What did I miss? Что я пропустил? Do you ever get homesick Вы когда-нибудь тосковали по дому? I can’t get use to this I Я не могу привыкнуть к этому can’t get use to this…
Дни вне дома тянулись медленно и мрачно, угнетая своей безликостью. Он был там, где должен, но отчего-то чувство внутренней неуравновешенности не только не покидало, но и укреплялось с каждым часом. Словно скрытые чаши весов накренились, да так сильно, что мнимое нарушение ощущалось физически. Будто на одной из развилок он повернул не туда. Конечно, какая-то его часть понимала от чего. Точнее — от кого, но столько времени спустя, шутка ли? Это побудило послать, наконец, записку в Нью-Йорк, лично Старку, но легче не стало. Наверное, потому что этот жалкий клочок бумаги не мог искупить всей вины перед Тони. Да хоть какой-нибудь её части. Он должен был доверять несмотря ни на что и теперь понял это с кристальной ясностью. Но было поздно.I’ll never get use to this Я никогда не привыкну к этому I’ll never get use to it.
Излюбленным занятием стало самобичевание. Буравить взглядом стены, своё отражение или потолок никто не запрещал, а иногда по телевидению показывали… Показывали. Не то чтобы он выискивал среди местных каналов нью-йоркские новости, но маршрут телевизионных показов не сходил с этих передач. Что никак не было прокомментировано, и за что Стив был очень благодарен всем. Разве что Баки иногда сочувственно качал головой. Или виновато. Наверное, Стив сам его довёл своим поведением, но, увы, ничего поделать с собой не мог. И как бы он ни отговаривал друга, тот был непреклонен: «Тебе необходимо разобраться со всем этим, старик».«На тебя больно смотреть, жалкое зрелище, да-да, не смейся. А я буду балластом, ты же сам понимаешь». И последнее — «Пока вы живы, ничего не потеряно, Стив. Удачи». — Не всё потеряно, говоришь? Разве? — спрашивал он то ли у себя, то ли у безмолвного, погружённого в ледяной сон друга, прокручивая в памяти фразы так часто, будто они стали его мантрой. Но одними молитвами ничего не добьёшься. Прощальное напутствие Баки перед заключением в криокамеру что-то сдвинуло. Внутри, наконец, что-то отчётливо щёлкнуло. Словно исполняя последнюю волю друга, Стив сорвался на Манхэттен исправлять свои ошибки, наплевав на сгущающуюся опасность и риск. Всё равно он уже вне закона. Тони всегда понимал его лучше других, даже лучше него самого. Поймёт и сейчас — Баки прав. Со временем, возможно… Только бы выслушал или хотя бы впустил. Или, чего уж лукавить, дал хотя бы увидеть себя издалека, Стиву это было необходимо. Знать, что с ним всё в порядке, иметь возможность наблюдать со стороны, если не быть рядом, заглаживая свою вину делом. Появление в эпицентре событий даже через несколько месяцев после битвы было смелым, дерзким шагом, но ничего другого не оставалось. Баки оказался не тем вопреки непоколебимой вере Стива в их «больше, чем». От собственной недальновидности закипала кровь. Оказалось, что прошлое его тянуло только чувство долга, ответственности за непрожитую жизнь друга, несбыточное желание переписать историю. Только и всего. Поэтому сейчас Стив, боясь ошибиться дважды и не смея надеяться, полагал, что то же самое тянет его в Нью-Йорк, пока не стало слишком поздно. Он не понаслышке знал, что дорога под названием «потом» ведёт в место, именуемое «никогда». Как же много воды утекло с тех пор, когда они, раненные и уставшие, под спасительным покровом ночи едва волоча ноги, наконец достигли границ Ваканды. Каждая деталь была тщательно обдумана, переосмыслена и утверждена, а дыра в груди словно стала лишь шире. Всё потому, что он был на правильной стороне, но не на той, где хотел бы оказаться. Хоть в этом нашлись силы признаться самому себе. От осознания тяжести совершенного преступления против человека, по сути, являющимся светилом его жизни, и того, что, возможно, он потерял своё солнце навсегда, сердце заходилось тупой, ноющей болью. Бессмысленные, запоздалые сожаления, кому они нужны? У него не было шанса, но попытаться стоило. Стив вполне мог заключить договор с властями на более мягких условиях, раз того хотел Тони. Нужно было сделать это раньше, но тогда подписание представлялось ему смертным приговором для лучшего друга, его последней надежды на прошлое. Мельчайших сомнений хватило, чтобы встать за него со щитом, как когда-то вступался и Баки. Победителей не судят, но он ощущал себя проигравшим. Оглядываясь назад, возможно, теперь он предпочёл бы проиграть. В новой партии первый ход будет за ним, который Стив использует, чтобы полностью обезоружиться — и будь, что будет. Что бы ни последовало — он это заслужил. Кроме того, Стив больше не мог без него. Не мог даже объяснить этой тяги. Просто не мог.***
