся: — Люблю твои глаза. На солнце они становятся еще ярче. Всё-таки голубые. Оба. Не один из, а оба. Всё-таки разорвали эту связь. Всё-таки… спас. Как говорил Оксане еще в Москве, что умирать мне не придется. Как еще в феврале говорил о двух вариантах: контроле и смерти одного из связанных.Он спас меня, пожертвовав собой.
— А меня любишь? — спросил я тихо, чуть сбивчиво. Он не ответил. — Скажи, что любишь меня, даже если это ложь. — Тебя тоже, только это правда. Это всегда было правдой. Я потянулся к нему, но он подскочил и начал в спешке одеваться. — Я на кухню, — только и сказал Антон. Через мгновение я остался один в большой комнате. Солнце все еще светило в глаза, но я смотрел в дверной проем так, что лучи попадали в лицо, но не заставляли щуриться. Я со злости ударил кулаком по матрасу и повалился обратно на подушки, закрыл лицо руками. Сколько? Десять? Двенадцать? Сколько часов прошло? Сколько?! Будем брать максимум. Двенадцать. Шестьдесят часов. Дохуя, да? Да вот нет, совсем нет. Я нехотя стянул с себя легкое одеяло и уселся на краю кровати. Удивительно, но тело не кричало о том, что ему очень плохо. Ноги не болят, живот не болит. Даже голова в этой опере участвует! И я выспался. Удивительно… Одежда будто бы сама натягивалась. Я смотрел в одну точку и совсем не думал о тех движениях, которые делал. Через считанное время я уже стоял одетый, косился на ярко-желтое (или белое?) окно и тихо ненавидел мир за то, что Шастун, блять, опять сбежал от меня. Спасибо, что не сразу, но факт есть факт. Я вышел из комнаты, аккуратно закрыл за собой дверь и поплелся вперед по коридору. Я знал этот дом, я уже был здесь, да, во сне, но я хорошо помню его. Потому что это не просто дом, не для Антона. Но почему-то моя голова в этот момент отключилась. Я не понимал, куда иду. Просто шел прямо. Вдруг мимо меня с криком пробежала девчонка со светлыми волосами и в белом платье. Потом послышался голос, но уже не детский. — Катерина, стой! — крикнула девушка за моей спиной, и я обернулся. Сердце сжалось. — Оксана? — тихо произнес я. Девушка чуть прищурилась. Оксана же… Такие же большие серые глаза, длинные темно-каштановые волосы, пухлые губы, худоба и невысокий рост. Только рун нет… Что-то здесь не так. — Извините? — сказала девушка. — Я не Оксана, моё имя Ксения… — Суркова Ксения Александровна, — медленно протянул я. — Да, конечно… — Мы знакомы? — Нет, извините. Вы напомнили мне мою подругу. И она, скорее всего, тоже мертва… Ксения что-то собиралась мне ответить, но я и слушать её не стал, только дальше поспешил по коридору. Туда, куда убежала младшая сестра моего Антона. Я выбежал из дома и вдруг почувствовал пальцами босых ног холодную и влажную от росы траву. Антон, как и в том сне, держал за руки свою сестру и крутил её вокруг себя. Вертолет, их любимая игра. — Антон! — позвал его я. Антон взглянул на меня и остановился. Он опустил сестру и что-то шепнул ей на ухо. Катерина кивнула и пробежала мимо меня, потом по лестнице на веранду и в дом. — Что? — Скажи мне… Что это? — Что именно? — Это место! Где мы? — Это… ну, моя голова. — Шаст! — Это Лимб. Бесконечное чистое пространство, для каждого свое, куда все попадают после смерти. А не пустое оно потому, что ты уже умирал несколько раз и успел заполнить его своим сознанием. Здорово! — Поэтому здесь бегает Катерина? Поэтому я встретился с Ксенией, да? У Антона округлились глаза от удивления. — Ты… видел её? — Видел. И успел даже спутать с Оксаной! — Хорошенькая, да? — проигнорировав мои слова, спросил Антон. Хорошенькая? Ты это мне сейчас говоришь? Мне?.. — Точная копия Оксаны, — сухо ответил я. — Только без рун. — Древняя душа, — сказал мне маг. — Её беречь надо… — Антон, скажи мне, что… — Нет. Почему?! Он развернулся и пошел прочь. Я рванул за ним. Босиком бежал за ним по холодной тропе вглубь расцветшего вишневого сада. В какой-то момент деревья превратились в розовый лабиринт. Я слышал смех Антона, он был просто повсюду. Через несколько моих оборотов вокруг оси он появился прямо передо мной. От неожиданности я отскочил назад, врезался спиной в дерево и сполз вниз вдоль ствола. Сверху на мою голову посыпались бледно-розовые лепестки. На меня глядели два кошачьих глаза, а улыбка их обладателя становилась только шире. — Наивные! Макар тоже в первый раз так шугался… Арс, не старайся понять меня, говорить, что я тот еще дьявол или полоумный. — Блять, Шаст… — Я не договорил. — И не пытайся менять меня. Это бессмысленно. Это губительно. Такова моя природа, понимаешь? Я не думаю о себе, мне плевать, когда и как умирать, главное — сделать это. Я молчал. А что мне на