Алый меч доктора Лисса

Оказалось, что к темноте ночи Рейхан привыкал зря. Не прошло и нескольких секунд, как впереди замерцал красноватый огонёк ‒ Макубо, идущая во главе процессии, зажгла бумажный фонарь на длинном древке, чтобы осветить дорогу. Вспугнутые этим человеческие тени, дрожа, заметались по стенам, точно тощие чёрные дикари, пустившиеся в ритуальную пляску вокруг похоронного шествия. К счастью, путь длился недолго и развить свою мрачноватую мысль как следует Рейхану не удалось. Совсем скоро Ширки остановилась посреди коридора, закинула фонарик за спину и, ловко придерживая древко подбородком, открыла бумажные двери обеими руками, а после отступила чуть в сторону, пропуская носилки. В неподвижном полупоклоне женщина дождалась, пока все, включая замыкающего Лисса, не окажутся в комнате, и только после этого вошла в помещение сама, закрыв за собой двери. Покои первого министра Императрицы разительно отличались от более чем скромной комнатёнки, выделенной Рейхану. Здесь господствовала тёмная гамма ‒ это было видно даже при колеблющемся свете фонарика. Стены, пол и даже потолок комнаты были выкрашены не то в чёрный, не то в тёмно-зелёный цвет, и лишь кое-где можно было заметить детали более светлого, белого или жёлтого оттенка. Тёмной же была и толстая прямая колонна, растущая из пола и подпирающая собой чуть скошенный на сторону потолок. Она находилась почти посередине комнаты и будто бы отделяла одну половину помещения от другой. Левая часть казалась более светлой ‒ из-за затянутых тонкой бумагой перегородок, выходящих на улицу и почти беспрепятственно пропускавших яркий лунный свет. В ней Лисс увидел ровно застеленный лежак, возвышающийся на пару десятков сантиметров от пола, низкий стульчик с гнутыми ножками, расписную ширму. Еще одна ширма виднелась в дальнем конце комнаты, прямо напротив двери. Перед ней стоял маленький кованый столик с большим стеклянным светильником и двумя карликовыми вазочками с букетиками засохших цветов. К нему-то и направилась Макубо, отвлекая на миг внимание доктора от разглядывания интерьера. Пока она зажигала второй фонарь, Лисс бегло оглядел правую половину комнаты. Она была отгорожена от остальной части помещения ажурной деревянной решёткой, немного похожей на перегородки церковной исповедальни. Часть решётки до колонны была прикрыта полупрозрачной газовой тканью, и о том, что находилось за ней, оставалось пока только гадать. С другой же стороны колонны занавеси были распахнуты. Как раз в эту минуту огонёк в стеклянном фонаре разгорелся как следует, комната осветилась тёплым желтоватым светом, и Рейхан увидел ещё одну кровать ‒ она-то и стояла в дальней нише, занимая её целиком. Кровать была очень похожа на первую, возле окна, отличаясь от неё лишь покрывалом: в сиянии светильника оно запестрело алыми и золотыми нитями, сплетающимися в причудливый узор, чем-то напоминающий листву осеннего дерева. Макубо между тем взмахнула рукой, и люди генерала Отоёри осторожно опустили тело Хакаши на это цветастое покрывало. После один из них, отличающийся от товарищей несколькими серебряными нитями в чёрных волосах и парой лишних морщин в уголках глаз, шагнул к Лиссу и дёрнул головой, одновременно кивая и указывая на первого министра: ‒ Мы выполнили то, что повелел нам генерал, ‒ произнёс он таким тоном, будто генерал в Ин-Си только один, и это, разумеется, Отоёри. ‒ Теперь нам необходимо идти. ‒ Идите, ‒ с лёгким недоумением пожал плечами Лисс. Если необходимо, тогда зачем утруждать себя и сообщать об этом какому-то гадзи? ‒ Передайте ему, что я посмотрю за господином Хакаши. Последнее Рейхан сказал наобум, но судя по тому, как у инсийца одобрительно сощурились глаза, попал в самую точку. Мужчина