Официальное подписание затянулось. Не могли прийти к согласию по последнему пункту, отвергающему абсолютную независимость проекта Мстители. По просторному, лишённому интерьерных изысков залу раздавались голоса яро спорящих сторон, но Стиву было не до них. Он сидел, полностью отстранённый от происходящего, и бездумно перебирал бланки. Будто его снова достали из-подо льда, только ко второму заходу он не был готов. И лишь один голос снова и снова проносился в его мыслях губительным смерчем. — Это и есть Капитан Америка? Неплохо сохранился, я смотрю. — Да, определённо выглядит ничего так, Пеппс, достанешь мне телефончик? Если он знает, что это такое, конечно. — Этот-то Мистер Правильность натворил столько дел? Ууу. Ну и ну, в тихом омуте… Наверняка Тони понимал, что его неистовый шепот слышала не только помощница. По-видимому, его это не волновало, как не волновало никогда. Но сейчас… Что-то внутри стянулось в тугой узел, а затем резко оборвалось. Кровь стремительно прилила к вискам, пальцы против воли едва ли не до треска сжали подлокотники: не ради пресловутого договора занималась его болезненная интервенция! Стив не даст сбить себя с толку дурацким спектаклем, несомненно, по его душу и добьётся цели любой ценой. Призвав все силы на самообладание, Роджерс каким-то чудом дождался удаления с собрания третьих лиц и окончательного заключения пакта. — Тони? В чём дело? — Мы уже на «ты»? Впрочем, я не против. — Ведёшь себя так, будто не знаешь меня, прекрати это ребячество! Прошу, давай поговорим? Старк не растерялся. Не в его привычках было сдавать назад в середине действа. Стив слишком хорошо это знал. — Не думал, что тщеславие в характере Капитана Америка. Разумеется, я знаю тебя, а кто нет? Жутко интересно, где ещё не вымерли тираннозавры, к которым ты меня причислил. Стив не знал, как на это реагировать. Только Тони умел вгонять его в нешуточный ступор, чем, видимо, и пользовался, не желая находить общий язык. Последующие наводящие вопросы тоже не дали никаких результатов. Роджерс часто не понимал его поступков, но этот был как удар под дых. Даже для задетого за самые чувствительные струны души Старка существовали определённые рамки эпатажа. Даже после всего, что он сделал, Тони бы никогда так не поступил. Что-то было не так с ним. — Как это понимать? — он вломился в кабинет гендиректора Старк Индастриз при первой же возможности. — Понимать что? — Ты прекрасно знаешь, о чём я. Тони, он… — О, наверное, речь о твоём бесславном предательстве? О том, что ты бросил Тони в самый ответственный момент, настроив против него других Мстителей? Верно, это я прекрасно знаю, это все знают. Или ты о том, что отнял его у меня? Гневная тирада довольно давно выстроилась в её голове и только ждала момента, чтобы выстрелить, не со зла даже — с обиды за родного человека. — Я… я не был осведомлён, что вы. Что я… — Это ничего бы не изменило, — она чуть смущённо покачала головой. Последнее явно было лишним. — Забудь. Тебе стоит беспокоиться из-за остального, чего, благо, в достатке. Ведь ты оставил его одного всё расхлёбывать. — Пеппер, ты ведь знаешь, и он знает, что я спасал жизнь лучшему другу. И я правда сожалею, что это обернулось… тем, чем обернулось. Но теперь я здесь. — Да, конечно. Отчасти я даже понимаю. Но, если честно, тебя не ждали. Не сейчас. — Я писал, — он запнулся. — Я точно знаю, что нужен здесь. — Что ж, чутьё подвело Вас, мистер Роджерс, — Вирджиния скрестила руки на груди. — Ваша помощь больше не требуется. А он… он угасал, пока ты был занят, — она помолчала, обдумывая, что ещё в праве сообщить. — То, что сделано, его отказ, было единственным выходом. — Это какая-то злая шутка. Хочешь сказать, он действительно не помнит меня? — Тони не играет чужими чувствами. У него есть сердце, могу принести показать. Впрочем, думаю, ты знаешь это куда лучше меня, а большего и не следует. Она склонила голову, давая понять, что разговор окончен, и прошла вдоль комнаты к проходу, но остановилась в дверях. — Сделай, пожалуйста, одолжение. Не приближайся к нему больше, если действительно хочешь помочь. С этими словами, девушка удалилась, оставив его наедине с самим собой и беспорядочными мыслями. Впрочем, долго Стив не продержался — выбежал прочь, едва затих стук каблуков вдали. Он ничего не понимал. Не мог даже подобрать описания своему состоянию. Тони всегда был непредсказуем, его желаний не дано было предугадать даже близким. Но прикидываться дурачком — не его пера почерк. Примерно такой реакции и следовало ожидать от задетой девушки, но от Тони… Стив отправил телефон в надежде, что Старк позвонит, как отойдёт, будет возможность объяснится и вернуть всё на круги своя. Немного трусливо, но прощупать почву перед возвращением было необходимо. Не вышло. Пришлось действовать вслепую. Если бы только он знал… Он был уверен, что Тони не захочет его видеть после той лжи, он не хотел причинять ещё больше боли. Он бы полетел на всех парах обратно, будь хоть намёк на возможность его присутствия. Он хотел как лучше, дать остыть Тони, потом уже заходить в клетку с его демонами. Трус. Как там? Благими намерениями выложена дорога в ад? Стив бы добавил к этому списку «выжиданиями». Ну, до правды он дорвётся в любом случае. С трудом пробравшись в запертые на семь замков архивы последних работ Энтони, Стив отыскал чертежи какой-то дьявольской машины. Тупо уставившись, он разглядывал описание работы устройства в течение нескольких часов, перечитывая раз за разом, пока буквы не начали расплываться перед глазами. Подтвердились самые худшие опасения, но он отказывался верить. Неужели в будущем, и правда, нет ничего невозможного для учёных вроде Старка? Стив издал горький смешок, больше похожий на карканье, и чудом удержался от того, чтобы тот не перешёл в истерику и не выдал его присутствия. Стена послужила надёжной опорой, чтобы удалось сползти, не упав. Вплотную оказавшись спиной к преграде, а лицом к неизведанному и непонятному, он пытался найти выход, но не мог. Кто бы знал, как повернуть время вспять? Тони?..I never believed you Я никогда не верил тебе I only wanted to Я ведь только хотел But for all this Но за что всё это? What did I miss… Что же я упустил…