Алый меч доктора Лисса

Образы были нечёткими, как если бы Рейхан наблюдал за ними сквозь матовое стекло. Кажется, он смотрел на бегущего среди деревьев человека, но с тем же успехом это мог оказаться и какой-нибудь зверь. Лисс не ощущал своего тела, не мог пошевелиться, но чем дольше глядел, тем яснее до его слуха доносилось неразличимое бормотание, похожее на то, что можно услышать на начальной стадии сноговорения. Однако сколь-нибудь ясного слова доктор так и не дождался: внезапно его будто бы потянуло куда-то вверх, и спустя мгновение Рейхан вынырнул из своего сна. Первым, что увидел Лисс, оказалось иссиня-чёрное, без единой звезды небо высоко вверху. Рейхан моргнул раз, другой. После осторожно повернул голову – и немедленно пересёкся взглядом с каким-то круглолицым, коротко бритым мужчиной, сидящим возле него. Доктору пришлось смотреть на мужчину не меньше нескольких секунд кряду, прежде чем он сообразил, что это тот самый человек с корзиной на голове – судя по одежде и чёткам с кисточкой, зажатым в ладони, вот только корзину свою он теперь благополучно снял. – Что вы видели во сне? – не утруждая себя приветствием, поинтересовался он у Рейхана напевным баритоном. – М-м-м, – невнятно протянул Лисс в ответ и осторожно сел. Тело отозвалось ноющей болью, отчего доктор непроизвольно поморщился. – Не помню. А это был сон? – Вероятно, он – ведь я отдал вам именно такой приказ. – Вы отдали? – воззрился на него Рейхан и только теперь вспомнил направленный себе в лоб палец и негромкое «Спать». – Хотите сказать, что вы колдун? – Монах, – мужчина добродушно хохотнул. Лисс не отводил взгляда от его улыбающегося лица. После откровенной вражды к нему со стороны всех встреченных инсийцев – кроме Сана, конечно, – было странно наблюдать подобное дружелюбие, исходящее, к тому же, от недавнего противника. Однако Рейхан не мог сообразить, как бы спросить об этом поаккуратнее, и потому счёл за лучшее вернуться к данной теме в более подходящее время, если, конечно, таковое наступит. Он покосился на своё плечо, которое не так давно пострадало от огненного клинка Онэ, и теперь пульсировало тупой тянущей болью. Конечно, от действий лисьемордого пострадало не только оно, и неплохо было бы провести тщательный осмотр всего организма на предмет ранений и травм, однако плечом всё же стоило заняться в первую очередь. К своему удивлению, Лисс обнаружил его аккуратно перевязанным неким подобием бинта. Завидев это, монах поспешил пояснить: – Как уже было сказано, Императрица желает видеть вас живым и здоровым, если это возможно. Поэтому я… что вы делаете? – Хочу проверить, – отозвался Рейхан, не отвлекаясь от разбинтовывания плеча. – На всякий случай. – Проверить? – переспросил монах, и в его голосе впервые за всё время разговора послышалось нечто похожее на недовольство. – Неужели вам неизвестно, что всех монахов обучают лекарскому искусству? Признаю, я не такой мастер в этом деле, как генерал Хакаши, но… – Я лекарь. – Лисс хотел сказать «врач», но вовремя вспомнил, в каком веке сейчас находится, и потому решил воспользоваться более понятным словом. – При всём уважении, я привык такое проверять. Так что… Он упустил мысль, когда увидел, в каком состоянии находится его плечо. Подобную картину Рейхан наблюдал множество раз, в основном когда оказывал помощь спасшимся из горящих машин танкистам, и с первого взгляда констатировал у себя третью степень ожога, хоть и несколько менее опасного типа «А», да и расползшегося к тому же на не очень большой участок тела. Однако совсем не это заставило Лисса утратить на время дар речи – а то, что вся поверхность ожога была густо замазана какой-то желеподобной субстанцией. Рейхан коротко выругался сквозь зубы, торопливо свернул снятый бинт в несколько раз и, кусая губы от острой боли, разрывающей повреждённую плоть при каждом прикосновении, стал стирать с ожога это подобие мази. Чем вызвал у сидящего рядом монаха возглас, полный протеста: – Стойте! Это лечебный бальзам. Он поможет вам… – Заработать гангрену, да. Ещё раз, что вы там говорили о «живом и здоровом»? – у Лисса на миг перехватило дыхание, когда