Алый меч доктора Лисса

Посуда почти уже опустела, когда Хакаши негромко кашлянул, привлекая внимание Рейхана: ‒ Господин Рисс… вы позволите задать вам вопрос? ‒ Разумеется, ‒ Рейхан поднял глаза на первого министра, однако тот отвернулся, избегая взгляда собеседника. А потом поинтересовался, понизив голос почти до шёпота: ‒ Кто обучил вас искусству медицины? Почему… почему вы с лёгкостью делаете то, лао, чего не найти даже в книге? Я и представить доселе не мог, что… Лисс не выдержал и насмешливо фыркнул. А после отозвался, покуда лекарь не принял это на свой счёт: ‒ Богатый жизненный опыт, не более того. На войне, знаете ли… Рейхан осёкся, прикусив себе язык. Вкусная еда и дружеская атмосфера совершенно его расслабили, так что доктор почти позабыл, где и, главное, когда он находится. Но было уже поздно: Хакаши взглянул на него в упор, и на лице его крупными буквами была написана решимость вытянуть из Рейхана всю возможную информацию по этому поводу. ‒ Какой войне? ‒ напряжённо переспросил первый министр. ‒ Я не слышал, лао, ни о какой войне, будь то в Империи или за её пределами. О чём вы говорите? Рейхан замялся, подыскивая подходящий ответ. Он не знал, был ли Хакаши в курсе, что Лисс переместился во времени ‒ Императрица могла и утаить от министра данный факт, ‒ но говорить об этом в любом случае не хотел: подобная тема грозила новым витком напряжённости и непонимания между докторами, чего Рейхану хотелось бы избежать. К счастью, первый министр вскоре опустил взгляд и нарочито-небрежно поинтересовался: ‒ Не желаете ли выпить чаю? ‒ С удовольствием, ‒ натянуто улыбнулся Рейхан, у которого в запасе появилось несколько минут на сочинение объяснения своим словам. Поспешно соображая, как бы построить свой рассказ, чтобы не ляпнуть чего лишнего, Лисс почти не следил за действиями Хакаши. Тот же тем временем, позвонив в круглый колокольчик, вызвал слуг, которые убрали посуду и принесли два чайника ‒ маленький и круглобокий, украшенный цветочной росписью, и большой белый, исходящий паром, ‒ две пиалы зеленоватого стекла, деревянную решётчатую подставку, плоскую фарфоровую ёмкость, похожую на соусницу, и набор каких-то инструментов из бамбука. После того, как слуги расставили всё это на столе, первый министр отослал их прочь взмахом руки, а сам исчез за ширмой, отделяющей рабочее пространство от остальной комнаты. Некоторое время оттуда раздавался лишь шорох, точно Хакаши ворошил сено, а когда министр вновь предстал перед гостем, в руках он держал небольшой матерчатый мешочек, перехваченный у горловины светло-зелёной нитью. От своего учителя инсийского Рейхан слышал, что для жителей Империи чай имеет культовый статус, и теперь имел возможность воочию убедиться в правдивости данного факта. То, что делал Хакаши, действительно походило на священнодействие, на какой-то диковинный ритуал. Казалось бы, засыпал заварки в чайник, залил кипятком ‒ вот и вся недолга. Но первый министр даже нитку на мешочке распутывал как-то по-особенному, выписывая правой рукой над столом ровные, расширяющиеся с каждым новым витком круги. После взял один из бамбуковых инструментов, круглую трубку с треугольным отверстием, похожую на ложечку для обуви, зачерпнул из мешочка немного сухого листа, высыпал его в фарфоровую «соусницу» и, отложив трубку, медленно вдохнул аромат, поднеся ёмкость к лицу обеими руками. А затем протянул её через стол, предлагая Рейхану сделать то же самое. Чуть