такое отвечать? Вот что? Да и у меня нет слов… — Ты же знаешь, что я буду для тебя кем угодно! Оружием, щитом, я жизнь за тебя отдам! Уже отдал… — Почему ты просто не можешь смириться?.. — Потому что я не могу без тебя! Я подскочил с места. Антон потянулся и снял с моей макушки розовый лепесток вишневого цветка, бросил его на землю. Я аккуратно взял ладонь мага. — Никто, кроме меня, не знает, что ты чувствуешь, Антон. Ты сам говорил, что отсюда можно выбраться. Пойдем со мной, и я больше никогда не отпущу тебя… — Нет. — Он вырвал ладонь из моей хватки. — Нет, нельзя. А вот ты должен уйти, Арс. И никогда не возвращайся сюда, пока не придет время. — Я не пойду без тебя! — Это не твой мир! Тебе здесь не место. Живым не место среди мертвых, как и мертвым среди живых. Антон опустил голову, глубоко вздохнул. Я же чуть наклонился вперед, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Антон, — позвал я. — Я тебя использовал. — Он поднял голову со злым взглядом. Голос сел. — Я тебя использовал. — Что?.. — Где-то двести лет назад мне сказали, что в моей жизни должен появится охотник, после которого все пойдет вверх дном или просто по наклонной. И я начал искать. Ты бы знал, как долго я тебя искал. И дело не в огромной временной разнице. Ты был другим, причем всегда. Во всем, даже на уровне генов. Моя кровь должна была убить тебя, но поскольку она прижилась… Я ничему не верил. Не хотелось, я не мог. Это не может быть правдой. Это никогда не было правдой. — Мне пришло письмо из Омска, — продолжал Антон. — В семье родился мальчик с темными волосами и голубыми, как озера, глазами. — Он усмехнулся и помотал головой. — Черные волосы и голубые глаза — моё любимое сочетание. Я глубоко вздохнул и обхватил себя руками. Любимое сочетание, которое многих пугало, к сожалению. Да уж, очаровательная внешность, когда из-под темноты волос на тебя глядят два светлых глаза. — Я приезжал в Омск, следил за тобой. Я видел, как ты рос, только я даже не смел подойти к тебе и поговорить. Я не хотел быть тебе другом, потому что моя задача была другой — извести тебя, избавиться от тебя. Убить, блять! — Почему убить?.. — спросил я неуверенно. — Тогда бы ты убил меня. Я решил просто исчезнуть, ведь если бы мы не были знакомы, ничего бы не случилось. Это такая ложь, ты бы знал… Как ему тяжело говорить это всё. А мне — всё это слушать. Я снова оказался оружием в чьих-то руках. Только я этому не верю. Я знал, чего он добивался. Антон хотел выгнать меня отсюда, чтобы я вернулся обратно и жил. Он правда не понимал, чем я готов пожертвовать ради него. — Я заботился об Алисе все то время, как оставил тебя в Омске. Потом тебя вызвали в Петербург, началась война. Пригласили и меня. Тогда-то я встретил Нину, а Нина вывела меня на тебя. Я даже и подумать не мог, что вы родственники… Снова цепная реакция. Ты меня возненавидел. Это должно было сыграть мне на руку, но что-то пошло не так… Я пока знал тебя всего пару часов, но уже успело испортиться, пойти не так! Ты мне понравился, ты очень изменился… — Конечно. Сколько лет прошло с моего детства до двадцати четырех лет… — Как мне сказали в девятнадцатом веке: ты станешь моим крестом. Судьбой. Нина помогла мне, я благодарен ей за всё, что она сделала для меня. Для нас. — Шаст… — Я использовал тебя. Я тебя изучал. Я знаю про тебя абсолютно всё! И со снами я связал тебя. И не предупредил про проекции специально, зная про твою импульсивность. Я связал нас специально! — Что ты такое говоришь?.. — Правду! Ты должен был быть со мной, чтобы я смог от тебя избавиться, а что из этого вышло? Влюбился в тебя по уши, как малолетний подросток! Любовь и ненависть — два самых сильных чувства. Вопреки моему желанию любовь оказалась сильнее. Господи, Антон… — Поэтому желание убить стало желанием защитить тебя. Защитил. И теперь я здесь, а твоя жизнь — труд моей любви. — Антон, пожалуйста. — Я протянул к нему руку, но он отступил еще назад. — Ты лучшее, что я создал. И я хочу, чтобы ты жил. Прости меня, Нина. Прости, если сможешь. Прости, Алиса. Я не смог… — Я останусь с тобой. — Нет! Нельзя! Ты должен уйти! — С тобой и никак иначе. Или я остаюсь. — Ты самоубийца, Арс, — произнес Антон. — Я знаю, — ответил я. — Но без тебя я не смогу. Он медленно подошел ко мне, осторожно взял меня за руку и притянул к себе. — Прости меня, — тихо сказал он, закрыв глаза и прижавшись щекой к моему виску. — Прости меня… Я обнял его. Конечно. Конечно, прощаю. Так глупо, наверно. Прощать за то, что он сделал. Но ведь понял, жаль, что слишком поздно, что не сказал мне это до всего того, что произошло в городе.Сомневаешься — не делай.