снова кивнул Лиссу, уже несколько более почтительно, а после с остальными подчинёнными генерала Отоёри покинул комнату, оставляя доктора наедине с Макубо и первым министром. После того, как за ними закрылись двери, Рейхан втянул в лёгкие воздух, чуть отдающий терпко-сладким дымом, и шумно выдохнул, ощущая чудовищное желание упасть на пустую кровать и провалиться в сон. Но вместо этого он покосился на Макубо, замершую возле светильника, и подошёл к ложу Хакаши. Будто почувствовав приближение, первый министр медленно приоткрыл глаза и смутно поглядел на Лисса сквозь стёкла чудом не свалившегося с его носа во время всей этой катавасии пенсне. Сейчас он казался слабым и как-то по-детски беззащитным, и доктор, протянув к нему ладонь, проговорил тоном, каким обычно говорят с больным ребёнком: ‒ Отдыхайте. Для выздоровления вам потребуются силы. Лисс аккуратно снял с Хакаши пенсне и повертел его в ладонях, задумчиво глядя на два симметричных красноватых пятна на переносице лекаря. А когда тот приоткрыл было губы, поспешно добавил: ‒ И постарайтесь пока ничего не говорить. Вашему горлу на пользу это не пойдёт. Первый министр вздохнул ‒ точно так же, как тогда, по окончании операции, ‒ и закрыл рот, однако глаз от Рейхана не отвёл. И Лисс после небольшой паузы произнёс чуть громче, чем было необходимо: ‒ Я побуду этой ночью с вами, если вы не возражаете. Вы ведь не возражаете? ‒ спохватился он секунду спустя. Не то, чтобы он собирался уйти в случае отрицательного ответа министра ‒ это была всего лишь пробудившаяся от наркоза вежливость, признак того, что кризис миновал и теперь можно вернуться в русло нормальной жизни. Однако Хакаши и без того не стал возражать ‒ утвердительно прикрыл глаза, после чего вытянулся на кровати, всем своим видом показывая готовность отойти ко сну. Руки он сложил на груди, и Рейхан, скользнув по нему взглядом, поспешил обратить внимание на Макубо и избежать тем самым новых мыслей про покойников, невольно навеянных гробовой позой министра. На протяжении всей беседы женщина стояла неподвижно и не подняла головы до тех пор, пока Лисс не подошёл к ней совсем близко ‒ так, что ощутил исходящие от её тела едва уловимые запахи жасмина, пота и чего-то смутно похожего на ладан. Она не отступила, но плечи женщины заметно напряглись, когда Рейхан кивнул на дверь: ‒ Вы можете идти. Я справлюсь и один. ‒ Позвольте, я тоже останусь, ‒ в голосе женщины звякнул металл. Доктор поглядел ей в глаза ‒ снизу вверх, Ширки была почти на полголовы выше его, ‒ и кривовато усмехнулся: ‒ Боитесь, что я причиню господину Хакаши вред? Она не ответила, но глаза отвела куда как более красноречиво. Рейхан пожал плечами. ‒ Как пожелаете, ‒ пресновато откликнулся он, обходя Макубо справа, чтобы положить пенсне на столик возле светильника. ‒ Я всего лишь подумал, что вы устали и хотите отдохнуть. Что же до господина Хакаши… считаете, я спасал его для того, чтобы часом позже убить? Неужели я, по-вашему, способен на столь нелогичные поступки? ‒ Господина Хакаши окружает множество глаз, множество ушей, ‒ почти немедленно ответила женщина. ‒ Задумавшему дурное очень трудно будет совершить своё чёрное дело ‒ конечно, если только он каким-то чудом не окажется с господином Хакаши наедине. И она выразительно замолчала. Лисс фыркнул: ‒ Как, например, сейчас, ‒ после, не дожидаясь ответа, махнул ладонью. ‒ Как знаете. Хотите бдеть возле ложа господина первого министра всю ночь напролёт ‒ ради бога. Правда, должен предупредить ‒ вам будет довольно скучно. С этими словами Рейхан грузно опустился на пустующую кровать, демонстративно игнорируя кажущийся гораздо более привлекательным стул. Мгновение помедлив, Ширки приблизилась к нему и опустилась на