наклонив голову, Лисс с опаской понюхал заварку, ожидая чего-то невероятного, однако его ждало разочарование: он не почувствовал ничего, кроме запаха сухой травы с едва уловимой цитрусовой ноткой. Однако доктор вежливо улыбнулся первому министру и кивнул, делая вид, что ему очень понравилось. Хакаши кивнул в ответ, снова взял бамбуковую ложку и пересыпал заварку в круглый чайник ‒ она почти заполнила ситечко, надетое на горлышко, ‒ после чего залил его кипятком, накрыл крышкой ‒ и, подождав пару мгновений, вылил всю заварку на деревянный решётчатый поднос. Не сумев сдержать удивления, Рейхан вскинул брови и покосился на первого министра, не совсем понимая, зачем он это сделал. Хакаши тихонько вздохнул. ‒ Первая заварка никогда не пьётся, ‒ пояснил он. ‒ Она… нечистая. ‒ Вот как, ‒ протянул Лисс, глядя, как мужчина вторично заливает листья горячей водой, а после мнёт их палочкой с плоским концом, и подумал, что в Шимарии бы подобное транжирство точно не прижилось. ‒ А то мне показалось, что вы передумали поить меня чаем. Хакаши в ответ лишь тонко улыбнулся, разлил чай по пиалам ‒ сначала Рейхану, затем себе, и слил остатки из чайника всё на тот же решётчатый поднос. Лисс поднял пиалу и поднёс к губам. Его носа коснулся тёплый пар, и доктор медленно вдохнул, отмечая, как усилился цитрусовый запах ‒ будто бы в чашку бросили дольку лимона. Потом сделал небольшой глоток и проговорил, почти не чувствуя вкуса чая: ‒ Война, о которой я говорил… не стоит беспокоиться. Вас она совершенно точно не коснётся. ‒ Хакаши промолчал, баюкая свою пиалу в ладонях, и доктор добавил. ‒ И вообще, вы спрашивали меня про медицину. ‒ Да, ‒ министр сделал последний глоток, поставил пустую пиалу на стол и сложил ладони на коленях. ‒ Книга была моим первым и единственным учителем, она рассказала мне многое ‒ но даже зная её почти наизусть, лао, я не могу не понимать, что это лишь несколько шерстинок в бычьей шкуре… ‒ Постойте, вы сказали «единственным»? ‒ переспросил Рейхан, а когда Хакаши осторожно кивнул, в изнеможении закрыл глаза. ‒ Боже, а я-то думал… Медицину нельзя изучать лишь по книгам. Она как никакая другая наука требует каждодневной практики. И вы… ‒ Я прекрасно понимаю это, лао, ‒ губы мужчины досадливо дрогнули, а в голосе зазвенело привычное раздражение. ‒ Но как я мог получить практические навыки, если мой отец, а после брат настрого запретили всем лекарям провинции и близко подходить к нашему дому? Лишь на пороге семнадцатилетия, когда я покинул семью и добрался до Синхо ‒ лишь тогда я сумел набиться в ученики одному врачу. Но тот был стар, и вскоре боги призвали его душу, а мне… ‒ Хакаши тяжко вздохнул. ‒ Мне остались лишь его книги и те немногие навыки, которые я смог приобрести с его помощью. ‒ А другие мастера медицины? ‒ спросил Рейхан. ‒ Почему нельзя было попросить кого-нибудь из них продолжить ваше обучение? ‒ Потому что моя репутация тогда разлетелась бы, точно бумажная пагода от дуновения ветра. ‒ Хакаши в третий раз заварил чай и, разлив его по пиалам, выпил свой тремя большими глотками. ‒ Я ведь только-только стал врачом, люди начали относиться ко мне с уважением, с почтением… а если бы я стал учеником, мне пришлось бы заново проходить весь путь от бесправного мальчика на побегушках, лао, до помощника лекаря или, тем более, мастера медицины. Тогда я не мог допустить, чтобы подобное случилось. Да и другие врачи ‒ думаете, лао, они знали побольше