он особенно сильно провёл бинтом по коже. – Да после такого я скорее поверю в то, что вы хотите доставить Императрице исключительно мой хладный труп. – Но бальзам… – монах выглядел откровенно растерянно, и Рейхан устало покачал головой. – Подобные жирные бальзамы можно разве что на ожоги первой степени мазать, максимум второй. А это, – Лисс кивнул на плечо, – третья, если зрение меня не подводит, и тут нужно совершенно другое лекарство. – Какое же? Рейхан пожевал губами, раздумывая. Несмотря на большой опыт использования в лечении солдат подручных средств, он всё же больше привык полагаться на настоящие лекарства, и потому несколько помедлил, прежде чем ответить: – Спирт, например. Или хотя бы чайная заварка. Хотя лучше, конечно, и то, и другое. К его немалому удивлению, монах лишь послушно кивнул и поднялся на ноги. Проследив за ним взглядом, доктор только теперь заметил чуть поодаль небольшой костёр, над которым на импровизированной треноге болтался медный, тускло бликующий во тьме котелок. Неподалёку от костра сидели две фигуры, в которых Лисс не без некоторого труда опознал Макубо и генерала. Пока горе-лекарь возился с котелком, о чём-то тихо беседуя со своими товарищами, Рейхан повернулся так, чтобы свет от костра светил ему на плечо, и внимательно осмотрел ожог снова. После того, как мазь была стёрта, он стал выглядеть ещё хуже – верхний слой эпидермиса на участке почти в половину ладони отсутствовал начисто, виднелась алая, побагровевшая, а кое-где и откровенно обугленная плоть, сочащаяся кровью и сукровицей, а дёргающая боль, доползшая уже почти до самых кончиков пальцев, предлагала забыть о нормальном сне на несколько ближайших суток. Хорошо хоть раны, ко всему прочему, не было – кажется, Лиссу всё-таки удалось увернуться от клинка Онэ, пусть даже и частично. – Вот всё, что я нашёл. Рейхан повернул голову к вернувшемуся монаху – тот протягивал ему небольшой глиняный сосуд с плоским донышком и мокрый тканевый свёрток, из которого капало что-то тёмное. – Это заварка, как вы и просили, а спирт… Лисс взял сосуд и ногтем вытащил деревянную пробку. Тут же ему на глаза навернулись слёзы: из горлышка в нос доктора шибануло таким концентрированным запахом самогонки, что, будь у него поменьше опыта в применении медицинского спирта, он легко смог бы опьянеть, не сделав и глотка. Лисс чихнул, задержал дыхание и налил пару капель себе на язык. Характерная горечь позволяла судить о как минимум тридцатипроцентной концентрации спирта, что в подобных полевых условиях было весьма неплохо. – Что это? – поинтересовался Лисс больше из праздного любопытства, покосившись на успевшего сесть монаха. – Рисовая водка, – отозвался тот и чуть слышно вздохнул. – Онэ будет в ярости, когда заметит её пропажу. – Кстати, я не увидел его у костра, – Рейхан снова посмотрел в ту сторону, дабы убедиться, что третьего силуэта не наблюдается. – Где он? На мгновение взгляд монаха стал странно-острым. – Ищет ваш меч. Ведь он после вашего приказа сбежал, а генерал, который смог бы его обнаружить, не покидая поляны… – мужчина поджал губы и так же, как и доктор секунду назад, поглядел в сторону костра. Судя по бровям, что хмуро сошлись на его переносице, он раздумывал над чем-то неимоверно важным, однако Рейхан всё равно не смог сдержать удивления, когда монах, повернувшись к нему, вдруг молитвенно сложил ладони перед своим лицом. – И, раз уж вы лекарь – не будете ли так добры и не осмотрите генерала, когда закончите со своим плечом? Я беспокоюсь за его здоровье – ваш слуга совершенно не сдерживал своей силы в поединке, и… – Хорошо. Рейхан не был уверен, что генерал позволит ему себя осматривать, однако это можно было выяснить и потом. Он отвернулся от монаха, вытянул руку чуть в сторону и, закусив для верности ткань на своём воротнике, плеснул немного водки на свою рану. Ему показалось, что клинок Онэ снова пропорол его плечо – от сумасшедшей боли почернело в глазах, и, как бы сильно Лисс не стискивал зубы, он не смог удержать глухого мучительного стона, сорвавшегося с его губ. Крепко зажмурив глаза, Рейхан скрючился, утыкаясь лбом в