Не сомневаюсь, Антон. Я прощаю тебя. За всё. Он обещал мне кое-что показать. Шастун повел меня обратно в дом. Я ни разу не замечал, что в коридоре было слишком много дверей в комнаты, где я ни разу не был. И Антон показал мне несколько из них. Я видел его семью, их прогулки по саду, видел первое свидание, наверно, с Ксенией, первую встречу с Макаром, Ниной. Видел и себя. Тот день в начале декабря на пристани в Петергофе, когда я накинулся на него с обвинениями. — Это воспоминания, — неуверенно протянул я. — Воспоминания, о которых я жалею. Он схватился за дверной косяк. Мы наблюдали за тем, как Нина пыталась разнять нас, отталкивая меня от Антона. Потом как кричала на меня, что никогда не выйдет со мной замуж. — Это моменты, которые я хотел бы изменить, — продолжил Антон. — Но ты развернулся и ушел, а я не смог тебя остановить… Ноги приросли к земле, я попытался только отшутиться. — Я помню. Я слышал. — Я знаю… Шастун отступил назад и медленно закрыл дверь. Пройдя мимо нескольких закрытых соседних дверей, он открыл одну из таких. — И об этом ты жалеешь? — спросил я, взглянув на него. Это было то самое утро, когда после нашей с Антоном чуть ли не бесконечной ночи я остался один. Только я видел всё через свою призму. Сейчас я видел, как тот Антон, из того утра, медленно сползал с кровати, укрывая меня одеялом, наклонялся и осторожно целовал меня в висок, одевался, откидывая ногами к стене разорванную бумагу, и тихо уходил. — Я должен был остаться, — ответил мне Антон. — И какие только черти понесли меня… Я закрыл дверь и загородил Антону проход рукой. — Почему воспоминания? Почему во сне? Ты говорил не использовать их, потому что это опасно. Можно легко потеряться и перестать отличать реальность ото сна! Ты сам так говорил… — А какая мне уже разница? — задал он мне вопрос, не требующий ответа. — Я всегда жил на два мира. Я просто знаю, что если не проснусь в одном, то очнусь в другом, и наоборот. Здесь большую роль играет время, ничего более. — Тогда почему здесь есть и я, если все оставшиеся… — Потому что ты охотник. И в отличие от меня время над тобой властно. У тебя нет бессмертия, твои часы не тянутся годами. Вы живете одним днем. Точно. Конечно. Я всё понял. — Ты пытаешься продлить им жизнь, — тихо сказал я. — Нам… Антон снова виновато опустил голову.**
Как много значит время. Секунды, минуты, часы и целые дни. Потом недели, месяцы, года. Время неуловимо, но оно утекает сквозь пальцы, как песок. Все так говорят. Почему нечто нематериальное должно быть настоящим? Мы все хватаемся за время. Мы все держимся за то, чего по сути не существует. За воздух, который нам так важен. Это пустое что-то, условный придуманный набор цифр, который нами управляет. Всегда управлял и будет управлять. Моя жизнь длилась тридцать три года. Это то улетучившееся время, которое я никогда не видел, но успел ощутить. Время меня изменило не только физически, но и морально. Я стал по-другому смотреть на вещи, раньше казавшиеся мне ерундой. Я стал больше думать и размышлять о своих действиях, не рубить с плеча. Я научился понимать чувства других и сам их испытывать. Тридцать три года убежавшего времени. Чего-то невидимого, но настолько важного… И какая разница, если в один момент время потеряло свой смысл для тебя и для кого-то еще, очень важного тебе? Что тот мир, что этот. Какая разница? Я пробыл здесь день, два, три, неделю. Я не считал. Мне было всё равно. Абсолютно. Я смирился. Я не пытался бежать. Я не хотел жить. Не там. Где ж лучше? Где нас нет. Антон медленно поднимал руку к небу, указывал