моего? Только чуть; их главным учителем, как и у меня, были книги. Не забывайте, Империя только начала путь из тёмных времён, когда медицина считалась запретной наукой, а головы врачей насаживали на бамбуковые колья. ‒ Ясно, ‒ протянул Лисс. ‒ А как вам удалось при таких условиях заработать себе подобную великолепную репутацию? ‒ За это мне стоит вечно благодарить генерала Баншуна, ‒ отозвался Хакаши и покачал головой, отвечая на немой вопрос собеседника. ‒ Нет, не нынешнего, лао. Его старшего брата, который умер несколько лет назад. ‒ Первый министр выдержал паузу, а пальцы его беспокойно затеребили край одежды. ‒ Он был невероятным человеком, огромного ума и большого сердца. И помогал многим, не только мне ‒ его брат, например, не занял бы просто так опустевшее место генерала, да и его вдова… впрочем, вы и без моих слов, лао, знаете её прекрасно. И Хакаши брезгливо скривился. ‒ Знаю? ‒ недоумённо повторил Рейхан. ‒ Что-то я не припомню женщин с фамилией Баншун… ‒ А фамилия Макубо вам о чём-нибудь говорит? Лисс едва не поперхнулся чаем ‒ исключительно от неожиданности, ничего особенно удивительного в данном факте не было. Разве только… ‒ Но как тогда она оказалась служанкой в вашем доме? Если у неё такой почётный статус… ‒ Статус? ‒ насмешливо фыркнул министр. ‒ Статус вдовы ‒ позор для женщины. Настоящая жена сопровождает мужа повсюду, даже следует за ним в могилу. Но она испугалась, слишком дорожила своей никчёмной жизнью. И бросилась к Кэйгу, своему деверю, просить о помощи. Но что он мог? Только лишь предложить ей место в одном из отрядов ‒ ведь раньше, до вступления в брак, Макубо была воином. ‒ И она согласилась. ‒ Конечно. Принесла в жертву своего нерождённого сына и сменила одежды вдовы на доспехи полковника. Однако теперь она умудрилась лишиться даже их. ‒ Почему вы взяли её к себе? ‒ немного обдумав услышанное, спросил Лисс. ‒ Вы ведь… не сильно её любите? ‒ Люблю?! ‒ возмущённо воскликнул Хакаши, и глаза его сузились в две крохотные щёлки. ‒ Да как вы могли такое… ‒ Простите, оговорился, ‒ Рейхан примирительно поднял ладони. ‒ Я имел в виду: вы отзываетесь о ней с таким пренебрежением, но, несмотря на это, позвали её в свой дом. ‒ В качестве служанки, ‒ подчеркнул министр, опуская вздёрнутые было плечи. ‒ И исключительно, лао, в честь заслуг почившего генерала Баншуна. Однако теперь я склоняюсь к тому, чтобы выгнать её вон: пускай Кэйгу возится с ней, всё равно без своих способностей он мало на что может сгодиться. Рейхан покачал головой, не зная, как комментировать слова Хакаши. Его поражало, как министр говорит об окружающих его людях, точно те были какими-то вещами, расходным материалом ‒ и притом с любовью прижимает к себе пыльный свиток и с неподдельным энтузиазмом рассуждает о возрасте чернил… И как с подобным подходом ему в голову вообще пришла мысль заняться медициной? ‒ Скажите, господин Хакаши, почему вы решили стать врачом? Министр неловко пожал плечами, по-видимому немало растерявшись от подобного вопроса. Потом потёр забинтованную шею и протянул: ‒ В моей семье ненавидели врачей. Сколько помню себя, сперва дед, а вслед за ним отец и брат непрестанно возмущались, мол, теперь уже не получить трёхсот ши за голову лекаря, как это было в славные старые времена правления императора Кураками. А я… наверное, лао, я настолько сильно хотел отличаться от них, что видел своё будущее исключительно в медицине. Рейхан вдруг вспомнил, что о