собственные колени и быстро дыша через нос. Разогнуться ему удалось далеко не сразу. Проморгавшись от навернувшихся слёз, Лисс перехватил наполненный суеверным ужасом взгляд монаха, направленный на него, и хрипло поинтересовался, больше для того, чтобы отвлечься от боли: – Что? – Если это ваши методы лечения… – протянул тот в ответ. – Я слышал, в провинции Тэ подобным образом пытают воров и разбойников. А вы… – Скажите спасибо своему бальзаму, – буркнул уязвлённый Рейхан. – Если бы не он, боли было бы куда меньше. Он слегка лукавил, конечно – боль от промывания ожога водкой была бы меньше только после хорошего укола анестетика, но, чтобы не вдаваться в такие подробности, поспешил повторить процедуру, тем самым подводя черту под их с монахом разговором. После этого Лисс обильно смочил отжатую заварку остатками алкоголя, аккуратно поместил её на ожог, завернув предварительно в выданный монахом кусочек ткани, и как следует примотал эту нашлёпку чистым бинтом, кусая губы и язык, чтобы не орать от боли. Кое-как выдохнуть он смог лишь тогда, когда второй узелок был завязан, и рану, наконец, можно было оставить в покое. – Ну так что, – слегка продышавшись, Рейхан обратился к горе-лекарю. Голос его по-прежнему хрипел. – Мне осмотреть вашего генерала? Монах мгновение колебался, но после решительно кивнул. – Да. Прошу вас. С его помощью Лисс кое-как поднялся на ноги: колени тряслись, а мышцы, казалось, обратились в желе. Ковыляя, как столетний старик, Рейхан добрался до костра и под настороженным взглядом Макубо, предупредительно придвинувшейся к генералу, встал перед ним вплотную. Тот, бледный, осунувшийся, едва удостоил его блуждающим взглядом. – Генерал. Посмотрите на меня. Это был простейший тест, с помощью которого врачи оценивали степень нарушения сознания у пациента – концентрация взгляда, речь, двигательные рефлексы. С первым генерал справился: по просьбе Лисса уставился на него в упор. С речью также не возникло особых проблем – чётко проговорив своё имя (оказалось, что зовут его Кэйгу Баншун), он посчитал от нуля до девяти и проделал то же в обратном порядке. А вот рефлексы оставляли желать лучшего: не пошевелившись после просьбы Рейхана поднять руки вверх, он лишь согнул ладонь механическим, рваным движением, когда доктор несильно стукнул его по тыльной её стороне. Макубо издала недовольный возглас, но монах властным жестом заставил её замолчать. – Всё ли в порядке? – даже не глядя на женщину, поинтересовался он у Лисса с несдерживаемым волнением. – Не совсем, – вынужден был покачать головой тот, и пояснил, когда взгляд монаха стал совсем тревожным. – У генерала, судя по всему, глубокое оглушение. Это не так страшно, однако ему необходим покой, лучше всего постельный режим в течение хотя бы пяти-шести дней. Иначе его состояние может ухудшиться, вплоть до сопора и комы. – Мне… мне трудно понять ваши слова, – вынужден был признать монах. – Вы уверены, что правильно поняли его состояние? – Что вы имеете в виду? – нахмурился Лисс. В это мгновение в разговор вмешалась Макубо: – Вы ведь даже не коснулись его головы, – женщина дотронулась до ладони генерала, и тот снова механически согнул конечность. – Откуда вы можете знать такие подробности? – Я лекарь, – поджав губы, второй раз за ночь отозвался Рейхан. – И – чтобы вы знали – для определения степени оглушения касаться головы вовсе не обязательно. Макубо посмотрела на него долгим взглядом. – Лекарь? – повторила она. Глаза женщины на миг скользнули на плечо, где на ткани халата темнело пятно свернувшейся крови. – Это правда, господин Уфон? Монах медленно кивнул. – Он только что обработал свою рану. Кажется, он знал, что делает. – Вот как, – Макубо вновь обратила взор на Рейхана. Её голос почти не дрогнул, когда она, тщетно скрывая неуверенность, произнесла. – Тогда, может быть, вы осмотрите и мою рану? – Он не коснётся тебя и пальцем! – зарычало с противоположного края поляны. Лисс обернулся – и узрел растрёпанного, тяжело дышащего Онэ, по-видимому, секунду назад выскочившего из леса. Он в упор глядел на доктора, и взгляд его не обещал Рейхану ничего хорошего.