not ready to love ya
9 марта 2017 г. в 01:48
А ещё говорят, что не бывает неудобных моментов для признания. Хосок бесится, потому что как раз-таки бывают, вот его случай - идеальный пример. И Чонгук, всеми футбольными мячами бы ему по голове, ругнулся достаточно громко для того, чтобы они это услышали, и Чимин выскочил на улицу напуганным зверьком, которого будто только что уличили в чем-то очень плохом.
Хосок бесится. Отчасти потому что Чонгук - редкостый баран, который не умеет свои эмоции при себе держать и «ну и что, что ты не знал, блять, я тебе обязан что ли отчитываться на кого у меня встает, а на кого нет!», но главная причина - Чимин, который с того злосчастного момента в школе не объявлялся. Прошло порядком уже больше трех дней, и это ненормально, и это бесит до красных пятен на лице, потому что дай ты мне ответ, я имею право знать, что ты вообще обо всем этом думаешь.
Солнце не щадит сегодня никого. Печет адски, а на переменах погнали на улицу для профилактики. Жарко так, как если бы сейчас нацепить на себя толстенную шубу и постоять возле печки. Юнги болезненно морщится, прикладывая банку холодной колы ко лбу, а еще сопит иногда.
— Вот я ему признался? Признался.
— Ага.
— Вот он услышал? Услышал.
— Ага.
— И он сбежал.
— Туфельку за Золушкой не забыл подобрать, чтобы найти потом?
Юнги беззвучно и искренне ржет, когда получает пинок от недовольной Дженни.
— Да брось, классная же шутка.
— Не шибко твои классные шутки его подбадривают, — говорит она, протягивая Хосоку банку с газировкой. — Внимания не обращай, он просто тупой.
Юнги тянется загребущими ручищами к ней, смазанно целует в щеки, откровенно залипает на недовольства и довольно мычит, целуя куда дотянется, пока не вызывает улыбку на её красивом смуглом лице.
Хосок присвистывает, дико завидует, что у кого-то хватило смелости (Юнги-то, мда!) сразу все выложить, а не тянуть до апокалипсиса. Хотелось бы и ему побыть таким же тупым хотя бы на минутку, отмотать тот злосчастный день и сказать это гораздо раньше. Желательно, сразу, без лишних слов.
Чонгук, сидящий с другой стороны, отхлебывает из своей баночки ледяной спрайт, возводя глаза к небесам.
— Хорош уже сосаться вам.
Юнги отмахивается, безразлично кидая:
— Маленькому предателю слова не давали.
— Ой, вот уж захлопнись, хён. Кто же мог знать, что Хосок в Чимина втюханный ходил?
— Об этом все знали, кроме тебя, в общем-то, — отвечает Джен.
— Ну заебись.
— Хорош выражаться, мелочь.
— Когда ты закончишь слюни пускать на неё, хён.
— Сейчас, блять, я в тебя как плюну этими слюнями.
— Оба заткнитесь, ради бога.
Хосок поднимается с лужайки, вздыхает устало - не тянет его сегодня на разборки. Хочется покурить чего-нибудь покрепче и лучше бы солнце распалило в пепел. Он бы очень хотел все исправить и не думать, не гадать, а сразу все с потрохами вывалить - на, забирай, оно мне не нужно, все это не моё, оно для тебя работает.
Заманчиво сыграла в голове знакомая песня (нашёл в плейлисте Чимина). Он дослушал её до конца, созерцательно глядя на плывущие облака в прозрачно-чистом голубом небе и к окончанию перерыва так же молча, изведенный и выжатый, поплелся в класс. Сегодня контрольная.
Оно не нужно, но сила привычки: бумажный самолетик с ответами прилетел на парту спереди. Вот уже который день пустующую и скучающую без хозяина. Хатико ждал, и он подождет.
Пережить бы ещё завтрашний день. Дождаться.