Алый меч доктора Лисса

Быстрым шагом, временами переходящим в бег, генерал Сумаки вывел лекарей ‒ по молчаливой просьбе Рейхана Хакаши отправился с ними ‒ из дворца, где мужчины уселись в двухколёсную повозку, запряжённую низкорослой, широкогрудой лошадкой. На козлах сидел, свесив голову на грудь, пожилой инсиец в запылённом халате; когда генерал нетерпеливо стукнул ладонью по боку повозки, он что-то неразборчиво пробормотал, причмокнул губами, издал гортанный вскрик ‒ и повозка неторопливо двинулась вперёд. Сумаки откинулся на спинку сиденья и уставился в занавешенное полупрозрачной тканью окошко, всем своим видом выражая мрачное, напряжённое ожидание. Рейхан и Хакаши переглянулись, а после Лисс аккуратно поинтересовался, не в последнюю очередь желая отвлечь Сумаки от его невесёлых дум: ‒ И всё-таки расскажите поподробнее, что произошло с вашим мечом? ‒ Вы же видели собственными глазами, ‒ тускло откликнулся генерал. ‒ Ведь это Сангин… Он осёкся и болезненно сморщился. Рейхан поспешил пояснить: ‒ Нет-нет, я имел в виду, что произошло после? ‒ Сумаки повернул к нему голову, и доктор хмыкнул с нарочитым легкомыслием. ‒ Я говорил вам ещё тогда, в лесу, и, увы, вынужден повторить сейчас то же самое: я почти ничего не знаю про одушевлённые мечи, и потому чем подробнее будет ваш рассказ, тем лучше. ‒ За всё это время вы так ничего и не узнали? ‒ вскинул брови генерал. ‒ Неужели Сангин вам не рассказал? Рейхан замялся, не зная, как ответить на подобный вопрос, и Хакаши поспешил вмешаться: ‒ Кажется, это вашему мечу требуется помощь, лао, ‒ довольно жёстко отрубил он. ‒ И если господин Рисс просит вас рассказать, что произошло, то это вам и следует делать, а не донимать его самого пустыми расспросами. Итак? Сумаки вздохнул и вновь поглядел в окно. А после заговорил, медленно и с явным трудом: ‒ Когда мы с Онэ добрались до Синхо, я стал искать оружейника, который смог бы восстановить мой меч. Однако все, кого я просил о помощи, отказывали, узнав про то, что это одушевлённое оружие. Лишь вчера я сумел найти одного мастера… ‒ он поджал губы, точно не желая больше продолжать, но потом, решившись, добавил таким тоном, точно признавался в чём-то постыдном. ‒ Мне пришлось скрыть свою личность, скрыть истинную сущность моего оружия. Он взялся за работу. Он восстанавливал меч всю ночь напролёт, а наутро передал его мне… ‒ И вы тут же призвали его дух? ‒ с явным пониманием дела прервал генерала Хакаши. Сумаки печально кивнул. ‒ Конечно. Я ведь должен был убедиться, что с ним всё в порядке. Но я совершил ужасную ошибку, и он… Генерал сжал голову руками и в порыве отчаянья согнулся пополам, едва не утыкаясь лицом в свои колени. Рейхан потёр затылок, с жалостью глядя на склонённую голову Сумаки. А после задумчиво пробормотал, обращаясь по большей части в пустоту: ‒ И всё-таки я не понимаю этой концепции с одушевлённым оружием. Меч сломали пополам ‒ но дух не погиб, а когда восстановили ‒ его состояние ухудшилось. Как это вообще работает? ‒ Я могу попытаться пояснить вам, господин Рисс, ‒ протянул Хакаши. ‒ Видите ли, когда человек становится одушевлённым мечом, его человеческая сущность и сущность оружия тесно переплетаются, однако не становятся при этом одним целым. Любые изменения, произошедшие с одной сущностью, отразятся и на другой, ‒ лекарь выдержал паузу, и лишь когда Рейхан более-менее понимающе кивнул, закончил свою мысль. ‒ Однако отражения эти не всегда зеркально схожи. ‒ Вот как, ‒ протянул Лисс, вспомнив белую краску на ножнах и в волосах Сангина. ‒ А от чего тогда это зависит? ‒ Одним богам известно, ‒ министр пожал плечами. ‒ Инсийские умы, лао, вот уже на протяжении многих лет бьются над этой загадкой, однако однозначного ответа на неё найти пока что не сумели. ‒ Надеюсь, что когда-нибудь это всё же случится, ‒ вздохнул Рейхан. В этот момент повозка дрогнула и остановилась. Сумаки пружинисто вскочил на ноги, распахнул лёгкую дверцу, чуть её не сорвав, и спрыгнул на землю. Едва дождавшись, когда лекари выйдут из повозки, он затрусил