сиденье с напряжённым изяществом человека, вынужденного занять непривычную позу ‒ очевидно, ей было бы гораздо удобнее усесться на свои собственные пятки. Глядя на то, как женщина устраивается на стуле, Лисс испытал на миг весёлую беззлобную мстительность, но немедленно этому устыдился и вперился взглядом в неподвижное тело Хакаши, ощущая жар на кончиках ушей. А после поинтересовался, желая скрыть за некоторой развязностью тона своё лёгкое смущение: ‒ Интересно спросить, почему вы так о нём печётесь? Неужели вы влюблены в господина Хакаши, м? Стоило отдать должное душевной стойкости Макубо ‒ она не изменила позы и даже не покраснела, хотя лицо её заметно напряглось, а из тёмных, продолговатых глаз на доктора и вовсе дохнуло пламенем адовой бездны. ‒ Разумеется, нет, ‒ припечатала женщина. ‒ Я безмерно уважаю господина Хакаши стараюсь служить ему по мере моих скромных сил, однако делаю я это не потому, что… Губы Ширки на мгновение приоткрылись чуть шире, и Рейхан увидел кончик её розового языка, мелькнувшего за мелкими зубами ‒ будто бы она силилась и всё никак не могла произнести какое-то слово. ‒ Не потому, что вы его любите? ‒ пришёл Лисс ей на помощь и тут же спросил, дождавшись облегчённого утвердительного кивка. ‒ Но, позвольте, только лишь уважение к Хакаши толкает вас на все эти поступки? И тогда, в лесу, когда я назвал его дураком ‒ только из уважения к нему вы вели себя, точно фанатик, услышавший, как хулят его бога? Вы серьёзно в это верите? Рейхан не удивился, если бы после его слов Макубо отвесила ему звонкую пощечину, а то и вовсе достала бы свои метательные ножи и пришпилила его к ближайшей стенке, как иную бабочку. Однако она не пошевелила и пальцем ‒ лишь спустя мучительно долгое время спросила глухо, точно на груди у неё лежал мешок с мокрым песком: ‒ Вы ведь тоже лекарь, верно? Вы тоже умеете врачевать, как господин Хакаши? Лисс хотел было вместо ответа кивнуть на первого министра как на живую иллюстрацию своего мастерства медика, но передумал и коротко отозвался: ‒ Верно. ‒ И вы тоже, как и он, способны хранить тайны тех, кто обращается за помощью? ‒ Способен. Макубо помолчала ещё некоторое время ‒ не то собираясь с мыслями, не то набираясь храбрости, ‒ а после прошептала, так тихо, что Рейхану пришлось изрядно поднапрячь слух: ‒ Господин Хакаши… Он пообещал найти лекарство. Лекарство для меня, чтобы, ‒ Ширки отчётливо скрипнула зубами, но нашла в себе силы закончить. ‒ Чтобы я вновь смогла стать матерью. ‒ Вновь? ‒ избегая пока что комментировать услышанное, переспросил Рейхан. Макубо, не поднимая головы, кивнула и уже спокойнее пояснила ‒ очевидно, самым сложным для неё было признаться в неспособности забеременеть: ‒ У меня уже мог быть ребёнок. Два… ребёнка. Но… Женщина сжала правую руку в кулак и неслышно ударила им по своему колену. ‒ Но я не удержала их. Как песок, как вода они выскользнули из моего лона, из моих рук, из моего сердца… лишь много месяцев спустя, заглянув в одно из зеркал Императрицы, я разглядела их смутные тени, парящие по обе стороны от меня. В святилище Шиби-Хинатсу мне сказали, что они гневаются на меня, и покуда я не искуплю своей вины, они не позволят мне вновь понести. Но господин Хакаши ‒ он лишь посмеялся над этим и пообещал, что найдёт зелье, что вернёт мне радость материнства… ‒ И вы поверили в это? ‒ без выражения спросил Рейхан, глядя на светлые блики, подрагивающие на полу. ‒ Конечно, ‒ прошептала Макубо в ответ. ‒ Конечно, я верю в это. А иначе что же ещё мне остаётся?.. Её вопрос, оставшийся без ответа, повис в воздухе лоскутком лёгкого дыма, чтобы в следующую минуту развеяться без следа, оставив после себя лишь горьковатое послевкусие на самом кончике пересохшего языка.