семье Хакаши ‒ точнее, о его брате, ‒ говорил что-то генерал Отоёри, когда они с министром едва не подрались в той беседке на пруду. Он задумчиво покрутил пиалу и полюбопытствовал, глядя, как прозрачные капли стекают по её бокам: ‒ Я так понимаю, ваша семья была довольно влиятельной? ‒ Над главами двенадцати областей Империи Ин-Си стоят лишь две власти ‒ власть императора и власть богов. И лишь глава тринадцатой области обязан подчиняться трём владыкам: императору, богам и клану Шэнь. Причём именно в такой последовательности, ‒ с кривоватой усмешкой ответил Хакаши. ‒ И вы являетесь членом этого клана? ‒ Рейхан допил чай и облокотился о столик, чувствуя, как в спине от долгого сидения начинает неприятно тянуть. Хакаши же вновь пожал плечами. ‒ С тех пор, как я покинул дом, мне трудно, лао, дать на этот вопрос однозначный ответ. Я сменил имя ‒ Шэнь Цао умер и родился Майри Хакаши, ‒ переехал в столицу, пресёк все контакты с провинцией И и выходцами из неё ‒ вот только нет-нет да и просачиваются оттуда вести, точно капли вонючего прогорклого масла, всё норовя вымазать. Сперва письма эти от брата, потом племянник… Министр осёкся и досадливо скривился ‒ теперь он, как Рейхан в начале беседы, не успел вовремя прикусить язык и сболтнул лишнего. А Лисс аккуратно поинтересовался, вспомнив тощего юнца из темницы и слова Отоёри о том, что он помещён под стражу: ‒ Я слышал, что он тоже хотел стать лекарем, как и вы. Ваш племянник. ‒ Чушь! ‒ рявкнул Хакаши. ‒ Это брат послал его следить за мной. Так что пусть радуется, что я не отправил его обратно в И и дал работу при дворе. Рейхан неслышно вздохнул: что-то в словах министра очень сильно ему не нравилось, однако влезать в чужие семейные проблемы он терпеть не мог и делал это только в совсем уж безвыходной ситуации. Поэтому в итоге Лисс ограничился лишь коротким: ‒ Его хотя бы освободили из-под стражи? ‒ Почему вы так печётесь об этом мальчишке? ‒ вопросом на вопрос ответил Хакаши. ‒ Ведь это он наградил вас кровоподтёком, что вы тогда мне показали. Это его рук дело. ‒ Правда? ‒ удивился Рейхан, машинально прикасаясь к груди, которая уже почти перестала болеть. ‒ Так вот почему он выглядел настолько погано… Но позвольте, я совершенно ничего не помню. Он не прикасался ко мне ‒ только дал это снадобье, и… ‒ ...и пнул вас что было сил, когда сознание ваше отправилось блуждать по небесам, ‒ скороговоркой закончил Хакаши, отведя взгляд. ‒ Меня тогда не было с ним ‒ уже после, на озере, когда я увидел ваш кровоподтёк, я понял, что произошло. А потом Исунь и сам всё подтвердил. ‒ Но я не помню этого, ‒ упорствуя, повторил Лисс. Министр досадливо цыкнул. ‒ Разумеется. Ведь он опоил вас эликсиром Трёх Богов. Даже демон, отведав его, не почувствует меча, что отрубит ему голову ‒ что же говорить о человеке? ‒ Что ж, есть в этом и кое-что хорошее ‒ в Ин-Си существует наркоз, ‒ вздохнул Рейхан и переспросил, прежде чем это успел сделать Хакаши. ‒ И всё-таки ‒ что с вашим племянником? ‒ Всё благополучно, ‒ поджал губы первый министр. ‒ Немного посидел в камере, а после Миамори понадобилась помощь, и он выпустил Исуня, чтобы тот занялся делом. Теперь вы довольны? Лисс кивнул, и Хакаши в третий раз долил ему чая. Мужчины некоторое время помолчали ‒ каждому было что обдумать. А после министр, будто вернувшись к началу чаепития, попросил, едва слышно кашлянув в кулак: ‒ И всё же ‒ расскажите мне о вашем медицинском опыте. Прошу вас.