к трёхэтажному особняку под красной крышей, стоящему в некотором отдалении от дороги, нетерпеливо бросив на ходу: ‒ Идёмте же. Скорее! Понукаемые генералом, лекари вошли в особняк, миновали несколько комнат и очутились перед постелью больного. Генерал Сумаки встал у изголовья, поглядывая то на лекарей, то на бледное лицо своего меча. А Рейхан подошёл ближе и склонился над лежащим человеком. Трясясь в повозке генерала, Лисс отчего-то решил, что меч Сумаки должен быть похож на Сангина. Однако тот не имел с Киасэном ничего общего ‒ за исключением, разве что, излишне худощавого телосложения. На вид ему можно было дать от сорока пяти до шестидесяти лет, хотя в иссиня-чёрных волосах, стянутых на затылке в пучок, не проглядывало ни единой седой пряди. Тёмные треугольные брови, нависающие над припухшими красноватыми веками, трепещущие крылья мощного носа, тонкие губы, сжатые в нитку ‒ мужчина был похож на выточенного из камня идола, холодного и неприступного. Даже мелкие капли пота, покрывающие его лоб, казались утренней росой, выступившей на остывшем за ночь граните. Тем тягостнее было слышать одышливое, свистящее дыхание, вырывающееся из его приоткрытого рта. Рейхан невольно вспомнил Хакаши и покосился на министра, наклонившегося к больному с другой стороны постели ‒ судя по его побледневшему лицу, он думал о том же самом. Лисс поджал губы и исподлобья взглянул на Сумаки. ‒ Как его зовут? ‒ Саторо Яшитобу. Услышав своё имя, мужчина медленно открыл слезящиеся глаза. Посмотрел сначала на Рейхана, после на Хакаши, а затем отвернулся и разразился сухим, лающим кашлем. Лисс выпрямился, хмуря брови, и снова взглянул на генерала. ‒ Скажите мне вот что, ‒ обратился к нему доктор. ‒ Он был таким сразу после воплощения, или его состояние ухудшалось? ‒ Сразу после воплощения всё было в порядке, ‒ Сумаки положил руку на плечо Саторо и легонько его сжал. ‒ Но потом… ‒ Что, что потом? ‒ поторопил Лисс. ‒ Подробнее: что произошло? ‒ Я почувствовал боль… ‒ прохрипел вместо него сам Яшитобу и коснулся ладонью своей груди. Три пары глаз обратились к мечу, и он пояснил: ‒ Будто невидимый демон сжал меня в своих объятьях, мешая вздохнуть. А после воткнул мне нож меж рёбер, и он стал резать мою плоть вверх и вниз, направо и налево… ‒ мужчина, закашлявшись, снова отвернулся. Хакаши наклонился к уху Рейхана. ‒ Вы понимаете, что с ним? ‒ спросил министр шёпотом. Лисс пожал плечами и так же тихо ответил: ‒ По симптомам похоже на пневмоторакс. Однако я должен проверить… ‒ не закончив, Рейхан опустил взгляд на Саторо. ‒ Я хочу помочь вам. Но для этого мне необходимо вас осмотреть. Вы позволите? Мужчина молча кивнул, вытянул руки вдоль тела и прикрыл глаза. Лисс откинул одеяло и, ослабив пояс светлого халата, обнажил бледную грудь Яшитобу. Сумаки смотрел на это с подозрением, однако возражать не спешил. А Рейхан обратился к больному: ‒ Господин Саторо, когда я скажу вам, несколько раз вдохните и выдохните ‒ так глубоко, как сможете. Готовы? Ну, давайте. Мужчина хрипло втянул в себя воздух, болезненно сморщился, ещё более хрипло выдохнул, вдохнул снова… ‒ Видите? ‒ Лисс указал на грудь Саторо, обращаясь в первую очередь к Хакаши: в то время как правая её половина равномерно поднималась и опускалась, левая часть оставалась практически неподвижна. ‒ Левое лёгкое не работает, как должно. Однако что именно ему мешает… ‒ Вы сможете определить это точно? ‒ требовательно спросил Сумаки. ‒ Более или менее, ‒ пробормотал Рейхан. ‒ Потерпите, сейчас может быть немного неприятно. Тщательно, дюйм за дюймом, Лисс простукал пальцами грудь мужчины: к счастью, перкуссия лёгких не требовала наличия каких-либо инструментов, за исключением рук самого врача. А вот с аускультацией возникли трудности ‒ не имея под рукой стетоскопа, прослушать шумы как следует представлялось задачей непосильной. Впрочем, даже без этого первичный диагноз подтверждался. Саторо стремительно умирал от удушья, вызванного скоплением газов в плевральной полости. Впрочем, с тем же успехом это могла быть