пальцами с блестящими кольцами на яркие звезды и восхищенно что-то про них рассказывал. Я не слушал его. Я только склонил голову набок, макушкой упираясь ему в плечо. Каждую ночь мы выбирались в поля, разваливались в высокой мягкой траве и смотрели на звезды. И в какой-то момент я понял, что не слушаю мага. Я слушал его голос, как он тихо и мечтательно рассказывал о далеких холодных звездах, которые хотел бы вот так просто достать с неба, как яблоко с дерева. Мне казалось, что сейчас я засну в полях, а проснусь у себя дома, в своей кровати, а вокруг институтские стены. Так и выходило. Я просыпался у себя дома, в своей кровати. Только это был не Институт. Это был все тот же дом Антона. И мой дом. Время тянулось бесконечностью. Дни проходили удивительно быстро, а раз это было так, значит, я был на своем месте, со своим человеком. Что еще нужно для счастья, для жизни со смыслом? — Арсений, помогите мне, пожалуйста, — как-то попросила меня Катерина. У неё сломалась дверца кукольного домика, поэтому, пока Антон бродил где-то в саду или еще дальше, я пытался отремонтировать эту дверцу. Её пришлось снимать. А за дверцей — сейф. — Оно всегда закрыто, — сказала за моей спиной Катерина, прижимая к груди самодельную куклу. — Можно попробовать открыть, правда? — Я взглянул на девочку и улыбнулся, а она только закивала. Замок. Пять цифр. Я внимательно глядел на кнопки, пытаясь разглядеть на них жир, но кнопки чистые, так не выйдет. Самое банальное — дни рождения. Которые не подходили. Этот сейф — что-то очень важное для Антона. То, что он спрятал где-то глубоко внутри себя. Или момент, который он хотел бы изменить. Его дата. Дрожащей рукой я набрал одну важную для него дату, после послышался щелчок. Я повернул холодную ручку и потянул дверцу сейфа на себя. Он пуст. Только на дне лежало светло-медное кольцо со звездой и двумя фразами на латыни.Сомневаешься — не делай.
— Умеешь крутить монетки? — спросил я Катерину. — Да! Я отдал ей кольцо и попросил раскрутить так быстро, как она сможет. И когда Катерина раскрутила кольцо внутри сейфа, мы вместе закрыли дверцу и пообещали друг другу открыть его через много лет. И ничего не говорить Антону. Совсем ничего.На многие годы.
**
Антон медленно вел меня за собой через поля, куда мы так часто приходили. Он держал меня за руку, шел чуть впереди, смотря под ноги, будто бы ожидая какого-то подвоха. Столько времени прошло, здесь нет и не будет никакого им ожидаемого подвоха. Его просто не существует в этом мире. Вдруг бесконечные полотна травы оборвались, начался песок, потом и мелкий камень. И вдруг…Рельсы.
Антон обернулся ко мне, вложил в мою ладонь кольцо и сжал её. Я виновато взглянул на мага. — Шаст, прости, я не… — Нет, молчи. Всё правильно, всё нормально. В каком смысле?.. — Арс, сделай кое-что для меня. — Что угодно, что попросишь. Он мягко взял в свою руку и вторую мою ладонь, переплел наши пальцы. — Отгадай загадку, — сказал он, подняв на меня взгляд. — Вот ты ждёшь поезда. Поезда, который отвезёт тебя очень далеко. Ты знаешь, куда тебе хотелось бы уехать, но, куда отвезёт поезд, не знаешь. Но это не важно. Почему не важно, куда этот поезд тебя отвезет? Я не знаю… Я правда не знаю! — Скажи, почему! Раздался гудок вдалеке, а мы стояли у самых путей. У меня задрожали руки, но Антон даже и не думал выпускать их. Но мне так только показалось. — Потому что мы будем вместе! — выкрикнул я, когда гул стал просто оглушающий. Мое неверное движение, оступ, толчок назад сильными руками. От меня не осталось ничего целого.***
Я медленно открыл глаза.