лимфатическая жидкость или кровь. ‒ Что скажете? Лисс устало взглянул на генерала, по-прежнему сжимающего плечо своего оружия, и покачал головой. Лечение закрытого пневмоторакса ‒ достаточно простая операция, однако выполнить её безо всяких инструментов? Невозможно. ‒ Невозможно, ‒ эхом повторил Рейхан за своими собственными мыслями. И болезненно поморщился, когда Сумаки выкрикнул, сжав кулаки: ‒ Но мне сказали, что вы можете вылечить любую болезнь! Вы подняли на ноги его, ‒ он ткнул пальцем в Хакаши, ‒ а мой меч не можете? Или вы просто не хотите этого делать, потому что… ‒ Сойфон, ‒ голос Яшитобу был тих, однако без труда пресёк вопли генерала. ‒ Возьми себя в руки и прими плохие вести так, как должно мужчине. Господин лекарь сделал… Мужчина вновь закашлялся, и окончание его фразы повисло в воздухе. Лисс покосился на Сумаки. ‒ А это вам, случаем, не генерал Баншун напел про мои невероятные способности? ‒ мужчина не ответил, однако по выражению его лица было всё понятно и так. Рейхан подавил вздох. ‒ Я мог бы исправить ситуацию, будь у меня инструменты. Но голыми руками я мало что могу сделать. ‒ Какие инструменты? ‒ вскинулся Хакаши, отвлекаясь от созерцания груди Саторо. ‒ У меня кое-что есть… ‒ Мне нужен шприц, ‒ прервал его чересчур возбуждённую речь Рейхан. ‒ Хотя бы шприц. ‒ Что это? ‒ спросил министр, хмуря тонкие брови. Лисс потёр затылок и как мог, на пальцах объяснил лекарю примерное строение шприца. Он не сомневался, что Хакаши рано или поздно сообщит, что ни о чём подобном раньше и слыхом не слыхивал, но на каком-то этапе министр вдруг просветлел лицом и сообщил, что видел нечто похожее у одного своего знакомого. Генерал Сумаки вызвал слугу и отправил его с поручением принести этот инструмент, и как можно скорее, а Рейхан опустился на пол, дивясь тем коленцам, что раз за разом выкидывает Ин-Си: казалось бы, седая древность, медицина на нуле, а однако же имеются вполне современные инструменты. Ну или, по крайней мере, некие их прототипы. Не прошло и получаса, как гонец вернулся, принеся с собой полупрозрачный, точно из резины сделанный мешок с торчащей из его бока тонкой иглой. Рейхан повертел его в руках, надавил ‒ и воздух из мешка стал медленно уходить: игла оказалась полой. Лисс поднял голову и задумчиво кивнул, отвечая сразу трём напряжённым взглядам, скрестившимся на его переносице: ‒ Что ж, попробуем с этим поработать. Как Рейхан впоследствии узнал, знакомый Хакаши, он же владелец мешка, был мастером рисунка по телу, и использовал подобные инструменты, заполняя их краской и вводя её после под кожу инсийцам, желающим украсить себя цветными узорами. Но поскольку мешок этот был герметичным, пользоваться им можно было и обратным образом, а именно: для извлечения лишней жидкости из организма. Или же, как в случае с Саторо, лишнего воздуха. ‒ Ну вот и всё, ‒ Рейхан вытащил иглу из-под лопатки Яшитобу и легонько хлопнул его по голому плечу. ‒ Как вы себя чувствуете? Мужчина несколько раз вдохнул и выдохнул, не скрывая удовлетворения. ‒ Намного лучше. Только спина болит… ‒ Скоро пройдёт, ‒ заверил его Рейхан. ‒ Я зайду к вам сегодня вечером, проверю ваше состояние. ‒ Разве это обязательно? ‒ инсиец изогнул брови, с помощью Сумаки надевая халат. Лисс твёрдо кивнул. ‒ Обязательно. Я впервые использовал подобный инструмент, и мне следует убедиться в его безопасности. ‒ Что ж, вам виднее, ‒ Яшитобу вздохнул и поглядел на Сумаки. А после кивнул ему на лекарей и приказал. ‒ Ступай, проводи гостей. Точно хорошо вымуштрованный слуга, генерал почтительно поклонился и вышел из комнаты. Следом за ним направились Рейхан и Хакаши. Лисс чувствовал, как чертовски вымотала его вся эта кутерьма с больным мечом; он хотел предложить министру вернуться в особняк и перевести дух. Однако когда они вышли на улицу, Рейхану только и оставалось, что разочарованно вздохнуть ‒ солнце уже клонилось к горизонту, а это значило, что им пора возвращаться во дворец. Поскольку вторичное опоздание на приём к Императрице точно не окончилось бы ничем хорошим.